Ценностный характер взаимоотношений социальной группы

       Z                                                    A

N              V                              F                 B

R                X                            E                 C

       K                                                    D

                          I.                                                        II.

Отвлекаясь от рассуждений автора в плоскость наших рассуждений символ \ знак мы увидим, что первый образ для нас ближе к знаку, второй - к символу. Первый шестиугольник соотносится с буквенными индексами случайным образом. Поэтому мы можем соотнести данную графическую конструкцию с любой идеей, которая еще не имеет своего обозначения. Второй шестиугольник связан своими углами с латинской алфавитной системой знаков. В нем синтетически воплощены идея пространственных границ и, к примеру, идея движения. Мы не можем назначить его любому символу, а только тому, который наиболее близко отражает соответствующую последовательность изменений в соответствующем пространстве. Иначе символ войдет в противоречие со знаком и вызовет ошибочные образы, а следовательно и действие. Но эта ошибка закономерно возникнет только у тех, кто знаком с латинской алфавитной системой. У остальных же все останется на волю случая.

Примеры делают очевидной присутствие в символе структуры целостности. Так в каждом общественном символе присутствует соответствующая социальное единство, то есть системы социально-психологических отношений, которые это единство создают. И, что очень важно для нас, в любом образе социальной группы заложена система символов, отражающих основные идеи, на которых строятся соответствующие групповые взаимоотношения. Знаки же, которые сопровождают восприятие социальных групп, такие, например, как графические изображения, текстовые материалы, атрибуты внешнего вида, стереотипные динамические блоки группового поведения и т.д., должны в любом исследовании или в практике обязательно соотносится с тем символическим полем, в котором конкретные социальные группы существуют.

Диалектика символа и знака хорошо выражена в словах А.Ф.Лосева: "Символ есть развернутый знак, но знак тоже является неразвернутым символом, его зародышем" (116, с.131).

Символ вызывается к жизни с появлением социального свойства, то есть с возникновением потребности группирования на качественно ином, по сравнению с биологическим, уровне. Его непременным условием является ощущение общности, то есть ощущение того, что есть некто как Я и, одновременно, не-Я в той мере, в какой необходимо иметь общее поле жизненных понятий.

Слово стало универсальным материальным носителем символа. Им мы можем заменить бесчисленное множество явлений, выделив в них общее и отнеся к единой категории, обозначаемой этим словом. Оно вобрало в себя своим значением опыт взаимодействия социальных групп с материальным миром, и, в то же время, оно совершенно свободно от материальных связей своим символическим содержанием. Мы произносим его и мысленно оперируем с предметом или явлением, которое оно обозначает. Мы можем создать предмету новое окружение, расчленить его на части и начать анализировать, показать, что с ним должно произойти в будущем. А, главное, можем облечь в слова в хрупкую цепочку идей и ощущений, возникших в ходе нашего индивидуального взаимодействия с миром. Можем запечатлеть свое отношение к этому взаимодействию. Сделать это отношение доступным всем другим. Этим мы практическое действие заменяем действием идеальным.

Символ, который воплощен в слове, разделил непосредственную связь: действие = психика = природные стимулы. И это привело к замечательным последствиям. "...тот, кто первым на свете обругал своего соплеменника, вместо того, чтобы, не говоря худого слова, раскроить ему череп, тем самым заложил основы нашей цивилизации" (258, с.104).

Над пространством естественных, природных ощущений социальные группы надстраивают экран символических значений стимулов окружающей среды. Эти символы, созданные групповой жизнью и воплощенные в слове, с помощью речи порождают внутри каждого человека, к которому они обращены, конкретные образы, то есть индивидуальные психические модели реальности как основу текущего или будущего действия. Образ с помощью своего символического аспекта соединяет общественное и индивидуальное бытие человека. "У человека между системой рецепторов и эффекторов, которые есть у всех видов животных, есть и третье звено, которое можно назвать символической системой... По сравнению с другими животными человек живет не просто в более широкой реальности - он живет как бы в новом измерении реальности" (81, с.28). Это новое измерение - социальное измерение реальности.

