Церемониальный дарообмен: хксаро, мербок, кула

Важным признаком перехода к фазе позднепервобытной общины является раздвоение экономики на престижную и жизнеобеспечивающую. Вполне понятно, что зачатки престижной экономики появились ещё на стадии раннепервобытной общины.

Корни престижной экономики уходят в зародившийся с возникновением избыточного продукта дарообмен. Последний с самого момента своего появления представлял собой циркуляцию избыточного продукта между членами разных социально‑исторических организмов. Однако на первых порах он не играл сколько‑нибудь важной роли в экономике. Значение его возросло, когда возникла необходимость в переходе к распределению по труду, которое не могло осуществляться без хотя бы частичного выпадения созданного человеком продукта из дележа. Существование дарообмена открывало путь к реализации этой задачи.

Чтобы не делиться созданным или добытым продуктом с другими членами своего коллектива, человеку достаточно было передать его в дар члену другого социально‑исторического организма. Причём важно подчеркнуть, что даря предмет члену другой общины, он не терял его полностью. Он лишался данного предмета, но получал право на другой предмет эквивалентной ценности, причём иногда даже такой, который во всех отношениях был подобен подаренному (см. 570. С. 142). Ведь только в товарообмене всегда обмениваются предметы, имеющие разные потребительные ценности. Иначе этот обмен не имеет смысла. Иное дело — дарообмен. При нём возможен обмен вещей с одинаковой потребительной ценностью, т.е. во всем подобных (см. 458. С. 47).

Но как бы то ни было, человек, подаривший одну реальную вещь, становился потенциальным собственником другой реальной вещи эквивалентной по ценности подаренной. И так как он был не реальным, а только потенциальным собственником, вещь реально в его руках не находилась, то он не был обязан делиться ею с членами своего коллектива. Такая обязанность появлялась только тогда, когда он реально получал отдар. Но достаточно было, получив вещь, снова подарить её, как она опять оказывалась недосягаемой для других членов его общины.

Чем больше человек дарил, тем объёмней становилась его потенциальная собственность. Иначе говоря, он получал возможность в своеобразной форме накапливать материальные ценности. И чтобы поддерживать свои накопления, человек должен был постоянно, получив вещь в качестве отдара, снова отдавать в качестве дара. Так он поступал не только с отдаром, но и собственно даром. Причём, кроме названной выше причины, действовала ещё одна. Получив дар, индивид брал на себя обязательство возместить его эквивалентной материальной ценностью, оказывался в долгу. Если он оставлял дар у себя, то был обязан поделиться им с другими членами коллектива. Предмет исчезал, а долг сохранялся. Человек должен был беспокоиться о том, чтобы к определённому моменту оказаться платежеспособным, точнее, дароспособным, беспокоиться о том, чтобы обзавестись к этому времени вещью равноценной полученному дару. Поэтому наилучшим выходом из положения было, получив вещь в дар от одного человека, подарить её другому. В таком случае индивид оказывался в выгодном положении: его долг одному человеку уравновешивался тем, что ему самому был должен другой человек. Получив отдар от одного индивида, он в свою очередь использовал его в качестве отдара другому.

До сих пор мы говорили об одном человеке. Но в таком положении оказываются все люди, связанные с ним дарообменными отношениями. Получив в качестве дара или отдара вещь, они также в свою очередь дарят её или отдаривают с её помощью ранее полученный дар. В результате могут получиться длинные цепи, по которым идет поток даров или отдаров. А дает дар Б, последний дает дар В, который в свою очередь вручает его Г и т.д. В обратном направлении идут отдары. Г, получив отдар, передает его В, от В отдар идет к Б, от Б к А.

Логичным завершением было бы смыкание первого и последнего звеньев цепи. Следствием было бы возникновение кольца, внутри которого шло бы бесконечное движение: прямое — даров и обратное — отдаров. И самое удивительное заключается в том, что все описанные выше, казалось бы, чисто логические схемы реализуются в действительности.

Дарообмен существует у всех народов, находящихся на поздних этапах первой фазы эволюции первобытной экономики. Но не у всех он приобретает подобные формы, не у всех становится, выражаясь словами некоторых этнографов, церемониальным. Но у некоторых он имеет именно такой характер.

