Изменения внутреннего «я» и схемы тела

С бредом и галлюцинациями тесно связана другая группа симптомов, характерных для многих больных шизофре­нией. Здоровый человек характеризуется совершенно отчет­ливым сознанием своего «я», он ясно понимает, где кон­чается его организм и начинаются другие предметы. При взгляде на свою ладонь он знает, что это его ладонь. Даже сама постановка подобного вопроса шокирует здорового че­ловека, который просто не представляет, что может быть как-то по-другому.

Однако это вполне могут вообразить себе многие боль­ные шизофренией, у которых нарушено ощущение схемы тела. Подобные изменения часто ассоциируются с наруше­ниями чувственного восприятия, как это описал в своем письме ко мне один больной шизофренией:

Мое тело изменилось так же, как зрение, и это заметно по любым частям тела. Такое ощущение, что все оно изрезано, искромсано. Спадающие на лоб пряди волос стали гораздо длиннее, тяжелее и более заметны. Тело кажется высохшим, словно вафля. Кожа и подкожная жировая прослойка омертвели, как после укола ново­каина, хотя и сохранили чувствительность. Глаза запали, словно они вдавились в глубь черепа. Конечности, похоже, изменили свою форму, они стали тоньше и более кривыми, причем кривизна их изменила свое направление. Такое ощущение, что ладони, руки и ноги сдвинуты на дюйм-два по сравнению с тем, где они нахо­дятся на самом деле. Пальцы иногда кажутся то длиннее, то короче, чем обычно, а лицо сузилось в два раза.

Такие изменения ощущения своего «я» могут колебаться в очень широком диапазоне — от небольших соматопсихи-ческих расстройств самовосприятия до невозможности отли­чить себя от другого человека, как это описала Маргарита Сешейе в своей автобиографии:

Мир безумия: взгляд изнутри ____________________________ 91

Иногда я точно не знала, кому это нужно — ей или мне. Напри­мер, я попросила вторую чашку чая, а мама ответила: «Зачем ты просишь? Неужели ты не видишь, что я только что допила свой, так что ты не можешь хотеть еще». Тогда я ответила: «Да, конеч­но, мне больше не нужно», перепутав ее с собой. Тем не менее я все-таки хотела еще чаю и попросила: «Но я все же хочу чаю». Внезапно я осознала тот факт, что то, что мама уже напилась, не может дать мне ощущение утоленной жажды. Мне стало стыдно, что я попалась в эту ловушку, стыдно смотреть, как она смеется надо мной.

Похожие переживания описывала и другая пациентка:

Я видела себя в самом разном обличье... В затихшую палату вошла ночная медсестра и села у настольной лампы. Я приняла ее за себя и некоторое время зачарованно за ней следила; до этого я никогда не наблюдала себя со стороны. Утром за завтраком мною были уже некоторые пациенты. Я узнала себя в них по тому, как они держали нож и вилку.

Некоторые части тела больного могут внезапно начать жить своей собственной жизнью, словно они отделены от тела. Это ощущение один из пациентов описывает так:

Коленки мои дрожат, а грудь, как гора, возвышается передо мной. Все тело ведет себя по-другому. Руки и ноги отделены и находятся в некотором отдалении, двигаясь сами собой. Это происходит, когда мне кажется, что я — другой человек и я повторяю его движения или останавливаюсь и стою как статуя. Я должен оста­новиться и проверить, моя ли это рука в кармане или нет. Мне страшно пошевелить или повернуть голову. Иногда я кидаюсь своими руками и смотрю, где они приземлятся. После того как я сяду, голова снова проясняется, и я не помню, что со мной проис­ходило.

Сешейе также описывает свою путаницу в вопросе, где кончается ее тело и начинается остальной мир: «Это отно­силось и к некоторым функциям организма. Когда за окном шел дождь, а я в это время писала в туалете, мне казалось иногда, что с неба падает моя собственная моча, и меня охватывал страх».

Довольно часто больные шизофренией путают свой пол, как это было в случае одного мужчины, убежденного, что его тело приобрело женские черты:

Грудь моя приняла очертания красивой, хорошо сформированной девической груди; каждый, кто захотел бы внимательно понаблю­дать за мной, мог увидеть это собственными глазами... Короткого

92_______________________________________ Глава 2

взгляда здесь недостаточно. Этот наблюдатель должен был бы провести рядом со мной десять-пятнадцать минут. Только так любой человек заметил бы периодическое подрагивание и колыха­ние моей груди.

