Система - определение понятия

Термин "система" стал так популярен, что мы можем его встретить, пожалуй, в большинстве научных исследований, посвященных социальным проблемам. Став столь распространенным, он постепенно превращается в некий элемент этикета, несущий в себе сугубо ритуальный смысл поклонения "научному идолищу" или стремления приобщиться к соответствующей субкультуре. Такое состояние дел вынуждает нас не просто сослаться на какое-либо определение, но и более строго очертить границы применения данного термина в нашей работе.

Возьмем один из самых простых подходов к определению системы, встречающихся в научной литературе: "Системы определяются через множество составляющих ее элементов и множества отношений, существующих между этими элементами." (69, с.15). Или примем предельно простое утверждение О.Ланге о том, что системой мы будем называть множество связанных действующих элементов (100).

 Определения подобного рода не обеспечивают, при придирчивом взгляде, даже уровень декларируемого ими множественного анализа (не упоминая уже о системном). Они не ставят границ как для множеств, так и для простых совокупностей объектов, отношения между которыми могут быть не только разноаспектными, но и не иметь ни какой непосредственной связи с сутью системы, ради которой они рассматриваются.

Рассмотрим другой тип определений и среди них одно из первых утверждений о системах, данное А.Холлом и Р.Фейджином как о множестве объектов вместе с отношениями (relationship) между объектами и между их атрибутами (свойствами) (240, с.258).

 Теперь мы можем приоткрыть занавес над социальной группой как вещью (объектом). Но, к сожалению, только приоткрыть, так как подобные определения охватывают и те "дурные общности" (72, с.92), которые возникают в результате доступности наблюдения некоторой совокупности как чувственная всеобщность, данная нам в силу наших субъективных возможностей. Из-за этого любую систему мы можем подменить в своем заблуждении любой частью ее, либо она явится нам вещью, будучи на самом деле простым конгломератом разносистемных, но опосредованно связанных друг с другом элементов. В данном определении нам явно недостаточно одного указания на множество, даже если это множество взаимодействующих вещей. В частности, ему не хватает указания на единство этого множества, т.е. на его вещность, как необходимое .условие существования систем.

В.П.Кузьмин справедливо подчеркивает как одну из главных характеристик систем их целостность, иными словами, их вещность. "...целостные, устойчивые единства, эти единицы объективного мира мы и называем обобщенно системами" (92, с.8). Целостность - это character indelibilis (неотъемлемое свойство) всех систем.

Требованию целостности отвечает определение данное системе В.Н.Садовским: система - это "совокупность элементов, находящихся в отношениях и связях друг с другом, которая образует определенную целостность, единство" (226, с.610).

Однако сущность системы в таком определении совершенно теряется. Вряд ли целью системы мы можем признать создание целостности как таковой. По крайней мере, это кажется весьма сомнительной целью социальных систем, создаваемых межгрупповыми отношениями. Целью создания сложных социальных образований является скорее возможность возникновения нового качества, позволяющего социальным элементам сохраняться и развиваться далее.

Приведенные аргументы делают для нас очевидным высказывание В.П.Кузьмина о том, что "...понятие "система" ...выступает универсализированным обозначением качественного объекта, пригодным для описания любого "качественного узла", совокупности, целостности, комплекса" (92, с.12). Целостность системы означает, иными словами, факт появления нового свойства и новой вещи, как итог совместного существования элементов множества, наполняющего собой данную систему.

Таким образом, чтобы разрешить ставшей более ясной для нас проблему диалектической связи особенного - сложного социального явления (вещи) - и единичного - социальных групп (элементов множества, охваченного социальной системой), мы должны отразить в понятии системы ее атрибутивный аспект.

Данный подход детально разработан в концепции А.И.Уемова, который формулирует определение системы "как множества объектов, на которых реализуется заранее определенное отношение с фиксированными свойствами" или "как множество объектов, которые обладают заранее определенными свойствами с фиксированными между ними отношениями" (111, с.21).

Однако, если мы возьмем 1, 2 и 3 из десятичного ряда, то свойства их вполне фиксированы и между ними реализуется вполне определенное отношение, заданное десятичной системой счисления. Тем не менее перед нами выступает на поверхность лишь часть системы, остальные элементы которой скрыты за пределами определения. Мы оказываемся перед лицом конкретно-эмпирической, но не истинной целостности вещи.

