Кума Новой Гвинеи: типичное общество горных папуасов

Из всех материалов о земледельцах и животноводах, относившихся к фазе позднепервобытной общины или ранним этапам предклассового общества, особую ценность представляют данные о папуасах гор Новой Гвинеи. Эти туземцы вплоть до начала 30‑х годов ХХ в. не имели никаких прямых контактов с европейцами. И когда их начали изучать, то в ряде случаев этнографы были первыми белыми людьми, с которыми туземцы вступили в регулярное общение. К настоящему времени о папуасах гор Новой Гвинеи существует поистине море литературы. И свести имеющиеся данные воедино не так просто, хотя бы уже потому, что народы этого региона далеко не однородны. Постараемся выделить то типичное, что присуще если не всем, то, по крайней мере, многим группам жителей гор Новой Гвинеи.

С этой целью мы, прежде всего, рассмотрим в качестве примера социально‑экономические отношения в социально‑исторических организмах одной из горных культурно‑языковых общностей, известной под названием кума. М. Рей, детально описавшая общество кума, вела среди них полевую работу в течение 15 месяцев с ноября 1953 г. по март 1955 г. (752). При этом она была единственным белым человеком среди них. Это не значит, что кума раньше не сталкивались с европейцами. Первые контакты имели место ещё в 1933 г. К 1950 г. начал действовать запрет на войны (75З. С. 245). Но белые среди кума раньше никогда не жили.

Основная единица у кума — родовая община, занимавшая определённую территорию. Род, являвшийся ядром общины, патрилинеен. Название рода — одновременно и название общины. Роды были объединены во фратрии. Последние состояли из 2‑9 родов. Фратрии не были экзогамными и вообще не имели практического значения.

Роды делились на подроды. Соответственно община подразделялась на подобщины, каждая из которых имела своим ядром подрод. Подобщина имела определённую территорию внутри земли общины. Подроды были, таким образом, локализованы. В ряде отношений подобщина являлась более важной единицей, чем община. Подроды обычно делились на ещё меньшие единицы — подподроды. Соответственно подобщины делились на подподобщины. В прошлом подподроды были локализованы. Сейчас так обстоит дело не всегда. Однако в любом случае подподроды и подподобщины представляют собой отчётливые социальные единицы, обладающие определёнными функциями.

Роды могли состоять только из подродов. Численность населения общины, имеющей ядром такой род, — 100‑300 человек. Там, где подроды делятся на подподроды, численность населения общины 200‑900 человек. Встречались общины с населением в 700‑1700 человек, но они были накануне распада на дочерние общины (С. 28‑29). Естественно, что последнее предполагало соответственно распад рода на два самостоятельных рода.

Подразделение отцовского рода, образующего основу общины, на подроды и подподроды, явление, широко распространённое у папуасов гор Новой Гвинеи. Мы встречаем его, в частности, у чимбу (310в. С. 211‑213), мае энга (644. С. 196‑199), менди (770. С. 259‑263), сиане (780. С. 15‑17).

У некоторых из этих групп (чимбу, менди) наряду с фратриями, существовали своеобразные союзы родовых общин, которые могли совпадать, а могли и не совпадать с фратриями. Эти союзы родовых общин, часто называемые племенами, имели определённое практическое значение. Так, например, у чимбу в их пределах организовывались свиные пиры и распределения растительной пищи. Играли они определённую роль и в войне (310. С. 210).

Численность населения родовых общин у мае энга колебалась в пределах 100‑1000 человек, средняя цифра — 350 (644. С. 196). У чимбу она составляла 600‑700 человек (310. С. 212), у сиане — 200 (780. С. 9). В одной из сводных работ о папуасах гор Новой Гвинеи численность населения их общин определяется в 200‑300 человек, реже — 400 (583. 2. С. 145).

