Субстантивисты против формалистов — КиберПедия 

Семя – орган полового размножения и расселения растений: наружи у семян имеется плотный покров – кожура...

Механическое удерживание земляных масс: Механическое удерживание земляных масс на склоне обеспечивают контрфорсными сооружениями различных конструкций...

Субстантивисты против формалистов

2017-09-10 871
Субстантивисты против формалистов 0.00 из 5.00 0 оценок
Заказать работу

В 20‑30‑х годах экономическая антропология занимала сравнительно скромное место в системе этнологических исследований. В 40‑60‑х годах она приобретает всё более важное значение, превращаясь в одну из ведущих этнографических дисциплин. Это прежде всего связано с теми огромными изменениями, которые произошли после второй мировой войны — развёртыванием массового национально‑освободительного движения и возникновением молодых независимых государств в Азии, Африке и Океании.

Проблемы экономического развития как стран, добившихся политической независимости, так и тех, что продолжали оставаться колониями, оказались в центре внимания. Но решение их предполагало детальное знание как традиционной экономической структуры, так и изменений, происходящих в ней в результате втягивания в орбиту мировой экономики. И помочь в этом могла только экономическая антропология.

Отсюда резкое возрастание размаха исследований в этой области и вместе с тем изменение их направленности. Продолжалось исследование примитивной экономики, причём работ, посвящённых ей, в 40‑60‑х годах было опубликовано значительно больше, чем в 20‑30‑х (монографии об экономике отдельных народов: 437; 680; 827; 435; 637; 854; 332; 286; 466; 691; 694; 915; 885; 900; 846; 780; 876; 731; 367; 723; 646; 784; 246; 264; 841А; 389; 472; 809; 373; 474; 744; 300; 396; 475А; 795; общие работы: 387; 737; 488; 771; 277; 681; 290; 260; сборники: 613; 382; 397; 852; 870; 379; 611; 729А; библиография: 878). Но эта экономика изменялась буквально на глазах исследователей и, естсественно, что в их работах всё большее место стал занимать анализ этих изменений. В целом центр исследований экономических антропологов постепенно стал перемещаться с примитивной экономики на крестьянскую. В целом накопление фактических данных в течение этого времени шло необычайно быстрыми темпами. И попытки втиснуть этот поистине гигантский материал в рамки формальной экономической теории не могли не способствовать выявлению всей несостоятельности этого подхода к доклассовой экономике.

Как реакция на появление "формалистского" направления в экономической антропологии, постепенно возникло и выкристаллизировалось теоретическое течение, придерживавшееся совершенно иных взглядов на примитивную экономику. Если духовным предтечей этого направления, получившего название "субстантивистского", был Б. Малиновский, то его непосредственным основоположником — экономист и историк экономики К. Полани (см. о нём: 301, 521, 821).

В центре внимания К. Полани находились не столько различия между примитивной и капиталистической экономикой, сколько между докапиталистическими экономическими системами и домонополистическим капитализмом XIX в. Среди докапиталистических экономик его прежде всего интересовали "примитивные" ("племенные") и "архаичные". Под первыми он понимал экономику первобытных и переходных к классовым обществ, под вторым — экономику древних классовых, в том числе древневосточных, обществ.

Впервые свои взгляды по этим вопросам он изложил в 1944 г. в книге "Великая трансформация" (713), а также в ряде статей, но определённую известность они получили лишь после выхода в 1957 г. в свет книги "Торговля и рынок в ранних империях", где было опубликовано несколько его работ (714; 715; 716; 717). В том же сборнике были напечатаны и статьи ряда его единомышленников (427; 652; 683; 705; 706). Другими, кроме К. Полани, крупными представителями субстантивизма являются Дж. Дальтон (351‑358) и М. Салинз (772‑779).

Само название этого направления связано с проводимым К. Полани различением двух значений термина "экономика" — "формального" и "субстантивистского". Как подчёркивал он, экономика универсальна, но не в смысле наличия во всех обществах максимизации, рационального калькулирования, на чём настаивают формалисты, а лишь в том смысле, что в каждом обществе имеет место социально организованное производство, распределение и потребление материальных благ и услуг. Последнее значение термина "экономика" он и именовал субстантивистским.

