Из дневника временного поверенного в делах СССР в США к . А. Уманского

30 января 1939 г. Секретно

На следующий день после обеда у нас Анна Луиза Стронг* обедала у Рузвельтов в интимной семейной обстановке. Кроме ее и родственников президента никого не было. Накануне Стронг просила меня проинформировать ее для этого обеда по вопросам международного положения и советско-американских отношений, и она пошла на этот обед весьма подкованной. Я, в частности, просил ее не поднимать вопроса о назначении посла в США, ограничившись тем, чтобы похвалить Дэвиса, и не возражал против того, чтобы она сообщила в Белом доме некоторые известные ей по беседам в Москве факты антисоветских настроений и выходок белогвардейских жен сотрудников американского посольства в Москве. Вчера же Стронг вернулась в Нью-Йорк, где я находился в связи с церемонией поднятия флага на нашем павильоне на нью-йоркской выставке, и подробно рассказала мне об обеде в Белом доме.

Рузвельт приветствовал Стронг шутливым восклицанием: «А ну-ка, Анна Луиза, сообщите нам по секрету, на когда назначено восстание на Украине?» — на что Стронг отпарировала вопросом: «Какие сведения у Вас, г-н президент, о сроке наступления на Страсбург?» Президент рассмеялся, а после этого серьезно, обращаясь ко всей семье, заявил: «Может быть, не сразу Эльзас, но вот за судьбой Голландии нам всем надо сейчас следить внимательно». В этой связи Анна Стронг рассказала президенту переданные ей недавно в Париже одним датским либералом данные о том, насколько датская пресса терроризирована немцами через свое же правительство и лишена возможности критиковать немцев. За обедом было много бессодержательных разговоров, включая охотничьи рассказы, но президент несколько раз сам возвращался к вопросам внешней политики. Когда зашел разговор об охоте на зайцев, то он сказал, что французов трудно приравнять даже к зайцам. Они напоминают «белых кроликов» с альбиносными глазами («белый кролик» — персонаж из знаменитой сказки «Алиса в стране чудес» — олицетворение растерянности). В качестве иллюстрации Рузвельт указал на закрытие французами индо-китайской границы «без всякой надобности» и сказал, что поручил в свое время Буллиту** выразить французскому правительству свое недовольство по этому поводу, но что, как сообщил ему Буллит, это ни к •чему не привело и вызвало у французов только раздражение. В этой связи Рузвельт задал Стронг вопрос о положении на советско-японской границе после хасанских событий. Она ответила, что исход хасанских боев, по ее мнению, предупредил мировую войну, но что вместо того, чтобы воспользоваться мощью СССР, западные державы капитулировали в Мюнхене¹³, и это вдохновило японцев на захват Южного Китая. Японцы и дальше пойдут по линиям наименьшего сопротивления, к каковым СССР не относится. Рузвельт ответил, что с этим трудно не согласиться. Затем без прямого повода Рузвельт, обращаясь ко всем сидевшим за столом, шутливо сказал: «Должен сообщить вам по секрету и прошу

* Известная американская журналистка и писательница, видная общественная деятельница, выступавшая за американо-советское сотрудничество (см. Стронг Анна Луиза. Новый путь Литвы.—М., 1990). ** Посол США во Франции.

85

не разглашать вне семейного круга: правители Англии заболели тяжелым психическим заболеванием, среди них повальная эпидемия политического самоубийства. Кто этого не знает, тот ничего в английской политике не понимает».

