Теория и методология истории

Отв. редакторы

В. В. Алексеев, Н. Н. Крадин, А. В. Коротаев, Л. Е. Гринин

Теория и методология истории: учебник для вузов / Отв. ред. В. В. Алексеев, Н. Н. Крадин, А. В. Коротаев, Л. Е. Гри-нин. – Волгоград: Учитель, 2014. – 504 с.

ISBN 978-5-7057-3876-2

Данный учебник предназначен для студентов, изучающих курс «Теория и методология истории» согласно образовательному стандарту последнего поколе­ния по программе бакалавриата направления «История». Последовательно рас­крываются различные теории исторического процесса, начиная с глубокой древ­ности и до наиболее популярных теорий XX–XXI вв. (марксизм, цивилизацион-ный подход, теории модернизации, мир-системный анализ и др.). Детально рас­смотрены основные факторы исторического процесса (природа, демография, роль личности и пр.), наиболее влиятельные теоретические парадигмы (школа «Анна­лов», гендерная история, история повседневности и пр.). Большое внимание уде­лено инструментарию историка – различным методам социального и историче­ского познания.

Предназначено для студентов, аспирантов и всех интересующихся теорией ис­тории.

Рецензенты:

д-р ист. наук Ю. Е. Березкин; д-р ист. наук В. И. Дятлов

Издательство «Учитель».

400079, г. Волгоград, ул. Кирова, 143.

Формат 60×90/16. Тираж 3000 экз. (1-й завод – 1–500 экз.) Печ. л. 31,5. Заказ №

Отпечатано в ПК «Офсет». 400001, г. Волгоград, ул. КИМ, 6.

ISBN 978-5-7057-3876-2

© Издательство «Учитель», 2014

Оглавление

Введение................................................................................................................. 5

Часть 1. ТЕОРИИ ИСТОРИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА

Глава 1. Ранние теории (д. ф. н. Л. Е. Гринин)............................................. 9

Глава 2. Период Возрождения – первая половина XIX в.

(д. ф. н. Л. Е. Гринин)......................................................................... 31

Глава 3. Марксизм (д. и. н. Л. Б. Алаев)........................................................ 55

Глава 4. Неоэволюционизм (д. и. н. А. В. Коротаев, чл.-корр. РАН

Н. Н. Крадин)....................................................................................... 90

Глава 5. Теории цивилизаций (к. и. н. И. Н. Ионов)................................... 107

Глава 6. Теории модернизации (д. и. н. И. В. Побережников).... 133

Глава 7. Мир-системный анализ (д. и. н. А. В. Коротаев,

чл.-корр. РАН Н. Н. Крадин)............................................................ 153

Глава 8. Макросоциологические теории последней трети ХХ – начала
XXI в. (д. ф. н. Н. С. Розов)......................................................... 167

Часть 2. ФАКТОРЫ ИСТОРИЧЕСКОГО ПРОЦЕССА

Глава 9. Природный фактор (д. ф. н. Л. Е. Гринин, д. и. н. А. В. Коро-

таев)....................................................................................................... 184

Глава 10. Демографический фактор (д. и. н. С. А. Нефедов,

д. и. н. А. В. Коротаев)..................................................................... 198

Глава 11. Производственно-технологический фактор

(д. ф. н. Л. Е. Гринин, д. и. н. С. А. Нефедов)............................... 216

Оглавление

Глава 12. Фактор диффузии инноваций (д. и. н. Е. В. Алексеева).. 234
Глава 13. Роль личности в истории (д. ф. н. Л. Е. Гринин)....................... 250

Часть 3. НОВЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ ИСТОРИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ

Глава 14. Школа «Анналов» и историческая антропология (чл.-корр.
РАН П. Ю. Уваров, д. и. н. Н. В. Трубникова)............................. 263

Глава 15. Гендерная история (д. и. н. Н. Л. Пушкарева)............................ 287

Глава 16. История повседневностей и микроистория (д. и. н.

Н. Л. Пушкарева)................................................................................ 312

Глава 17. Устная история (д. и. н. И. Б. Орлов)............................................ 335

Часть 4. МЕТОДЫ ИСТОРИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ

Глава 18. Основы методологии социального и исторического позна-
ния (д. ф. н. Н. С. Розов)................................................................... 356

Глава 19. Методы исторического исследования (д. ф. н. Л. Е. Гринин, 386 д. и. н. А. В. Коротаев, чл.-корр. РАН Н. Н. Крадин)....