Исходным для субстантивизма является положение о том, что отличие примитивной экономики от капиталистической носит не количественный, а коренной, качественный характер. Этот тезис достаточно убедительно обосновывается в работе сторонников этого направления. Но менее убедительно субстантивистами было показано, что все принципы и понятия маржинализма возникли на почве капиталистической рыночной экономики и имеют отношений только к ней, что они совершенно непригодны для анализа экономических отношений доклассового общества. Отсюда субстантивистами делался вывод о необходимости создания особой теории примитивной экономики, отличной от маржинализма. Таким образом, давление огромного фактического материала заставило часть буржуазных экономистов и этнографов придти к тому выводу, который за сто лет до этого был сделан К. Марксом и Ф. Энгельсом; к выводу о существовании качественно различных систем социально‑экономических отношений и необходимости создания особой теории для каждой из них.

Однако, если сам вывод о существовании качественного различия между доклассовой и капиталистической экономиками был верным, то сам характер этого различия не был понят субстантивистами правильно. Согласно взглядам К. Полани отличие примитивной экономики от капиталистической заключается вовсе не в том, что в примитивном обществе существовали качественно иные экономические отношения, чем в обществе капиталистическом. Суть отличия в том, что в доклассовом обществе экономика занимает совершенно иное место, иное положение, чем в обществе домонополистического капитализма. В капиталистическом обществе экономика образует особую сферу со своими собственными законами и институтами, противостоящую всем остальным его сферам и прежде всего политической. Функционируя независимо от воли и сознания людей, экономическая система капитализма всецело определяет их поведение в области экономической жизни. И даже больше. При домонополистическом капитализме экономическая система определяет все вообще общественные институты и тем самым всё общество в целом (719. С. 61‑64, 70‑71, 81‑82, 140‑145 и др.).

Совершенно иначе, по мнению К. Полани, обстоит дело в доклассовом обществе. В нём экономика не образует особой сферы, она "погружена", "встроена", "врезана" в само общество. Процесс производства, распределения и потребления материальных благ и услуг в примитивном обществе организован через посредство не специально экономических, как при капитализме, институтов (рынок, частные предприятия, заработная плата и т.п.), а неэкономических, социальных, таких, например, как родство, брак, возрастные группы, религиозные организации и т.п. Иначе говоря, согласно взглядам К. Полани, в доклассовом (и не только в доклассовом,а вообще докапиталистическом) обществе в отличие от капиталистических не существует специальных экономических отношений, их роль выполняют родственные, моральные религиозные, политические и прочие неэкономические отношения (С. 7‑9, 19‑23, 30, 65‑66, 84).

Таким образом положение о существовании качественно различия между примитивной (и вообще докапиталистической) и капиталистической экономикой превращается у К. Полани в тезис об отсутствии в доклассовом обществе экономики в том смысле, в каком она существует в капиталистическом, т.е. об отсутствии в этом обществе экономических отношений. Однако, утверждая это, К. Полани вступает в противоречие с самим собой. Ведь если в примитивном обществе место экономических отношений занимают отношения родственные, моральные, религиозные, то отсюда необходимо следует, что никакой особой теории примитивной экономики, отличной от теории родства, морали, религии и т.п. быть не может. Но и он сам и его последователи в качестве своей первоочередной задачи ставили и ставят создание именно такой теории. Ими были выявлены некоторые особенности примитивной экономики и предложены такие, по их мнению, специфические для неё категории, как "реципрокация" ("reciprocity") и "редистрибуция" ("redistribution"). Сам ход их исследований в этой области всё в большей степени убеждал их в существовании особых экономических отношений в доклассовом обществе. В результате одной из самых последних работ К. Полани мы встречаем утверждение, что и в доклассовом обществе экономика образует особую субсистему, отличную от таких его субсистем, как политическая и религиозная. Однако это положение у него не раскрыто и мирно соседствует с прежними (С. 307‑310).

