Биологическая целостность и социальное единство

Психологическое единство становится самостоятельным фактором, определяющим возникновение и направляющим развитие системы нового вида.

История Российского государства показывает, что даже в самые тяжелые времена княжеской раздробленности после смерти Ярослава Мудрого (1054г.), когда Русь казалось должна была по законам индивидуальной воли распасться на ряд "отчин", она сохранила некоторое единство политического - не владельческого - целого" (167, с.41). Один за другим следуют съезды князей: в Любече, в Витичеве, на Долобском озере. Как замечает выдающийся русский историк Александр Пресняков: "Для своего времени съезды были собранием "всей братьи" или нескольких князей для принятия общих решений, часто вытекавших не из положения князей как носителей власти в той или иной волости, а из присущего им сознания, что они - группа князей, Ярославлей внуков, призванная блюсти Русскую землю..." (167, с.60).

Возникновение социальной системы означает, что человек начинает развиваться под влиянием не одной, а двух, часто встречно действующих сил: силы биологического и силы социального развития. Появляются элементы социального множества. Конечно они появляются не на пустом месте. Они трансформируются из биологической природы человека и задачи сохранения человека как биологического вида.

Концепция К.Маркса исходит из того, что в первобытном обществе отношения родства были единственными социальными отношениями. Исследования славянских общин, таких как семейные (задруги)[65], соседские (верви), родовые (братства) подтверждают это и позволяют говорить об общих основаниях первых межгрупповых отношений, основаниях, построенных исходя из задачи целостности популяции.

Как свидетельствовал Прокопий Кесарийский (500-е года) - славяне "с древнейших времен живут в народоправстве" (выделено мной) (167, с.399). Род служил первоначальной и, вероятно, исключительной значимой единицей человеческих общностей, когда и физические, и биологические границы групп совпадали и являлись закономерным продолжением развития биологических популяций. Другой свидетель первых шагов развития социальных чувств, монах Киево-Печерского монастыря, летописец Нестор писал, что "...они (славяне), как и другие, не знали единовластия, наблюдая закон отцов своих, древние обычаи и предания..." (77, с.54).

Становление социальности сопровождается постепенной дифференциацией структуры социальной системы с тенденцией индивидуализации семей, доводя их к настоящему времени нередко до критически минимальной структуры, состоящей из двух человек (особи мужского и женского пола) в Западных культурах и все еще сохраняя относительно устойчивые родовые черты в Восточных. Как пишет С.М.Соловьев: "...общественная жизнь, получая все большее развитие, условливала распадение родов на отдельные семьи, причем прежние представительные значения старшин в целом роде должно было мало-помалу исчезать". (197, с.167).

На мой взгляд сам факт количественного роста родо-племенных объединений оказывается существенным для принципиальных изменений социальной структуры. Территориальный союз в связи с этим существенно важен для существования такой структуры.

После смерти главы неразделенной семьи (старейшины, старосты, домачина, большака, главаря и т.д.) нередко, но не всегда, возникали случаи выдела владения отдельным семейным группам с созданием вервей, разделенных семей и т.д. Несколько родов, поселившись вместе, начинали испытывать тяготы усобиц. Поэтому они, по сведениям летописца, пытаются воспроизвести структуру единого рода, объединяясь и подчиняясь общему родоначальнику. Племенной быт постепенно сменяется "строем городовых земель-областей" (167, с.306).

Преемство власти приобретает многовариантность. Применяется и номинация предшественником, и узурпация, и избрание, при котором старшинство признается за младшим как за наиболее способным. Но старейшины, несмотря на разнопринципность избрания, всегда те - кто может управлять, "держит землю". "Принцип рода" в сознании социальных групп начинает постепенно замещаться "принципом территории". А.Е.Пресняков приходит к выводу, что первые города "...городские волости-земли чужды этнографического основания, а построены на ином: на властвовании и господстве главного города над землей..." (167, с.306). Самоуправляющиеся территориальные союзы верви видимо, как социальные группы, на первых порах, механически объединены в волости, которые управляются вече. Но в природе волостей мы уже отчетливо видим сложную социальную систему, состоящую из некоторого количества первичных социальных групп слитых, сплоченных на основе родства и сцепленных межгрупповыми отношениями на основе территориального единства.

