Бигмены: ранние, поздние, позднейшие

Престижная экономика существовала у всех папуасов гор Новой Гвинеи. Кроме упомянутых выше народов, она описана также у гурурумба (686), вола (807), кева (585, 586, 538а), дариби (887), дуна (658), камана, усуруфа, джате, форе (280), усино (339). Система престижно‑экономических отношений наличествовала у аборигенных жителей и всех остальных районов Новой Гвинеи. Более или менее детально она была исследована у маринд‑аним (256), мейпрат (389), варопен (481), тор (697), арапеш (634, 637), абелям (542, 4), гариа (567), тангу (320), нгаравапум (747, 748), мафулу (912), орокаива (910, 798), мекео (476, 477), койта (800. C. 140‑146), сио (475), ведау (543), меланезийцев залива Хьюон (506), района Вагавага и о. Тубетубе (800. 583‑637).

Имеются описания престижной экономики на о. Вогео (511, 512), о. Манам (894), у манус одноименного острова (633, 797), на о. Новая Ирландия (724, 725, 284), о‑вах Табар (463), о‑вах Танга (273, 421), о‑вах Ниссан (679), у киленге (925), лакалаи (328) и толаи (396, 393, 783) Новой Британии, на о‑вах Мовехафен (864, 865, о‑вах Тробриан (608, 896). о. Гава (669), о. Норманби (855), о. Добу (418), о. Гуденаф (922), у молима о. Фергюссон (327), на о. Тогула (584), о. Сабара (267), о. Россель (251, 592), о. Бука и севере о. Бугенвиль (293), у ругара (858) и сиуаи (694) юга о. Бугенвиль, на о. Шуазель (791), у каока о. Гуадалканал (500, 508), на о. Эддистоун и о. Рононго (495), у тоамбаита о. Малаита (509), на о. Марамасике (530), о. Сан‑Кристобаль (422), о‑вах Санта‑Крус (362), о. Малекула (363) и прилегающих небольших островках (658). На о. Танну деревни поочередно устраивали пиры, на которых часть пищи поедалась, а часть уносилась гостями домой (520. С. 85‑86). На о. Эроманга существовали питейные праздники, как у кубео, а также грандиозные дароторжества, которыми обменивались дистрикты (С. 179‑181). Отчётливые следы престижной экономики зафиксированы на о‑вах Фиджи (873).

Во многих, если не в большинстве случаев престижная экономика в Меланезии была связана с фигурой бигмена. Собственно само понятие бигмена возникло на основе обобщения меланезийского материала вообще, данных, относящихся к папуасам гор Новой Гвинеи, в частности (см. 593).

Вопрос о характере лидерства и типологии лидеров в Меланезии и шире — в Океании неоднократно поднимался исследователями (774; 877; 326; 366; 249; 575; 312). Наиболее обстоятельно он рассмотрен в одной из работ М. Салинза (724), в которой предпринята попытка теоретического осмысления понятия бигмена.

Рассматривая бигмена как фигуру типичную для Меланезии, М. Салинз противопоставляет её вождю как фигуре типичной для Полинезии. Говоря о вождях, М. Салинз употребляет этот термин в довольно узком смысле. Он имеет в виду в основном лишь лидеров в обществах с отношениями, которые были названы нами протополитарными: во‑первых, глав вождеств, во‑вторых, подчинённых им глав подразделений вождеств.

Вождь есть формальный лидер. Он, прежде всего, обладатель должности, с которой связаны определённые права и обязанности. Должность представляет собой место в надличностной структуре, которое существует независимо от конкретного человека, который его занимает. Вождь является лидером чётко фиксированной группы людей, все члены которой обязаны ему повиноваться исключительно лишь в силу принадлежности к ней. Вождь есть титульный собственник земли группы. Все люди, живущие на ней, обязаны отдавать ему часть созданного ими продукта. Где существует должность, там имеет место и официальное возведение в неё. Должность вождя у полинезийцев, как правило, передавалась по наследству (С. 294‑300).

Если, по мнению М. Салинза, полинезийский вождь может быть сопоставлен с феодалом, то меланезийский бигмен — с буржуа (С. 288). С ним согласен Т. Швортц (797. С. 93). А.Л. Эпстейн говорит о буржуазности бигмена у толаи (394. С. 63‑64), а Т.С. Эпстейн прямо характеризует их экономический строй как примитивный капитализм (396. С. 32). О капитализме у манус писала М. Мид (633. С. 336), об упрощённом варианте капитализма у капауку — Л. Посписил (724. С. 18).