Глава 20. Логические методы и средства в социальном и историче-
ском познании (д. ф. н. Н. С. Розов).............................................. 409

Глава 21. Кросс-культурные методы (д. и. н. А. В. Коротаев).... 432

Глава 22. Клиометрика (д. и. н. Л. И. Бородкин)......................................... 440

Глава 23. Математическое моделирование исторических процессов.
Клиодинамика (П. В. Турчин, Ph.D.)............................................ 447

Библиография........................................................................................................ 460

Авторский коллектив.......................................................................................... 504

Введение

Данный учебник предназначен для студентов, изучающих курс «Теория и методология истории» согласно последнему образова­тельному стандарту по программе бакалавриата по направлению «История».

Понятие методология обозначает совокупность принципов и способов организации и построения научного исследования. Мето­дология истории – это то, с чем сталкивается всякий историк хотя бы на уровне написания квалификационной работы – бакалаврско­го, дипломного или магистерского сочинения, введения и авторе­ферата кандидатской диссертации и др. Казалось бы, это достаточ­но формальная вещь, можно ограничиться простым перечислением использованных при разработке темы диссертации методов. Одна­ко на практике далеко не все могут четко и грамотно описать, какой инструментарий был использован в процессе исследования. Более того, по этим нескольким строкам можно достаточно уве­ренно квалифицировать теоретический уровень соискателя на уче­ную степень.

В советское время было принято считать, что у истории (как и у других конкретных наук) не может быть собственной методо­логии. Функции методологии замыкала на себя философия (так на­зываемый «исторический материализм»). Историки должны были на практике подтверждать верность марксистского учения. По этой причине никаких специальных курсов методологического характе­ра историкам официально не читалось. Только в годы перестройки и постсоветский период встал вопрос о методологии исторической науки. Соответствующий курс появился в образовательном стан­дарте. Методологическая проблематика активно обсуждалась на страницах академических журналов: «Вопросы философии» (1988, № 10; 1989, № 10), «Вопросы истории» (1994, № 6) и др. В про­шлом десятилетии журнал «Новая и новейшая история» провел новую дискуссию, посвященную предмету учебной дисциплины методологического характера для студентов вузов. Участники дис­куссии активно делились опытом преподавания этой дисциплины в различных университетах страны (Могильницкий 2003; Ани-кеев 2006; Голиков 2006; Ипполитов 2007; Калимонов 2007; Мо-

Теория и методология истории

гильницкий, Бочаров 2007; Смоленский 2007; Крадин 2010). Учеб­ник, который вы держите в руках, в этом отношении значительно отличается от всех предшествующих.

В большинстве предыдущих учебных изданий много внимания уделено таким вопросам, как особенности исторического познания или понятие исторического факта. Мы полагаем, что эпистемоло­гия исторического знания – это в большей части предмет изучения такой дисциплины, как философия истории. Нисколько не умаляя важности данной дисциплины, мы бы все-таки хотели сосредото­читься на собственно исторических теориях и вопросах примене­ния конкретных методов в историческом исследовании.

Для исторической науки последних десятилетий характерны: отказ от жестких однолинейных теорий и схем, наличие множества концептуальных подходов, преодоление евроцентризма и колониа­лизма. При написании этого учебника мы сделали акцент на зна­комство студентов не только с классикой, но и с современным со­стоянием теории исторической науки и основными методами, ис­пользуемыми в конкретно-исторических исследованиях.

Соответственно учебник состоит из двух основных блоков – теоретического и методологического. В первом блоке изучаются различные интерпретации исторического процесса с древности до наших дней, студенты знакомятся с рядом наиболее важных совре­менных подходов и концепций, во втором – дается информация об общенаучных и специальных исторических методах.