Этого противоречия не смогли разрешить и другие субстантивисты, в том числе и Дж. Дальтон, ставший после смерти К. Полани признанным главой школы. С одной стороны, он также как и К. Полани утверждает, что в примитивном обществе в отличие от капиталистического функцию экономических отношений выполняют родственные, моральные, политические и им подобные. Но в отличие от К. Полани, который не считал возможным называть эти отношения экономическими, Дж. Дальтон характеризует их как такие, которые являются одновременно и социальными и экономическими или, иными словами, социально‑экономическими. С другой стороны, он повсеместно говорит о существовании в примитивном обществе особой экономической организации, особой экономической структуры. И на естественно вставший вопрос об отношении этой экономической системы к прочим общественным отношениям Дж. Дальтон даёт два различных ответа.

"...Маркс был не прав, — пишет он в одной из своих работ, — распространив экономическое детерминирование социальной организации на ранние и примитивные общества. Действительный урок экономической антропологии заключается в том, что экономическая организация в примитивном обществе не оказывает определяющего влияния на социальную организацию и культуру. Скорее именно родство, племенная принадлежность, политическая власть и религиозные обстоятельства контролирует, управляют и выражаются в экономике в примитивных обществах" (355. С. XVII). "Заявление о том, что "экономическая организация в примитивных или жизнеобеспечивающих экономиках часто представляет собой выражение родственных, религиозных или политических отношений", — читаем мы в другой его работе, — приписывает первичность социальным отношениям и подчинённый, производный характер экономическим устройствам. Я предпочёл бы не приписывать первичность ни тем, ни другим (357. С. 96‑97). В результате к его первой точке зрения, состоящей в том, что в примитивном обществе моральные, родственные, религиозные, политические отношения одновременно являются и экономическими, добавились ещё две, одна из которых заключается в том, что экономические отношения в примитивном обществе производны от родственных, религиозных, политических, а вторая — в том, что в примитивном обществе родственные, религиозные, политические отношения, с одной стороны, экономические, с другой, существуют независимо друг от друга. И если не все три, то, по крайней мере, первая и вторая точки зрения не просто соседствуют, а буквально переплетаются на страницах всех теоретических работ Дж. Дальтона.

Хотя субстантивизм проявил себя ещё в 50‑х годах, широкую известность он получил только в последующем десятилетии. Немалую роль в этом сыграла опубликованная в 1961 г. в журнале "Американ антрополоджист" статья Дж. Дальтона "Экономическая теория и примитивное общество (351), которая впервые сделала идеи субстантивизма достоянием самых широких кругов этнографов. После появления этой статьи и последующих работ Дж. Дальтона число сторонников этого направления стало быстро расти.

Реакция сторонников формалистского направления не замедлила последовать. Уже в следующем году в том же самом журнале появились статьи Р. Болинга и Э. Ле Клера, в которых была предпринята попытка опровергнуть субстантивизм и отстоять идеи формализма (329; 573). За ними последовали выступления и других сторонников формалистского направления (341; 342; 334; 649). Естественно, они не остались без ответа. В результате все последующие 7‑8 лет оказались временем ожесточённой теоретической борьбы этих двух теоретических направлений в экономической антропологии. Своей кульминации она достигла в 1968 г., когда под редакцией Э. Ле Клера и Г. Шнейдера вышел сборник "Экономическая антропология. Теория и анализ" (379).

В числе других в него были включены одна из работ К. Полани и упомянутая выше статья Дж. Дальтона. Но сборник был составлен сторонниками "формалистского" направления. Не ограничившись перепечатыванием пяти ранее опубликованных теоретических статей, в которых критиковался субстантивизм и защищался формализм, составители включили в его состав три специально написанных раздела, преследующих те же самые цели (части 1,4 и вторая секция части 5).