Освобождая индивида от физической зависимости от природы, социальная система наполняла личность духовными связями в виде социально-психологических отношений, создавая внутри этой личности новый мир, центром которого становится сам индивид. Этот символический мир создал пространство принципиально новых возможностей существования в социальном поле совместного существования людей. "То что делает человека человеком, есть принцип противоположный всей жизни вообще, он как таковой вообще не сводим к "естественной эволюции жизни" (245, с.53).

 Эта противоестественность вызвана тем, что индивид стал смотреть на мир не глазами природного существа, а глазами сообщества индивидов. И первые шаги, которые он сделал в развитии своего социального, духовного качества связаны с тем, что он начал наделять свойством социальности окружающий мир, включая материальную природу, придавая ей человеческий облик. Со свойственной ему детской непосредственностью развивающийся социальный человек весь мир стал считать одушевленным, таким же как и он сам. "Дикий туземец Бразилии готов укусить камень, о который споткнулся, или стрелу, которая его поранила... В Пританее судили каждый неодушевленный предмет, например топор, кусок дерева или камень, который причинил кому-нибудь смерть..." (214, с.130). Настало время заблуждений, когда очевидное становилось лишь перцептивной ошибкой.

Первые социальные стимулы были настолько мощными для еще слабого, эмоционально насыщенного человеческого разума, что все свое взаимодействие с таинственным окружающим миром он пытался организовать на социальном уровне. Первые социально-психологические отношения человека воплощены в мифах, народных образах как в символических интеллектуальных конструкциях. В преданиях нивхов, коренных жителей Сахалина и низовьев Амура, имеющих генетически изолированный язык, дух Ыз - хозяин Земли - лежит на правом боку (о.Сахалин), голова его упирается в Охотское море, а ноги - это два полуострова на юге Сахалина, лес - его шерсть, люди - насекомые, населяющие лес.

Этот пример наивного образа мира показывает, что мифологизировались даже вполне очевидные, привычные вещи. "...мифологию можно представить как первый вид общественного сознания, который есть продукт отражения, а не познания объективного мира..., окружающего первобытного человека" (161, с.140).

Мифологический образ развивается по законам социально-психологических отношений между членами сообщества. В них вносится социальная идея, превращая их в символ, порождающий меру групповой принадлежности. Восприятие вещей утрачивает свою непосредственность. Психология природы мифа замечательно выражена в трудах замечательного русского философа Александра Афанасьевича Потебни (165).

Не силы природы, а мифы начинают управлять жизнью людей. "И это стало соблазном для людей, потому что они покорясь или несчастью или тиранству, несообщимое Имя прилагали к камням и деревьям"[93].

Эти биологические заблуждения - опосредованность образа социальным, противоречащая биологическому в человеке - полностью согласованы с "новым", социальным назначением человека и превращаются в адекватную среду существования личности.

Для социальной системы заблуждения символа связаны с другой его стороной: знаковой природой его выражения.

Несмотря на творческую силу социального биологическая и физическая суть человека заставляли его тем не менее постоянно возвращаться из сферы идеального мира к миру объективно существующих вещей, на уровень биологического и физического взаимодействия с окружающим миром, в "прозу жизни". Борьба рациональности жизни против мифа дала ему автономность. По мнению К.Ясперса - "Миф стал материалом для языка, который теперь уже выражал не его исконное содержание, а нечто совсем иное, превратив его в символ" (265, с.33). Одновременно с символом развивалась система знаков как визуальная сторона образа.

С одной стороны, символ, будучи отделен от конкретной вещи, показывает ее определенное свойство. Он относит конкретную вещь к некоторой категории, в которую входит множество других вещей, часто внешне совершенно непохожих друг на друга, но обладающих одинаковым свойством в процессе взаимодействия человека с ними. Это дает субъекту способность уместно манипулировать с вещью или реагировать на нее, не имея личного опыта или до реального взаимодействия с ней. И, что очень важно для нашей проблемы, категоризовать любое сообщество как вещь с помощью символов по ряду социальных свойств, присущих ей как целостной системе взаимодействия социальных элементов. Это делает реальной возможность представить социальный мир с помощью знаков и особенно языка организованным в структурные взаимосвязанные единицы и создать гигантский интеллектуальный потенциал в освоении и преобразовании этого мира.