В начальной своей форме это явление обнаруживается у бушменов кунг области Добе, жизнеобеспечивающая экономика которых была подробно рассмотрена в шестой главе. Говоря об области Добе, мы будем иметь в виду также и район водного источника Ксаи‑Ксаи, который одни и те же авторы то включают в данную область, то рассматривают как самостоятельное подразделение (579. С. 16‑17, 40, 51‑52).

У бушмен Добе существовал обмен, который обозначается словом хксаро. Он более или менее детально описан в ряде работ (904, 905, 580. С. 97‑101). Хксаро представлял собой дарообмен. Однако существовали особенности, отличавшие его от классического дарообмена. В идеале дарообмен на фазе раннепервобытной общины имеет место только между членами разных общин. Хксаро происходил и внутри общины. Одно из объяснений состоит в том, что общины у бушменов Добе были аморфными с текучим составом. Поэтому провести грань между своими и чужими не так просто. Вчера человек был членом одной общины, сегодня — другой.

Но ограничиваться только таким объяснением нельзя. Обмен происходил и между людьми, которые либо всегда, либо часто принадлежали к одной группе: супругами, родителями и детьми, братьями и сестрами. Особенно часто партнёрами были супруги. И, на наш взгляд, это понятно. Как уже отмечалось, супруги были людьми в принципе чужими по отношению друг к другу. Собственно и дарообмен первоначально возник между половыми партнёрами и положил начало движению, которое привело в конечном счёте к появлению индивидуального брака.

Супруги и близкие родственники, будучи формально равноправными партнёрами по хксаро, на деле чаще всего были лишь посредниками. Человек, например, не мог прямо передать дар свойственнику. Он делал это через супругу (супруга). Но, во всяком случае, люди из своей общины составляли сравнительно незначительное меньшинство среди партнёров по хксаро. Так, например, у бушменов Ксаи‑Ксаи они составляли всего лишь 18% общего числа. Остальные партнёры жили в других лагерях: 25% — в радиусе 25 км, 25% — в радиусе между 25 и 49 км, 24% — между 50 и 100 км, 9% жили на расстоянии свыше 100 км (905. С. 107). Поэтому обмен чаще всего происходил во время визитов в чужие лагеря, а также в периоды, когда несколько групп собирались вместе.

При хксаро, как это вообще характерно для дарообмена, отдар происходил спустя некоторое время — от полугода до года. В некоторых работах содержится утверждение, что с хксаро не связано требование эквивалентности дара и отдара (580. С. 97‑98; 900. С. 105). Однако в других говорится, что для завязывания прочных отношений необходимо возвращение дара такой же ценности, что неадекватный отдар без обещания дать дополнительный влечёт за собой напряженность в отношениях (904. С. 67, 71).

Партнёрство при хксаро носило постоянный, иногда даже наследственный характер. Человек систематически давал партнёру вещи. Это могло происходить раз в несколько месяцев, раз в год, раз в несколько лет. Вещь, поступившая в обмен, должна была двигаться по определённому пути. По этому же пути в обратном направлении двигались отдары. Человек, получив дар, должен был, продержав его некоторое время у себя, в свою очередь передать другому. Если он желал оставить вещи за собой на более или менее длительное время, то должен был заменить её другой вещью, чтобы не прервать поток даров. Переходя из рук в руки, вещи передвигались на большие расстояния. Так, например, за два года вещь могла пройти 200 км, при этом 5 раз переменив хозяев. Далёкие пути хксаро могли включать и 20‑30 человек. На вопрос о том, где кончался путь, источники чёткого ответа не дают. По‑видимому, он кончался там, где индивид либо решал сохранить за собой дар, либо послать его в другом направлении.

При этом он посылал обратно по тропе, по которой получил дар, отдар. Как свидетельствуют материалы, из даров, проходивших по путям, получатели использовали лишь 25‑40%. Остальные только переходили из рук в руки.

Объектами обмена могли быть самые разнообразные вещи, но никогда — пища. Наиболее часто по путям хксаро двигались ожерелья из бус, сделанных из скорлупы страусовых яиц, различного рода изделия из бус, стрелы, копья, ножи. Имеются данные, говорящие о том, что в прошлом в хксаро использовались только изделия из бус.

Вещи, которые использовались в хксаро, назывались кай, что означает богатство. Соответственно, каждый их обладатель именовался кайха, т.е. богачем. У некоторых наиболее активных участников обмена на внешней стороне их хижин висели сумки, наполненные вещами, использовавшими в хксаро. Однако наличие кай в сумках не делало человека кайха — богачём. Богач не тот, кто хранит кай, а тот, который дарит вещи другим. Истинное богатство то, которое находится в дарообращении. Богатство человека измеряется частотой передач, а соответственно и числом партнёров.

