Социальная общность и интеграция индивидуальных воль

Чтобы понять - что происходит внутри группы при построении ею своих взаимоотношений с другими группами, необходимо понять, что происходит с конкретными людьми, как затрагиваются их индивидуальные потребности, желания и стремления. Действительно, только они обладают материальным носителем психики, мозгом и только их произвольные действия непрерывно воспроизводят социологические структуры и свойство социальности.

Карлейль во "Французской революции" писал: "Можно создать конституцию, и даже конституцию в духе в духе аббата Сиейеса (a la Sieyes), но главная трудность состоит в том, чтобы заставить людей жить в соответствии с ней! Вот если бы Сиейес обрушил небесные громы и молнии, чтобы освятить свою конституцию, то все было бы хорошо..." (78, с.139)

Но если бы социологические процессы зависели исключительно от сознательности граждан или от чудесных знамений, то общество разрушилось бы даже не оформившись в нечто более менее определенное и устойчивое. В естественном состоянии индивидуальные воли должны спонтанно вливаться в общий поток активности системы. Только тогда система будет иметь перспективы развития.

"Общественные отношения людей не представляют плода из сознательной деятельности. Люди сознательно преследуют свои частные, личные цели. Каждый из них сознательно стремится, положим, к округлению своего состояния, а из совокупности их отдельных действий выходят известные общественные результаты, которые они может быть совсем не желали и, наверное, не предвидели. Зажиточные римские граждане скупали земли бедных землевладельцев. ...Но кто из них предвидел, что латифундии погубят республику, а с ней и Италию? ...А между тем последствия были: благодаря латифундиям, погибла и республика и Италия.".(155, с.148)

Межгрупповые отношения предполагают устойчивое существование социальных групп. Вернемся ненадолго к вопросу о том - что заставляет людей, обладающих индивидуальными волями, объединяться тем не менее в группы, даже если это противоречит их материальной индивидуальной выгоде?

Причинам образования групп посвящено достаточно много исследований как в биологии, так и в психологии.

 Так, в качестве наиболее вероятных причин группообразования среди животных считаются: защита от хищников, быстрый поиск источников пищи, более эффективный способ охоты, социальная стимуляция особи (стремление занять более выгодное место в центре колонии), доминирование и "территориальность" (65, 126).

Причины образования социальных групп также становились предметом специального анализа. Но их внешнее выражение по сути мало отличается от причин образования групп животных. Наиболее часто такими причинами указываются

- поиск средств защиты в угрожающем окружении (312);

- 1) инстинкты; 2) необходимость валидизации знаний; 3) вознаграждение, которое можно получить в группе и облегчение достижения цели - теории экономики и обмена, физическая опасность (430);

- когнитивные преимущества, разделения труда, взаимная защита, противоположность био и культурной эволюции (98);

-социальная фасилитация, то есть повышение индивидуальной эффективности в присутствии других (271);

- ощущение кооперативной взаимозависимости ради достижения индивидуальных целей (318);

- социальная леность (118)

Для больших социальных объединений, таких как нации, народности, государственные образования нередко упоминаются такие факторы как общность территории, общая судьба, общие жертвы и общие герои.

Внешних факторов может быть выделено очень много, так как множество сторон индивидуальной активности затрагивается группой. Но изначально индивидуальная социальная активность предопределена социальными потребностями, поэтому и рассматривать истинные силы, влекущие человека в группу, имеет смысл через призму основных потребностей.

Концепция А.Маслоу показывает, что две нижние группы потребностей вполне могут удовлетворяться с помощью индивидного поведения, что с успехом доказывает образ жизни многих животных. Вышележащие потребности могут быть удовлетворены только в социальных группах, за счет членства в них.

Потребность в любви и принадлежности становится эмоциональной основой сохранения конкретных групп и стремится к удовлетворению даже несмотря на угрозу индивидуального существования в некоторых случаях. "В средневековом христианстве во время разгула антисемитской воинственности любой еврей мог спасти свою жизнь, крестившись, однако тысячи предпочитали жизнь отступничеству" (217, с.588). И благо вера была бы принципиально иной. Многочисленные случаи самопожертвования, вызванные чувством патриотизма, можно считать печальным, но очевидным признаком силы культуры сообщества.