Начинается учебник с историографических глав, в которых рассматриваются основные теории исторического процесса, начи­ная с классических теорий Древности и Средневековья. Все эти теории могут быть сгруппированы в три больших направления: 1) теории, которые рассматривали историю как линейную эволю­цию либо от золотого века к хаосу, либо наоборот (Гесиод, Конфу­ций, Августин и др.); 2) циклические теории (Полибий, Ибн Хал-дун и др.); 3) концепции неизменности универсальных форм (Ари­стотель и др.). Только в период Просвещения расцветает рацио­нальное линейное прогрессивистское видение истории, в котором Запад представляется как венец развития человечества (концепции И. Гердера, А. Тюрго, Ж. Кондорсе, А. Смита, А. Фергюсона и др.). Анализируются истоки современного членения истории на пять фаз (первобытность, Древность, Средневековье, Новое и Новейшее время), которое имплицитно встроено в систему нашего историче-

Введение

ского образования. Это деление происходит от трехчастной исто­рической схемы (Античность, Средневековье, Возрождение) Х. Келлариуса. Впоследствии оно было экстраполировано на весь остальной неевропейский мир, а после того как А. Сен-Симон на­делил его социально-экономическим содержанием (первобытность, рабовладение, крепостничество, капитализм, ассоциация трудя­щихся), с некоторыми нюансами оно стало восприниматься как не­что само собой разумеющееся.

Особое внимание в учебнике уделено марксистской интерпре­тации истории. Этому вопросу посвящена третья глава. Далее в учебнике рассматриваются основные интерпретации историче­ского процесса в ХХ столетии. Нужно иметь в виду, что имеется два принципиально разных видения истории – линейное и цикли­ческое. Первый взгляд предполагает выделение стадий историче­ского процесса (неоэволюционизм, теории модернизации и др.). Второй предполагает, что единства истории нет, есть отдельные крупные общности, которые живут жизнью отдельных организмов (цивилизационный подход). Между данными полюсами есть про­межуточные теории, которые отпочковались от вышеуказанных подходов и пытаются преодолеть познавательные ограничения на­правлений-предшественников (теории многолинейной эволюции, мир-системный анализ). Определенное место в учебнике занимают различные современные методологические подходы – история по­вседневности, устная история, гендерная история и др. К сожале­нию, таких подходов настолько много, что далеко не вся проблема­тика оказалась включенной в содержание учебника. За пределами нашего рассмотрения оказались такие темы, как социальная история, макроистория, постмодернизм, постколониализм и др. Для этого пришлось бы написать еще один том. Мы также полагаем, что дан­ные вопросы было бы уместно рассматривать в теоретико-методо­логических курсах для магистрантов.

Другой блок учебника посвящен методологическому инстру­ментарию историка. Рассматриваются принципы построения науч­ных теорий, в этой связи читатели знакомятся с работами таких ав­торитетов в области методологии науки, как К. Поппер, Т. Кун, И. Лакатос. Далее рассматриваются общенаучные методы: наблю­дение, эксперимент, моделирование. Показывается специфика об­щественных и гуманитарных наук. Дается представление о методах теоретического анализа, таких как сравнение, анализ и синтез. По-

Теория и методология истории

сле этого студенты знакомятся с главными методами, используе­мыми в работах историков: нарративным (описательным), истори-ко-генетическим, сравнительным, структурным, системным, типо­логическим. Определенное внимание уделяется методам критики исторического источника и исторической герменевтике.

В сжатой форме даются сведения об использовании количест­венных методов в исторических исследованиях, а также о таких научных направлениях, как клиометрика (клиометрия) и клиоди-намика. Рассказывается о трех основных достижениях использова­ния количественной методологии: 1) использование статистиче­ских методов при работе с массовыми источниками в истории и ар­хеологии (студенты знакомятся с работами наиболее значимых представителей отечественной школы, а также с идеями флагмана американской клиометрии – лауреата Нобелевской премии Р. Фогеля); 2) анализ кросс-культурных корреляций в современной социокультурной и исторической антропологии; 3) математическое моделирование ряда исторических систем и процессов.

Необходимо заметить, что за последние полтора десятилетия произошли важные изменения в понимании места теоретического знания в отечественной исторической науке. Многие еще помнят, что в советское время историкам фактически было отказано в праве на теоретические исследования. Специалисты по историческому материализму априори считали это своей прерогативой. В настоя­щее время важность теории и методологии истории глубоко осоз­нана самим профессиональным сообществом. Сделаны важные ша­ги в закреплении подобных знаний на уровне образовательного процесса. Соответствующие курсы преподаются в университетах будущим историкам, издаются учебные пособия, проводятся науч­ные и практические конференции. Однако важно помнить, что тео­ретическое знание важно для историков не как интеллектуальная игра с терминами, а как инструмент, с помощью которого можно получить новое знание, углубить наши представления о прошлом.