Разные люди по‑разному участвуют в хксаро. Одни более активны, другие — менее. Человек мог иметь от 2 до 40 партнёров. Среднее число партнёров — 16. Уже юноши могли иметь 10 партнёров. С возрастом число партнёров увеличивалось. Особенно активны были люди в возрасте 30‑60 лет. Со старостью число партнёров снижалось.

Пока вещи находятся в сумках, каждый может попросить их для себя. По обычаям кунг в такой просьбе трудно отказать. Единственное основание для отказа — сообщить, что вещь уже обещана в дар. Таким образом, предметы, предназначенные для хксаро, выбывают из сферы дележа ещё до того, как они реально поступают в дарообращение. Люди тщательно следят за тем, чтобы вещь, предназначенная для хксаро, действительно поступила в обмен. Иначе говоря, вещи для хксаро всегда находятся в сумках лишь временно. Любая выставка богатств отдельных людей всегда быстро расточается: вещи идут либо в дар, либо в делёж.

Участие в хксаро приносит людям престиж. Чем больше он дарит, чем более он щедр, тем большим является к нему уважение. Если человек получает ценный дар, то это дает ему статус, ибо является показателем того, что другие его уважают. С другой стороны, люди всегда знают, когда кто‑либо не выполняет своих обязательств по хксаро. Если дар не возвращен, то это порицается. Когда человек получил ответный дар, но не передал его дальше, возникает конфликт.

Участие в хксаро является мощным стимулом к труду. Чем больше человек имеет партнёров, тем больше он должен работать. Подсчитано, что каждый партнёр обходится человеку в среднем в 5 полных рабочих дней. Если бушмен имеет 16 партнёров, то 14 из них он даёт каждый год. В результате для этого он должен потрудиться 70 полных дней в году. Если учесть, что каждый взрослый бушмен тратит в среднем для добывания пищи 2,4 дня в неделю, т.е. 124,8 в году, то эта цифра выглядит весьма внушительной (580. С. 51). В этой связи нужно напомнить, что число 16 является средним. Самые активные индивиды могли иметь 40 партнёров, что заставляло работать их особо упорно.

Явление в основных своих чертах сходное с описанным выше наблюдалось у муллук муллук и маднгелла, живших в районе реки Дейли в Арнемленде (Австралия) (822; 823, 2. С. 156‑175). Существовавшая у них система дарообмена называлась мербок. Партнёрами по мербоку могли быть люди как в своей общине, так и других. Обмен мог производиться между мужем и женой, родителями и детьми. Но всё же в основе своей мербок был системой межобщинного обмена. Объектами обмена становились самые разнообразные вещи, но только не пища. Некоторые предметы особо ценились из‑за своей редкости — особенно те, что были сделаны из жемчужных раковин. Традиция связывала определённые вещи с определёнными направлениями движения. Существовали особые пути, связывавшие разные племена. Каждый человек находился между двумя партнёрами.

Главный принцип мербока состоял в том, чтобы получив предмет от одного партнёра, продержать его у себя в течение определённого времени, например, года, а затем передать его другому. Но если абориген чрезмерно затягивал передачу вещи, то это вызывало публичное нарекание со стороны партнёра, которое доводилось до сведения первого в форме слухов и сплетен. И дело не ограничивалось слухами. Человека могли ждать серьезные неприятности.

Вполне понятно, что вещь, которую человек получал в дар от одного партнёра и которая предназначалась в дар другому партнёру, выпадала из дележа, т.е. становилась отдельной собственностью человека.

Партнёрства носили постоянный характер. Индивид стремился обзавестись партнёрами на всю жизнь. Каждый партнёр обязан был время от времени давать другому дар. Получение дара делало человека должником. Он должен был в будущем вернуть дар равный, а ещё лучше больший по ценности, чем полученный им. Дары во время движения могли уменьшаться за счёт "доения". Например, туземец, получив кусок охры, мог отколоть часть. Человек мог, получив дар, полностью сохранить его за собой. Но в таком случае он оказывался в сложном положении. Он имел партнёра, которому был обязан отдаром, но у него не было партнёра, который был бы ему обязан отдаром. Он должен был заместить полученный и присвоенный дар. Неспособность выполнить обязательства вела к конфликтам. Человек оказывался в унизительном положении. Против него использовалось колдовство, что вело к болезни и даже смерти. Поэтому обычной была практика использования дара, полученного от одного партнёра, для выполнения обязательств перед другим партнёром.