С другой стороны, знак может не возвращать к исходному образу, а порождать, в зависимости от символической системы субъекта, иной образ, с иной символической основой, а, следовательно, порождать в ответ иные социально-психологические отношения, а соответственно и иные модели поведения ассоциированные с первоисточником. Таким образом один и тот же знак в разных символических полях может совершенно противоположные реакции. Примером могут служить такие распространенные знаки как гаммированный крест, пятиконечная звезда, шестиконечная звезда и т.д.

Нередко автономность знака приводит к когнитивным заблуждениям, суевериям и неэффективному поведению субъекта. Вспомним, например, что "... эпитет "черное горло", которым католики обозначают гугенотов, понимается до такой степени буквально, что католики иногда заставляют еретиков открывать рот, чтобы убедиться, что горло у них такого же цвета, как и у других людей" (214, с.190). "Широкой известностью пользуется другой чудовищный народ, описанный Плинием под именем блемиев, который считался безголовым и соответственно якобы имел рот и глаза на груди. ...В то же время в словарях словом "безголовые" (ацефалы) обозначаются не истинно безголовые чудовища, а еретики, прозванные так потому, что первый их глава, или основатель, остался неизвестным" (Там же).

Той системой знаков, которая приобрела универсальную способность материализовать и делать доступными для широкого обмена психологические отношения людей стал язык, лингвистические структуры которого в процессе социального движения человека были в состоянии воспроизвести любую систему символов, отражающих структуру соответствующего сообщества. Язык - "хранитель присутствия", "дом бытия" (236, с.314; 237, с.272).

С помощью речи, по мнению Я.В.Пономарева происходит объективация отношения оригинал-модель. Сама структура речи формировалась для достижения этой цели.

В лингвистической структуре, в которой функционирует язык взаимосвязаны два поля: указательное и символическое (39).

Указательное поле - поле действия дейксиса - служит для актуализации элементов ситуации, в частности идентификации участников взаимодействия путем фиксирования их пространственной и временной расположенности (ты, мой, твой, этот, тот, сейчас) (110, с.128). Указательное поле не касается специфических свойств объекта. Оно конституирует связь с ним, направленность и актуальность этой связи. Фактически, указательное поле организует множество. Указательные слова функционируют как сигналы и происходят по одной из гипотез из указательного пальцевого жеста (39). Для использующего их субъекта они теряют свой смысл, но приобретают его при необходимости ввести другого субъекта в единое поле отношений к объекту и связаны с реализацией психологических отношений.

Символическое поле включает назывные слова, выполняющие номинативную функцию речи. Номинация включает в себя трехчленное отношение "реалия-понятие-имя" (110, с.336), осуществляя воплощение объективной реальности в образе через символ (понятие) и знак (имя). Назывные слова отражают не ситуацию как дейксис, а свойства объекта, включенного во взаимодействие. Эти слова выполняют свою функцию только в соответствующем символическом поле, то есть в символическом поле конкретной социальной общности и, таким образом, отражают социально-психологические отношения к объекту. Поэтому объективация отношения оригинал-модель происходит на базе характеристик социальной общности, которая задает поле толкования и систему мер объективации.

Когда объектом высказывания служит другая группа, то оно (это высказывание) определяется соответственно социально-психологическими отношениями к этой группе.

Социальное может существовать только в процессе нервно-психической активности человека. Ее суть предполагает "...впечатление и образование следов внешнего воздействия в мозговых центрах и возможность их оживления при посредстве воздействия иного рода, входящих в сочетание с упомянутыми следами, которые, в свою очередь, стоят в ближайшем или более отдаленном сочетании с двигательными импульсами" (30, с.22). В отношении социального, более сложного по сравнению с природным, явления речь, как мы видели, эффективно исполняет функцию образования и оживления образов (следов памяти). Но вот как в речи реализуется заключительная, сигнальная функция образа - не совсем очевидно.

Указательное поле связано с сигнальной деятельностью индивида, но не отражает специфики социального уровня взаимодействия. Оно отражает психологические отношения и действие сигнала аналогично сигналу, используемому животными. Такой сигнал не содержит в себе модели события. Он и есть само событие (163). В человеческих языках минимальная роль символа и максимальная роль знака как сигнала обнаруживается в пиктографическом письме.

Речь ребенка обладает по преимуществу знаковостью. В грамматических структурах шестилетнего ребенка наречия встречаются в 7%, а прилагательные лишь в 2% случаев (86). Это те слова, которые социально-психологические, оценочные отношения к действительности, те слова, которые непосредственно могут выражать меру социального приятия или неприятия событий и воплощать ее в образе.

