Раздвоение первобытной экономики

Как следует из сказанного выше, суть перехода к распределению по труду заключалась в том, что человек не был больше обязан делиться с остальными членами социально‑исторического организма. Теперь всё, что он давал другим членам общины, подлежало возмещению. Вещественный состав полученной им доли общественного продукта мог меняться, но сама эта доля должна была оставаться неизменной. И вполне понятно, что в таких условиях у человека, который трудился больше других, должно было скапливаться больше материальных благ, чем у других членов общества.

Но, как мы уже знаем, на предшествующей фазе эволюции первобытного общества формировалось и сформировалось резко отрицательное отношение к накоплению ценностей в руках отдельных людей, к тому, что этнографы именуют скупостью, жадностью. Идеалом была щедрость, прежде всего в отношении между членами коллектива. И такое отношение по инерции сохранялось очень долгое время и после перехода к фазе позднепервобытной общины и даже предклассового общества.

В качестве примера можно привести общество папуасов капауку (Западный Ириан). У них уже существовало значительное имущественное неравенство и возникла эксплуатация человека человеком. Но обычай предполагал равенство. Согласно туземной этике было аморальным для богача потреблять больше пищи и лучшую пищу, чем остальные, носить украшения, которые выделяли бы его из общей массы и т.п. От него ожидали не выделяющегося потребления, а выделяющейся щедрости. По мнению туземцев, единственное, что может оправдать накопление богатства, это его распределение между менее удачливыми людьми (723. С. 361, 405). Наличие большого богатства в сочетании с отсутствием щедрости расценивалось как преступление против общества. Обычным наказанием был остракизм, бойкот, недоброжелательные слухи, отказ в поддержке. Но бывало, что скупого богача убивали. Такой случай произошел, например, в одном из районов проживания капауку в 1955 г. Был убит главарь деревни (722. С. 80, 243‑245). В результате богачи стремились скрыть своё состояние. Они прятали особо ценные раковинные деньги в тайниках среди скал, в пещерах, отдавали их на хранение другим людям (723. С. 311).

У капауку продолжал существовать обычай, обязывавший человека делиться пищей с родственниками и друзьями, предлагать её тому, кто её не имел. Чтобы избегнуть дележа, человек, заполучив деликатес, стремился скрыть это, ел тайком. Очень часто удачливый охотник или просто человек, получивший кусок свинины, поедал мясо вместе с женой и детьми в глубине леса, подальше от посторонних глаз (723. С. 365‑366). И это, повторяем, имело место в обществе, уже ставшим предклассовым.

У эскимосов Аляски, если человек накапливал богатство лишь для себя, то либо его заставляли всё раздать, либо убивали, а имущество делили (898. С. 196).

Если же обратиться к периоду перехода от фазы раннепервобытной общины к фазе позднепервобытной общины, то общество в то время столкнулось с явным противоречием. Производство не могло дальше развиваться без перехода к распределению по труду, без хотя бы частичного отказа человека от обязанности делиться с другими членами общины. И в то же время общество не могло позволить человеку накапливать в своих руках материальные ценности. Оно продолжало его обязывать быть щедрым, продолжало обязывать его отдавать созданные ценности другим людям.

Таким образом нужно было, чтобы человек одновременно, с одной стороны, прекратил делиться созданным им продуктом с иными членами коллектива, а с другой, — продолжал щедро передавать его в иные руки. Из этого, казалось бы, безвыходного положения мог быть лишь один выход: нужно было созданный человеком продукт всё в большем количестве передавать членам иных социально‑исторических организмов.

И эта передача должна была давать престиж как человеку, который давал продукт, так и социально‑историческому организму, членом которого он являлся. Вполне понятно, что престиж человека в принципе должен был быть большим, чем при прежнем положении вещей. Если раньше он пользовался престижем лишь в глазах членов собственного коллектива, то теперь и в глазах членов всех тех общин, в которые он передавал созданный им продукт.

В результате часть продукта, созданного в каждом социально‑историческом организме, уходила, разумеется, в форме дара, в другие социально‑исторические организмы. Соответственно в каждый социально‑исторический организм поступал продукт, созданный в иных общинах. Неизбежным было возникновение целостной системы циркуляции продукта между социально‑историческими организмами, вполне понятно, что между ними циркулировал не весь общественный продукт, а только часть его, а именно избыточный продукт. Если избыточный продукт в основном циркулировал между социально‑историческими организмами, то жизнеобеспечивающий — внутри общин.