Очень близкое нам по своему подходу определение В.Н.Сагатовского, вся концепция которого строится на уже упомянутой триаде и поднимает нас на действительно вещный уровень, когда мы в состоянии придать социальным группам черты целостных субъектов социальной активности. Это определение говорит о том, что "...система - это множество элементов, структура которого является необходимым и достаточным условием наличия качества данного множества" (188, с.323). Но к сожалению и это определение оставляет у нас ощущение некоторой неудовлетворенности.

Эта неудовлетворенность во многом вызвана тем, что мы поставили себе задачу найти хотя бы первые подходы к изучению сложных, многоуровневых, психо-социальных явлений, реализуемых как индивидом, конкретной группой, так и всей организацией человеческого сообщества. Определение системы должно вместить в себя потенциал диалектического противоречия: единичное - особенное - всеобщее. Для социальной психологии в конечном счете важно увидеть каким образом отделенный по своей биологической природе, конкретный человеческий индивид или конкретная группа людей (единичное) через такие социальные образования как группы или межгрупповые объединения (особенное) реализуют собой законы социального уровня организации универсума (всеобщее). Особенное (конкретно данный нам объект нашего изучения) по справедливому утверждению И.А.Ильина "... содержится во "всеобщем", ...оно создается последним, ...всеобщее не только мыслится в особенном, но реально составляет его внутреннюю субстанциональную сущность"[61] (72, с.99). В особенном встречаются и интегрируются субстанциональная сущность всеобщего и конкретно-эмпирическое содержание единичного.

Определение В.Н.Сагатовского теряет, на наш взгляд, динамику такого взаимопроникновения всеобщего, особенного и единичного. Завершаясь на факте создания нового качества, то есть на вещи, целостности, оно упускает из виду, что само упомянутое множество остается, в свою очередь, лишь моментом существования всеобщего, то есть элементом нового множества, охватывающего первое. Таким образом утверждается дискретность и прерывистость, изменчивость социального мира, его особенность, но упускается шанс рассмотреть его как единый "организм", имеющий в конечном счете надгрупповые цели. Теряется возможность распространить на эмпирическую конкретность социальных групп законы всеобщего и неизменного и увидеть те естественные границы, в рамках которых человеческий мир будет развиваться по законам эволюции, а не испытывать насилие из-за амбиций и чрезмерного честолюбия человечества. Выти из этого затруднения можно, по нашему мнению, обратившись к динамической стороне систем.

Одно из первых высказываний о системах (Людвиг фон Берталанфи) утверждает систему как комплекс элементов, находящихся во взаимодействии (111). Такой же точки зрения на роль взаимодействия придерживаются и отечественные специалисты в области теории систем В.Н.Садовский и Э.Г.Юдин (189). У.Р.Эшби приводит эффектную иллюстрацию данного тезиса: прибавляя один пенс к другому мы получаем только два отдельных пенса, а не систему, так как они не взаимодействуют друг с другом; соединяя кислоту со щелочью, мы получаем систему, так как между ними возникает бурная реакция (260).

Подобная точка зрения встречает серьезные возражения. Еще в 1947 году А.А.Малиновский писал, что волк Украины не взаимодействует с волком Сибири, и они тем не менее являются элементами системы биовида (122). А.И.Уемов использовал этот пример, чтобы доказать второстепенность роли взаимодействия.

Однако, если присмотреться внимательнее, то два пенса становятся системой и начинают воздействовать и питать друг друга как столько становятся, например, уставным капиталом какой-нибудь финансовой кампанией. В то же время волк Украины и волк Сибири не система, а только часть чего-то гораздо большего, чем они сами - системы биовида. Поэтому в чувственной данности их взаимодействие настолько же ничтожно, насколько они ничтожны перед своим видом. Они и сами могут стать системой по стечению обстоятельств. Например, семьей. Но это будет уже принципиально иная система.

Образование систем достигается во многом благодаря тому, что действие, которое на уровне вещи ее формирует, производя дискретные изменения элементов системы, согласуя их друг с другом, превращается на уровне системы во взаимодействие вещей и взаимообмен элементами множеств, которые эти вещи включают в себя. Взаимодействие возникает как только становится возможным отталкивание действия от свойства, определяемого целостностью системы, и возвращение его к действующему объекту.