Но самая выгодная ситуация создавалась, когда индивид, получив дар от одного партнёра, немедленно возмещал его встречным даром. Если он ещё перед этим дал дар другому, то его положение было завидным. Он не имел обязательств ни в каком направлении, в то время как его партнёры были должны ему. У него был запас ценностей, который он мог использовать по своему желанию. И использовал он его опять‑таки для мербока. Человек мог иметь не одну пару партнёров, а несколько. Чем активнее он участвовал в мербоке, тем больше был его престиж.

У аборигенов не было обыкновения копить вещи. Они извлекали престиж и удовлетворение из преходящего обладания предметами, движущимися по путям мербока. Ценность вещей состояла не в том, чтобы ими можно было владеть, а в том, что их можно использовать для выполнения различного рода обязательств, в частности проистекающих из мербока. Нет ничего более бесполезного в туземной экономике, чем накопление вещей, которых некому было посылать.

Вполне понятно, что необходимость выполнения обязательств, в частности тех, что связаны с мербоком, заставляли человека трудиться более упорно.

У. Станнер, подробно описав мербок, указывает на его сходство с церемониальным обменом кула, существовавшем в одном из районов Меланезии (823, 2. С. 107). Кула была детально рассмотрена в работах Б. Малиновского (607, 609) и последующих исследователей. О ней существует большая литература (603; 718; 255. С. 25‑27; 876; 277. С. 12‑20; 467; 458. С. 195‑202; 558; 708; 469; 897 и др.).

Не вдаваясь в детали, отметим лишь, что в куле реально произошло логически напрашивающееся смыкание первого и последнего звеньев обмена подобного хксаро и мербоку. В результате возникло кольцо. Кольцо кулы со всеми разветвлениями охватывало острова восточной оконечности Новой Гвинеи, о. Норманби, о. Добу, о. Санароа, о. Фергюссон, о. Товара, о‑ва Амфлетт, о‑ва Тробриан, о‑ва Маршалл‑Беннетт, о. Муруа (Вудларк), о‑ва Лафлон, о. Токона, о. Янаба и о. Иегума, о. Мисима и о. Панаэти, о. Вару, о. Тубетубе.

По этому кольцу движутся предметы, которые туземцы называют соулава и мвали. Соулава — ожерелья из особого вида раковин, мвали — браслеты из раковин другого рода. Обе эти формы вещей в принципе представляют собой украшения, но вряд ли когда‑либо используется для этой цели. Главное их предназначение — участие в обмене. Ожерелья движутся по часовой стрелке, браслеты — в противоположном направлении.

Кольцо состоит из единиц, которые Б. Малиновский назвал общинами кулы. Каждая община представляет собой деревню или группу деревень, которые организуют заморские путешествия. Кула состоит, во‑первых, из передач, которые происходят постоянно внутри общин кулы, во‑вторых, больших заморских экспедиций, в результате которых большое количество ценностей перемещается между общинами, отделёнными друг от друга морем. Однако не следует думать, что во время заморских экспедиций сторонами обмена являются общины кулы. Обмен всегда происходит между отдельными людьми, которые являются постоянными партнёрами. Каждый человек, участвующий в куле, всегда имеет дело по меньшей мере с двумя партнёрами. Получая от одного из них в качестве дара, скажем, ожерелье, он, продержав его у себя определённое время, передаёт другому. Получив от последнего в качестве отдара браслет, он, продержав его у себя, передаёт первому. И так поступает каждый участник кулы. В результате ни ожерелья, ни браслеты никогда не задерживаются надолго в чьих‑либо руках. Они постоянно движутся по кругу навстречу друг другу. Человек может иметь не одну пару партнёров, а несколько. И чем больше у него партнёров, тем выше престиж.

Партнёры по куле передают друг другу не только мвали и соулава. Они обмениваются и другими вещами. Частично — это чистый дарообмен. Когда экспедиция достигала места назначения, каждый гость направлялся в дом своего партнёра и вручал ему небольшой подарок. Хозяин дарил ему пищу, а перед отплытием давал ответный подарок. Но партнёры могли давать друг другу и такие вещи, в которых получающий испытывал нужду. Здесь по существу мы имеем дело с товарообменом, но таким, который вёлся в оболочке дарообмена. Его можно было бы назвать дароторговлей. Дароторговля всегда ведётся между только определёнными людьми, которых в этнографической литературе принято именовать торговыми партнёрами. Партнёры по куле были одновременно и торговыми партнёрами.