Однако, как бы ни стремились сторонники формалистского направления представить свои позиции неуязвимыми для субстантивистской критики, сами они не могли не сознавать всей её основательности. Отсюда масса противоречий даже в самых общих исходных положениях их теоретических работ. С одной стороны, сторонники формализма категорически настаивают на том, что все основные понятия маржинализма (экономизирование, максимизация, рациональное калькулирование и т.п.) имеют универсальное значение, а с другой, те же самые авторы говорят о необходимости создания общей теории, чем современный маржинализм, создания подлинно универсальной экономической теории, по отношению к которой современная формальная экономия выступает лишь как частный случай.

Ещё больше противоречий возникает, когда они пытаются реализовать свои общие положения. Одни и те же свои теоретические выкладки они одновременно трактуют и как создание новой, поистине универсальной экономической теории и как до конца последовательное и тем самым истинное толкование сущности формальной экономической теории. В целом все выступления сторонников "формалистского" направления не только не помогли им отбить атаки субстантивистов и укрепить свои теоретические позиции, но, наоборот, нагляднейшим образом продемонстрировали полную бесплодность и практическую бесполезность маржиналистского подхода к первобытной экономике (см. 178. С. 68‑71). И этого не могли не осознать и самые убеждённые их них. В результате Э. Ле Клер и Г. Шнейдер в той же самой работе, в которой они столь ревностно отстаивали применимость маржинализма к первобытности, в конечном счёте пришли к выводу о необходимости существования наряду с универсальной экономической теорией и специальной теорией капиталистической экономики, так же и специальной теории примитивной экономики (379. С. 12, 487).

В дискуссии, развернувшейся на страницах журнала "Каррент антрополоджи" вокруг статьи Дж. Дальтона "Теоретические проблемы экономической антропологии" (356), в которой приняли участие 22 исследователя, мало кто из сторонников формальной экономической теории решился прямо отстаивать её применимость к примитивному обществу. Почти все они говорили о необходимости создания новой, подлинно универсальной экономической теории.

По существу мы здесь имеем дело с отходом от формальной экономики многих её сторонников. Но он не всегда сопровождался переходом на позиции субстантивизма. И одна из важнейших причин такого положения вещей заключается в том, что в ходе дискуссии помимо практической бесполезности формализма раскрылись и слабые места субстантивизма. Хотя субстантивистская концепция и имеет определённые преимущества перед формалистской, но в целом и она не стала и не может стать подлинно научной теорией доклассовой экономики.

Результатом разочарования как в формалистской, так и в субстантивистской концепциях доклассовой экономики явилось появление своеобразной "средней" линии в экономической антропологии, сторонники которой выступили с критикой как того, так и другого теоретического направления (324, 278, 383, 702). Однако сами они никакого позитивного решения проблем доклассовой экономики не предложили. Некоторые из них видят выход из того теоретического тупика, в который зашла экономическая антропология, в своеобразном синтезе субстантивистской и формалистской концепций. Такая точка зрения встречается в работах исследователей, стоящих на позициях во многом совпадающих с субстантивистскими (545). К подобному выводу склоняется и целый ряд сторонников формалистского направления.

Даже такие ревностные защитники формализма, как Э. Ле Клер и Г. Шнейдер, вступая в противоречие со всеми ими ранее сказанным, на последней странице своей совместной работы заявили, что специальная теория примитивной экономики возникнет, по их мнению, в результате скрещивания и даже слияния субстантивистской и формалистской школ в экономической антропологии (379. С. 487). С. Кук, который в первых своих работах выступил в качестве непримиримого противника субстантивизма и ярого апологета формализма, в более поздних не только признал, что экономическая антропология находится в теоретическом тупике, но и охарактеризовал оба существующие в ней направления как сектантские. По его мнению, выход из сложившегося положения следует искать на путях преодоления односторонности как формалистской, так и субстантивистской концепции (343).

После битвы

Однако все заявления о необходимости построения новой теории примитивной экономики на основе синтеза двух существующих направлений остались только заявлениями. Никаких реальных попыток в этом направлении никто из экономических антропологов даже и не пытался предпринять. По существу вся западная экономическая антропология, а не только ей формалистское направление, оказались на рубеже 60‑х и 70‑х годов в состоянии глубокого теоретического кризиса. Не только формалисты, но и субстантивисты в теоретическом отношении полностью исчерпали себя в ходе рассмотренной выше дискуссии. В результате к началу 70‑х годов она практически прекратилась. Лишь изредка появлялись её отголоски. В целом в развитии экономической антропологии наметился определённый спад.