У кума в идеале в каждой общине все мужчины должны были принадлежать к одному роду, в каждой подобщине — к одному подроду. Однако в действительности дело обстояло сложнее. В состав общины входили и мужчины, принадлежащие к другим родам. И их было немало. Чужаки не пользовались всеми правами члена общины. Их сыновья уже считались полноправными членами общины, но ещё не были абсорбированы в род. Что же касается внуков, то они были уже полностью ассимилированы (752. С. 50‑51).

Наличие мужчин‑чужаков в составе родовых общин отмечено у многих групп папуасов гор Новой Гвинеи. У мелпа (мбовамб, хагенцев), например, в разных общинах их численность варьировалась от 18% до 51% всех мужчин (837. С. 36), у энга они составляли 34%, у ипили 51% (640. С. 39). В некоторых группах, в частности у мелпа и чимбу, ассимиляция чужаков происходила значительно быстрее, чем у кума (837. С. 35; 310. С. 215). Родовые общины были преобладающей, но единственной формой организации у папуасов гор Новой Гвинеи. У некоторых из них роды, хотя и существовали, но не были основой общины. Так, например, обстояло дело у капауку (723) и дани (478) Западного Ириана.

Основным занятием кума было земледелие. Основной культурой у них, как у большинства папуасов гор Новой Гвинеи, был сладкий картофель — батат. Разводили они, как и все горные папуасы, свиней. Земледелие было подсечно‑огневым. С расчищенного участка собирали 3‑4 урожая. После этого земля шла в залеж на 15 лет.

М. Рей ничего не сообщает о соотношении между рабочим и свободным временем у кума. В какой‑то степени восполнить этот пробел помогает работа Э. Уодделла, посвящённая другому обществу горных папуасов — раиапу (лаиапу) энга. Исследование велось в 1966‑1967 годах, когда на жизни этой культурно‑языковой группы уже в значительной степени сказалось влияние европейцев.

По подсчётам Э. Уодделла каждый взрослый человек у раиапу энга был занят в среднем 47,4 часа в недели, т.е. 6,8 часа в день. Из этих 47,4 часа в неделю 11,1 часа тратились на участие в церемониях и хождение в гости; 6,7 часа — на участие в общественной жизни, посещение церкви и лечение; 3,4 часа — на покупки и другие коммерческие операции; 1,9 часа — на выращивание коммерческих культур; 3,0 часа — на приготовление пищи; 3,5 часа — на изготовление орудий и других вещей, заготовку дров, участие в строительстве жилищ и только 18,8 часа — на обеспечение себя пищей (884. С. 97).

Таким образом, каждый взрослый папуас расходовал на обеспечение себя пищей 2,68 часа в день. Если добавить сюда деятельность по изготовлению орудий и т.п., получится 3,6 часа в день. И даже с учётом времени, потраченного на выращивание коммерческих культур, выйдет лишь 3,85 часа в день.

Самая простая форма собственности в доклассовом земледельческом обществе состоит в том, что земля принадлежит общине, а человек имеет особые права на определённый участок, пока им пользуется. Когда он прекращает его обрабатывать, то это его особенное право сразу же или же спустя некоторое время (2‑3 года) исчезает. Он теперь имеет на него не больше прав, чем любой другой член общины.

Такая картина наблюдалась, например, в Северной Америке у гуронов (553. С. 16; 867. С. 60; 871. С. 28), манданов, гро‑вантра, арикара (364. С. 476‑477), омаха (414б. С. 269), в Южной Америке — у чороти, тоба, матако и других племён Гран‑Чака (548. С. 37, 94), восточных тимбира (688. С. 157) и мундуруку (676. С. 62, 69) Бразилии, в Азии — у сианг даяков центрального Калимантана (735. С. 82), хануноо и буид о. Миндоро (338. С. 35; 433. С. 38), в Африке — у тив Нигерии (300. С. 81). Подобного рода порядки могли существовать и в классовом обществе. Бытие их было отмечено, например, в некоторых русских крестьянских общинах Сибири (77. С. 74‑80; 245, 4. С. 3‑4, 171).