Если между партнёрами по куле любые передачи происходили только в форме дарообмена, то с остальными членами данной общины кулы гость вёл чистый товарообмен (607. С. 105, 608. С. 99‑100, 276‑278, 361‑364).

Но это, по‑видимому, позднее явление. Туземцы о. Вогео, которые находились на более ранней стадии развития, вели товарообмен с соседями только в форме дарообмена и исключительно лишь через торговых партнёров (499. С. 398‑399).

С кулой были тесно связано много различного рода явлений. Но они не должны заслонять от нас её существа. Кула, взятая сама по себе, представляет интерес прежде всего тем, что в ней доведён до крайнего предела основной принцип дарообмена: важно не то, что именно обменивается, а обмен сам по себе взятый.

Этот важный принцип проявляется, правда, нередко в менее заметной форме во всех системах дарообмена.

Дарообмен существовал не только в Арнемленде, но по всей Австралии. И отдельные районы Австралии и весь континент в целом пересекали пути, по которым двигались, переходя из рук в руки, самые различные вещи (766а. С. 134‑136, 625, 862а. С. 82‑88). Подвески из раковин перемещались от одного конца материка к другому. Бумеранги попадали в места, отстоявшие на 1200 км от места их изготовления (668. С. 80). Исследователи говорят и о дарообмене и о товарообмене. В некоторых случаях, по‑видимому, действительно имел место настоящий товарообмен. Однако чаще всего мы имеем дело с дарообменом.

Это особенно наглядно видно в тех случаях, когда вещи обменивались на буквально такие же. Например, бумеранги обменивались на бумеранги, копья на копья. Люди не ценили вещи, которые делали сами, и с готовностью меняли их на такие же, но изготовленные иными людьми. Полученные в обмен вещи были лучше отданных в дар только потому, что были сделаны в другой местности. Особо ценились вещи, сделанные прославленными умельцами. Их стремились всеми силами получить, хотя вполне могли изготовить и сами. И вообще люди определённого племени чаще всего не изготовляли, хотя вполне могли изготовить, вещи, которые могли получить путём дарообмена. Сэкономленное время использовалось на производство вещей, идущих на "экспорт".

Результатом было своеобразное разделение труда между племенами, которое не было связано с различием природных ресурсов и имело чисто социальное происхождение. Существовала традиция изготовлять одни вещи в одних местах, другие — в других. Важно отметить также, что вещи, полученные в обмен, нередко вообще не использовались. И тем не менее их постоянно стремились получить. Ценность их состояла не в их потребительной стоимости, а в том, что они были получены в дар. Человек чувствовал большое удовлетворение, когда посылал и получал дары. Великая гордость человека состояла в том, чтобы выставить на всеобщий показ предметы, полученные в дар. Это давало ему большой престиж (625, 9, 4. С. 432, 625, 10, 2. С. 171‑174, 854. С. 56‑57, 80; 891. С. 95, 145).

Чтобы совершить обмен, люди навещали другие группы. Обмен совершался во время межобщинных сборищ, которые устраивались по разным поводам. В некоторых районах отмечено существование особого рода мест, где люди собирались специально для обмена (766а. С. 134‑135, 625, 9, 4. С. 407, 410, 625, 10, 2. С. 178 и др.). Исследователи иногда называют их "рыночными" местами, хотя правильнее было бы говорить не о рынках, а о ярмарках.

Если подвести некоторые итоги, то можно сказать, что обмен между общинами возник в форме дарообмена. Первоначально был важен сам акт обмена, а не обмениваемые вещи. Вещи, переходя из рук в руки, преодолевали большие расстояния. В результате к людям, живущим в определённой местности, могли попадать предметы, которые в ней не изготовлялись. Как следствие обмен мог приобрести и утилитарный характер. Люди начали вести обмен и ради получения определённых предметов, которые сами не изготовляли и не были способны изготовить. Так в рамках дарообмена начал возникать товарообмен. Он долгое время происходил в форме дарообмена и по каналам дарообмена. В дальнейшем товарообмен мог выделиться и приобрести самостоятельный характер. Возможно, что это имело место и у австралийцев. Во всяком случае товарообмен наряду с дарообменом существовал у бушменов Добе (580. С. 96). Но все же, хотя у австралийщев кое‑где уже существовало и такое межплеменное разделение труда, которое было связано с различием ресурсов — природных и трудовых, т.е. невозможностью или неспособностью изготовлять те или иные предметы, в целом у них преобладал дарообмен.