Часть 1

ТЕОРИИ ИСТОРИЧЕСКОГО

ПРОЦЕССА

Глава 1 РАННИЕ ТЕОРИИ

Древний Восток

Прообраз историографии появляется на Ближнем Востоке (в Шу­мере, Аккаде и Египте) вместе с появлением письменности, в III– II тыс. до н. э. Списки правителей, исторические надписи царей, древнейшие погодовые и иные записи о важнейших событиях, а также хроники можно считать первыми историческими текстами. При этом возникают целенаправленный отбор и интерпретация ис­торических фактов (например, в надписях эпохи Древнего, Средне­го и особенно Нового царства в Египте, прославлявшие деяния и завоевательные походы фараонов). Крайне важно отметить появ­ление государственных, храмовых и частных архивов. Постепенно происходят усложнение и смена форм исторических сочинений, в которых появляются уже и первые – еще очень неразвитые – идеи о причинах исторических событий, которые объяснялись «волей богов».

Мыслители Ближнего Востока не оставили полноценных исто­рических сочинений, подобных античным. Однако для понимания преемственности развития мировой мысли об истории важно учи­тывать, что греки многое заимствовали из государств Ближнего Востока. А исторические книги Библии («Книга Царств» и др.) ока­зали впоследствии огромное влияние на средневековую историогра­фию и теологию истории.

В Индии, как и в целом в Южной Азии, при всех достоинствах древнеиндийской культуры интерес к прошлому так и не привел к возникновению осмысленной исторической письменной тради­ции (не говоря об историописании). Исторические события упоми­наются в литературе довольно редко и обычно в полулегендарных повествованиях. Хроники составлялись лишь в буддийских мона­стырях на Цейлоне в первые века н. э., и посвящены они были пре-

Теория и методология истории

имущественно распространению учения Будды и взаимоотношени­ям между монастырями.

Интересно, что некоторые философско-мифологические идеи об историческом процессе у различных народов древности пере­кликались между собой. Например, золотой век человеческого об­щества некоторым мыслителям виделся в идеализированном дале­ком прошлом, когда люди еще жили счастливо, не знали неравен­ства, притеснений и несправедливостей. Согласно идее, возникшей в раннем буддизме в Индии, золотой век предшествовал появлению имущественного неравенства и государственной власти. В Китае Конфуцию, или Кун-цзы (551–479 гг. до н. э.) приписывается идея о существовании в далеком прошлом некоего счастливого патриар­хального общества «великого единения», которое изображалось за­тем в течение многих веков в качестве недосягаемого идеала соци­альной жизни. В Индии была широко распространена концепция, условно говоря, «исторического регресса», аналогичная древнегре­ческой концепции Гесиода о четырех (пяти) веках человеческой истории.

В Древнем Китае роль исторического знания была совершенно иной. Об этом свидетельствует уже то, что древнекитайские фило­софы V–III вв. до н. э. в полемике со своими идейными противни­ками постоянно апеллировали к событиям исторического прошло­го, что сделало их произведения ценным историческим источни­ком. В китайской историографии начиная с древности и в течение многих последующих веков мы встречаем идеи, которые вполне можно рассматривать как теоретические: во-первых, представление об извечном и абсолютном превосходстве китайской культуры над культурой соседних народов; во-вторых, намеренное отожде­ствление мифа с историческим фактом, следствием чего было не­правомерное удревнение истоков государственности в Китае. Та­кие подходы позднее были заимствованы японской историогра­фией, где правление первого императора отнесено к очень дале­ким временам.