Изменение ощущения собственного «я» может усили­ваться при бреде или тактильных галлюцинациях. Пример этого можно найти в известном рассказе Франца Кафки «Превращение», когда Грегор утром после беспокойного сна осознает, что он превратился в «страшное насекомое». По­добные пассажи дают некоторым ученым основание для предположений, что, возможно, Кафка сам страдал шизо­френией.

Почему происходит такое изменение в ощущении собст­венного «я» у больных шизофренией, не известно до сих пор. Обычно формирование чувства собственного «я» про­исходит путем взаимодействия сложного комплекса осяза­тельных и зрительных сигналов, с помощью которых мы ощущаем и наблюдаем границы своего тела и отличаем его от окружающих нас предметов. Похоже, что ответствен­ность за искажение ощущения своего «я» и схемы тела несут те же присущие шизофрении разрушительные процес­сы, что вызывают и изменения в восприятии и мышлении.

Изменения в эмоциях

Изменения в эмоциях — это одно из наиболее типичных и характерных для шизофрении изменений. На ранних ста­диях этого заболевания могут проявляться такие эмоцио­нальные изменения, как депрессия, чувство вины, страх, а также частая смена настроений. На позднейших стадиях более характерно сглаживание, снижение эмоционального фона, часто выражающееся в том, что человеку вообще, похоже, становится не под силу выражать какие-либо эмо­ции. Это, в свою очередь, затрудняет общение с больными, приводя к тому, что они еще больше замыкаются в себе.

На ранних стадиях развития шизофрении широко расп­ространен симптом депрессии, хотя часто он остается неза­меченным. В 1994 году в одной работе сообщалось, что «у 81 процента пациентов наблюдались явно выраженные эпи­зоды депрессии». У половины пациентов депрессия пред-

Мир безумия: взгляд изнутри _____________________ 93

шествует возникновению бреда или галлюцинаций. Боль­шинство подобных депрессивных состояний имеет биологи­ческую природу и вызывается нейрохимическими изменени­ями в мозге, происходящими в результате заболевания, но некоторые из них могут быть следствием реакции человека на сам факт своей болезни. Одним из самых трагичных и частых последствий такой депрессии является самоубийст­во, о чем мы подробно поговорим в главе 9.

В начале заболевания больной шизофренией может ис­пытывать широкий спектр часто меняющихся эмоций. При этом вполне типичны преувеличенные ощущения, особенно в связи с какими-либо экстремальными событиями:

В первые дни моей болезни доминирующими факторами психоти­ческих явлений были религиозные переживания. Основной их фор­мой в то время был религиозный экстаз. Попытки внутренних «голосов» убедить меня, принять мессианство создавали фон для галлюцинаций. В смысле аффекта над всем этим превалировало постоянное чувство удовлетворения, благочинности. Я ощущал, что все мои несчастья позади, все проблемы решены, был уверен, что все мои желания будут удовлетворены. Наряду с этим эйфорическим состоянием я ощущал в своем теле слабый источник тепла, особенно где-то в районе спины, а также чувствовал, что тело становится невесомым и легко парит в воздухе.

На ранних стадиях болезни часто встречается и чувство вины:

Позднее, вспоминая все более подробно, я больше не испытывал чувства вины ни по поводу своих фантазий, ни относительно како­го-то реального человека. Вина была слишком всеобъемлющей, слишком огромной, чтобы основываться на чем-то реальном, и требовала наказания. Возмездие было действительно ужасным, садистским — это было чувство вины. Чувство вины — самое страшное из всех наказаний. Я никак не мог от него освободиться, хотя и нес свою кару. Наоборот, я чувствовал себя все более и более виновным, постоянно искал того, кто наказал меня так жес­токо, кто заставил меня нести это страшное бремя вины.

Пациентами часто описывается страх, безотчетный и ог­ромный страх без всякого видимого повода. Один больной шизофренией юноша описал его так:

Я сидел в своей комнате, охваченный неконтролируемым страхом. Он просто поглотил меня — я дрожал от страха даже при виде своего кота.