Переход от фазы раннепервобытной общины к фазе позднепервобытной общины был ознаменован своеобразным раздвоением системы социально‑экономических отношений первобытного общества: наряду с системой циркуляции жизнеобеспечивающего продукта возникла особая система циркуляции избыточного про ‑дукта.

Описаны системы циркуляции избыточного продукта были давно. Но как особое экономическое явление выделены они были сравнительно поздно. Это было сделано, как уже отмечалось, Б. Малиновским, не предложившим однако никакого общего термина для обозначения этих отношений. У. Станнер, столкнувшись с системой этих связей, назвал её церемониальной экономикой (823). К. Дюбуа был введён термин "престижная экономика" (375).

Различные объекты циркулировали в системе престижной экономики в форме даров. Престижная экономика была в своей сущности системой престижного дарообмена, престижного дарообращения. Дарообмен представляет собой переход объектов из собственности в собственность. Дар должен быть возмещен более или менее равноценным отдаром. Принцип эквивалентности данного и полученного был одним из важнейших в престижной экономике. У многих народов, у которых была развита эта экономика, было выработано достаточно чёткое понятие эквивалентности (608. С. 182, 408. С. 406‑407; 409. С. 348; 751. С. 428‑429; 723. С. 314; 320. С. 99‑100, 105 и др.).

Избыточный продукт циркулировал не только между членами разных общин, но и между людьми, принадлежащими к одной общине. Если первые с самого начала обменивались избыточным продуктом, то вторые первоначально делились им. Однако этот делёж в данной сфере возможно с самого начала приобрел своеобразный характер. В отличие от дачедележа, который происходил всегда, когда тот или иной человек создавал или добывал продукт, эта форма дележа имела место лишь тогда, когда у того или иного человека возникала нужда в каком‑либо продукте. Он обращался за помощью к другим и получал её. Такого рода отношения можно было бы назвать помогодачей.

Возникнув, по‑видимому, первоначально в сфере престижной экономики, помогодатные отношения в дальнейшем проникли и в сферу жизнеобеспечивающей. Дачеделёжные отношения стали дополняться, а отчасти и замещаться помогодатными связями. Помогодача, как и дачеделёж, носила круго‑линейный характер и не предполагала с необходимостью эквивалентного возмещения и вообще возмещения. Помогодатные круги могли частично совпадать с дачеделёжными.

С переходом к фазе позднепервобытного общества продолжали существовать и разделоделёжные (а иногда даже и разборные) отношения, а тем самым и разделоделёжные круги, которые могли совпадать) а могли и не совпадать с дачеделёж‑ными и помогодатными. Так как помогодача возникла как своеобразный вид дележа, то разделоделёжные, дачеделёжные и помогодатные круги можно объединить под названием делёжных.

И на стадии позднепервобытного общества люди, принадлежавшие к одному делёжному кругу, обязаны были делить продукт между собой или делиться им друг с другом не только в форме дачедележа, но и помогодачи. По‑прежнему принадлежность к данному делёжному кругу накладывала на человека обязанность давать часть продукта другим членам круга и предоставляло ему право на получение доли продукта от них.

Но теперь этот делёжный круг всё в большей степени переставал совпадать с общиной. Чем дальше, тем больше этот круг распадался на несколько кругов, каждый из которых охватывал лишь часть членов общины. Таким образом в социально‑историческом организме начало существовать несколько пусть тесно связанных, но все же отличных делёжных кругов.

Это, кстати говоря, открыло возможность значительного увеличения размеров общины. Пока община в общем и целом совпадала с делёжным кругом, возможности её роста были весьма ограничены. Делёжный круг по своей природе не мог быть слишком большим. Когда стало возможным образование внутри общины не одного, а нескольких делёжных кругов, это препятствие исчезло. В результате, если число членов раннепервобытной общины никогда не превышало 100 человек, то позднепервобытные общины могли насчитывать в своем составе несколько сот людей.

Другое важное изменение состояло в приобретении делёжными кругами относительного характера. Одни продукты распределялись в более широком кругу, другие — в более узком. Так, например, хотя социально‑исторический организм перестал быть делёжным кругом по отношению к большинству продуктов, некоторые виды добычи продолжали распределяться между всеми его членами. И по отношению к этим видам добычи он продолжал оставаться делёжным кругом. Размеры делёжного круга зависели от ситуации. В одной ситуации он включал в себя большее число людей, в другой — меньшее.