В Китае фактически государственной идеологией являлось конфуцианство. Оно оказало на китайскую историографию огром­ное влияние. Для того чтобы понять особенность всей последую­щей китайской мысли, надо иметь в виду ситуацию вокруг конфу­цианства и конфуцианских текстов. Конфуцианская идеология со II в. до н. э. утвердилась в качестве официальной (государственной)

Глава 1. Ранние теории

и оставалась таковой для всей последующей истории императорско­го Китая. Но она постоянно развивалась и существенно обогащалась идеями других школ. А до своей победы конфуцианство испытало гонения. В 213 г. до н. э. по приказу императора Цинь Ши-хуанди было сожжено большинство исторических трудов конфуцианцев по причине их враждебности политике императора. Когда же в Ки­тае воцарилась династия Хань (206 г. до н. э. – 220 г. н. э.), вновь поднявшая на щит конфуцианство, потребовалось, чтобы ученые приступили к огромной кропотливой работе по восстановлению утраченных текстов. А это привело также к появлению новых про­изведений.

На рубеже II–I вв. до н. э. был создан первый обобщающий труд по истории Китая. Им стали «Исторические записки» Сыма Цяня (145–86 гг. до н. э.), всеобщая история страны с древнейших времен до I в. до н. э. Сыма Цянь опирался на довольно долгую ис­торическую традицию, в том числе комментированного летописа­ния, появившегося в I тыс. до н. э. Сыма Цянь стал основополож­ником китайской историографии и по праву может называться «отцом китайской истории». «Исторические записки» – сложное произведение, оно включает в себя повествования о важнейших деяниях правителей различных династий; биографии исторических личностей и крупнейших представителей наследственной аристо­кратии; «Трактаты», посвященные отдельным сторонам общест­венной жизни, культуры, науки; «Таблицы», в которых рассматри­ваются проблемы хронологии. «Исторические записки» Сыма Цяня оказали огромное влияние на развитие исторической мысли в Ки­тае и некоторых других странах Дальнего Востока. Их стиль и ме­тод изложения стали предметом ревностного подражания.

Историографический метод Сыма Цяня был использован уже другим крупным китайским историком – Бань Гу (32–92 гг. н. э.). Однако сочинение Бань Гу «История Ханьской династии» посвя­щено истории только одной династии – Хань, точнее, даже только Западной, или Ранней, Хань (206 г. до н. э. – 25 г. н. э.). Бань Гу яв­ляется основоположником нового жанра китайской историографии, получившего название «династийных историй». Начиная с III в. н. э. они составлялись официально (по заказу правительства) по образцу «Ханьской истории» Бань Гу. Основными разделами в них являют­ся «Анналы», посвященные изложению деяний правителей, и «Био­графии» – жизнеописания наиболее выдающихся деятелей эпохи.

Теория и методология истории

Такая преемственность сильно отличает китайскую историографию от греческой и римской, где каждый историк писал по-своему и в итоге твердой исторической традиции, по сути, не сложилось¹.

В отличие от историков античности (писавших прежде всего о современных им событиях) китайские историки изначально при­меняли метод компиляции, с помощью которого создавали обоб­щающие труды, охватывающие события очень большой длитель­ности, но, разумеется, они описывали и современные им события.

Античность

Для понимания преемственности развития мировой мысли об исто­рии важно учитывать, что греки многое заимствовали с Ближнего Востока. В частности, «отец истории» Геродот считал, что эллины заимствовали имена своих богов и многие обычаи, письменность и иные знания у древних египтян, финикийцев и др., а Диодор Сици­лийский утверждал, что прославленные мудрецы, поэты и законо­датели далекой древности – Гомер, Ликург, Солон и др., равно как и известные ученые и мыслители более поздних времен – Платон, Демокрит и иные, побывали на Востоке, беседовали с восточными мудрецами, заимствовали у них мудрость, знания и т. д.

С другой стороны, греческое влияние в период эллинизма вы­звало появление отдельных историков на Ближнем Востоке, знако­мых с античной традицией историописания, которые знали грече­ский и местный языки. Среди них можно упомянуть вавилонского историка Бероса (ок. 350–280 гг. до н. э.), составившего на грече­ском языке для царя Антиоха I историю Вавилонии на основе ме­стной легендарной и исторической традиции. Но этот труд до нас, к сожалению, не дошел (только отдельные факты и данные в раз­ных произведениях). Еще одним известным древневосточным (еги­петским) историком является Манефон, составивший на греческом языке «Историю Египта», отрывки из которой сохранились у неко­торых историков Античности. Заслуга Манефона заключается в разделении истории Египта на 30 династий (эта периодизация

Вот два факта, которые хорошо демонстрируют различия в традиции работы историков Китая и Греции. Сыма Цянь происходил из семьи потомственных историографов. Соби­рать исторические материалы по династии Хань начал еще отец Бань Гу – Бань Бяо. В этой работе принимала участие после смерти Бань Гу его сестра, известная поэтесса Бань Чжао. И подобных фактов много. Зато в историографии Античности такие факты, вроде того, что сын историка Эфора (IV в. до н. э.) написал за отца последнюю из 30-ти книгу его труда, исключительно редки.

