Реальная зарплата (потребление)

Рис. 1. Демографические циклы по теории Мальтуса – Рикардо: рост населения вызывает рост цен и рент и падение зара­ботной платы и потребления. Когда потребление становит­ся ниже прожиточного минимума, начинается кризис и чис­ленность населения снижается, цены падают, потребление возрастает. Затем цикл повторяется

Первая мировая война, голод и революции 1917–1922 гг. дали иде­ям Мальтуса новую жизнь. Выдающийся экономист Джон Мэйнард Кейнс, проанализировав данные статистики, показал, что накануне войны в Европе наблюдались признаки перенаселения, что именно перенаселение в конечном счете вызвало Первую мировую войну и революцию в России.

«Население европейской России увеличилось еще в большей степени, чем население Германии, – писал Кейнс. – В 1890 г. оно было меньше 100 млн, а накануне войны оно дошло почти до 150 млн; в годы, непосредственно предшествующие 1914 г., еже­годный прирост достигал чудовищной цифры в 2 миллиона... Вели­кие исторические события часто бывают следствием вековых пе­ремен в численности населения, а также прочих фундаментальных экономических причин; благодаря своему постепенному характеру эти причины ускользают от внимания современных наблюдате­лей... Таким образом, необычайные происшествия последних двух лет в России, колоссальное потрясение общества, которое опроки­нуло все, что казалось наиболее прочным... являются, быть может, гораздо более следствием роста населения, нежели деятельности

Теория и методология истории

Ленина или заблуждений Николая... Голод, который приводит одних к летаргии и безнадежному унынию, вызывает в людях ино­го темперамента расстройство нервов и истерию, доходящие до бе­зумного отчаяния. Доведенные до крайности, они могут уничто­жить последние остатки организации и саму цивилизацию...» (Кейнс 1924: 6, 124).

Сходных идей о причине Первой мировой войны придерживал­ся известный социолог Питирим Сорокин. Привлекая статистиче­ские данные, П. Сорокин показал, что душевое производство зер­новых по всему миру перед войной не превосходило 18 пудов, а производство картофеля – 6 пудов, то есть потребление находи­лось на уровне голодного минимума. Если же учесть неравенство в потреблении, то это означало, что многие миллионы людей жили в условиях постоянного недоедания. «Помочь могло только уменьшение населения. И оно должно было произойти – в резуль­тате вымирания от голода и эпидемий, кровопролитных войн или, наконец, в результате всего этого вместе… Невидимый дирижер “господин Голод” сделал свое дело и еще продолжает его делать. Война же вызвана, если и не исключительно им, то все равно по­зволяет старику Мальтусу торжествовать: его теория, если и не в деталях, то, по крайней мере, в основных ее тезисах подтвер­ждается» (Сорокин 2003: 305–306).

Послевоенные годы ознаменовались попытками найти теорети­ческое подтверждение мальтузианской концепции. Мальтус пола­гал, что падение темпов роста населения с уменьшением потребле­ния является законом природы, и в 1920-х гг. эта связь была под­тверждена биологическими экспериментами. Американский биолог и демограф Раймонд Пирл показал, что изменение численности по­пуляций некоторых видов животных описывается так называемым логистическим уравнением. Решением этого дифференциального уравнения является логистическая кривая (рис. 2).

Глава 10. Демографический фактор 201

 

0,9 0,8 0,7 0,6 0,5 0,4 0,3 0,2 0,1

 

Население

Душевое потребление

 

Рис. 2. Логистическая кривая и кривая душевого потребления

Поведение логистической кривой показывает, что поначалу, в ус­ловиях высокого потребления, численность популяции быстро воз­растает. При избытке ресурсов рост популяции может какое-то время не сопровождаться падением потребления, но затем проявля­ется нехватка пищи и потребление начинает падать. Падение по­требления приводит к замедлению роста населения, и, в конечном счете, численность населения стабилизируется вблизи асимптоты, соответствующей максимально возможной численности при мини­мальном потреблении – так называемой емкости экологической ниши. Это состояние «голодного гомеостазиса» в действительно­сти оказывается неустойчивым, колебания природных факторов могут привести к резкому уменьшению численности популяции, после чего начинается период восстановления в новом цикле. Та­ким образом, «логистические циклы» в популяциях животных име­ли, в принципе, ту же природу, что и мальтузианские демографиче­ские циклы. Впоследствии теория популяционных циклов стала одним из важных разделов новой науки – экологии; она привлека­лась последователями Мальтуса как один из аргументов, подтвер­ждающих его теорию.