Возникновение дароплатежа

Рассмотренный выше дарообмен осуществлялся сам по себе и не был связан с какими‑либо иными ситуациями в жизни людей. Человек сам решал, кому дарить и что дарить. В этом смысле дарообмен носил свободный характер. Однако в дальнейшем наряду с дарообменом подобного рода возник и такой, который носил, если можно так выразиться, вынужденный характер.

Примером может послужить своеобразный церемониальный обмен, который, как и мербок, описан У. Стеннером у племен муллук муллук и маднгедла Арнемленда (823, 4). Этот обмен носил название куе. Он был связан с браком. Куе состоял из двух моментов. Первый — пир, который устраивался мужем для родственников жены. Второй момент — реципрокальный куе — дарение тестем целого набора предметов мужу дочери.

Все родственники жены, которые участвовали в пире, должны были внести свой вклад в реципрокальный куе. Здесь мы сталкиваемся с помогодачей, но в своеобразном варианте: человек получает помощь сразу от нескольких людей. В таком случае можно говорить не просто о помогодаче, а о помогосборе. В реципрокальном куе использовались те же предметы, что и в мербоке. Кто имел такой предмет, тот вкладывал его. Кто не имел, должен был предварительно получить его. Делалось это путем займа у других людей: в своей общине, в других общинах, в других племенах. Заем через сравнительно короткий срок должен был возвращен такими же вещами и в таком же количестве. Здесь мы сталкиваемся с помогозаёмными или даже заёмно‑долговыми отношениями. Они могли устанавливаться между членами не только разных общин, но и внутри одной общины, исключая лишь близких родственников.

Никто не мог отказаться от вклада в реципрокальное куе. В противном случае не только он сам, но все его близкие (отец, мать, сёстры, братья, сыновья, дочери, жена) становились объектами осмеяния и презрения.

Куе происходило через несколько лет после заключения брака. Через некоторое время следовало повторение. Для дальних родственников жены куе проводилось дважды, для близких — трижды.

Когда время куе приближалось, мужчина, который устраивал пир, обращался за помощью к своим братьям и сёстрам. И она оказывалась. Утром в день куе мужчина и его братья отправлялись за пищевыми ресурсами, которые были заранее разведаны, разысканы и отмечены, т.е. в какой‑то степени запасены. Пища доставлялась в лагерь, где готовилась сёстрами.

В данном случае мы опять сталкиваемся с помогосбором. Помощь оказывается как пищей, так и трудом. Когда при помогосборе несколько человек дают продукты одному, то перед нами вывернутый наизнанку дачеделёж, каким он был, например, после удачной охоты. В последнем случае, как известно, один человек одновременно давал добытый им продукт нескольким людям.

Куе начиналось с того, что отец жены вручал дочери реципрокальный куе, который она позднее передавала мужу. После, той процедуры следовал пир. В церемонии куе участвовали не только близкие родственники мужа и жены, но и другие лица, причём не обязательно приглашённые. В обществе аборигенов считалось немыслимым отстранить даже отдалённых родственников от еды, если её было достаточно, особенно когда она носила публичный характер. Не ели лишь муж, его братья и сёстры. Они сидели голодными. Несколько более счастливыми были старшие родственники. Они имели право испробовать немного.

Количество пищи, которая собиралась для пира куе и потреблялось на нём, было в прежние времена значительным. И она щедро выставлялась и расточалась. Как уже отмечалось, люди, которые собирали и готовили пищу, к ней не прикасались. И понятно почему. Они её дарили и поэтому теряли на неё право. Пища была даром. Правда, получившие, тот дар, не относили его домой, а тут же поедали. Но это не меняло сути дела. Такого рода дарение можно было бы назвать дароугощением.