Глава 1. Ранние теории

в основе своей сохраняется и по сей день). Вероятно, наиболее из­вестный восточный историк античного типа – это романизирован­ный иудей I в. н. э. Иосиф Флавий, который в результате войны по­пал в Рим. Его произведения об истории Иудеи «Иудейские древ­ности» и о современных ему событиях – «Иудейская война» – яв­ляются ценными, а для некоторых событий – даже единственными источниками наших знаний об этом регионе.

Исторический способ осмысления общественной жизни впер­вые наиболее ярко проявил себя в Древней Греции, чему, по мне­нию некоторых исследователей, способствовал динамизм древне­греческого общества. В VI в. до н. э. в греческих ионийских коло­ниях Малой Азии, на родине философии, появилась история как разновидность принципиально нового литературного жанра «науч­ной» прозы. Первые историки получили название логографов. Од­ним из самых выдающихся логографов был Гекатей из Милета (ок. 546–480 гг. до н. э.). В своих прозаических сочинениях «Описа­ние земли» и «Родословные» он первым привлек обширный мате­риал народного эпоса, преданий, генеалогических и мифологиче­ских рассказов, описаний путешествий и местных хроник. Заслуга логографов заключалась в создании первых письменных произве­дений об исторических событиях и явлениях жизни общества; в пробуждении интереса к историко-социальным явлениям; в раз­витии первых методов исследования (критика мифов, хронология). Конечно, их методология была достаточно наивной: предполага­лось, что для установления истины достаточно лишь механически устранить все сверхъестественное и неправдоподобное. История в их работах не была еще хоть как-то четко отделена от других ас­пектов общественной жизни, а главное, их работы не были объеди­нены общей идеей, что в дальнейшем стало характерным для ан­тичной историографии.

Первым трудом, который стал началом подлинной историогра­фии, по праву считается «История» Геродота из Галикарнаса (V в. до н. э.). Произведение Геродота, условно называемое «Историей», посвящено греко-персидским войнам. Хотя в подходах Геродота немало черт и заимствований, которые роднят его с логографами, его произведение представляет уже решительный переход от раз­розненного описания отдельных местностей и народностей к исто­рии в собственном смысле слова. Ведь в центре его внимания на­ходится именно изложение исторических событий, объединенное

Теория и методология истории

общим замыслом – дать описание предыстории и истории греко-персидских войн.

В чем главные заслуги Геродота? Он сформулировал задачи ис­тории и историка, поставив перед своим произведением цели, важ­нейшая из которых в том, «чтобы прошедшие события с течением времени не пришли в забвение». Он стремился не только доставить слушателям наслаждение, но и установить истину. Геродот первый поставил в центр исторического исследования человека (а не боже­ственные силы или мифических героев). Его «История» объедине­на общей важной проблемой – понять, почему «эллины воевали с варварами», то есть в центр своего огромного труда он фактиче­ски положил идею борьбы Востока и Запада. Отметим, что эта проблема и до сих пор не потеряла своей актуальности.

В целом греки не рассматривали историю как науку (никаких наук в то время еще не было). На историю смотрели как на вид ис­кусства (недаром Клио – одна из девяти муз) или разновидность публицистического произведения назидательного жанра. Произве­дения античных историков не утратили своей прелести и для со­временного читателя. Роль историографии в общем контексте ин­теллектуальных занятий была не особенно высока, философия, ри­торика стояли выше. В отличие от Китая и средневековой Европы, в Античности прямого влияния и давления власти или какой-то сильной корпорации на автора и его произведение не было.