Мальтус пытался выявить постулированные им циклы в реаль­ной истории и, привлекая данные о реальной заработной плате в Англии в XVI и XVIII вв., утверждал, что падение потребления в эти периоды, должно быть, объясняется ростом населения. Одна­ко состояние демографической статистики в XIX в. не позволяло подтвердить теорию с помощью реальных данных о численности

Теория и методология истории

населения в странах Европы. Традиция проведения переписей на­селения с давних времен существовала лишь в Китае. В 1933 г. ра­ботавший в Харбине русский экономист Е. Е. Яшнов опубликовал небольшое исследование «Особенности истории и хозяйства Ки­тая». Ссылаясь на выявленную Д. С. Ли цикличность внутренних войн в Китае, Яшнов объяснил эту цикличность действием демо­графического фактора и дал первое описание механизма демогра­фического цикла в истории человеческого общества. Голод, эпиде­мии и войны в конце предыдущего цикла резко сокращают числен­ность населения, поэтому в начале нового цикла крестьяне пользу­ются относительным земельным простором и сравнительным достатком. В благоприятных условиях численность населения на­чинает быстро расти, и через некоторое время все заброшенные ра­нее поля оказываются распаханными, снова обнаруживается недос­таток пахотных земель. Размеры наделов уменьшаются, арендная плата растет, крестьянское хозяйство теряет устойчивость, в годы голода крестьяне продают землю ростовщикам и помещикам. В де­ревне растет помещичье землевладение; разоренные крестьяне пы­таются прокормиться ремеслом, уходят в города. Города растут, но вместе с тем растет число голодных и нищих. В конце концов, го­лод приводит к крестьянским восстаниям, к попыткам передела зе­мель, внутренним войнам. Разрушение ирригационных систем в ходе войн еще более усиливает голод, начинаются эпидемии, и бедствия сливаются в катастрофу, которая губит большую часть населения.

Для европейских стран недостаточно данных о численности на­селения, однако имелись данные о другом параметре колебательного экономического процесса – ценах. Пионером статистического изу­чения ценовых колебаний стал французский исследователь Франсуа Симиан. В работе Симиана, опубликованной в 1932 г., было введено понятие «вековой тенденции», цикла, состоящего из фазы роста цен (фазы А или повышательной тенденции) и фазы убывания цен (фазы В или понижательной тенденции). Симиан обнаружил в XVI в. повышательную тенденцию, а в XVII в. – понижательную тенденцию, но он не связывал эти ценовые тенденции с демогра­фической динамикой. Продолжая разработку идей Симиана, Эр­нест Лабрусс в 1933 г. опубликовал более детальное исследование динамики цен и заработной платы во Франции – но так же вне свя-

Глава 10. Демографический фактор 203

зи с демографией. В 1934 г. немецкий историк и экономист Виль­гельм Абель установил, что в Европе имелся период «повышатель­ной тенденции» в XIII – начале XIV в., сменившийся затем пони­жательной тенденцией в XV в. и снова повышательной тенденцией в XVI – начале XVII в. При этом повышение цен сопровождалось падением заработной платы и – как можно было судить по данным об отдельных областях – относительным ростом населения, перио­ды падения цен и роста заработной платы, наоборот, соответство­вали периодам уменьшения численности населения. В. Абель при­шел к выводу, что эти процессы соответствуют положениям теории Рикардо, в том смысле, что именно рост населения вызывает рост цен и падение заработной платы, а уменьшение населения вызыва­ет обратные следствия. Однако немецкий историк считал, что па­дение численности населения в середине XIV в. было вызвано не перенаселением, а случайным и внешним фактором – эпидемией «Черной смерти» 1348 г.