94_ _______________________________________ Глава 2

У пациентов на более поздней стадии шизофрении силь­ные эмоции отсутствуют. Если же они появляются, следует усомниться, правильно ли был поставлен диагноз шизофре­нии. Именно сохранение сильных чувств и эмоций является той едва заметной чертой, которая разделяет шизофрению и маниакально-депрессивные заболевания (смотри главу 4). Если, у человека после ранних стадий заболевания остаются сильные чувства и эмоции, то гораздо вероятнее, что следу­ет диагностировать у него заболевание маниакально-депрес­сивного характера.

Кроме усиления эмоциональной возбудимости больных шизофренией, имеется также ряд фактов, свидетельствую­щих, что некоторые пациенты испытывают трудности в оценке эмоций других людей. В одном из последних обзо­ров по этой проблеме утверждалось, что «все возрастает поток литературы, где предполагается, что шизофреники существенно отличаются от представителей контрольных групп в осуществлении эмоционального общения». В этом легко убедиться, если предложить больным шизофренией описать эмоции людей по фотографиям, что для них часто является непосильной задачей. Подобное подавление спо­собности оценивать эмоции других людей является главной причиной того, почему многие больные шизофренией испы­тывают трудности в общении и завязывании дружеских отношений.

Самой характерной чертой в изменениях эмоций при шизофрении является притупление остроты эмоциональных реакций или выражение эмоций, не соответствующих мо­менту. Редко когда можно встретить пациента, у которого в разгар заболевания не было бы одного из этих признаков, а иногда и обоих сразу.

В свете приводившегося выше сравнения с сидящей на коммутаторе телефонисткой эти проявления не соответству­ющих моменту эмоций являются вполне предсказуемыми. Так как мозг больного человека на основе поступающих извне сигналов порождает неправильные мысли или сообра­жения, то он генерирует и неадекватные эмоции. Поступа­ющий сигнал может означать плохие новости, но он ис­кажен настолько, что пациент расплывается в улыбке и смеется. В других случаях человек может выражать неадек­ватные эмоции из-за того, что в этот момент в его голове

 

Мир безумия: взгляд изнутри ____________________ 95

протекают одновременно другие процессы, которые и при­водят к тому, что он смеется:

Иногда я говорю об одном и в то же время думаю о дюжине совершенно других вещей. Для посторонних может быть кажется забавным, когда я вдруг смеюсь над чем-то, не имеющим ничего общего с темой разговора, но они понятия не имеют, что происхо­дит в этот момент у меня в голове. Например, я могу говорить с вами о чем-то весьма серьезном, но тут в голову приходит что-то смешное и заставляет меня смеяться. Если бы мне удалось скон­центрироваться на чем-то одном, то я наверняка не выглядел бы таким идиотом.

Проявление не соответствующих моменту эмоций приво­дит иногда к очень тяжелым сценам — пациент вдруг без всякой видимой причины разражается громким хохотом. Это типичная картина для психиатрических клиник, она знакома также многочисленным родственникам и друзьям больных.

На ранних стадиях шизофрении притупление эмоций может быть не так заметно. Чапмен утверждает, что «одна из самых ранних стадий при шизофрении включает в себя нарушение процесса сопереживания с другими людьми». Больной шизофренией теряет способность поставить себя на место другого, чувствовать то, что чувствуют другие. По мере развития болезни подобное притупление или атрофия эмоций становится все более заметной: «Когда я в первый раз заболела, я не ощущала эмоций злости, ярости или негодования, хотя бы чуть похожих на те, что я испытыва­ла, когда была нормальной. Больше это напоминало чувства отстраненности, отвращения и страха».

Эмоции могут как бы отделяться от конкретного объекта, оставляя пациента наедине со своими чувствами. Это тонко отмечает один из больных:

Вместо желания сделать что-то, это что-то может казаться чем-то механическим и пугающим, так как оно способно действовать и неспособно хотеть или не хотеть. Все, что может исцелять, что могло бы быть использовано для постепенного снятия боли, ото­шло в сторону, а те ощущения, которые должны были быть внут­ри человека, оказались вне его, отказываясь возвращаться, захва­тив с собой и силу возвращения. «Вне» и «внутри», наверное, недостаточно хорошие термины, как если бы они были «слишком черными» или «слишком белыми»; это же ощущение больше похо­же на нечто серое — вроде чего-то постоянно изменяющегося и

96______________________________________ Глава 2

колеблющегося, ускользающего, чего-то желеобразного, не остав­ляющего после себя ничего вещественного, ничего, что можно было бы попробовать на зуб.