Иначе обстояло дело у кума. У них нерасчищенная земля принадлежала, как сообщает М. Рей, роду или подроду. Что же касается расчищенной земли, то она, по утверждению исследовательницы, была абсолютной собственностью мужчины, сделавшего её пригодной к обработке. Земля эта переходила по наследству к сыновьям. Она могла быть подарена или отдана в пользование (752. С. 8‑9). На наш взгляд, индивид не был собственником земли. Он был лишь её пользователем и распорядителем. И во всяком случае несомненно, что доступ к земле имели у кума все мужчины. Каждый, кто желал обрабатывать землю, мог иметь её в достаточном для этого количестве (С. 8).

Так обстояло дело и у других горных папуасов. Например, о сиане говорится, что у них каждый мужчина в любое время мог получить землю, в которой нуждался (780. С. 45). У мелпа никто из членов рода не мог быть лишён доступа к земле (574. С. 101, 147). У мелпа никто не оставался без земли. Очень важным было справедливое распределение земли и огородов (306. С. 199). Хотя у чимбу земли было недостаточно, тем не менее какай мужчина у них мог получить её столько, сколько мог использовать в хозяйстве (307. С. 141; 310. С. 216).

Если земля у кума находилась в распоряжении мужчин, то урожай, взращённый на ней, принадлежал женщинам, которые сеяли и убирали. И действитвльно, женщины имели большие права на выращенные ими плоды (752. С. 8). И это не исключение. В отношении сиане — другой группы горных папуасов — мы узнаём, что женщины у них были собственниками урожая. Муж у сиане даже не имел права входить в огород жены без её разрешения. Если он так делал, то это приравнивалось к воровству (780. С. 62, 63, 74).

В обществе кума имел место делёж пищи, который, как указывает М. Рей, символизировал идентичность интересов. Как утверждает исследовательница, номинальной единицей дележа растительной пищи был род, а реальной — подрод. Только члены одного и того же подрода имели недвусмысленное право на долю пищи друг друга (752. С. 90).

В случае, если свинья погибала от болезни, возникала редкая возможность использовать её для домашнего потребления. При этом хозяин давал немного мяса членам своего подрода. Членам подрода свинина шла только в том случае, если они незадолго до этого сами давали её хозяину (С. 13). Во втором случае мы сталкиваемся уж не с дачедележом, а дачеобменом.

Мы не знаем, существовала ли у кума помогодача продуктами труда. Но у них несомненно была помогодача трудом. Люди помогали друг другу в труде.

Такого рода явление почти что не наблюдается в обществах охотников, рыболовов, собирателей. Здесь люди не помогают друг другу трудом, а просто совместно трудятся: совместно охотятся, совместно ловят рыбу. Совместный труд имел место и у земледельцев. Так, например, у тех же кума группа братьев могла совместно расчистить участок земли для огорода, а затем разделить его поровну между всеми участниками (С. 8). Здесь есть совместный труд, но нет помощи трудом.

Иное дело, когда мужчина решал расчистить участок для собственного огорода. Самому ему одному справиться было трудно, и он приглашал несколько мужчин помочь ему в работе. Здесь перед нами также совместный труд. Однако отношения между участвующими в труде иные, чем в первом случае.

В первом случае плоды труда достаются всем. Во втором — плоды труда достаются только одному из работавших. Он тот, кому помогают, остальные же — те, кто помогает. Первый получает от других труд, остальные же дают другому труд. Вполне понятно, что труд дают только в том случае, когда в нем имеется нужда. Именно поэтому можно говорить о помощи трудом.

Но эта помощь в свою очередь может носить различный характер. Она может быть врождённой, круговой. Это имеет место тогда, когда существует круг людей, обязанных помогать друг другу в силу одной только принадлежности к этому кругу. Это помогодача в точном смысле слова. Помощь при этом обычно дают сразу несколько человек, т.е. помогодача приобретает форму трудового помогосбора. Однако помощь трудом может носить и линейный, приобретённый характер. Здесь мы имеем дело не с помогодачей, а с помогообменом.