Работы В. Абеля нашли широкий отклик в среде историков раз­ных стран. Лондонский журнал «Ревю экономической истории» ввел рубрику «Ревизия экономической истории», в которой публикова­лись статьи, посвященные анализу экономических процессов XIII– XV вв. и связи этих процессов с динамикой численности населения. Надо сказать, что до этого времени вопрос о масштабах потерь, при­несенных «Черной смертью», был далеко не ясным (см. об эпидемии также предыдущую главу настоящего издания). В отсутствие стати­стических данных многие специалисты были склонны приумень­шать эти потери; преобладала точка зрения, что, несмотря на от­дельные проблемы, экономика XIV столетия в целом развивалась поступательно. Работы М. Постана, К. Киполлы, К. Хеллинера, Д. Салмарша, Е. Перри, Ф. Лютге, Э. Кельтера и других истори­ков на материале различных европейских стран показали истин­ные масштабы катастрофы. Прояснилась связь экономической динамики с ростом населения: было показано, что рост населе­ния служил движущей силой роста экономики, что увеличение численности крестьян заставляло их производить распашки и осваивать новые земли; безземельные крестьяне уходили в го­рода, что приводило к росту городов и ремесел. Сокращение численности населения, в свою очередь, вело к запустению де­ревень и сокращению пахотных земель. Возникло понятие «кри-

204 Теория и методология истории

зис XIV века», количество работ, посвященных данной тематике, быстро росло.

Следующий шаг в апробации мальтузианско-рикардианской теории был сделан английским историком Майклом Постаном. М. Постан показал, что катастрофа середины XIV в. не была слу­чайностью, что уже в начале этого столетия сельское хозяйство не могло прокормить растущее население, и голод 1310-х гг. был пер­вым симптомом наступившего перенаселения. М. Постану и Д. Ти­тову удалось доказать, что после 1300 г. наметились рост смертно­сти и замедление демографического роста, которые объяснялись падением уровня жизни, что именно падение уровня жизни и по­стоянные голодовки подготовили почву для губительной эпидемии (Postan 1973). Позднее было показано, что сокращение численности населения в начале XIV в. (до эпидемии) имело место и в других странах. Таким образом, демографический цикл XI–XIV вв. полу­чил вполне мальтузианскую трактовку, зафиксированную в шестом томе «Новой кембриджской истории средних веков».

Еще одна проблема, стоявшая перед историками, заключалась в том, как судить о численности населения в отсутствие надежных статистических данных. В работе 1950 г. Майкл Постан приводит свидетельства о резком увеличении реальной заработной платы, о падении цен и ренты после 1348 г. и затем делает вывод о больших масштабах демографической катастрофы. Здесь мы впервые видим пример обращения к теории Мальтуса – Рикардо, когда, исходя из поведения экономических показателей, делается вывод о динамике численности населения. Впоследствии этот вывод был подтвер­жден данными демографии.

В 1950-х гг. исследованием вековых тенденций занималось большое число историков в различных странах. На X Международ­ном конгрессе исторических наук в 1955 г. группа исследовате­лей – М. Молла, М. Постан, П. Иогансен, А. Сапори и Ш. Верлин-ден – представила новое видение истории позднего средневековья с точки зрения теории вековых тенденций. Одним из крупных дос­тижений этого периода была работа Ф. Брауна и Ш. Хопкинс, по­строивших временные ряды цен и реальной заработной платы в Англии. График, построенный ими, был сопоставлен В. Абелем и Б. Слихером ван Батом с динамикой численности населения, и в результате получилась картина, близко напоминающая теоре­тические построения Мальтуса и Рикардо. Мы приводим ниже ва-

Глава 10. Демографический фактор 205

риант графика Абеля с использованием последних данных о чис­ленности населения Англии. На рис. 3 к этому графику добавлена кривая емкости экологической ниши (К), которая равна тому коли­честву населения, которое может проживать на данной территории при распашке всех пригодных для обработки земель, средней для данного периода урожайности и потребления по минимально воз­можной норме.