Бигмен обязан был своим положением собственным усилиям. Если вождь имел подданных, то бигмен — приверженцев. И этих приверженцев он должен был привлечь сам. Нет необходимости приводить нарисованную М. Салинзом картину достижения человеком положения бигмена (774. С. 290‑293). Это в достаточной мере полно было уже показано на примере папуасов гор Новой Гвинеи. Если прибегнуть к понятиям, которые были введены нами раньше, бигмен был центром редистрибутивной системы, а также звёздной системы дарообмена, которую он создавал сам. И важно отметить, что бигмен даже тогда, когда он становился признанным лидером определённой структурной единицы общества или даже целой общины, не был должностным лицом. Его не возводили в лидеры. Он имел положение, но не должность лидера. Его лидерство было неформальным (С. 290).

Если теперь, когда мы ознакомились с понятием бигмена, вновь обратиться к материалам предшествующих глав, то нетрудно заметить, что оно имеет далеко не региональное значение. Подлинными бигменами были по существу и лидеры верховых танана и умиалики эскимосов Северной Аляски.

Если исходить в основном лишь из материала, содержащегося в предшествующих главах, то невольно напрашивается определённая схема эволюции престижно‑экономических отношений. Первый этап — престижная экономика с бигменами того типа, который мы наблюдаем у верховых танана. Особенность этих бигменов состоит в том, что они не эксплуатировали членов своих общин.

Второй этап — престижная экономика с лидерами примерно того типа, с которым мы сталкиваемся у многих индейцев Калифорнии (южнее мыса Мендосино). Исследователи обычно именуют их вождями. В большинстве случаев их нельзя охарактеризовать как бигменов. Их лидерство чаще всего было формальным, что свидетельствует о переходе от персонализированных редистрибутивных систем к объектированным. И, наконец, имеются основания полагать, что по крайней мере некоторые из этих лидеров частично или даже полностью жили за счёт редистрибутивного метода эксплуатации.

И, в заключение, третий этап — престижная экономика с лидерами того типа, который характерен для индейцев Северо‑Западного побережья Северной Америки. Если первые два этапа эволюции престижной экономики находились в рамках фазы поэднепервобытного общества, то с переходом к третьему мы оказываемся уже на стадии предклассового общества.

Схема достаточно стройная. Однако в неё не вполне укладывается даже приведённый выше материал по охотникам и собирателям.

Имеются, например, определённые основания полагать, что у эскимосов Северной Аляски уже существовал редистрибутивный метод эксплуатации. Но если дело обстояло действительно так, то их престижная экономика не может быть отнесена к первому этапу. Выходит, что существуют по крайней мере два варианта престижной экономики с редистрибутивным методом эксплуатации: один с формальными лидерами, другой — с бигменами. Конечно, можно предположить, что вариант с бигменами является более ранним, чем с формальными лидерами, что перед нами два подэтапа одной стадии развития.

Для полноты картины необходимо привлечение дополнительных данных об экономике поздних охотников, рыболовов и собирателей. В качестве примера остановимся на танайна Аляски, относящихся к северным атапаскам. Их традиционное общество не наблюдал воочию ни один этнограф. Оно было реконструировано исследователями на основе свидетельств путешественников и рассказов туземных информаторов. С этим связаны определённые неясности и расхождения при обрисовке тех или иных сторон их прежнего общественного устройства.

Несомненно существование у танайна престижной экономики. У них были и даропредставления и дароторжества. Последние принимали форму потлачей (699. C. 147‑160, 163‑165; 868. С. 632, 633). Дж. Таунсенд считает, что у танайна существовали только неформальные лидеры — богатые люди. Богачами они становились, привлекая приверженцев, которые работали на них. В свою очередь богатый человек должен был проявлять щедрость по отношению к приверженцам. В противном случае люди порывали с ним и либо начинали жить сами по себе, либо присоединялись к другому богачу. Чтобы завоевать престиж и укрепить свое положение, богач должен был устраивать потлачи с обильной раздачей подарков (868. С. 627‑632). По мнению К. Осгуда неформальные лидеры‑богачи существовали только у некоторых групп танайна. У остальных были формальные лидеры — вожди, власть которое чаще всего передавалась по наследству (699. C. 131‑135).

В описании Дж. Таунсенд отношения богачей и людей, которые работали на них, имеют отчётливые черты редистрибутивного метода эксплуатации (868. С. 627‑632). По описанию К. Осгуда они ближе всего напоминают приживальчество (699. С. 134, 165). Возможно в действительности у танайна существовали обе эти формы эксплуатации. Спорен вопрос о рабстве. По мнению Дж. Таунсенд у тайнана рабы в прошлом существовали (868. С. 632). К. Осгуд ставит это под сомнение (699. С. 131).