Таким образом куе хотя и своеобразный, но дарообмен. Своеобразен он и тем, что в нем дарение трудно отличить от отдаривания, ибо они происходили одновременно. Но главное, куе происходил не сам по себе, а был привязан к определённым отношениям людей, отличным от дарообменных, а именно к брачным. Куе был обязательным сопровождением брака. Человек, вступивший в брак, не мог не устраивать куе. В этом смысле пища, которая доставалась на пире куе родственникам жены, была не просто даром, а одновременно и платежом. Она совмещала в себе особенности дара и платежа. Поэтому её можно было бы охарактеризовать как дароплатеж. Слово да‑роплатеж одновременно обозначает как особую форму дара, так и процесс передачи его. Оно соединяет в себе понятие дара и понятие дарения.

Дароплатежом был и реципрокальный куе, т.е. совокупность вещей, которая от тестя поступала зятю. Эта передача также была совершенно обязательной. Куе представлял собой обмен дароплатежами. Оба они были связаны с браком и в этом смысле являлись брачными.

Вообще брачные дароплатежи были одной из самых распространённых форм дароплатежей. Первые из них чаще всего производились при заключении брака. Такого рода дароплатежи нередко понимаются как только платежи, причём такие, которые поступают исключительно лишь со стороны жениха. В действительности, когда брачные дароплатежи (именно дароплатежи, а не просто платежи) появились, то во многих, если не во всех случаях, они делались не только стороной жениха, но и стороной невесты. И нередко при этом встречные дароплатежи в конечном счёте были эквивалентными. Ни одна сторона не получала прямых материальных выгод.

Дароплатежи, помимо брака, были связаны и с другими событиями жизненного цикла: рождением, инициациями, смертью и т.п. При этом не всегда происходил прямой обмен дароплатежами. Человек мог выступать в ролях, которые обязывали дарить, но не давали право на получение отдара. Но наряду с ними были обязательно и такие, которые давали право на получение дароплатежа без обязательства отдаривания. В конечном же счёте человек в течение жизни получал примерно столько же дароплатежей, сколько давал сам. Поэтому вполне возможно говорить о существовании дароплатёжного обмена (дароплатёжеобмена). И уже во всяком случае для обозначения циркуляции дароплатежей совершенно точно подходит термин "дароплатёжное обращение" или, короче, "даро‑платёжеобращение".

У многих народов позднепервобытного и предклассового общества система дароплатёжного обращения была необычайно развита. Она являлась важнейшим элементом престижной экономики, но отнюдь не единственным. Как мы уже видели, у муллук‑муллук и мандгелла, кроме куе, существовали мербок. До сих пор мы называли последний просто дарообменом. Но дарообменом является и куе. И если мы ввели для обозначения куе особый термин, то в особом названии нуждается и мербок. Термином для обозначения этой формы дара и одновременно процесса его передачи может стать слово "дародача". Соответственно мербок можно было бы охарактеризовать как дародачеобмен или дародачеобращение. Таким образом, в престижную экономику муллук‑муллук и маднгелла входили две составляющие: дародачеобращение и дароплатёжное обращение.

Дародачеобмен всегда был личным делом отдельных людей. Он был отношением исключительно между двумя индивидами. Чтобы дародача состоялась, достаточно было их встречи.

Дароплатёж даже в том случае, когда он осуществлялся между двумя лицами, всегда предполагал отношение двух сторон, двух групп индивидов. Поэтому в большинстве случаев он осуществлялся на особого рода сборищах, где присутствовали представители обоих вовлечённых сторон, а нередко также и другие лица. Примером может послужить тот же куе. Такого рода сборища нуждаются в особом обозначении. Мы будем называть их даропредставлениями.

Масштабы даропредставителей могли быть различными. Однако ни в одном из них ни с той, ни с другой стороны не могла выступать целая община. Если это имело место, то перед нами уже не даропредставление, а качественно иной экономический институт.

Кроме куе, у муллук муллук и мандгелла существовало ещё несколько форм дароплатежа. Муж у них, например, был обязан постоянно посылать дары пищей или вещами братьям жены. Отдара от них он не ожидал. Наряду с дарообменом типа мербока самые разнообразные формы дароплатежа существовали почти у всех, если не у всех племён Арнемленда. К сожалению, они детально не описаны. Существует лишь самая общая их характеристика.