Так или иначе, это была первая в истории западной мысли ре­альная историософская мысль. Античные историки много сделали для развития методологии истории, выработали практические на­ставления по ее написанию, разработали идеи назначения исто­рии. Требования к истории быть наставником читателя заставляли античных историков привлекать для объяснения причин событий философские, политические или нравственные концепции (напри­мер, идею судьбы). Это вело к значительному развитию теории ис­тории и политической философии. Свобода творчества позволяла критиковать недостатки предшественников, что развивало методы историографии.

К сожалению, для античных историков было характерно не­строгое отношение к фактам, готовность их искажать или замалчи­вать ради общей идеи или красоты произведения. Не существовало идеи всемирной истории в истинном смысле слова. Самое большее, до чего дошла античная историография, – это всеобщая история

Глава 1. Ранние теории

определенных периодов и регионов (напротив, в средневековой ис­ториографии идея именно всемирной истории стала центральной).

Помимо этого, в произведениях античных авторов можно вы­членить определенный пласт идей и проблем, которые относятся к философии истории. Первый из них – концепция исторических циклов и идея судьбы. Согласно представлениям античных авто­ров, разумный порядок не только в природе, но и в обществе как ее части поддерживается путем постоянного возвращения вещей к прежнему состоянию без качественного развития. Античные мыслители были склонны к фатализму, исходя из того, что судьба всего на свете предначертана еще до совершения событий.

Другая важная идея – динамика исторического процесса. В по­эме Гесиода (VIII–VII вв. до н. э.) «Труды и дни», говоря совре­менным языком, изображено регрессивное развитие человечества. Согласно Гесиоду, на Земле последовательно сменяли друг друга золотой, серебряный, медный, героический и, наконец, железный века. При этом с каждым веком нравы и условия жизни людей ухудшались. Если в золотом веке люди жили беззаботно, то посте­пенно из-за того, что со временем они стали заносчивыми, переста­ли почитать богов, жизнь людей и их нравы все ухудшались. Эта пессимистичная концепция веков, или возрастов исторического развития человеческого общества, была популярна в течение всей Античности.

В то же время в Античности имела распространение идея про­гресса. В частности, римский поэт и философ Лукреций Кар (I в. до н. э.) в философской поэме «О природе вещей» в отличие от Ге-сиода и большинства античных авторов считает первоначальное состояние человечества не золотым веком, а периодом дикости. Основу прогресса Лукреций Кар видит в необходимости трудиться из-за нужды (особенно в жилище, огне и одежде), важным факто­ром выступает также «разум пытливый». В ходе этого процесса возникают язык, государство и право (происхождение которых фи­лософ объяснял договором людей).

Античные историки и философы выдвинули целый ряд важных для понимания хода истории причин, которые условно можно раз­бить на четыре группы.

1. Материальные и социальные факторы, роль институтов. Выше уже было сказано, что Лукреций Кар выделял нужду и изо­бретения как двигатель развития. Он один из немногих, кто при

Теория и методология истории

объяснении причин хода человеческих дел пытался обойтись без вмешательства богов. Достаточно часто результат событий объяс­няется особенностями государственного устройства. Ряд авторов отмечали значение географических условий (см. в главе 9).

2. Психологические, моральные и духовные причины. Ряд исто­риков, таких как Саллюстий, Тацит и Плутарх, большое внимание уделяли психологическим причинам событий, нередко объясняя их результат психологией и особенностями участвовавших в них лиц. Римские историки также подчеркивали роль высоких нравов пред­ков и объясняли упадок государства моральным упадком государ­ственных деятелей. Античная историография добилась больших успехов в развитии биографической истории. Особенно надо отме­тить Плутарха (ок. 45–127 гг. н. э.), автора сравнительных жизне­описаний выдающихся деятелей (их биографии объединены попар­но: в каждой паре один греческий и один римский деятель).

3. Особенности человеческой природы. Начиная с Античности, попытки объяснить историческое развитие общими свойствами че­ловеческой натуры становятся важным направлением философии истории. В этом плане труд Фукидида «История Пелопоннесской войны» оказал большое влияние не только на античную мысль, но и на историков Нового времени. Фукидид рассматривал человече­скую природу как неизменную и полагал, что ее качества могут быть причиной повторяемости исторических судеб государств и народов. Фукидид подчеркивал прежде всего отрицательные каче­ства: стремление угнетать окружающих, склонность к честолюбию, корысти, властолюбию.