Майкл Векслер как-то признался отцу: «Мне хотелось бы однажды проснуться и почувствовать себя действительно плохо — это было бы лучше, чем вообще ничего не чувст-вовать».

При сильном притуплении эмоций иногда кажется, что их вообще не осталось. С подобным явлением приходится сталкиваться нечасто, но когда это происходит, то для тех, кто общается с больным, оказывается незабываемым пере­живанием. У меня были два пациента, у которых мне не удавалось различить никаких эмоций, что бы вокруг ни происходило. Они были вежливыми, иногда упрямыми, но никогда — счастливыми или печальными. Это похоже на общение с роботом. Один из этих пациентов поджег свой дом, после чего спокойно уселся смотреть телевизор. Когда вокруг закричали, что горит его дом, он просто встал и вышел на улицу. Очевидно, что в подобных случаях серь­езно повреждены мозговые центры, управляющие эмоцио­нальными реакциями. К счастью, у большинства больных шизофренией не встречается таких сильных повреждений этих областей головного мозга.

Однако утверждать, что больной шизофренией, который выглядит так, будто он не испытывает никаких эмоций, на самом деле их не испытывает, следует с большой осторож­ностью. Исследование, проведенное в 1993 году методом видеосъемки, показало, что больные шизофренией, смотрев­шие эмоционально насыщенные фильмы, проявляли как позитивные, так и негативные эмоции, хотя и не так сильно, как нормальные люди. Госпожа Джин Бурициус, мать од­ного больного шизофренией юноши, опубликовала выдерж­ки из сделанных ее сыном записок, доказывающие, что в то время, когда медицинские светила признали его эмоцио­нально тупым, он испытывал сильные, хотя и не выражае­мые внешне эмоции. Среди написанного им было, напри­мер, такое высказывание: «Одиночество требует песен, песен любви и боли, света и веры в будущее» или «Я прикрыл глаза и превратился в ту часть полуночного ветра, где спят эмоции, где их не тревожит ни один вскрик». Становится все более очевидно, что некоторые больные ши-

Мир безумия: взгляд изнутри ____________________ 97

зофренией, с виду не испытывающие никаких эмоций, на самом деле живут богатой эмоциональной внутренней жизнью.

С эмоциональной тупостью часто ассоциируются апатия, замедленность в движениях, пониженная активность, недо­статок энергии и дефицит (обычно называемый бедностью) мысли и слов. Подобная картина часто наблюдается у па­циентов, больных уже в течение многих лет. Они кажутся апатичными, не проявляющими никаких желаний, ни к че­му не стремящимися. Складывается такое впечатление, что у них атрофирована воля, очень может быть, что в ходе развития заболевания нечто подобное действительно про­изошло с их мозгом.

Сегодня стало модным считать, что большинство случаев появления эмоциональной тупости и апатии у шизофрени­ческих больных является следствием побочных эффектов применявшихся лекарственных препаратов. На самом деле в таких суждениях содержится очень мало правды. Некото­рые из антипсихотических препаратов действительно дают успокаивающий или седативный эффект (смотри главу 7), однако большая часть вины в притуплении эмоций и ослаб­лении мотивации лежит на самой болезни. Это может быть легко доказано путем анализа описаний состояния пациен­тов в литературе, вышедшей задолго до открытия подобных лекарств. Притупление эмоций и апатия раньше встреча­лись точно так же, как и сегодня¹.

Изменения в движениях

В последние годы в восприятии многих людей изменения в движениях больных шизофренией стали ассоциироваться с побочными эффектами применяемых лекарственных препа­ратов. И действительно, антипсихотические средства и соли лития могут вызывать изменения в движениях — от легкого

1. Тем не менее длительное применение антипсихотических препаратов у больных с другими диагнозами может создавать впечатление формиро­вать шизофренического дефекта личности {прим. ред.).