Позже зашел разговор о Чехословакии и в этой связи Стронг, недавно бывшая в Праге, рассказала, что американский посланник сделал немало для пресечения антисемитской кампании в Чехословакии, развертываемой по указке из Берлина. Посланник по своей инициативе предупредил некоторые чехословацкие фирмы, что если они уволят еврейских сотрудников, и в частности американцев еврейского происхождения, то он позаботится о том, чтобы экспортируемые ими в США товары'(кажется, кожевенные) оказались под бойкотом. Это подействовало, и фирмы отказались от намеченных антисемитских мер. Стронг добавила, что это хороший пример воздействия, которое американская дипломатия могла бы оказывать и по более существенным вопросам. Рузвельт, выслушав ее сообщение с удовольствием, похвалил посланника. Стронг воспользовалась поводом для того, чтобы похвалить Дэвиса, сказав, что в Москве многие советские знакомые говорили с сожалением об его отъезде с поста, который остается поныне вакантным. Рузвельт заметил: «Да, Джо проделал хорошую работу», но по вопросу о вакантности не реагировал.

Зашел разговор об Испании. Военное положение не упоминалось. Миссис Рузвельт заговорила о медлительности американской помощи беженцам ввиду необходимости производить размол пожертвованного правительством зерна за счет частных пожертвований. Президент возражал, говорил, что много уже послано и что отправка будет продолжена. Стронг выразила подозрение, как бы американская мука не была использована фашистами не для беженцев, а для интендантских целей, а может быть, и для реэкспорта в Германию, и задала вопрос, не является ли более целесообразным сосредоточиться сейчас на оказании продовольственной помощи каталонским беженцам, находящимся во Франции, придав этой помощи, включая размол, чисто государственный характер, по типу американской помощи жертвам землетрясения в Чили. Миссис Рузвельт поддержала Стронг и заявила, что хочет на днях выступить на эту тему в печати. Рузвельт пригрозил ей пальцем. В этой связи миссис Рузвельт, явно желая обелить мужа перед Стронг по вопросу о неснятии эмбарго³⁴, полуголосом сообщила ей, что президент-де непрочь бы снять эмбарго, но что «все его советники» дали заключения о том, что он якобы не может этого сделать в порядке исполнительной власти без конгресса. Миссис Рузвельт рассказала далее, что, когда она включилась в кампанию помощи испанским детям и спросила разрешения на это мужа, президент в ее присутствии позвонил в госдепартамент и просил его принять к сведению, на случай возможных кривотолков, что его жена участвует в этой кампании с его ведома и одобрения, а не как частное лицо. У Стронг осталось впечатление, что Рузвельты чувствуют себя по вопросу об Испании в разговорах с либералами весьма неловко и что причиной поведения президента по этому вопросу остается боязнь разрыва с католической иерархией и потери католических голосов на выборах 1940 г. Не стесняясь присутствия президента, миссис Рузвельт заговорила о выборах 1940 г., развивая мысль, что Рузвельту пришлось бы выставить свою кандидатуру в третий раз только в том случае, если бы выявился невероятный факт, что в стране и в демократической партии нет второго прогрессивного лидера. В этой связи миссис Рузвельт упомянула о «замечательных качествах» рузвельтовского любимца — мин [истра] торг [овли] Гар-

86

ри Хопкинса. Рузвельт слушал ухмыляясь и молчал. Прощаясь со Стронг, расспрашивал о ее дальнейших планах, был очень мил.