В 70‑х годах появилось несколько меньше работ, посвящённых экономике доклассового общества, чем в предшествующем десятилетии (монографии об экономике отдельных народов: 764; 837; 922; 494; 883; 690; 844; 896; 579; 769; 807; 620; 278В; общие работы: 863; 779; 796; 733; сборники: 364А; 841; 381; 522; 416; 755; 685; 756; 1‑3; 869; 398; 684). Но дело не в числе работ. Уменьшение количества публикаций, относящихся к доклассовой экономики отдельных народов, в известной степени объясняется прогрессирующим исчезновением самого объекта исследования. В настоящее время большинство работ экономических антропологов посвящено не первобытной, а крестьянской экономике. Главное в том, что обобщающие работы по доклассовой экономике, которые появились за это время, не содержали в себе в теоретическом отношении ничего принципиально нового.

Не представляет исключения и в целом интересный труд М. Салинза "Экономика каменного века" (460), написанный, как и другие работы того же автора, с позиций субстантивизма. Для него характерны те же самые противоречия, что и для работ К. Полани и Дж. Дальтона. С одной стороны, М. Салинз утверждает, что "даже говорить об "экономике" примитивного общества значит упражняться с нереальностью. В структурном отношении "экономики" не существует" (С. 76). С другой стороны, он же говорит о постоянно существующем на данной стадии развития противоречия между обществом в целом и его экономикой (С. 124). С одной стороны, он заявляет, что в примитивном обществе нет отношений, институтов или системы институтов, которые были бы экономическими сами по себе. Экономические функции в нём выполняют самые разнообразные отношения и институты: родственные, семейные, политические, ритуальные и т.п. (С. 101, 185‑186). С другой стороны, он же характеризует одни отношения доклассового общества как экономические, а другие — как неэкономические (С. 77‑78, 124‑129). И при этом нередко эти две различные характеристики даются буквально одним и тем же отношениям, взятым в одном и том же контексте (С. 95, 101‑102, 123‑130, 137). В результате всего этого автор оказался не в состоянии нарисовать картину доклассовых социально‑экономических отношений.

В 1977 г., спустя 13 лет после смерти К. Полани, была опубликована оставшаяся незаконченной его фундаментальная работа "Обеспечение существования человека" (720). В ней имеется немало интересного, особенно в главах, посвящённых экономике античной Греции. Но в области теории экономики вообще, теории доклассовой экономики в частности, в ней нет ничего, что не содержалось бы в ранее опубликованных трудах К. Полани.

Несколько больше было опубликовано работ по доклассовой экономике в 80‑х годах (монографии об экономике отдельных народов: 663; 403; 580; 826; 574; 897; 544; 249В; 364В; общие работы: 458; 329; 464; 850; 468; 470; сборники: 250; 756; 4‑9; 916; 380; 558; 612; 754; 283; 516; 734; 378; 659; 761). Но в теоретическом плане ничего не изменилось.

В поисках выхода из теоретического тупика, в котором оказалась экономическая антропология, некоторые специалисты в этой области стали обращать свои взоры к марксизму. Ещё в 1967 г. английский этнограф Р. Франкенберг заявил, что экономическая антропология, чтобы добиться успеха, должна обратиться к марксизму, причём как подчёркивалось им, речь идёт не о заимствовании отдельных понятий, а о принятии марксизма как целостного учения (423). Два года спустя уже упоминавшийся американский исследователь С. Кук в одной из статей писал, что изучение конкретных данных по примитивной экономике, с одной стороны, марксистской литературы, с другой, привело его к выводу, "что подлинное преодоление противоречия между формалистской и субстантивистской концепциями может быть достигнуто через творческое применение диалектического метода, постигнутого Гегелем и использованного Марксом в социальных и экономических исследованиях" (343. С. 278). "Я смею утверждать, продолжал он, — что экономическая антропология может выйти из нынешнего теоретического тупика путём следования примеру Маркса, увидевшего в производстве ядро экономики и ключ к выделению экономически существенных явлений и в применении диалектического метода для приближения к экономической реальности" (С. 381).