98_______________________________________ Глава 2

подрагивания пальцев до непроизвольных судорог мышц рук или туловища.

Важно, однако, иметь в виду, что подобные изменения в движениях может вызывать и собственно шизофрения, о чем свидетельствуют многочисленные случаи, описанные еще до появления психотропных препаратов. В одной рабо­те, посвященной двигательным изменениям при шизофре­нии, говорится, что «они наблюдаются практически во всех случаях шизофрении в консервативном смысле этого сло­ва», и делается вывод, что они являются следствием собст­венно заболевания, а не применения Лекарств. В другой работе отмечается, что половина всех пациентов в стадии ремиссии помнили имевшие у них место изменения в дви­жениях. В одних случаях движения ускорялись, в дру­гих — замедлялись. Широко распространены ощущения за­мешательства и неуклюжести, больные могут задевать на ходу вещи, внезапно застывать неподвижно во время ходь­бы, причем подобные вещи случаются с ними гораздо чаще, чем до заболевания.

Еще одним типом двигательных изменений является уменьшение импульсивности, спонтанности, что часто осоз­нается и самими больными. Один из них вспоминал: «Я стал совершенно не импульсивным, каким-то нерешитель­ным, стеснительным, заторможенным». Иногда у больных шизофренией наблюдается усиление спонтанных машущих движений рук при ходьбе. Это привело некоторых ученых к выводу, что эта болезнь может поражать мозжечок или базальные ганглии.

При шизофрении наблюдаются также повторяющиеся движения, такие, как тик, тремор, движения языка или губ в виде посасывания. У большинства пациентов подобные изменения вызваны побочным действием лекарств, но иног­да они могут встречаться и независимо от применяемой терапии, под воздействием самой болезни. Шизофренией могут вызываться и почти незаметные изменения в движе­ниях, например редкое моргание, встречающееся у некото­рых пациентов. Лекарственные препараты могут, конечно, нести ответственность за некоторые подобные эффекты, но отнюдь не за все. Бальзак, например, замечал их в одном из пациентов еще в начале девятнадцатого столетия: «Он

Мир безумия: взгляд изнутри 99

стоял точно так же, как и сейчас, днем и ночью, с устав­ленными в одну точку глазами, причем зрачки его совер­шенно не двигались, как это обычно бывает у нормальных людей».

Наиболее тяжелое впечатление при наблюдении за боль­ными шизофренией производят изменения в движении, на­зываемые кататоническим поведением. Пациент может часа­ми оставаться неподвижным, и если его руку поднять, то она будет оставаться в новом положении час и дольше. Кататонические формы шизофрении часто наблюдались в начале нашего века, сейчас же они встречаются гораздо реже. Одной из возможных причин здесь является скорее всего появление антипсихотических препаратов, так как ка­татонические симптомы быстро редуцируются при медика­ментозной терапии.

Изменения в поведении

Изменение поведения, как правило, является вторичным, а не первичным симптомом шизофрении, то есть изменения в поведении больных шизофренией обычно являются реак­цией на другие изменения, происходящие в их мозге. На­пример, если больной подвержен приступам обостренного восприятия и неспособности обобщать поступающие в мозг сигналы, это заставляет его забиваться в угол. Аналогичным образом могут быть объяснены и многие другие поведенчес­кие особенности, наблюдаемые при заболевании шизофре­нией.

Так называемый уход от действительности, пребывание длительное время в одном месте, неподвижность — все это наиболее типичные поведенческие признаки этой болезни. Самым выраженным проявлением такого измененного пове­дения является кататония, когда человек остается длитель­ное время в одной и той же позе, и мутизм, то есть нежелание разговаривать¹. Кататония и мутизм составляют лишь часть особых форм поведения, которые включают в себя и менее очевидные формы ухода от действительности

1. Мутизм — немотивированный отказ от разговора (.прим. ред.).

100 Глава 2

и неподвижности, так часто наблюдаемые при этом заболе­вании.