Потребность в оценке также может быть реализована только в конкретных группах, к которым личность принадлежит добровольно. Помимо оценок отдельных членов группы, которые могли бы восприниматься и на индивидуальном уровне поведения, сама принадлежность к группе затрагивает самооценку личности. Этот механизм группового вклада в самооценку хорошо раскрывается в концепции категоризации (436). Группа должна делать и делает положительный вклад в самооценку индивида. Совершается это путем ощущения принадлежности к конкретной группе и распространения личностью на себя выигрышных групповых свойств и достижений. Так всегда происходит с болельщиками на стадионе, которые может быть никогда в жизни не играли в футбол, но начинали чувствовать свое превосходство, когда их любимая команда выигрывала. А если группового выигрыша долго нет, то для того, чтобы эту группу сохранить ее члены будут непроизвольно искать иные ее преимущества перед другими группами.

И наконец, потребность в самовыражении, при благоприятном социальном развитии, самая сильная индивидуальная потребность. Она также приобретает смысл только в структуре "своей" группы, которая задает и пути само разворачивания личностного потенциала и оценивает успешность этого процесса, присваивая личности определенный групповой статус.

Кратко заключая, можно сказать, что конкретная социальная группа призвана удовлетворить социальные потребности личности, которые, при обеспечении необходимого минимума для удовлетворения потребностей организма, становятся более сильными источниками человеческой активности нежели естественные потребности, заложенные биоэволюцией. Поэтому большую личностную значимость приобретает такая социальная ценность как принадлежность к чему-то большему, чем сам индивид.

"В состоянии отсутствия сотрудничества вечный страх, постоянная опасность насильственной смерти..." (Гоббс). Это, в конечном счете, единственная реальность, которая заставляет человека вновь вливаться в группы, чувство, аналогичное тому, которое заставляет испуганных лошадей сбиваться в стадо при виде волка. Это страх перед концом того процесса, который начался с появлением человека на свет, страх смерти. Страх смерти предопределяет в человеке инстинкт принадлежности к нечто большему чем он сам и гонит его в города, общины, группы. Чувство страха одиночества настолько велико, что порождает такие странные обычаи, как например, обычай скифов, упомянутый Монтенем: хороня своего царя душить наложницу, виночерпия, конюшего, сокольничего, ключника и повара, а по прошествии года 50 коней и 50 юношей. (133)

Закономерно, что в смутное время люди как правило проявляют большую политическую активность. Общество вдруг начинает делиться на многочисленные группы и политические течения. Важно, что не большая группа элементарно дробится на мелкие, но создаются новые группы в замен старой. Они создаются по новым группообразующим основаниям, как поиск новых путей социальной стабильности и личной безопасности. Основная сила этого процесса - все тот же страх и тревога, вызванные ощущением неопределенности. Причинами этого становятся или новое направление общественной жизни, когда новые межсистемные отношения не совпадают с целями старой группы, или не достаточная однородность и развитость группы, чтобы выполнить групповые функции и нейтрализовать актуальное чувство тревоги.

Оставшись после возникновения самосознания один на один с противостоящим ему объективным миром, человек пытается вновь достичь единства с внешним миром путем подчинения группе, слиться, само отождествиться или через власть, подчинение других себе. Этим он, по словам Эриха Фромма, ..."преодолевает отторгнутость своего индивидуального бытия, становясь частью другого человека..." (232, с. 451).

Но сделать это в социальном мире он может только духовно. Духовную основу единения с группами доказывают многочисленные концепции, объясняющие основу взаимных симпатий людей.

Первоначально, в момент своего образования социальные группы еще не сделали свой вклад, который мог бы объяснить индивидуальную преданность ей и энтузиазм индивидов. Но тем не менее, люди уже эмоционально влекутся друг к другу и нередко первая оценка группы, доступная личности, связана с тем, насколько "приятные" люди в эту группу входят. От чего зависит человеческая привлекательность, то есть влечение людей друг к другу?