Свое полноценное символическое содержание речь получает только к подростково-юношескому возрасту, когда человек приобретает опыт социальной жизни. Это заметно по тому, как в сочинениях школьников к старшим классам благодаря внутренней мотивации начинают появляться размышления о смысле жизни, описания действий замещаются в речи описанием характеров, то есть фактически оценкой отношений людей и социальных групп (25). Мы можем предположить, что это происходит, когда в сознании ребенка формируются групповые критерии оценок социальных качеств человека. В дальнейшем в речи в процессе эволюции человека как вида или в процессе социального развития личности появляется конкретизация образа, заключенная в оценке объекта, сделанной на символической основе мер, выработанных сообществом.

Общее положение может быть сформулировано следующими словами: чтобы символическая сторона образа группы приобрела мотивирующую, сигнальную силу, она, будучи обусловлена отражением социального целого, должна отражать и степень соответствия конкретного явления, в частности свойств группы цели сохранения и развития этого целого, а следовательно - характер взаимоотношений социальных групп, составляющих целостное сообщество.

Итак, образ и речь, как воплощение образа, должны быть способны и в процессе социальной эволюции становятся способны отражать не просто факт наличия социальной группы при построении своих с ней взаимоотношений но: 1) структуру события, в которой находится воспринимаемый объект; 2) степень и характер соответствия этого события цели сохранения социальной системы, в которую включен воспринимающий субъект (группа или личность).

Общий путь, проходимый групповыми взаимоотношениями в процессе их развития в структуре межгруппового взаимодействия можно выразить словами Питирима Сорокина, которые он высказал в связи с психическими переживаниями в целом: "Каждое психическое переживание, прежде чем передаться другому, должно пройти через три стадии: а) сначала оно является чистой психикой, б) затем превращается в непсихическую форму - в символ, в "раздражитель" и, наконец, в) снова получает психическое бытие в "воспринявшем субъекте" (198, с.48). Это психическое бытие и есть образы социальных групп, которые становятся главным ориентиром в процессе организации межгруппового взаимодействия.

 

 

Итак, речь человека чрез функции указания и номинации, то есть через связь и свойства позволяет дает основу для того, чтобы сделать видимыми (выраженными в образе) социально-психологические отношения, существующие между социальными группами в соответствии с системой взаимодействия, в которую данные группы включены. Но для того, чтобы появилось взаимодействие конкретных групп, регулируемое их взаимоотношениями, дающими реальную мотивацию групповому действию, необходимо, чтобы образ отражал степень соответствия социальных качеств воспринимаемой группы цели сохранения и развития социальной системы, в которую она входит.

Как мы уже обсуждали ранее, эта степень соответствия интерпретируется группой как социально-психологическое отношение к ней воспринимаемой группы. На основании этого группа-субъект и строит свои взаимоотношения с группой-партнером, выражая это в образе группы-партнера, приобретающем, соответственно, оценочный характер.

Чтобы проделать обратный путь и придти к выводу - насколько эти субъективные групповые отношения соответствуют реальности, насколько эффективно они выполняют свою сигнальную функцию, необходимо изучение того символического поля взаимных образов групп, в котором данные отношения строятся.

 

 

 

Отражая отношение, образ своей символической стороной из субъективной меры изменения событий, точкой отсчета которой служит биологический индивид, превращается в оценку явлений, точкой отсчета которой служит социальная система.

Эта система в процессе оценки каждый раз актуализируется сознанием личности в соответствии с личностным восприятием социальной действительности.

В плоскости взаимодействия элементов социальной системы образ соответственно включает в себя оценку отношений партнера по взаимодействию личностью или группой. Характер оценки задается социальным целым, в котором эти группы, личности существуют и удовлетворяют свои потребности, то есть определен миром ценностей, созданным сообществом.[94]

"Оценка" явлений, отношение к ним связаны с психическим с самого его возникновения, так же как их отражение" (181, с.233). К этому следует добавить, что оценка и есть психическое отношение, специфика психического отражения, так как психическое отражение основано на мере значимости явления для организма. В социальных системах мы имеем дело не с биологическим, а с особым, "социальным организмом".