Но ещё раньше экономической антропологией стала заниматься целая группа исследователей, которые считали, что они подходят к изучению доклассовой экономики с марксистских позиций. Все их работы были первоначально опубликованы только на французском языке, в результате чего они на первых порах оказались несколько в стороне от основного русла развития экономической антропологии (440; 442; 647; 849; 618; 755).

Намерения данных авторов безусловно были самыми лучшими. Но сказать, что они увенчались успехом нельзя. И главная причина заключалась в том, что ими были некритически приняты основные положения субстантивизма. Не представляют в этом отношении исключения и работы М. Годелье, в которых субстантивизм совершенно справедливо характеризуется как одно из течений немарксистской политэкономии (442. С. 21). Однако такая оценка субстантивизма не мешает М. Годелье, следуя за К. Полани, отстаивать идею о существовании качественного различия между местом экономики в капиталистическом и докапиталистическом обществах. В капиталистическом обществе существуют чисто экономические отношения, специальные производственные отношения. В докапиталистических обществах особых производственных отношений, отличных от прочих социальных отношений не существует. Их функцию выполняют самые разнообразные общественные отношения, которые тем самым одновременно являются производственными. В первобытном обществе в качестве производственных отношений функционируют отношения родства, в обществе Древнего Шумера — религиозные отношения, в античном обществе — политические отношения. В обществе инков в качестве производственных отношений функционировали политико‑религиозные факторы (440. С. 94‑95; 442. С. 24, 33, 35; 444. С. 763‑764).

Из сказанного может следовать только один вывод — именно тот, к которому пришли К. Полани и Дж. Дальтон, — исторический материализм, являясь верным по отношению к капиталистическому обществу, неприменим к докапиталистическим. Однако М. Годелье этот естественно напрашивающийся вывод принять не хочет. В результате ему остаётся путём различного рода словесных приёмов пытаться примирить непримиримое: положение о доминировании в докапиталистических обществах надстройки с тезисом о детерминирующей роли в них базиса (444. С. 765).

Э. Террей в работе "Марксизм и примитивные общества" выступает с критикой точки зрения, согласно которой родственные отношения в доклассовом обществе являются одновременно и производственными (849. С. 139). Однако в дальнейшем он по существу приходит к той же самой точке зрения, что и М. Годелье. Э. Террей также подчёркивает качественное отличие капиталистических производственных отношений от докапиталистических. Первые являются отношениями исключительно лишь экономическими (С. 147‑148). Характерными для докапиталистических "способов производства" "были, — пишет он, — неэкономические узы между производителями, средствами производства и иногда также непроизводителями. Эти узы были не только политическим или идеологическим представительством производственных отношений, но и входили в них как составляющие элементы" (С. 149). Чуть ниже мы узнаем, что "в докапиталистических способах производства эти узы (т.е. неэкономические — Ю.С.) выполняют функции, принадлежащие коммерческим отношениям в капиталистическом способе производства" (С. 149). Неэкономические узы по существу оказываются уже единственным составным элементом докапиталистических производственных отношений. Ни о каких других их элементах автор не говорит ни слова. И завершается это утверждением, что в докапиталистических "способах производства" доминирующим фактором является не "экономический базис", а "идеологическая и политическая надстройка" (С. 149). "Доминирование надстройки, — разъясняет Э. Террей, означает сравнительную интеграцию трёх фаз способа производства: это имеет место, когда юридические, политические и идеологические узы становятся условием процесса производства и соответственно надстройка по необходимости вводится в самый экономический базис (С. 150).