Помогодачу трудом можно в свою очередь подразделить на две формы. Одна из них характеризуется тем, что человек, затеявший дело, требующее помощников, никого не приглашает на помощь. Он просто информирует о своей затее, а помощники являются сами. Другая форма — человек специально призывает на помощь.

У кума круг людей, внутри которого существовала помогодача, ограничивался в основном подподродом. В него могли входить мужчины подрода, женатые на женщинах того подрода, из которого происходила жена человека, нуждавшегося в помощи. За пределами этого круга начинался помогообмен. Члены подподрода могли приходить без просьбы, сами. Но их можно было и пригласить (752. С. 14). В целом именно подподрод образовывал ячейку по организации повседневной деятельности. Он был банком рабочей силы для всех его членов (С. 29).

Существовали у кума умельчество и услугоплатёж (С. 12, 14).

Как и у всех папуасов гор Новой Гвинеи, у кума была развита престижная экономика. Фактически все вещи, находившиеся в распоряжении людей, делились на две категории. Одну из них образовывали обыкновенные вещи, включая орудия, оружие, различные ритуальные объекты (священные флейты). Другую составляли свиньи и так называемое "свиное богатство", состоявшее из перьев и украшений из раковин (С. 96).

Цель владения свиньями, раковинами, перьями заключалась не в том, чтобы копить их, а в том, чтобы пускать их в обращение. Результатом была непрерывная циркуляция свиней, раковин, перьев. Богатство было "текучим". Чем большим был вклад человека в эту циркуляцию, тем значительнее был его престиж. Обращение ценностей шло в первую очередь между членами разных родов и осуществлялось с соблюдением принципа эквивалентности (С. 95, 99).

Трудно что‑либо сказать об обычных дарообменных отношениях у кума, но дароплатёжные были у них необычайно развиты. Особенно важны были дароплатёжи, связанные с браком. Первый платёж имел место при помолвке. Он включал в себя перья, раковины, варёную свинину. Возврата при этом не было. Затем следовал главный брачный платёж. По крайней мере часть его создавалась путем помогосбора. Вклад вносили в основном члены подподрода жениха. Родственники невесты должны были дать ответные дары, не уступавшие своей ценностью брачному дару. За перья давали перья, за раковины — раковины такого же размера, за свинью — подобного же рода свинью. Жених, получив ответный дар, по крайней мере, часть его распределял между теми людьми, которые вносили в брачный платёж.

При рождении первого ребенка муж давал родственникам жены платёж, равный брачному, при рождении второго — несколько меньший. Когда умирал человек, его агнаты платили родственникам по матери. При всех этих платежах происходил помогосбор. Мужчина вносил вклад в платежи членов своего подподрода и тех членов своего рода, которые были женаты на женщинах из рода его жены (С. 97‑100).

Были у кума и дароторжества. И числу их правде всего относится свиной праздник, который каждая родовая община устраивала один раз в 15 лет (С. 21). К нему готовились годами. В это время практически убивали всех свиней. Иногда несколько родовых общин устраивали свиной праздник одновременно. В одном таком случае тремя родовыми общинами было одновременно убито 2000 свиней (С. 102).

В свином празднике можно выделить два этапа. На первом из них, который происходил за 2 дня до главного забоя, каждый хозяин убивал одну свинью. Убитые свиньи сносились на церемониальную площадку, где разрезались на куски. Затем эти куски раздавались членам своего подподрода, своего подрода и, наконец, рода. Сами туземцы не рассматривали эти передачи как дар.

Но практически, примерно, половина свинины давалась под условием возврата. Это, по‑видимому, та часть, что шла членам иных подродов. Что же касается членов своих подподродов и подродов, то от них возврата не требовалось (С.102). Внутри подподродов и подродов имел место дачеделёж. За этими пределами — дарообмен. Таким образом, дарообмен уже частично проник во внутрь родовой общины.