Рис. 3. Численность населения и уровень потребления в Англии XII–XVIII вв. За уровень потребления взят усредненный по 30-летиям уровень реальной заработной платы лондонско­го каменщика (средний уровень XV в. принят за 100)

В традиционном обществе урожайность и емкость экологической ниши остается постоянной на протяжении многих столетий, и это жесткое ограничение придает демографическим кризисам катаст­рофический характер. Как показывает рис. 3, первый глобальный демографический кризис (обозначенный на графике буквой А) раз­разился в середине XIV в., он был ознаменован голодом, страшной пандемией чумы и крестьянским восстанием 1381 г. Кризис привел к гибели более чем половины населения Англии; в результате со­кращения населения уровень потребления увеличился почти вдвое. После того как утихли эпидемии и стабилизировалась политиче­ская обстановка (примерно с 1480 г.), население стало расти, и уча-

206 Теория и методология истории

сток С на графике подобен классической картине демографическо­го цикла: население растет, а потребление падает.

К 1600–1630 гг. потребление упало примерно на 40 %, до кри­тического уровня, на котором начался предыдущий кризис. Однако в это время начались аграрные преобразования, сопровождавшиеся повышением урожайности и расширением экологической ниши (участок D). Потребление стало увеличиваться – но экосистема все же не успела выйти из зоны неустойчивости, и Англии не удалось избежать кризиса, который ознаменовался гражданской войной се­редины XVII в. и последующими эпидемиями (этот кризис обозна­чен на графике буквой В). Однако благодаря расширению экологи­ческой ниши катастрофы на этот раз не произошло, имело место лишь небольшое уменьшение численности населения, а затем – длительная демографическая стагнация. За счет продолжающегося увеличения урожайности уровень потребления в этот период зна­чительно вырос и почти достиг уровня, установившегося после первой катастрофы. Увеличение потребления способствовало во­зобновлению быстрого роста населения после 1730 г. В этот пери­од рост урожайности уже не мог компенсировать рост населения, и уровень потребления стал падать.

В 1950–1960-х гг. XX в. мальтузианская теория циклов нашла подробное отражение в обобщающих трудах Б. Слихера ван Бата, К. Чиппола, Д. Гласса и Д. Эверслея и других авторов. Большую роль в разработке этой теории играла французская школа «Анна­лов», в частности, работы Ж. Мевре, П. Губера, Ж. Дюби, Э. Лаб-русса, Ф. Броделя, Э. Ле Руа Ладюри, П. Шоню (о школе «Анна­лов» см. главу 5 настоящего издания). В 1958 г., подводя итог дос­тижениям предшествующего периода, редактор «Анналов» Фернан Бродель заявил о рождении «новой исторической науки». «Новая экономическая и социальная история на первый план в своих ис­следованиях выдвигает проблему циклического изменения, – писал Ф. Бродель, – она заворожена фантомом, но вместе с тем и реаль­ностью циклического подъема и падения цен». В 1967 г. вышел в свет первый том фундаментального труда Ф. Броделя «Матери­альная цивилизация, экономика и капитализм в XV–XVIII веках» (см. о труде Броделя также главы 7 и 11 настоящего издания).

«Если необходимы какие-либо конкретные данные, касающие­ся Запада, – писал Фернан Бродель, – то я бы отметил длительный рост населения с 1100 по 1350 г., еще один с 1450 по 1650, и еще

Глава 10. Демографический фактор 207

один, за которым уже не суждено было последовать спаду – с 1750 г. Таким образом, мы имеем три больших периода демогра­фического роста, сравнимые друг с другом... Притом эти длитель­ные флуктуации обнаруживаются и за пределами Европы, и при­мерно в то же время Китай и Индия переживали регресс в том же ритме, что и Запад, как если бы вся человеческая история подчиня­лась велению некоей первичной космической судьбы, по сравне­нию с которой вся остальная история была истиной второстепен­ной..» (Бродель 1986: 42–44).