После обеда миссис Рузвельт пригласила Стронг в свои личные апартаменты и повела с ней весьма откровенный разговор на внутриполитические темы. Она сначала сообщила ей широко известный в Вашингтоне факт, что провал рузвельтовской сметы на помощь безработным (сокращение ее Сенатом на 150 млн. долл. большинством одного голоса) был инспирирован и организован лидером демократов-консерваторов вице-президентом Гарнером. На эту тему, по словам миссис Рузвельт, у президента с Гарнером на днях в ее присутствии был откровенный разговор. Рузвельт спросил Гарнера, понимает ли он, что сокращение ассигнований лишит хлеба более одного миллиона безработных и что эти безработные могут организовать голодный поход на Вашингтон. Гар-нер пытался отшутиться, заявив, что не сомневается, что миссис Рузвельт поедет в гости в лагерь безработных, сделает им доклад, позовет их вожаков на обед в Белом доме и что все обойдется прекрасно. Рузвельт ответил, что действительно во время похода на Вашингтон ветеранской «армии бонуса» Гувер* и его жена пытались откупиться от ветеранов всякой благотворительностью и даже угощали их из личных средств, но что кончилось это дело слезоточивыми газами; тогда было 10 тысяч, сейчас может быть сотня тысяч и могут расположиться они не за городом, а непосредственно вокруг Капитолия, «где заседает мой друг Джек». Гарнер ответил, что не сомневается, что в этом случае президент сумеет оградить конгресс и окружит его достаточным количеством войск. Рузвельт ответил, что войска он даст, но даст им твердый наказ в безработных не стрелять ни боевыми патронами, ни холостыми, ни даже слезоточивыми газами, и что в этом случае он воспользуется своими правами главнокомандующего вооруженными силами страны и будет распоряжаться войсками сам. Разговор этот, добавила миссис Рузвельт, происходил в полушутливых тонах, но за ними скрывалось, по ее мнению, много серьезного. В этой связи миссис Рузвельт сказала Стронг, что, по ее мнению, которое она выражает исключительно от своего личного имени, организация подобного похода безработных на Вашингтон, как демонстрации против консерваторов, действительно была бы неплохой идеей. Она снова подчеркнула, что высказывает частное мнение. В этой связи миссис Рузвельт упомянула организационную силу «Рабочего альянса» (профорганизация рабочих, занятых на общественных работах и находящихся под сильным влиянием компартии). Стронг заявила мне, что у нее нет сомнения в том, что миссис Рузвельт тем самым передала через нее лидеру Альянса Лассеру прямое пожелание президента, чтобы был организован массовый протест против саботажа гарнеровцев с прорузвельтовскими лозунгами. Миссис Рузвельт добавила, что судьбы американской демократии зависят исключительно от степени заинтересованности рядовых людей в политике и экономике всей страны, причем процесс созревания политической сознательности отстает от темпа событий, а ускорению этого процесса мешает в первую очередь раскол рабочего движения. Это дало повод Стронг рассказать миссис Рузвельт те же примеры социалистического демократизма в СССР, которые она приводила накануне, после обеда в полпредстве, причем миссис Рузвельт очень интересовалась деталями работы депутатов Верховного Совета, но добавила: «Россия, несомненно, идет по пути укрепления демократии, но это еще не демократия. Особенно пока нет свободы печати». Стронг ответила ей при-

* Президент США в 1929—1933 гг.

87

мерами зависимости печати от частных реакционных интересов в США, примерами самокритики в советской печати и, возвращаясь к замечанию миссис Р [узвельт] о заинтересованности народа в экономике и политике страны, указала, что эта заинтересованность достигла в СССР невиданной в истории степени, поскольку сверху донизу народ считает себя хозяином экономики и политики своей страны и в сознании людей произошел поистине переворот. Миссис Р [узвельт] попросила Стронг прислать ей почитать что-нибудь нового об СССР, а также регулярно писать об ее впечатлениях от поездки по Западным Штатам, куда Стронг на днях отправляется.

Стронг рассказала мне все вышеизложенное по свежей памяти через несколько часов после обеда на основании заметок, которые она сделала в пути между Вашингтоном и Нью-Йорком.

Уманский

АНП РФ, ф. 011, on 4.n 25, д 17. л. 28 — 33

62. ДНЕВНИК ПОЛНОМОЧНОГО ПРЕДСТАВИТЕЛЯ СССР В ГЕРМАНИИ А. Ф. МЕРЕКАЛОВА

30 января 1939 г. Секретно

Я с т. Астаховым на заседании рейхстага. В рейхстаге присутствовало около 850 депутатов, были приглашены главы посольств и миссий. Все депутаты одеты в форму черно- и коричневорубашечников (в штатском были буквально единицы), т. о. заседание производило впечатление какого-то военного совещания.