Больной шизофренией может «уходить в себя» и мол­чать по самым разным причинам. Иногда это происходит, когда человек погружается в глубокое размышление:

Это произошло, когда я шел по улице. Я глубоко задумался и шел, как будто в трансе. Я был настолько погружен в свои мысли, что меня словно вообще не было в этом мире. Я испугался, что это состояние «захлопнется», и я потеряю себя. Именно тогда я и забеспокоился.

Иногда это состояние возникает как адаптация, которая направлена на уменьшение избыточного потока сенсорных сигналов, чтобы мозг мог справляться с их обработкой:

Я не люблю быстро ходить. Мне кажется, что если я буду идти слишком быстро, могут отказать тормоза. Я могу вынести такое движение лишь кратковременно, а потом я должен остановиться. Если бы я продолжал двигаться, я не смог бы воспринимать окружающее так, как оно есть на самом деле. Я воспринимал бы только звуки, шум и само движение. Все вокруг смешалось бы в однообразную массу. Я обнаружил, что могу предотвратить это, если буду оставаться спокойным и неподвижным. Когда я нахо­жусь в таком состоянии, мне легче воспринимать окружающее.

К такому замедлению может привести и появление не­ожиданных внешних стимулов.

Иногда я замираю, меня словно парализует. Это может длиться минуту-две, но меня это пугает. Похоже, что это происходит, когда случается что-то неожиданное, особенно если при этом быва­ет много внезапного шума. Скажем, я иду по коридору, и вдруг кто-то включает телевизор — внезапно раздавшаяся музыка слов­но замораживает меня на несколько минут.

Движения также могут замедляться, как бы для того, чтобы дать возможность мозгу объединить их в одно целое, так же, как это происходит и со слуховыми или зрительны­ми сигналами.

Я не уверена больше в собственных движениях. Это очень трудно описать, но иногда я не уверена в самых простых действиях — например, как сесть. Это даже не столько касается мысли о дейст­вии, меня приводит в ступор само движение... Недавно я поймала себя на мысли, что перед тем как что-то сделать, я представляю себе, как я это делаю. Если, например, я собираюсь сесть, то перед тем как выполнить это действие, я должна подумать, почти

Мир безумия: взгляд изнутри ____________________ 101

■ что увидеть себя садящейся в кресло. То же самое относится и к другим простейшим действиям — умыванию, еде, одеванию, тем, что я раньше делала автоматически. Все это заставляет меня дей­ствовать гораздо медленнее. Мне требуется на все больше време­ни, так как я всегда отдаю себе отчет, что именно я делаю. Если бы мне удалось покончить с этим наблюдением за собой в момент каждого действия, то я все делала бы гораздо быстрее.

У больных шизофренией встречаются и другие виды аномального поведения. Довольно часто можно наблюдать так называемое ритуальное поведение. Некоторые пациенты ходят кругами, а однажды у меня был пациент, который проходил через все двери спиной вперед. На то, почему они так действуют, могут быть свои причины — давайте позна­комимся с объяснением женщины, которая, делая пирог, должны была особым образом взбивать яйца:

По мере готовности теста происходила перемена. Отдельные дета­ли начинали иметь свое особое значение. Весь процесс становился своего рода ритуалом. В какой-то момент такт перемешивания должен был быть наподобие тиканья часов, в другой момент нуж­но было отбить тесто, встав лицом на восток. Яичные белки нужно было взбивать слева направо. Для каждого действия была та или иная причина. Я осознавала, что все это как-то ново, необычно, неожиданно, но не ставила под сомнение. Во всем этом была какая-то законченность, практичность. Каждый импульс сопро­вождался таким же само собой разумеющимся объяснением.

Вот еще один пример подобного ритуального поведения:

Это состояние индифферентности продолжалось до тех пор, пока оно внезапно не сменилось внутренним и внешним оживлением. Сначала я должен был встать и пойти, было просто невозможно оставаться в постели. Распевая реквием, я маршировал — три шага вперед, три шага назад — с тем автоматизмом, который я был не в состоянии самостоятельно прервать, был нужен кто-то посторонний, чтобы все это прекратить. Сам я не мог остановить­ся, меня словно кто-то вынуждал маршировать, и если вдруг я на секунду останавливался, чтобы передохнуть, то чувствовал себя виноватым. Более того, когда какое-либо движение становилось автоматическим, то прерывая его я ощущал чувство вины. Но никто мне не верил, что я хотел остановиться, так как после тех или иных процедур я начинал все заново.