Из других наиболее известных изданий 1960-х гг. следует от­метить книгу Эммануэля Ле Руа Ладюри «Крестьяне Лангедока», которая является наиболее полным исследованием социально-экономических процессов во французской деревне на основе кон­цепции демографических циклов и вековых тенденций. В 1967 г. вышел в свет четвертый том «Кембриджской экономической исто­рии Европы», в котором теория вековых тенденций представлена в разделах, написанных Ф. Броделем, Ф. Спунером и К. Хеллинером.

В 1970-х гг. теория демографических циклов получает освеще­ние в энциклопедических многотомных изданиях, таких как «Эко­номическая и социальная история Франции», «История Италии». В это время выходят в свет обобщающие работы М. Постана «Средневековая экономика и общество», «Очерк средневекового сельского хозяйства и общие проблемы средневековой экономи­ки». В 1976 г. известный историк и экономист Рондо Камерон в своем обзоре достижений экономической истории писал о циклах европейской истории как о теории, получившей общее признание (Cameron 1976: 32).

В этот период теория демографических циклов рассматрива­лась в рамках «неомальтузианства», однако необходимо отметить, что приверженцы этой теории в разных странах так и не выработа­ли общей терминологии: они называли циклы «демографически­ми», «логистическими», «общими», «большими аграрными», «ве­ковыми», «экологическими», подразумевая под ними одни и те же циклы, описанные Мальтусом и Рикардо.

Большое теоретическое значение имело появление в 1981 г. ис­следования А. Ригли и Р. Шофилда «История населения Англии». Авторы восстановили динамику численности населения Англии с 1541 г. и использовали полученные данные как эксперименталь­ный тест для проверки теоретических положений мальтузианской

208 Теория и методология истории

теории. В результате этого исследования было математическими методами подтверждено наличие постулированной Мальтусом и Рикардо тесной связи между темпами роста населения, ценами и реальной заработной платой вплоть до времен индустриализации. Однако после того как английская индустриализация сделала за­метные успехи, и был налажен массовый ввоз продовольствия из других стран в обмен на промышленные товары, эта корреляция исчезла. Таким образом, заключают А. Ригли и Р. Шофилд, сфера приложения мальтузианской теории должна быть ограничена традиционным допромышленным обществом. Это важное обстоя­тельство отмечалось историками и раньше, и в частности, Э. Ле Руа Ладюри называл Мальтуса «пророком прошлого» – в том смысле, что его теория перестала действовать вскоре после опубликования его книги.

Как отмечал Р. Шофилд, важное преимущество теории Мальту­са состояло в том, что она делала возможным аналитическое описание постулированных закономерностей и построение эконо­мико-математических моделей, описывающих реалии прошлого. В 1978 г. известный экономист Рональд Ли провел экономико-математический анализ данных Ф. Брауна и Ш. Хопкинса и пришел к выводу о том, что они соответствуют постулатам Мальтуса. По­стулаты мальтузианско-рикардианской теории были использованы в ряде появившихся в это время глобальных экономико-демографи­ческих моделей, в том числе в моделях Д. Форрестера, Д. Медоуза, М. Месаровича и Э. Пестеля.

Обостренное внимание уделялось связи мальтузианской теории с проблемой аграрного перенаселения в развивающихся странах. В 1960–1970-х гг. ХХ в. густонаселенные страны «третьего мира» были охвачены социальными и национально-освободительными революциями, восстаниями и войнами – эти события вновь проде­монстрировали, что перенаселение и голод порождают войны и социальные конфликты. Видные демографы У. Фогт, Г. Бутуль, Ж. Стассар доказывали, что нищета и политическая нестабильность являются следствием охватившего «третий мир» «демографическо­го взрыва». В 1966 г. конгресс США обусловил предоставление американской продовольственной помощи принятием мер по кон­тролю за рождаемостью. В течение следующих десяти лет 39 стран, на территории которых проживало более 80 % населения третьего мира, провозгласили мероприятия по контролю за рождаемостью

