Безгеройности вырастала из смешных фраз и поступков

уездной мещаночки, начитавшейся романов из ≪красивой≫

Жизни. Можно было смеяться, но нельзя было не ощутить той

Истинной цельности, искренности и боли, которые ж и л и в душе

Надежды Монаховой и требовали выхода. Это решение совпадало

С точкой зрения самого автора, рекомендовавшего обратить

внимание на Надежду, которая одна среди всех ≪верит

в человека-героя≫.1 Некоторые критики спектакля упрекали

Т. Доронину в том, что в ее героине больше чувственной, нежели

Творческой силы. Думаю, что такой упрек вряд ли правомерен,

Ибо грань между чувственным и духовным в образе Надежды

Стерта, проходит она не в душе самой героини, а между

Искренностью и цельностью ее надежды и веры в героя и жизнь,

В которой нет этого героя. Погибала Надежда, погибала сама

жизнь, не найдя героя. ≪Сцены из провинциальной жизни≫ приобретали

Черты трагедии рока, уездные страсти разыгрывались

На историческом вулкане.

Товстоногов искал решение спектакля в пьесе, в логике

Жизни ее героев, в строгом отборе предлагаемых обстоятельств.

Секрет режиссера был в непредвзятости взгляда —он хотел понять

Драму каждого и показать ее нам, не возвещая заранее

Никаких оценок.

Даже Редозубов, этот столп и символ уездного одичания и

Самодурства, выказывал в последнем акте почти трогательную

Отцовскую любовь и заботу. Время и его резало по живому. Не

В силах удержать Катю (3. Ш а р к о), он искренне тревожился

См.: М. Г о р ь к и й. Собр. соч., т. 29. М., 1955, с. 47.

81

За ее будущее. Из-под маски самодура проглядывало лицо живого

И страдающего человека.

Лидия (Н. Ольхина), потянувшаяся к Черкуну (П. Луспекаев),

Довольно быстро понимала его истинную цену, но находила

В себе силы не сломиться, не разувериться, остаться самой

Собой. Лидия примыкала в спектакле к лагерю Степана и

Кати —у этих героев было будущее, они не дали себя сожрать,

Не подчинились гнету времени.

Время определяло судьбы героев спектакля, оно было заложено

В существе характеров, столь сложно и полно раскрытых

В этом спектакле.

Обычно мы видим приметы времени в бытовых подробностях,

Деталях, которые расставляются в спектакле как опознавательные

Знаки. Возобновляя спектакль, вводя новых исполнителей,

Товстоногов мог без труда очистить его от излишних

Бытовых подробностей. В новой редакции было несколько изменено

оформление, ставшее более обобщенным, ушли некоторые

Детали, стали более упругими ритмы, чуть затянутые в первой

Редакции. Однако сути режиссерского замысла менять не пришлось

—он был взят крепко, истинно по-горьковски.

≪Варвары≫ были из тех спектаклей, успех которых нарастает

Постепенно, хотя, разумеется, и на премьере было ясно,

Что театр одержал победу. И тем не менее спектакль не сразу

≪раскусили≫, не сразу поняли его новизну и значительность. На

Гастролях в Москве пришлось давать дополнительные представления,

ибо по первоначальному плану ≪Варвары≫ были объявлены

Не много раз (по-видимому, дирекция опасалась за кассовый

Успех).

В спектакль входила, а точнее сказать, властно и полно его

Держала тема возмездия, раскрытая через драму характеров.

Цыганов по сложившейся традиции обычно игрался отъявленным

Циником, человеком опустошенной и злой души. Разумеется,

Эти качества человека остались и в исполнении

В. Стржельчика, но вместе с ними у его Цыганова ощущалась

Большая душевная драма. Цыганов влюблялся в Надежду Монахову

Безнадежно и тяжко. За внешней циничностью его фраз,

За бравадой и привычным суесловием билась мучительная любовь

И мучительное сознание, что пришло возмездие, что счастья

Не будет, жизнь остается пустой. Возмездие за хористку,

Которая утопилась в Мойке, за шартрез для Гриши, за привычное

Равнодушие, за неосмысленную работу.

Возмездие находило и сильного Черкуна в исполнении

П. Луспекаева. Сила оказывалась наигранной, героичность — бравадой. Он мог смело говорить с Редозубовым, ощущая свою

Власть заказчика, выгодного Редозубову, выгнать Матвея, рисуясь

Своим благородством, оскорблять чувство Анны, играя

В честность, но его не хватит ни на любовь к Лидии, ни на то,

Чтобы понять Надежду. В момент, когда он мог явиться истин 82

Ным героем, оценившим незаурядность Монаховой, в момент,

Когда мог свершиться подвиг души, Черкун отступил самым

Банальным способом.

Приходило страшное возмездие и к Монахову. Е. Лебедев