Всё это делало крайне своеобразными отношения собственности на продукты труда. Любой человек был отдельным собственником только в определённом отношении. Он был собственником по отношению к одним вещам, но лишь распорядителем по отношению к другим, а именно к тем, которыми был обязан делиться с членами своего делёжного круга. Он был собственником данной вещи по отношению к одним людям, но лишь распорядителем по отношению к другим, а именно членам своего делёжного круга. Он был собственником данной вещи по отношению к определённым людям в одной ситуации, но лишь распорядителем в другой.

И дальнейшее развитие шло по линии, во‑первых, суждения круга лиц, обязанных делиться друг с другом, во‑вторых, сокращения круга вещей, которыми человек был обязан делиться с другими, в‑третьих, уменьшения числа ситуаций, в которых человек был обязан делиться. Однако в течение всей этой фазы каждый взрослый человек был одновременно и отдельным собственником и не был им. Не существовало каких‑либо определённых ячеек отдельной собственности. Грани между ними носили относительный характер. Условны были границы и между делёжными кругами.

В этих условиях семья не могла быть единицей собственности. Каждый человек был отдельным собственником и, кроме того, входил в делёжный круг, который не обязательно совпадал с теми, в которые входили члены его семьи. На существование в позднепервобытных и даже предклассовых обществах раздельной собственности мужа и жены указывают многие исследователи.

В пятой главе в качестве примера были приведены киваи, кума, сиане и капауку Новой Гвинеи. К ним можно добавить эскимосов Северной Аляски (819. С. 148), эскимосов чугачей (289. С. 97), верховых танана (629. С. 116), якутатов тлинкитов (560. С.492), хопи (268. С. 10), кауилла Калифорнии (271. С. 127), мундуруку (676. С. 70), трумаи (677. С. 40‑41), камаюра (689. С. 40‑41) и восточных тимбира Бразилии (688. С. 157), меланезийцев о. Вогео (501, 2. С. 151), о‑вов Танга (273, 17, 1. С. 169), о‑вов Тробриан (608. С. 177), полинезийцев о. Тикопия (409. С. 264‑265), маори Новой Зеландии (408. С. 342, 394), микронезийцев о. Понапе (264. С. 18), ламба Замбии (438. С. 75), гвемба тонга Замбии и Зимбабве (335. С. 113).

Но, не будучи единицей собственности, семья, оставаясь иждивенческо‑потребительской ячейкой, всё в большей степени становилась и хозяйственной ячейкой. Это было связано с целым рядом обстоятельств. Одно из них заключалось в том, что позднепервобытная община, переставая быть единым делёжным кругом, тем самым переставала быть хозяйственной ячейкой. Она всё в большей степени приобретала черты только хозяйственного организма.

Другое состояло в том, что становились всё более прочными экономические связи между мужем и женой. Если раньше всё, доставшееся человеку, либо оставалось в его распоряжении, либо поступало в общий семейный фонд, а тем самым сразу же в потребление членов семьи и тех, кто примкнул к ним во время трапезы, то теперь, созданное одним супругом, могло поступать в распоряжение другого и быть использовано последним в сфере престижной экономики. Обычно при этом муж использовал продукт, созданный женой.

Как уже указывалось выше, в сфере престижной, а затем и жизнеобеспечивающей экономики возникла помогодача. Первоначально в форме помощи выступали пища и вещи. Такого рода помогодача была довольно ограниченной, но тем не менее формой дележа. В первобытных земледельческих обществах возникла и получила широкое распространение помощь трудом. И пока эта помощь носила круговой характер, мы имеем здесь дело с помогодачей, а не какой‑либо другой формой помощи.

Однако помощь трудом в отличие от помощи пищей и вещами уже не может быть охарактеризована как вид дележа. Трудом в отличие от пищи и вещей делиться нельзя. И когда в систему помогодатных отношений оказался втянутым труд, помогодача, сохраняя свой круговой характеру, частично вышла за рамки, путь ограниченного, но дележа. Понятие помогодатного круга стало более широким, чем понятие делёжного круга.

На стадии раннепервобытной общины все люди были включены в определённый делёжный круг. Человек входил в состав делёжного круга и получал определённую долю продукта и в том случае, если сам ничего в него не вносил. И это в принципе относилось и к тем людям, которые могли бы вносить вклад. Как писал К. Биркет‑Смит, первый неписанный закон у эскимосов состоит в том, что никто без причины не может избегать участия в борьбе за пищу и одежду. Однако тому, кто этого не делает, не позволяют умереть с голоду, хотя его и презирают (288. С. 148. См. также 287. С. 261). Точно так же обстояло дело у андаманцев (742. С. 50).