Глава 10. Демографический фактор 209

своей официальной политикой. В 1972 г. Римский клуб – собра-ние крупнейших ученых Европы – опубликовал подготовленный Д. Медоузом доклад «Пределы роста», в котором на основании анализа математической модели утверждалась неизбежность демо­графической катастрофы в XXI в. Доклад «Римского клуба» произ­вел большое впечатление на мировую общественность. 1974 г. был объявлен ООН «Всемирным годом народонаселения», в этом году был проведен Всемирный конгресс народонаселения и организован Институт наблюдения за миром во главе с известным экономистом Лестером Брауном. Этот институт призван следить за мировой продовольственной безопасностью и формулировать условия ока­зания продовольственной помощи в целях предотвращения голода и революции. Было произведено обследование уровня и структуры питания населения различных стран мира и определены страны, которым угрожает голод. Уже перечисление двадцати хронически голодающих стран мира – Мали, Эфиопия, Чад, Гаити, Индия, Бан­гладеш, Непал, Гана, Зимбабве, Ангола, Южный Йемен, Гватемала, Замбия, Мозамбик, Сомали, Афганистан, Камбоджа, Лаос – пока­зало, что между голодом и социальными конфликтами существует взаимная корреляция: половина из этих государств стала впослед­ствии ареной восстаний и революций. Последователи мальтузиан­ской теории стремились использовать для объяснения этих собы­тий исторический опыт. В капитальном исследовании Д. Григга были проанализированы процессы перенаселения в западноевро­пейских странах в XIV и XVII вв., исследовано их влияние на раз­личные аспекты социально-экономического развития и проведено сопоставление с социально-экономическими процессами в странах третьего мира (Grigg 1980). Как видно из графика на рис. 4, постро­енного по данным ФАО, динамика населения и потребления в об­ширном регионе Центральной Африки во второй половине XX в. имела мальтузианский характер: рост населения сопровождался падением потребления (см. также: Коротаев и др. 2005).

Среди изданий 1980-х гг. мы можем отметить также книгу Ф. Броделя «Что такое Франция? Люди и вещи» и популярный учебник Р. Камерона «Краткая экономическая история мира» – обе эти книги переведены на русский язык. Помимо трех описанных выше демографических циклов, Ф. Бродель и Р. Камерон рас­сматривали демографические циклы античности и раннего сред-

Теория и методология истории

невековья, таким образом, была сделана попытка представить всю историю Европы в виде чередующихся демографических циклов и объяснить социальные явления, исходя из демографических за­кономерностей.

 

 

 

 

 

■__ Население

—^Потребление

1961–65 1965-70 1971–75 1976-80 1981–85 1986-90 1991–95 1996–2000

Рис. 4. Население и потребление в Центральной Африке

Как отмечалось выше, Ф. Бродель утверждал, что Восток колебался в ритме демографических циклов синхронно Западу. Основанием для этого утверждения было обнаружение турецким историком О. Барканом демографического цикла в Османской империи, син­хронного европейскому циклу конца XV - начала XVII вв. Однако Р. Камерон подвергал критике этот тезис Ф. Броделя, указывая на недостаток исследований по этой тематике. До сравнительно не­давнего времени изучение этого вопроса ограничивалось работами израильского ученого Елеаху Аштора, исследовавшего циклы цен и заработной платы на Ближнем Востоке в раннее средневековье, а также несколькими исследованиями, с разной степенью подроб­ности, рассматривавшими демографические циклы в Китае. Один из китайских демографических циклов, цикл эпохи Цин, был де­тально описан в монографии известного российского востоковеда О. Е. Непомнина (2005).