Не оспаривая истинности тезиса о том, что "все в мире есть система" мы считаем целесообразным, по крайней мере при изучении социальных явлений, различать системы потенциальные и системы актуальные и в дальнейшем изложении иметь ввиду только последние. Все остальные для нас - суть теоретические конструкты большей или меньшей степени абстрактности, решающие гносеологические задачи[62]. В этом смысле понятие системы для нас не относительно, как считают некоторые авторы (111), а абсолютно, так как она основана на конкретном отношении между ее элементами. Относительность же систем мы оставляем на долю атрибутивно-феноменологического подхода[63].

Если перед нами актуальная система, то она не может быть не наполнена динамикой своих элементов, то есть не может быть множеством не получившим момента самодвижения.

Таким образом понятие системы должно отражать ее отличие от множества за счет требования необходимости и достаточности ее элементов для образования нового качества, приобретаемого этим множеством на основе определенного отношения. Отличие от вещи должно отражать динамический аспект системы, заключающийся во взаимообмене и переходе элементов системы друг в друга. Понятие системы должно содержать в себе возможность диалектики конкретного, особенного и всеобщего, подчиняющей наше чувственное, конкретно-эмпирическое существование универсальным законам развития мира.

Обобщив все сказанное можно предложить следующее определение: 

Система. - это множество элементов, взаимодействующих на основе определенного отношения, делающего структуру данного множества необходимым и достаточным условием появления новой вещи (качества) - как элемента иного множества.

Отношение, которое является основой для интеграции элементов множества в систему, вслед за В.Н.Сагатовским, мы назовем " принципом устройства системы " (188, с.332).

Структура системы в отличие от структуры вещи приобретает также более сложный и более динамичный характер. Нас уже не могут устроить те многочисленные определения структуры, которые встречаются обычно в литературе по теории систем, которые фиксируют собой определенную упорядоченность связей и отношений элементов вещи (100, 188, 218).

В своей работе Г.А.Югай акцентирует внимание на том, что "содержанием его (понятия структуры) является не столько строение объекта, сколько его организация" (262, с.118). Полностью соглашаясь с этим, мы только подчеркнем, что такой взгляд на структуру явления необходимо выталкивает нас на уровень его системного анализа. И это конечно при условии того, что сам термин "организация" включает в себя как пространственные характеристики связей и отношений, так и их временную закономерность (и даже в первую очередь последнюю).

Для нас важно не только содержание взаимодействий, но и их чередуемость. Очевидно, что при исследовании социальных явлений, таких как политические движения людей и тенденции развития государственных образований большую роль играют не только соотношение атрибутивных характеристик политических групп, входящих в изучаемое общество, но и закономерности возникновения импульсов взаимодействий между ними.

Решающим во многих случаях оказываются не только содержание взаимодействия, но и последовательность, упорядоченность его. Когда государство устойчиво и развивается, движения его политических единиц предсказуемы и взаимосогласованы. В период кризисов и революций центробежные тенденции приводят к импульсивному, хаотическому поиску путей напряженного равновесия каждой группы со своей средой, предсказать которые чрезвычайно сложно. В результате социальная система становится малоэффективной для удовлетворения потребностей ее индивидуальных членов, она теряет свое единство до тех пор, пока упорядоченность действий ее элементов не будет установлена извне или не достигнется эволюционным путем.

Единство системы таким образом включает в себя не только силу связей и соотношение свойств элементов, но и критически зависит от ритма этих связей. "Ритм, , ... - это не поток и не течение, а слаженность" (237, с.356). Поэтому ритм взаимодействия элементов системы необходимо, на наш взгляд, входит в характеристику ее структуры.

При встрече с соответствующей ситуацией ритм превращается в конкретную мелодию группового поведения. Одновременно определенный уровень, определенная сторона групповой жизни становится актуальной и вызывает единообразие поведения конкретных индивидов, входящих в данную группу.

На уровне системы рельефно проявляется, зародившаяся в вещи, многосложность триады: связи - свойства - отношения. Функционирование элементов системы как вещи приводит к тому, что связи элементов, отношения между ними и их свойства не существуют в чистом виде. Отношения, как предмет нашего изучения, хотя и выступают своей основной стороной, силой изменения элементов системы, включают в себя в снятом виде и свойства этих элементов и картину их связей со всеми прочими элементами системы.

Отражение этого момента психикой приводит к возникновению триединства эмоционального, действенного и когнитивного компонентов межгрупповых отношений.[64]