Прочие свойства процесса категоризации.

- Ряд исследований показали, что простое присутствие более чем одного члена другой группы резко увеличивает осознание своей категоризации и люди начинают вести себя как члены вполне определенных групп (325, 327, 336).

- Хенсли и Дювал (Hensley & Duval) обнаружили, что чем больше существует разница по какому-нибудь категоризационному измерению между группами, тем более единообразными воспринимают члены группы друг друга (345).

- Индивиды склонны рассматривать себя более отличающимися от других, чем другие отличны от них. Вероятно это справедливо не только для отдельных людей, но и для уровня межгрупповых отношений. Эксперименты обнаружили феномен переоценки различий групп по сравнению с их объективным выражением. И по мере роста объективного подобия групп переоценка различий увеличивается (312).

- На основании экспериментов, которые провели Дивайн и Мэлпасс (Devine & Malpass), Хотч и Платц (Hosch & Platz) по идентификации лиц представителей различных рас, можно заключить, что люди лучше идентифицируют членов своей группы, в то время как члены другой группы воспринимаются более гомогенно и соответственно более легко категоризуются (322, 353). Как говорят в Европе, "все японцы на одно лицо", можно легко представить - что думают в свою очередь японцы. Вероятно не пренебрежение к национальным меньшинствам, а относительная склонность к индивидуализации членов своей группы и легкость категоризации чужой группы приводят к феноменам подобным, подмеченному Л.Гозманом: нередко образ представителя своей группы создается в стандартных, неспецифических чертах, а прототипы других народов предстают в изображениях в национальной, архаичной одежде (53).

- Анализ поведения человека в городской среде позволяет предположить, что информационный шум затрудняет категоризационные процессы. В Нью-Хэмпширском эксперименте сильный шум производимый сенокосилкой снизил желание помочь незнакомцу с 80% до 15% (242). Подобный эффект, по моему мнению, могут создавать не только физические помехи, но и сложность категоризационного контекста или его неопределенность, которая случается при очень быстрых изменениях социальной структуры. Этому состоянию межгрупповых отношений соответствует понятие, введенное Г.Зиммелем - "перенасыщенная среда". Пример такой среды в биологическом мире воспроизведен в уже упоминавшихся экспериментах Калхоуна с крысами, у которых отсутствуют четкие границы между отсеками. В результате получили взрыв агрессивности.

 В социальной среде это будет вести к усилению дихотомизации категорий и ростом негативных межгрупповых чувств. В межнациональных отношениях, об исследовании которых мы уже писали (201,202), это проявлялось в том, что люди при интервьюировании нередко стремились упростить социальный контекст объединением сходных групп в общие категории: грузины, азербайджанцы, армяне, осетины - кавказцы; узбеки, казахи, - азиаты; но белорусы и украинцы практически никогда не обобщались так как были родственными в восприятии и отношениях группами.

- Уменьшение размера группы членства повышает позитивность оценок, которые члены группы дают друг другу (343).

- Категорийное различие двух примерно равных по размеру групп менее рельефно, чем такое же различие между большинством и меньшинством (386).

- Поляризация групп уменьшается, если предварительно обеспечена межиндивидуальная встреча (обсуждение) членов групп (325).

Итак, категоризация - это процесс, упорядочивающий индивидов таким образом, который способствует стремлениям социальной системы к самосохранению и развитию и приобретает личный смысл для индивидов, эту категоризацию производящих. Последнее превращает ее в самокатегоризацию. Благодаря этому процессу вводятся необходимые ограничения в обмен социально-психологическими отношениями и указываются те измерения, по которым такой обмен должен развиваться. В результате из множества внутренне независимых индивидов формируются групповые субъекты активности как элементы определенных социальных систем.

В заключение обсудим некоторые важные следствия процесса категоризации.

Процесс категоризации не просто создает границы объединяющие или разделяющие индивидов. Он обеспечивает селективное внимание индивидов к социальным стимулам.

Сильверштейн и Фламенбаум (Silverstein & Flamenbaum) приводят результаты контент-анализов Нью-Йорк Таймс. Первый анализ показал то, что в соответствующие периоды военного положения в Турции и в Польше статей о Турции было представлено в 2,5 раза меньше, чем статей о Польше. При этом военное положение в Турции упоминалось в 9,5%, а в Польше - 87% публикаций. Объясняется это тем, что оба государства находятся на границах России, но Польша была союзником СССР, а Турция - USA.

Второй анализ был связан с сообщениями о диссидентах. За 6 с половиной лет Советские диссиденты Гинзбург, Щаранский, Сахаров были упомянуты 68, 138 и 223 раза, соответственно. В то время как три известных диссидента из Бразилии Уругвая и Индонезии (союзников США) были упомянуты 4, 5 и 0 раз. Трудовой лидер Лех Валенса (Польша) упоминался 81 раз, а другой трудовой лидер - Луис Сильва из Бразилии - 3 раза (420).

Те же авторы приводят примеры исследований, подтверждающих, что меняется не только внимание, но и трактовка причинно-следственных связей поведения членов групп, а также оценка их действий.