Известно, что у них существовал специальный термин "герри" который обозначал богатство. Герри и пища использовались при дародачах и дароплатежах. Дароплатежи имели место при инициациях. Человек был обязан давать большие дары старшим мужчинам, которые руководили этими церемониями. Существовали дароплатежи, связанные с браком. Дароплатежи совершались при погребальных обрядах. В случае, если человек совершал кражу, его ближайшие родственники давали большие дары пищей, чтобы предотвратить серьёзные последствия. Дароплатежи потерпевшим и обиженным для восстановления спокойствия делались и в других случаях (854. С. 35, 37, 39, 40, 43, 54, 61, 279. С. 159).

Не в отношении специально Арнемленда, а Австралии в целом некоторые исследователи отмечают существование даров, имеющих целью искупить убийство и предотвратить кровную место (625, 10, 2. С. 179). Иначе говоря, перед нами вергельд, явление, которое, как обычно считается, возникает сравнительно поздно, а именно на стадии перехода к классовому обществу. О существовании неразвитой "концепции" вергельда у мурнгин Северо‑Западного Арнемленда сообщает У. Уорнер (891. С. 177).

На любом человеке лежало множество обязательств. Одни из них относились к сфере жизнеобеспечивающей экономики. Человек был обязан делиться пищей с членами своей группы. У племен Арнемленда добыча первоначально распределялась между всеми участниками охоты или рыбной ловли поровну. 3атем, когда они являлись в лагерь, то каждый делился своей долей с определённым кругом лиц согласно соответствующим обязательствам (854. С. 18, 25).

Но самыми тяжёлыми были обязательства в сфере престижной экономики, т.е. связанные с дародачами и дароплатежами. Особенным грузом на человеке лежали дароплатежи. Они были связаны с ситуациями, которые присутствовали в жизни любых людей. Без дароплатежей нельзя было пройти инициации, вступить в брак, похоронить близкого родственника, уладить обиду, искупить преступление и т.п. Иначе говоря, часть избыточного продукта, а именно та, что шла на дароплатежи, стала столь же необходимой, как и жизнеобеспечивающий продукт. В известной степени, это относится и к той части продукта, что шла по каналам дародачеобмена. Человек не мог добиться уважения от окружающих, если не дарил и не отдаривал. В результате производство по крайней мере части избыточного продукта стало не менее необходимым, чем создание жизнеобеспечивающего. И это всё более отчетливо проявлялось.

Если индивид щедро дарил и отдаривал, то это укрепляло и повышало его престиж, обеспечивало сохранение и повышение статуса. Если же он оказывался неспособным выполнять обязательства, то терял престиж и лицо, становился объектом всеобщего презрения. Сам он испытывал чувство стыда и унижения. Даже затяжка с выполнением обязательств могла вести к экспедициям, имевшим целью отомстить, к вражде между общинами, Против индивида, не выполнившего обязательства, могло быть использовано колдовство. С целью добиться его смерти применялись магические обряды (854. С. ЗЗ, 35, 38, 39, 43, 44).

Чтобы выполнять обязательство, нужно было упорно трудиться. Стремление получить и повысить престиж и страх потерять лицо, стать объектом колдовских манипуляций были важным стимулом к труду (854. С. 33, 35, 38, 39). И как сви‑детельствуют этнографические данные, аборигены Арнемленда действительно трудились много и упорно (854. С. 32‑33).

Вряд ли, на наш взгляд, можно сомневаться в том, что, по крайней мере, некоторые племена Арнемленда уже поднялись на стадию более высокую, чем фаза ранней первобытной общины. Как свидетельствуют факты, у них существовали не просто зачатки престижно‑экономических отношений, а собственно престижная экономика, которая сказывалась на всей их жизни. У них, в частности, шла борьба важных людей за престиж и влияние (280а. С. 202).

Возникли такие сравнительно поздние социально‑экономические отношения, как помогозаёмные или даже заёмно‑долговые. Правда, возможно они существовали лишь в сфере престижной экономики. У племени Арнемленда известны случаи, когда человек строил для другого каноэ для охоты на дюгоня, за что получал плату (854. С. 27). Здесь перед нами услугоплатёж — явление также сравнительно позднее. Без указания на какие‑либо определённые племена исследователи сообщают, что вознаграждение за услуги получали различного рода умельцы, а также знахари (21. С. 93).

Однако хотя престижная экономика у части аборигенов уже существовала, однако проследить её эволюцию на австралийском материале трудно, если вообще возможно. Чтобы сделать это, нужно обратиться к народам иных частей света, чем Австралия.

Глава 9.
Переход к фазе поздней первобытной общины и возникновение престижной экономики (II)