Для уточнения картины можно привлечь данные, относящиеся к другой группе северных атапасков Аляски — кучинам, точнее, к одному из их подразделений — татлитам. У них были пиры и потлачи. Богачи в погоне за престижем стремились накопить избыточный продукт. Работали они сами, причём много и упорно. Трудились на них и бедняки. Но последних нельзя охарактеризовать как приживалов. Они сами вели хозяйство и обеспечивали свои семьи всем необходимым. На богачей они работали для того, чтобы обеспечить помощь с их стороны в случае нужды. Кроме того, за свои услуги они получали дары. Холостяки из числа бедняков рассчитывали на поддержку богача в приобретении необходимого для семейной жизни. Количество труда, которое давал человек, зависело от его доброй воли. Бедняк мог всегда перейти от одного богача к другому или начать жить совершенно независимо от кого‑либо из них. У татлитов в прошлом были рабы (698. С. 108, 120‑122).

Можно коснуться также и непосредственных соседей танайна — атна. Хотя исследователи говорят о вождях, приводимые ими же самим данные свидетельствуют, что лидерство у этна носило неформальный характер. Только частая организация больших по размаху потлачей могла сделать человека признанным лидером. Когда он становился менее энергичным, то терял положение. Его приверженцы переходили к другому человеку. Бигмены опирались не только на приверженцев. На них работали приживалы и рабы (561. С. 656‑659).

Престижная экономика у танайна во всяком случае находилась не ниже, чем на втором этапе. Если же допустить существование у этих индейцев в прошлом рабства, то они должны быть отнесены к стадии предклассового общества. И несомненно, что этой стадии достигли татлиты, у которых существовало рабство, и атна, у которых рабство дополнялось приживальчеством. И хотя у них не было преполитарных отношений, их престижная экономика должна быть отнесена к тому же этапу, что престижная экономика индейцев Северо‑Западного побережья Северной Америки.

Роднит эти экономические системы наличие тех или иных образов эксплуатации. Но есть различие. В одном случае перед нами исключительно лишь образы эксплуатации: преполитарный и доминатный в его рабовладельческой и приживальческой разновидностях. В другом — продолжает существовать редистрибутивный метод эксплуатации, но его дополняет доминатный образ присвоения прибавочного продукта в тех же самых двух его видах.

Таким образом, на третьем этапе эволюции престижной экономики существовало по меньшей мере два её варианта: один с формальными лидерами, основой положения которых были преполитарные отношения, другой — с бигменами. Сразу же к этим вариантам можно добавить ещё два. Один из них тот, который был описан у голова и юроков. Богачи у них не были ни формальными лидерами, ни бигменами. Их можно было бы назвать преплутаристами, а связанный с ними вариант — преплутарным. Другой вариант геронтократический, который в наиболее отчётливой форме существовал у тиви Северной Австралии. Ведущими фигурами там были геронтократы.

Как явствует из всего сказанного, престижная экономика с бигменами совершенно не обязательно должна была перерасти в престижную экономику с формальными лидерами. Она вполне могла развиваться и достигнуть стадии предклассового общества, сохраняя свою основную особенность: наличие персонализированных, а не объектированных редистрибутивных систем.

В её эволюции совершенно отчётливо вырисовываются три этапа, из которых первые два находятся в рамках фазы позднепервобытного общества, а последний — третий — относится уже к предклассовому обществу. Их можно было бы назвать ранним, поздним и позднейшим. Соответственно можно было бы выделить три типа бигменов: ранние бигмены, которые вообще не были эксплуататорами, поздние бигмены, использовавшие один лишь редистрибутивный метод эксплуатации, и позднейшие, которые наряду с ре дистрибутивным методом эксплуатации прибегали к доминатному и иным образам эксплуатации.

Созданная на основе материалов о поздних охотниках, рыболовах и собирателях эта схема находит полное подтверждение в данных, относящихся к земледельцам и скотоводам. Достаточно обратиться хотя бы к папуасам гор Новой Гвинеи. Нельзя, конечно, с полной уверенностью утверждать, что среди них были общества с ранними бигменами. Но не исключено, что к числу их относятся общества менди и сиане. Во всяком случае в литературе не содержится никаких прямых свидетельств, что бигмены у этих народов в какой‑то форме эксплуатировали других людей. Поздними, по‑видимому, являются бигмены у кума. Позднейших бигменов мы находим у чимбу, мелпа, мае энга, раиапу энгв, капауку.

Экономика с бигменами, особенно позднейшими, у земледельцев и животноводов отличается необычайным разнообразием. Поэтому ограничиться материалами об одних лишь папуасах гор Новой Гвинеи невозможно. Во избежание односторонности нужно привести дополнительные данные, причём желательно об обществах, экономика которых значительно бы отличалась от той, которая была рассмотрена выше.

За основу нужно взять какое‑либо одно общество, причём такое, у которого была бы достаточно описана не только престижная, но и жизнеобеспечивающая экономика.

Из всех народов Меланезии с бигменовским вариантом экономики этим требованиям в наибольшей степени отвечают сиуаи, которые говорили на языке папуасского типа и жили на юге о. Бугенвиль (Соломоновы о‑ва).