 Исследования проблем этноцентризма и каузальной атрибуции среди индусов Южной Индии показали, что дружеское поведение других индусов испытуемые приписывают их характеру, а недружеское - обстоятельствам. А причины поведения мусульман индусы трактуют наоборот. Неясно изображенный на фотографии толчок черной персоны расценивался белыми студентами как более агрессивный, чем равный, по мнению экспертов, толчок белой персоны.

Дихотомическая категоризация делает существенный вклад в формирование образа врага. Когда американских студентов во 2-й половине 80-х годов спрашивали - по каким признакам вы определяете врага нации, они наиболее важными указывали - угрозу и опасность - 52%; отличие ценностей, идеалов - 33%; не дружественность - 15%; не кооперативность - 15%; прочее - 15% (350). Но самым важным признаком было - несогласие с нашей политикой, ценностями, убеждениями - 30% (этот признак входил в раздел "отличие ценностей"). То есть самым важным при определении врага группы становится тот признак, который прямо отражает социально-психологические отношения, то есть то поле психологических явлений, для структурирования которого процесс категоризации и предназначен изначально.

Когда студентов спрашивали - "Кто враг USA?", 90% указывали на СССР, 12% - на Ливию, 10% - на Китай и Японию. Когда их спрашивали - "Хочет ли какая-либо из этих стран нанеси вред USA?", "Да" ответило только 38%, "Нет" - 33%. Когда тем же студентам, которые считали, что есть нации, желающие навредить USA, задавали вопрос - "Кто - та нация, которая может нам навредить?", только 16% упомянули СССР, 7% - Иран и 4% - Ливию (Там же).

Можно заключить, что образ врага формируется задолго до того, как наступает реальная угроза со стороны конкретной социальной группы и касается он не проблемы физического насилия, в первую очередь, а угрозы нарушения системы социально-психологических отношений, на которых сообщество основано и, в конечном счете, нарушения взаимоотношений внутри социальной системы.

Такое сильное влияние процессов категоризации на восприятие, трактовку причин социальных явлений и создание общественных настроений превращает категоризацию в мощный инструмент социального управления.

В.Ленин незадолго до Октябрьской революции писал: "Настроением масс руководиться невозможно, ибо оно изменчиво и не поддается учету..." (105,с.394). Настроением масс руководиться действительно опрометчиво, но руководить можно.

"Массу следует отличать от народа. Народ структурирован, осознает себя в своих жизненных условиях, в своем мышлении и традициях... Масса, напротив, не структурирована, не обладает самосознанием, однородна и квантитативна..." (265,с.143). Категоризация - это первый шаг в превращении массы (толпы) в стадо, которым легко управляет признанный ею пастырь. А категории указывают как народ должен себя вести, в каких пределах иметь индивидуальные претензии, чему он должен верить. Стадо, пройдя период рефлексии, превращается в сложноорганизованную и богатую внутренней культурой социальную группу, способную к самоуправлению и самостоятельной политической жизни.

Недаром самый важный вопрос власти - это вопрос социальных категорий. Э.Гелнер, анализируя проблемы национализма, пишет: "Установление горизонтальных культурных границ не только заманчиво для власти, но и просто осуществимо. Благодаря стабильности агро-грамотного общества четкое деление на касты, сословия, секты может происходить очень легко и легко поддерживаться" (51, с.127). Индустриальное общество добавляет вертикальную стратификацию. Категории становятся теми ограничителями свободы, которые заставляю детали "социальной машины" вращаться только в строго определенном пространстве и в строго определенном направлении.

Но социальная категоризация, в отличие от жестких механических ограничителей, должна гибко реагировать на изменение социальной ситуации и создавать ощущение индивидуальной свободы, чтобы обеспечить импульс развития социальной системе.

Тэджфел при объяснении трансформации индивидуального поведения в поведение члена социальной группы опирается на понятия "социальной мобильности" и " социального изменения". Социальная мобильность допускает свободу перехода личности из одной социальной категории в другую. Но в ряде случаев социальная мобильность невозможна. Это происходит при: а) жесткой стратификации общества и отражении ее в системе убеждений; б) при создании системы убеждений в необходимости социальных изменений, несмотря на возможность индивидуальной мобильности; в) при потребности в культивировании жестких межгрупповых границ путем стереотипов и предубеждений; г) при явном и напряженном конфликте интересов между группами (436).

В этих случаях личность вынуждена вступать на путь социальных изменений и менять свое социальное положение только вместе с положением собственной социальной группы. "...чем ближе члены группы к "социальному изменению" и "межгрупповым экстремумам", тем больше они будут стремиться общаться с членами внешней группы как с недифференцированными элементами, объединенными социальной категорией, без учета их индивидуальных характеристик." (439, с.15). При таких условиях группа приступает к социальному изменению общественной структуры. В ситуации крайнего выражения дифференциации социальное изменение выражается в агрессивных действиях против внешних групп.