Через день после массового забоя свиней, который происходил на церемониальной площадке, свинина раздаривалась членам других родов. Некоторая часть свинины шла сородичам, но последние не сохраняли её для себя, а вместе со своей отдавали гостям (С. 104).

Во время свиного праздника члены родовой общины, которая устраивала его, организовывала массовые танцы. Танцоры украшали себя перьями и раковинами, которые получали от членов других общин. После окончания танцев украшения возвращались вместе с дарами свининой, которые рассматривались как плата за использование (С. 104). На свином празднике люди, изголодавшиеся по мясу, буквально обжирались свининой. Затем следовал период в 2‑3 года, когда возможность получить свинину была практически равна нулю (С. 21).

Кроме свиного, у кума существовал ореховый праздник, который происходил гораздо чаще. Он предполагал грандиозную выставку пищи. Так, в 1954 г. родовая община с населением в 500 человек выставила около 1700 кубических метров орехов и другой растительной пищи (сахарный тростник, бананы, ямс, таро).

В сборе пищи членам родовой общины, организующей праздник, помогают люди из других общин: свойственники, родственники по матери, торговые партнёры. Пища собирается в виде больших куч и церемониально дарится членам другой родовой общины. Обычно на празднике в качестве гостей приглашаются члены одной родовой общины. Но на празднике, имевшем место в 1954 году, пища была раздарена, по меньшей мере, членами 4 родовых общин. Родовые общины, которые получают дары, должны устроить ответный праздник. Это происходит раз в течение 3‑7 лет (С. 86‑87).

Кроме престижного дарообмена, у кума существовал и товарообмен. Он происходил между людьми, жившими в нескольких днях пути друг от друга и велся обычно через торговых партнёров. Таким путем к кума поступали перья райских птиц, раковины, различного рода украшения, соль, стальные топоры (С.104‑105).

Как уже указывалось, между общинами и отчасти внутри общин шла непрерывная циркуляция ценностей (перьев, раковин, свиней). Разные люди в различной степени принимали в ней участие. Одни вкладывали больше, другие — меньше. Но чтобы вкладывать в обращение больше ценностей, их нужно было в большем количестве и иметь. Важнейшим богатством были свиньи. Именно на свиней выменивались в процессе торговли перья и раковины.

Свиней выращивали женщины. Чтобы вырастить больше свиней, нужно было иметь больше жён. Число жён у отдельных мужчин у кума никогда не превышало шести. В 1954 г. из 87 взрослых мужчин одного из родов 1 имел 4 жён, 5 по 3 жены, 12 по 2 жены, 50 по 1 жене, 18 были холостяками. Человек с 3 и более жёнами считался богатым (С. 81). У таких людей не только было больше жён, но они были более заняты. Если жена обычного мужчины заботилась о 3‑12 свиньях, то жена важного человека имела на руках до 20 и более свиней (С. 12).

Богатый человек имел больше свиней, раковин, перьев. Но он не копил их, а пускал в обращение. Как уже указывалось, чем больше ценностей пускал человек в обращение, тем выше была его репутация, его престиж, больше его влияние на других людей.

Влияние человек имел не в силу занятия какого‑либо поста, а прежде всего в силу своего места в системе обращения ценностей. Он был лидером, но неформальным. За такого рода людьми в этнографической литературе закреплялось название бигменов. Английское слово "бигмен" буквально означает "большой человек". Именно так назывались лидеры данного типа у многих народов Меланезии, включая и Новую Гвинею.

Бигмен не только мог больше других вкладывать в обращение ценностей, но и обязан был это делать. Как уже указывалось, мужчина вкладывал в платежи членов своего подподрода и тех членов рода, которые были женаты на женщинах из рода его жены. Чем больше жён имел человек, тем в большее число платежей ему приходилось вкладывать.