Таким образом, Э. Террей в конечном счёте приходи к выводу, что в докапиталистических обществах роль производственных отношений выполняют неэкономические, надстроечные связи — политические, юридические, идеологические. Но если всё обстоит именно так, от материалистического понимания общества и истории ничего не остаётся. И Э. Террею не может помочь ссылка на то, что, согласно его точке зрения, в докапиталистических "способах производства" "экономический базис" не будучи доминирующим, является в то же время детерминирующим (С. 147). О каком "экономическом базисе" и какой детерминации может идти речь, если сам это базис не включает в себя никаких других отношений, кроме неэкономических, надстроечных? Сами понятия базиса и надстройки теряют при таком подходе всякий смысл.

Между М. Годелье и Э. Терреем существуют расхождения по целому ряду вопросов. Они, например, по‑разному понимают термины "способ производства", "общественно‑экономическая формация" (849. С. 73, 97, 98, 104, 140, 144, 147, 177‑178; 442. С. 24, 66; 445. С. 109). Но в главном, основном они едины. Оба они считают, что особые экономические, производственные отношения, отличные от всех прочих общественных отношений, существуют и соответственно образуют основу общества лишь при капитализме. В докапиталистических обществах таких связей нет.

Попытки применения марксизма к исследованию первобытной экономики не ограничились одной лишь Францией. В 70‑х годах в поисках выхода из теоретического тупика, в которой оказалась экономическая антропология, обратился к марксизму целый ряд английских исследователей, работающих в этой области. В 1978 г. вышел сборник их статей под названием "Новая экономическая антропология" (685). В нём приняли участие Дж. Клэммер, Р. Франкенберг, Д. Седдон и ряд других авторов.

Во введении к сборнику, написанном Дж. Клэммером, говорится о новом открытии марксизма как источника вдохновения в той области, которую он до сих пор избегал, а именно в области этнографии. Достаточно вспомнить труд Ф. Энгельса "Происхождение семьи частной собственности и государства". И советские авторы всегда руководствовались историческим материализмом как при решении общих проблем истории первобытности, так и при изучении отдельных конкретных доклассовых обществ. Далее Дж. Клэммер разъясняет, что задача авторов статей, помещённых в сборнике, состояла не просто в применении марксистского анализа к "теоретически совсем неразработанной" области общественных наук, а в "фундаментальном переосмыслении" всего марксизма в целом. С этим связана его характеристика позиций авторов не как просто марксистской, а как неомарксистской (С. VII).

Нельзя не отметить, что некоторыми авторами марксизм был настолько "фундаментально переосмыслен", что от него остались лишь термины, лишённые сколько‑нибудь определённого содержания. Как результат, никакого сколько‑нибудь глубокого теоретического анализа проблем доклассовой экономики мы в сборнике не находим. Обращение к марксизму нередко сводится к простому облачению давно известных фактов и концепций в наряд марксистской терминологии, что, конечно, заведомо не может привести ни к какому‑либо продвижению вперёд в области теории ни доклассовой, ни любой другой экономики.

Все упомянутые авторы, начиная с Р. Франкенберга и С. Кука, на наш взгляд, правы, когда подчёркивают, что путь из теоретического тупика, в котором оказалась экономическая антропология, может открыть только марксизм. Однако одного только желания применить марксизм мало. Надо по‑настоящему овладеть марксизмом, причём подлинным, настоящим, и только такой марксизм, а не различные его суррогаты, может помочь создать подлинно научную теорию первобытной экономики.


Поделиться с друзьями:

Адаптации растений и животных к жизни в горах: Большое значение для жизни организмов в горах имеют степень расчленения, крутизна и экспозиционные различия склонов...

Архитектура электронного правительства: Единая архитектура – это методологический подход при создании системы управления государства, который строится...

Индивидуальные очистные сооружения: К классу индивидуальных очистных сооружений относят сооружения, пропускная способность которых...

Эмиссия газов от очистных сооружений канализации: В последние годы внимание мирового сообщества сосредоточено на экологических проблемах...



© cyberpedia.su 2017-2024 - Не является автором материалов. Исключительное право сохранено за автором текста.
Если вы не хотите, чтобы данный материал был у нас на сайте, перейдите по ссылке: Нарушение авторских прав. Мы поможем в написании вашей работы!

0.028 с.