Одними из самых первых были исследования влияния физических свойств на привлекательность (1921), поведенческих особенностей (1938), мнений (1938) (334). Дойч и Коллинс в экспериментах 1951 года отметили рост притягательности представителей разных рас с увеличением полезных результатов контактов между ними (320). Сходство внешних оценок, даваемых результатам активности субъектов повышают их взаимные симпатии (363). ЛеВайн и Кэмпбелл (R.LeVine & D.Campbell) выявили , что чем больше племена Южной Африки похожи по структуре, языку, вере, тем больше они симпатизируют друг другу (371). Милтон Рокич (M.Rokeach) в 60-х годах более сильную зависимость притягательности от сходства убеждений, чем от расы (363). Д.Кодол, сделав анализ многих существующих теорий, объясняющих причины формирования взаимосвязей между индивидами приходит к заключению, что существует две генеральные ориентации: 1) Все формы коммуникаций ведут к гомогенности. и 2) подобие индивидов не следствие связи, а ее причина (312).

Такая взаимная отрицательность исследований снимается, если учесть, что они соотносятся с различными моментами внутригрупповой жизни. Первая ориентация связана с ростом подобия, а затем и взаимопритяжения как с итогом успешного взаимодействия в границах сложившейся группы. Вторая - с фактом подобия, ведущим к возникновению взаимопритяжения, а затем и взаимодействия индивидов в момент формирования группы.

Нас в данном контексте больше интересует вторая ориентация. И с этой точки зрения заключение, которое сделали Киддер и Стюарт (L.Kidder & M.Stewart), выглядит наиболее вероятным. Если мы видим реальные акты поведения направленные на сотрудничество и помощь в достижении индивидуальных целей, то мы естественно испытываем ощущение общности, но наиболее часто результаты взаимодействия только предполагаются. И о том, какие они будут, индивид ориентируется по оценке системы социально-психологических отношений, которые имеет предполагаемый партнер взаимодействия. Но при отсутствии информации об этом индивид может ориентироваться на подобие расового признака или физическое подобие, предполагая высокую вероятность сходности системы отношений у людей одной расы или хотя бы внешне похожих (363).

То есть определяющим фактором для спонтанного формирования межгрупповых границ служит сходность актуализированных социальным контекстом социально-психологических отношений к конкретным социологическим явлениям. Этот вывод о происхождении взаимотяготения полностью согласуется с нашим основным выводом о сущности социальных групп, сделанным на основе анализа социальных систем.

Теперь можно предположить - что способствует к вступлению конкретных индивидов в соответствующие социальные группы. Но социологическая система обычно не оказывает прямого воздействия на конкретные личности. Невероятно громоздкой и неповоротливой была бы тогда система общественного регулирования. Дифференцирующие тенденции оказывают влияние не на конкретного человека, а на группы, в которые он входит, и через последние - на него. Поэтому каждая группа имеет свои фундаментальные потребности.

 Бэйлз (Bales) анализировал проблему выживания социальных групп и пришел к выводу, что она зависит от двух процессов: успешности процесса продвижения к цели и адаптации к окружающей среде и от успешности процесса внутренней интеграции. Первая групповая задача была названа “адаптивно-инструментальной”, вторая - “интегративно-экспрессивной” (430). 

Очевидно, что первая задача, как видно из обзора принципов устройства социологических систем в России, формулируется группе системой, ее включающей. Требования системы и оценка степени их удовлетворения персонифицировано выражаются официальным главой группы.

Вторая задача ставится перед группой ее членами и вызвана их личными индивидуальными потребностями как встречные требования. Персонифицировано они выражаются наиболее явно групповыми лидерами.

Итак, для того, чтобы социальная группа сохранилась как конкретная форма организации универсума, созданная из совокупности индивидов как множества, она так должна построить свои взаимоотношения с другими группами, чтобы, с одной стороны, подчиниться тенденции дифференцирующих процессов социологической системы, а с другой - удовлетворить потребности личностей, входящих в эту группу.

Чтобы понять механизм подобного согласования необходимо рассмотреть сам процесс формирования взаимоотношений, а более точно - технологию формирования взаимоотношений.