Бигменов у кума было много. По утверждению М. Рей, в каждой группе 1/3 мужчин была бигменами, а среди мужчин в возрасте от 35 до 55 лет бигмены составляли 3/5 (С. 116). Все они делились на две категории. Одну составляли спонтанные лидеры, другую — признанные лидеры.

В каждом подподроде был один человек, который считался главарём. Согласно мнению куна, главарю подподрода наследовал старший сын. В результате проверки выяснилось, что сын наследовал отцу в 64 % случаев (С. 114). Но старший сын, если и становился главарём подпорода, то не автоматически. Он должен был вначале своими силами добиться положения в системе циркуляции ценностей. При этом после смерти отца он от него почти ничего не получал. Значительная часть свиней убивалась материнскими родственниками, а перья и раковины клались в могилу (С. 96‑97). Во всяком случае не бывало, чтобы признанным лидером становился человек моложе 30 лет (С. 117). Прежде чем добиться положения признанного лидера, человек был спонтанным лидером (С. 128).

Главарь подподрода стремился укрепить порядок и обеспечить соблюдение норм внутри этой ячейки. Он выступал также в качестве её представителя. Члены подподрода советовались с главарём по поводу своих дел. Если несколько человек желали построить дом, то главарь после обсуждения с каждым из них определял в каком порядке будет идти строительство.

Один из главарей подподродов подрода выступал в качестве признанного оратора последнего. Он представлял подрод в отношениях с посторонними. Раньше оратор собирал мужчин подрода для решения вопроса о войне.

Бигмены, как спонтанные, так и признанные, имели группы личных приверженцев (С. 42, 114, 116, 128). Однако никаких подробностей об отношениях бигмена и его приверженцев в работе М. Рей не сообщается. Известно лишь одно, что бигмен мог внести брачный платёж за юношу своего подподрода. Далее следует два противоречащих друг другу сообщения. В одном из них утверждается, что юноша в дальнейшем постепенно погашал свой долг бигмену. В другом говорится, что юноша, получив ответный платёж от родственников невесты, давал бигмену в знак благодарности больший дар, чем получил от него (С. 97). Во всяком случае, мы здесь наблюдаем переход к несколько иным отношениям, чем помогодача.

Кроме бигменов, у куна существовали обычные ординарные люди и так называемые раббишмены, что буквально означает никуда не годные люди, рвань‑люди. О последних мало что сказано. Мы узнаем о них лишь, что они не имеют достаточно пищи как для своих собственных нужд, так и для того, чтобы предложить родственникам и друзьям (С. 23).

Деление мужчин на 3 категории: бигменов, ординарных людей и ничтожных людей (раббишменов) существовало, если не у всех, то у многих групп папуасов гор Новой Гвинеи. Оно отмечено у менди (754. С. 28; 88), энга (641. С. 287), мелпа (837. С. 2‑3, 187‑189, 200‑203), чимбу (310. С. 216‑217).

Не у всех у них в это слово вкладывалось одно и то же содержание. У энга раббишмены — постоянные холостяки, которые, как правило, работали на бигменов за содержание (645. С. 182‑183). У менди раббишмены имели огороды, 1‑2 свиньи и могли быть женатыми. Они лишь не принимали участия в родовых торжествах (754. С. 28).

В отношении чимбу даже указывается соотношение разных групп населения. Ничтожные люди, т.е. мужчины, которые мало производили и либо совсем не принимали или принимали незначительное участие в распределениях и обменах, составляли у них не более 10%. За ними следуют ординарные люди. Выше существуют два уровня. Один из них — выдающиеся люди, которые составляют 20%. Их нередко называют бигменами. Но подлинными бигменами являются лишь 5% мужчин (310. С. 216 — 217).

У мелпа исследователи соответственно подразделяют бигменов на главных и второстепенных (837. С. 44, 138, 140), у энга на крупных и мелких (645. С. 185).