В 8 час. вечера вошел Гитлер со своими приближенными, занял место в президиуме, и Геринг открыл заседание. После утверждения предложения о составе президиума рейхстаг утвердил предложение о продлении чрезвычайных полномочий правительству на 5 лет, т. е. до 1943 г. Затем выступил с двух с половиной часовой речью Гитлер. Речь Гитлера транслировалась по радио. Первая часть речи была посвящена обзору событий текущего года, созданию так называемой Великогермании и шестой годовщине фашизма у власти. Особо был отмечен в речи колониальный вопрос, здесь Гитлер в настойчивой форме подчеркнул, что Германия не может жить без колоний как источников сырья и рынков сбыта. Касаясь отношений с различными странами, Гитлер сделал выпад лишь в отношении Америки. Гитлер заявил, что Германия неизменно окажется на стороне Италии, если последней с какой бы то ни было стороны будет угрожать война. Гитлер в своем выступлении не допускал никаких прямых выпадов против СССР. Касаясь вопроса о вооружении, Гитлер провел мысль, что Германия должна сделать все, что в человеческих силах, чтобы укрепить свою военную мощь, т. к., будучи в свое время разоруженной, Германия пережила эпоху унизительного с собой обращения.

В заключительной части своей речи Гитлер указал, что, мол, только еврейские элементы, проводя международную газетную травлю и пропаганду против германского фашизма, надеятся на войну. Он же (Гитлер) верит в длительный мир.

Я не ставлю задачу в этой записи освещения всех вопросов, подня-

88

тых выступлением Гитлера, т. к. Москва их получила по радио и в виде полного текста речи, помещенного в немецких газетах.

Из выступления Гитлера можно лишь сделать вывод, что, видимо, основной задачей фашизма в 1939 г. будет разрешение экономических трудностей внутри страны и колониальной проблемы.

В ряде мест речь покрывалась аплодисментами депутатов. По окончании речи выступил Геринг с теплой речью от имени рейхстага к фюреру, и затем заседание рейхстага было закрыто.

В этот же вечер перед резиденцией Гитлера на Вильгельм-штрассе состоялось факельное шествие черно- и коричневорубашечников, и только поздно ночью расходились фашистские отряды по своим казармам и домам.

Полпред СССР в Германии А. Мерекалов

АВП РФ. ф 06, on 1. л 7, д 64. л 59 — 60

63. ГЕНЕРАЛЬНОМУ СЕКРЕТАРЮ ЦК ВКП (б) И. В. СТАЛИНУ *

/ февраля 1939 г. Секретно

Осуществление принятого решения о закрытии нашего полпредства в Венгрии мною откладывалось до формального присоединения Венгрии к антикоминтерновскому пакту⁷. Оформление этого присоединения, как нам известно, затягивается по техническим причинам (идут еще переговоры о форме присоединения и об языке протокола).

Нам важно, однако, поскорее предостеречь другие государства, на которые оказывается давление Германией, Италией и Японией с целью вовлечения их в антикоминтерновский пакт. Поскольку о решении венгерского правительства объявлено публично и официально и его не отрицал в разговорах со мною венгерский посланник⁸, я считал бы возможным уже теперь сделать соответственное заявление венгерскому посланнику**.

Необходимо, однако, разъяснить общественному мнению мотивы нашего решения. Естественно, будет возникать вопрос, почему мы продолжаем поддерживать полностью отношения с крупными участниками и инициаторами пакта и реагируем лишь на присоединение к нему более слабого государства. Мне представляется наиболее целесообразным объяснить наше решение несамостоятельностью Венгрии. В этом смысле и составлен проект сообщения ТАССа, который посылается при сем на утверждение***.

Литвинов

АВП РФ, ф. 06, on. 1, п. 2, д. 11, л. 53.

* Копия — В. М. Молотову. ** См. док. 39, 44, 67. *** См. док. 68.

89