4. Античные мыслители не отрицали идеи божественного вме­шательства в исторический процесс (исторический фатализм). Все они склонялись к признанию существования последней причины исторических событий, отождествляемой с высшей слепой необхо­димостью (судьбой), которой подчиняются даже боги и которую невозможно познать. Однако различные историки и мыслители придавали разное значение роли высших сил.

Поскольку для Античности было характерно понимание исто­рии как «наставницы жизни», то от историка требовалось не бес­пристрастное и объективное исследование, а интерпретация исто­рических событий в определенных целях, прославление того или иного героического прошлого и т. п. Поэтому большинство исто­риков очень часто опускали неблагоприятный для их замысла ма-

Глава 1. Ранние теории

териал и использовали порой даже сомнительные сведения, разви­вающие идею их труда.

Лишь немногие историки, такие как Фукидид, считали тща­тельную проверку фактов совершенно обязательным делом. Но да­же Фукидид приводил длинные речи исторических деятелей, точ­ное содержание которых не сохранилось. Среди тех немногих, кто считал точность фактов важной, надо назвать выдающегося фило­софа и публициста Лукиана (II в. н. э.). В трактате «Как следует пи­сать историю» он говорит об истории как о науке, основанной на точ­ных фактах и не нуждающейся ни в каких вымыслах, мифах, гипербо­лических выражениях и риторических украшениях.

Греческие и римские историки считали, что историк должен либо сам быть участником событий, либо по меньшей мере посе­тить места событий и побеседовать с очевидцами. Такие требова­ния в принципе подразумевали написание сочинения только на те­му событий, близких по времени писателю. Вот почему основное количество историков, в том числе такие выдающиеся, как Фуки-дид, Ксенофонт, Тацит, предпочитали исследовать сравнительно небольшие исторические периоды – максимально несколько десят­ков лет (а часто и весьма ограниченное географическое простран­ство). Даже у Полибия основной период его «Всеобщей истории» охватывает меньше 80 лет (между 220 и 146 гг. до н. э.). Все это ставило колоссальные препятствия для развития историографии и значительно сужало ее рамки. Неудивительно, что из многих ан­тичных историков лишь некоторые в своих произведениях пыта­лись охватить большой диапазон времени и пространства (среди них Геродот, Полибий, Посидоний, Тит Ливий).

С Полибием эллинистическая традиция исторической мысли перемещается в Рим. Оригинальное ее развитие происходит в тру­дах Тита Ливия (59 г. до н. э. – 17 г. н. э.), который поставил перед собой масштабную задачу – создать полную историю Рима с мо­мента его основания. Римское государство на рубеже нашей эры переживало сложные времена, требовалось создать новую идеоло­гию. Главная задача Ливия – собрать предания ранней римской ис­тории и сплавить их в единый связный рассказ об истории Рима. Это способствовало и развитию нового историографического ме­тода. В отличие от своих предшественников, которые писали о современных или близких к ним событиях, а указания о более да­леких событиях помещали во введение, Ливий описывает отда-

Теория и методология истории

ленные от него эпохи именно в основной части своего труда. В методе Ливия было много недостатков, тем не менее его труд остался в Античности уникальным.

Среди последующих римских историков видное место занимает Публий Корнелий Тацит (ок. 56 – ок. 117 гг. н. э.). Славу Тациту принесли два произведения: «История», которая описывала жизнь Рима и империи последней трети I в. н. э., и «Анналы», посвящен­ные предшествующим десятилетиям этого века. Императоры в его книгах изображаются не столько как государственные деятели, ут­верждающие величие империи, но главным образом как кровавые тираны, которые, опираясь на грубую силу, на доносчиков и про­дажных магистратов, губят лучших людей государства.

«Последний римский историк» – Аммиан Марцеллин (ок. 330 – ок. 400 гг. н. э.) – писал в IV в., в эпоху поздней империи, и, образ­но говоря, герой его истории – Империя. Он сторонник язычества и императора Юлиана Отступника, пытавшегося возродить язычест­во в Риме. Как и предшествующие ему историки, он пытался объ­яснить упадок империи порчей нравов стоящих у власти людей. Таким образом, римской историографии не удалось выйти за рамки морализаторской интерпретаци