Глава 10. Демографический фактор 211

4,0

3,5

 

2,0

1,0

0,5

0,0

1,5

 

■потребление -«-население

Рис. 5. Население и потребление в Китае эпохи Цин

Новым крупным шагом в развитии концепции демографических циклов стало появление демографически-структурной теории Дж. Голдстоуна (Goldstone 1991). В то время как мальтузианская теория рассматривала динамику населения в целом, демографиче­ски-структурная теория рассматривает структуру - «народ», «госу­дарство» и «элиту» - анализируя взаимодействие элементов этой структуры в условиях роста населения. При этом динамика «наро­да» описывается Дж. Голдстоуном, в основном, так же, как дина­мика населения в неомальтузианской теории. Новым теоретиче­ским элементом является анализ влияния демографического роста на элиту и государство. Демографический рост элиты в условиях ограниченности ресурсов влечет за собой дробление поместий и оскудение части элиты. Элита начинает проявлять недовольство и усиливает давление на народ и государство с целью перераспре­деления ресурсов в свою пользу. Кроме того, в рядах элиты усили­вается дифференциация и фрагментация, отдельные недовольные группировки элиты в борьбе с государством обращаются за помо­щью к народу и пытаются инициировать народные восстания.

Для государства рост населения и цен оборачивается падением реальных доходов. Властям становится все труднее собирать нало­ги с беднеющего населения, это приводит к финансовому кризису государства, который развивается на фоне голода, народных вос-

Теория и методология истории

станий и заговоров элиты. Все эти обстоятельства, в конечном сче­те, приводят к революциям и краху («брейкдауну») государства.

Важным моментом демографически-структурной теории явля­ется учет распределения ресурсов и борьбы за ресурсы в структуре «государство-народ-элита». В своем исследовании Дж. Голдстоун обобщил материалы, полученные путем изучения социально-политических кризисов XVII в. в Англии, Франции, Китае, Осман­ской империи, а также кризисов конца XVIII–XIX вв. во Франции, Германии, Китае, Японии. Нужно отметить, однако, что Дж. Голд-стоун считал, что демографические циклы имеют экзогенный ха­рактер и как рост, так и уменьшение численности населения объяс­няется благоприятными или неблагоприятными эпидемиологиче­скими и климатическими изменениями. В дальнейших исследова­ниях анализ Дж. Голдстоуна был расширен путем привлечения дополнительных данных по Западной Европе и исследования демо­графических циклов в России. Авторы новых работ доказывают эндогенный, мальтузианский характер демографических циклов, и приходят к выводу, что демографически-структурная теория не противоречит мальтузианству, а является его эффективным расширением, позволяющим учесть структурные взаимодействия (Turchin, Nefedov 2009).

В последнее годы изучение демографических циклов проводит­ся с широким использованием экономико-математических моделей (см. главу 23). Результаты математического моделирования указы­вают на принципиально различную демографическую динамику в различные периоды и в сочетании с данными исторических ис­точников помогают выделить фазы демографического цикла.

Первая фаза цикла – это период внутренней колонизации (или фаза роста). Для этого периода характерны наличие свободных зе­мель, быстрый рост населения, рост посевных площадей, низкие, но постепенно растущие цены на хлеб, высокая реальная заработ­ная плата, относительно высокий (но постепенно понижающийся) уровень потребления, низкий уровень земельной ренты, строи­тельство новых (или восстановление разрушенных ранее) поселе­ний, ограниченное развитие городов и ремесел, незначительное развитие аренды и ростовщичества.

После исчерпания ресурсов свободных земель наступает вторая фаза, период Сжатия – этот термин предложен известным турец­ким историком Халилом Инальчиком. Для фазы Сжатия характер­ны отсутствие свободных земель, крестьянское малоземелье, вы-

Глава 10. Демографический фактор 213

сокие цены на хлеб, низкий уровень реальной заработной платы и потребления основной массы населения, ограниченность демо­графического роста подъемом урожайности, высокий уровень земельной ренты, частые сообщения о голоде, эпидемиях и сти­хийных бедствиях, стихийное ограничение рождаемости, разоре­ние крестьян-собственников, распространение ростовщичества и аренды, высокие цены на землю, рост крупного землевладения, уход разоренных крестьян в города, где они пытаются зарабо­тать на жизнь ремеслом или мелкой торговлей, рост городов, развитие ремесел и торговли, большое количество безработных и нищих, голодные бунты и восстания, активизация народных движений под лозунгами передела собственности и социальной справедливости, попытки проведения социальных реформ, направ­ленных на облегчение положения народа, тенденция к увеличению централизации и установлению этатистской монархии, попытки увеличения продуктивности земель, в частности, с помощью ирри­гации и мелиорации, поощрительная политика в области колони­зации и эмиграции, ввоз продовольствия из других стран (или рай­онов), внешние войны с целью приобретения новых земель и пони­жения демографического давления. Экономическая ситуация в этот период неустойчива, у крестьян отсутствуют необходимые запасы зерна, и любой крупный неурожай или война могут привести к го­лоду и экосоциальному кризису.