На какой‑то стадии развития позднепервобытной общины положение начало меняться. Человек, который в принципе был способен, но не вносил вклада в делёжный круг, исключался из него. В таком случае он терял право на получение доли продукта от других людей.

Исключение из делёжного круга людей, которые ничего сами не давали или давали мало, которые были скупы, практиковалось у индейцев вашо Невады и Калифорнии, которые жили охотой, рыбной ловлей и собирательством (731. С. 37, 732. С. 17).

На о. Вогео, расположенном вблизи Новой Гвинеи, основным занятием жителей было земледелие. Но один житель деревни Дап был настолько ленив, что не занимался расчисткой земли для посадок. В результате его жена была лишена возможности выращивать таро, яме и другие культуры. Она могла лишь собирать дикие растения и моллюсков. В деревне существовал дачеделёж огородной продукции. Но члены данной семьи были в силу указанных причин исключены из делёжного круга. Они голодали. У них была дочь 8 лет. Когда девочка начинала плакать, мать брала её с собой и шла просить пищу у сельчан. Плачущее дитя вызывало жалость, и соседи что‑то давали. Но это было не дачеделёж, а скорее милость. Другой путь изыскания пищи в подобных случаях — кража с чужих огородов (512. С. 117‑118).

Сказанное выше относится не только к дачедележу, но помогодаче. У энга гор Новой Гвинеи, когда человек сам не соблюдал обязательств, его репутация падала и люди не оказывали ему помощи, на которую он в принципе мог рассчитывать (641. С. 294). Также обстояло дело у тоамбаита о. Малаита (Соломоновы о‑ва) (509. С. 58‑59).

Что же касается вещей, то мы чаще всего сталкиваемся с ещё одной формой, возникшей из делёжных отношений, имеющей сходство с этими отношениями, но тем не менее отличной от них. Когда при делёжных отношениях вещь переходит из одних рук в другие, прежний её распорядитель имеет на неё не больше прав, чем любой иной член делёжного круга. При новой форме отношений человек по‑прежнему не может отказать другому, когда последний просит у него ту или иную вещь. Однако при этом тот, кто дал вещь, сохраняет на неё права. Человек, который получил вещь, может только пользоваться ею, но не больше, и в принципе по миновению надобности должен вернуть её хозяину. Никакого возмещения за пользование вещью не предусматривается. Такого рода отношения, которые, как и делёжные, были круговыми, можно было бы назвать дачевозвратными. В этнографической литературе такого рода явление чаще всего называется одалживанием.

В первобытном обществе люди занимались не только добыванием (охота, рыболовство, собирательство), а в дальнейшем и производством (земледелие, животноводство) пищи, но и созданием определённых вещей — рукоделием. Существовала определённая специализация рукоделия: одни вещи изготовлялись исключительно или преимущественно мужчинами, другие — женщинами. Но дальше этого специализация обычно не шла. Каждый мужчина умел изготовлять все вещи, которые полагалось производить представителям его пола. То же самое относится к женщинам. Но люди не одинаковы. Кто‑то умел изготовлять те или иные вещи лучше остальных. Его изделия отличались лучшим качеством. В результате к нему обращались другие члены общины с просьбой изготовить для них данную вещь. На фазе раннепервобытной общины это делалось безвозмездно.

На фазе позднепервобытной общины, когда начало возникать распределение по труду, услугу, выражавшуюся в изготовлении вещи, начали возмещать, нередко пищей. Здесь мы сталкиваемся с особой формой обмена, которую можно было бы назвать услугоплатежом. Когда человек начал получать за изготовление определённых вещей плату, он стал уделять этому виду деятельности больше времени.

Однако на фазе позднепервобытной общины мы, как правило, не наблюдаем появление людей, для которых занятие данной формой рукоделия стало бы не только единственным, но даже и основным видом их деятельности. Они одновременно обычно занимались и добыванием или производством пищи. В этом смысле их нельзя назвать ремесленниками. Лучше всего было бы именовать их умельцами, а само это явление — умельчеством. Умельчество представляет собой начальный этап развития, который завершился появлением ремесла. На этой стации развития платили за услуги не только умельцам, но и колдунам, шаманам.

В целом стадия позднепервобытной общины характеризуется сосуществованием двух принципов распределения: коммуналистического и трудового. И в общем и целом развитие шло по линии вытеснения первого вторым. Однако этот процесс не был до конца завершен и к концу этой фазы. Делёжные отношения продолжали существовать и на ранних этапах предклассового общества, особенно у охотников, рыболовов и собирателей.