Количественный рост элементов родо-территориальных множеств, хотя мы и можем их вероятно считать первыми внешними детерминантами создания социальной системы[66] , далеко не исчерпывает возможностей ее саморазвития. И даже более строго говоря, останавливает ее развитие на определенном, достаточно простом уровне.

Далее очень интенсивную роль начинают принимать на себя факторы, которые до недавнего времени считались главными и единственно заслуживающими внимания в отечественно социологии и социальной психологии.

Наиболее распространенная точка зрения заключалась в соотнесении факта формирования социальных групп со степенью сложности труда. Примитивный труд не требовал объединения (76, с.133). Развитие труда ведет к объединению людей. И лишь к капиталистическому обществу, когда универсальная связь индивидов осуществляется по преимуществу посредством вещей, возникает обмен деятельностью , " а значит и процесс, обеспечивающий интеграцию всего социального коллектива именно как человеческого" (161, с.27).

К этому мы можем добавить, что обмен деятельностью существовал и ранее, если только не отождествлять понятия деятельности и труда. Но бесспорно, и мы вынуждены с этим согласиться, развитие специализации деятельности (и одновременно количественный рост специализированного труда) приводит к появлению новых социальных множеств неограниченно (как не ограничены и аспекты труда) ведет к усложнению социальной системы.

Процесс развития социальной системы параллельно вел к отмиранию народовластия и замене его специализированными административными функциями, выполняемыми особой социальной группой (администрацией князя у славян: сотскими, тысяцкими и другими казенными людьми).

Таким образом мы видим складывающуюся со временем иерархическую упорядоченность социальных множеств в организации взаимодействия элементов: старейшины -> администрация + глава администрации и упорядоченность по способу организации взаимодействия элементов (специализация труда между отдельными социальными группами[67]

Поэтому любое социальное единство должно быть анализировано, на мой взгляд, по крайней мере в двух плоскостях, которые графически могут быть представлены в следующем виде:

Одновременно с развитием структуры элементов социальной системы изменялась роль психологических механизмов, регулирующих взаимодействия между ними. В.М.Кайтуков в монографии "Эволюция диктата" предлагает вниманию читателя типы систем диктата в порядке их появления на социальной сцене[68] . Не давая ни каких оценок общей концепции автора, я должен отметить, что идея постепенного смещения основных причин социального поведения с внешних источников на внутренние (социально-психологические) кажется мне очень привлекательной и верной.

С развитием структуры социальной системы идет переход к внутренним регуляторам поведения социальных групп, то есть, говоря образно, к "повышению субъектности" социальных групп[69]. Это, в свою очередь, связано, с одной стороны, с развитием символической картины мира в "совокупном сознании" общества, а с другой, с превращением социально-психологических отношений в самостоятельный аспект человеческой активности.

Если бы мы говорили о социальной группе как о простом собрании людей, обладающих каким-либо общим признаком, нам вероятно было бы достаточно говорить о пространственном единстве (целостности), но социальные группы обладают активностью, а сверх того и субъектностью (в принятом здесь понимании этого термина)[70]

В связи с этим будет справедливо говорить не только о пространственном единстве в рамках какого-либо периода, но и непосредственно о временном единстве социальных систем. Проблема последнего со всей очевидностью раскрывается при анализе процесса развития социальных систем.

Приближенно и образно взаимодействие разных аспектов единства социальной системы можно представить схемой:

Примечание: Понятие общности в данном случае несет смысл общего обладания или принадлежности, то есть касается скорее объективных условий существования элементов. Причем, в данном случае, приведенный перечень этих условий не претендует на полноту, так как требует специального и фундаментального анализа

Таким образом, каждый из рассматриваемых аспектов становится у человека психологическим единством, так как все эти аспекты преломляются через психику отдельных индивидов. Психологические отношения в результате, отражаясь от тотального единства социальной системы, превращаются в социально-психологические отношения элементов этой системы.