Третья фаза демографического цикла – это фаза экосоциально-го кризиса; для этого периода характерны голод, эпидемии, вос­стания и гражданские войны, внешние войны, гибель больших масс населения, принимающая характер демографической катастро­фы, разрушение или запустение многих городов, упадок ремесла и торговли, высокие цены на хлеб, низкие цены на землю, гибель значительного числа крупных собственников и перераспределение собственности, социальные реформы, в некоторых случаях прини­мающие масштабы революции, порождающей этатистскую мо­нархию.

После третьей фазы в некоторых случаях имеет место период депрессии или интерцикл – период социальной нестабильности, внутренних конфликтов и внешних войн, в течение которого могут наблюдаться повторные экосоциальные кризисы. Новый демогра­фический цикл начинается лишь после того как прекращаются

214 Теория и методология истории

войны и восстанавливается государственная и общественная ста­бильность.

Таким образом, анализ демографических циклов с помощью математических моделей, в совокупности с данными источников и исследованиями специалистов, позволяет выделить более 50 ха­рактерных признаков различных фаз демографического цикла. Фиксируя эти признаки в реальной истории конкретной страны, мы можем во многих случаях выделять демографический циклы даже при отсутствии данных о численности населения. Этот ме­тод аналогичен методу распознавания образов в математике, когда по частным признакам определяется принадлежность исследуемого объекта или явления к определенному классу. Как отмечалось вы­ше, он впервые был использован М. Постаном, который на основа­нии данных о ценах, ренте и реальной заработной платы сделал вывод о резком падении численности населения Англии в середине XIV в. Использование этого метода позволило исследователям вы­делить большое число демографических циклов в истории различ­ных стран. Имеют место и попытки выделения демографических циклов в истории России. Согласно версии сторонников неомаль­тузианской концепции, в истории России имели место два демо­графических цикла. Первый из них начался в середине XV в. и закончился демографической катастрофой в 1570-х гг. Вслед за катастрофой пришел период социальной нестабильности, интер­цикл, завершившийся повторным экосоциальным кризисом – «сму­той» начала XVII в. После окончания «смуты» начался период вос­становления в новом цикле, который сопровождался освоением присоединенных к России земель Черноземного региона. Внутрен­няя колонизация продолжалась до середины XIX в., когда вновь стала ощущаться нехватка земли. В конце концов, аграрное пере­население привело к масштабному экосоциальному кризису – ре­волюциям 1905 и 1917 гг. (Turchin, Nefedov 2009).

Рекомендуемая литература

Бродель Ф. 1986–1992. Материальная цивилизация, экономика и капита­лизм в XV–XVIII вв.: в 3 т. М.

Камерон Р. 2001. Краткая экономическая история мира: От палеолита до наших дней. М.: РОССПЭН.

Глава 10. Демографический фактор 215

Коротаев А. В., Малков А. С., Халтурина Д. А. 2005. Законы истории. Математическое моделирование исторических макропроцессов. Де­мография, экономика, войны. М.: КомКнига.

Мальтус Т. Р. 1993. Опыт о законе народонаселения. Антология эконо­мической классики / Сост. И. А. Столярова. Т. 2. М.

Нефедов С. А. 2005. Демографически-структурный анализ социально-экономической истории России. Екатеринбург: УГГУ.

Нефедов С. А. 2010, 2011. История России. Факторный анализ: в 2 т. М.

Goldstone J. 1991. Revolution and Rebellion in the Early Modern World. Lon­don: Berkeley; Los Angeles: University of California Press.

Turchin P., Nefedov S. A. 2009. Secular Cycles. Oxford and Princeton: Princeton University Press.