В нормально функционирующем обществе большинство людей связывает ощущение неизменности категоризационных границ в основном с собственными психофизиологическими или материальными свойствами, но не с внешними запретами. Государство, в свою очередь, должно стимулировать такое восприятие социальной действительности, независимо от объективных характеристик межгрупповых границ. Регулирование степени проницаемости границ социальных категорий с помощью институциональных норм, традиций, идеологии - одна из главных проблем государственной политики.

Чернышевский еще в середине 19 века писал, что кастовая система бывает одним из сильнейших препятствий улучшению будущности государства (156, с.261). А Тоинби отмечал, что один из главных признаков многих задержанных в своем развитии цивилизация является существование каст (217). Излишняя искусственная категоризация (то есть вызванная потребностью самосохранения каких-либо групп, а не потребностью развития социальной системы), основанная на таких характеристиках как прописка, членство в партиях, наличие других фиксированных социальных признаков создают особые, элитарные группы главной целью которых становится самосохранение, влекущее за собой торможение всех действий, направленных на развитие.

В то же время, излишняя динамика категоризационной структуры, которая нередко происходит в периоды крупных социальных сдвигов, столь же пагубна, как и абсолютная ее неподвижность. Она приводит к массе политических проблем. Так например, в после перестроечное время в России при актуализации национальных категорий в Бурятии буряты составили одну треть населения. Основная часть этого народа живет в соседних округах (204). Каким образом совместить теперь принцип территориальности и пространственное объединение людей, осознающих себя бурятами?

Большая часть проживающих в Башкирии татар в до перестроечное время относила себя к башкирам, так как эта группа обладала более высоким социальным статусом в данной автономной республике. В период активизации национальной категории татары "вспомнили" о своей национальной принадлежности и начали выдвигать требования о создании татарской автономии. А поскольку татар в Башкортостане больше чем башкир, возникает сложная проблема ее территориальных границ (204).

Однако эти две проблемы возникли под действием естественных процессов социальных изменений. Гораздо опаснее становятся проблемы, связанные с введение искусственной и широко масштабной перестройки категоризационной системы, затрагивающей большие массы людей.

К большим человеческим жертвам привели попытки революционеров-марксистов к предельному упрощению социальной структуры. "Весь мир делится на два лагеря: "мы", трудящиеся, и "они", эксплуататоры...(164,с.37).

Пол Пот и Иенг Сари пытались создать в Кампучии бесструктурное общество. Браки без разрешения властей были запрещены, менялись фамилии, проходило принудительное переселение, при котором разделялись жители одной деревни, разделялись семьи. В одной "коммуне" оставлялось не более 2-х земляков. Интеллигенция перевоспитывалась неграмотными крестьянами. Все кампучийцы делились на три категории, две из которых подлежали перевоспитанию или истреблению. "Нельзя создать ничего нового с людьми, у которых первая забота - вырыть себе норку и устроиться поудобнее" - говорил Пол Пот (57). Жертвы, к которым это привело, потрясли весь мир.

Про такие социальные эксперименты можно сказать словами Лиона Фейхтвангера, которые он написал о роли фашизма: "Они уничтожили меру вещей, созданную цивилизацией" (224,с.499). А когда уничтожается мера вещей, остаются только две категории: "мы" и "они" и взаимная агрессия, направленная друг на друга.

К сожалению игнорирование естественного процесса образования социальных категорий как структурных требований социальной системы не редкость в области принятия политических решений. Люди даже в искреннем своем стремлении к гуманным идеалам забывают, что социальные категории не могут быть продуктом произвольного конструирования. Подобное конструирование может наносить невосполнимый вред человеческой культуре. Вспомним, популярный среди современных этнографов, пример с веспами. Первые упоминания этого народа восходят еще ко временам Киевской Руси. Занимал он обширные территории на северо-западе России. Социальные конструкторы революции вычеркнули его из официальных категоризационных перечней. И народ практически исчез. Исчезла его письменность, исчезли его культурные традиции. И только современное внимание к этой категории народа может быть немного позволит восстановить ущерб, нанесенный этой общности.

Некоторые не видят в подобных случаях ничего страшного, как не видят ничего страшного в стремлении максимальной интеграции с американской или другими культурами, которое на деле может обратиться во взаимное поглощение наций. В этом многие видят путь к всеединству человечества.

"...невозможно и бессмысленно противоположение национальности и человечества, национальной множественности и всечеловеческого единства. Человечество есть некоторое положительное всеединство, оно превратилось бы в пустую отвлеченность, если своим бытием угадало и упраздняло бытие всех входящих в него ступеней реальности, индивидуальностей национальных и индивидуальностей личных..." (24,с. 65).

Сохранение, а в некоторых случаях, специальная поддержка категоризационных признаков - необходимое условие сохранения групповой культуры, так как они представляют собой те границы, отражаясь от которых группы получают возможность рефлектировать, понимать себя по отношению к другим, а следовательно и развиваться. Сильная и осознающая свою силу социальная система будет способствовать развитию независимости входящих в нее групп, их индивидуальности и будет создавать их гармонию, заботясь об их духовном росте и одновременно объединяя их чувством соборности, ощущением единого "Мы".