Иногда пациенты могут часто повторять некоторые же­сты, кажущиеся им вполне логичными, но стороннему на­блюдателю представляющиеся весьма странными. Один па­циент ритмично тряс головой из стороны в сторону, пытаясь

102 ______________________________________ Глава 2

выбросить лишние мысли из головы. Другой постоянно массировал голову, «чтобы прочистить мозги» от нежела­тельных мыслей. Именно из-за такого ритуального поведе-ния некоторым больным шизофренией могут поставить оши­бочный диагноз навязчивого расстройства, или состояния. Подобное навязчивое состояние действительно часто присут­ствует при шизофрении, тем не менее у больного с настоя­щим навязчивым неврозом не встречается мыслительных расстройств, бреда, галлюцинаций и других свойственных шизофрении симптомов.

Больные шизофренией могут принимать некоторые спе­цифические позы. Один из моих пациентов бесконечно ша­гает по дорожке, прижав левую ладонь к левому плечу. Это очень неудобно, но он постоянно возвращает ее в это поло­жение по до сих пор неизвестным мне причинам. Другая поза была описана Персивалем:

Было еще два или три бредовых состояния, после которых я едва вспомнил, как меня вылечили, — одно из них состояло в том, что, держа ноги на кровати, я должен был прислониться затылком к стене и, резко поворачивая шею, вертеть из стороны в сторону все тело. На мое счастье, я никогда не проделывал это со всей силой из страха сломать себе шею.

Иногда больные могут повторять сказанное им как попу­гаи. На языке психиатрии это явление называется эхо-лалией. Чапмен полагает, что подобное повторение слов, вероятно, помогает пациентам потянуть время, чтобы вос­принять и понять сказанное. Гораздо реже встречается дру­гое поведение, когда больной начинает повторять все ваши движения, — эхопраксия. Оно может являться следствием нарушения ощущения своего «я» — больной не знает, где кончается его тело и начинается тело другого человека.

По очевидным причинам наиболее тягостно для родст­венников и друзей больного его поведение, противоречащее принятым социальным нормам. К счастью, большинство пациентов из тех, кто неподобающе ведет себя в больничной палате, держатся вполне прилично, когда отправляются на экскурсию или прогулку за пределы клиники. Всегда инте­ресно наблюдать за пациентами даже из палат для тяжело­больных, попадающими в общественные места: они, как правило, гораздо сильнее обращают на себя внимание одеж­дой (обычно плохо на них сидящей), чем своим поведением. Очень небольшое число пациентов бывают настолько боль-

Мир безумия: взгляд изнутри _____________________ 103

ны, что и в общественных местах могут вести себя неподо­бающе — мочиться, мастурбировать, приставать к посто­ронним и так далее, но, повторяю, такие случаи очень редки. Состояние некоторых из них, но не всех, может быть улучшено благодаря соответствующей терапии.

Всегда следует помнить, что поведение больных шизо­френией внутренне обусловлено и логично, они совершают те или иные поступки по причинам, которые вызваны их расстроенными ощущениями и мышлением, совершают дей­ствия, которые для них имеют смысл. Стороннему наблю­дателю их поведение может казаться иррациональным, «идиотским», «чокнутым». Для больного же в этом поведе­нии нет ничего «идиотского». Вот, например, объяснения пациентки, которая, внешне ни с того ни с сего, разбила очки у двух своих медсестер:

Мои ощущения по поводу избытка света и правды проявились в идеях относительно очков. Я стала бояться людей, носящих очки; мною постоянно владела мысль, что врачи и медсестры в очках сознательно меня преследуют тем, что направляют своими очками в мои глаза дополнительный свет. В то же время очки символизи­ровали собой ложь, какой-то барьер между человеком и воспри­ятием жизни. Сама я обычно ношу очки (слегка затемненные, поскольку мои глаза устают от яркого света). И вот я схватила и разбила очки этих медсестер.

Одна больная шизофренией женщина, считавшая, что ее мысли и чувства контролируются соседом — аптекарем, ре­шила, что «единственный способ, каким я могу вырваться из-под его влияния, это очертить шагами вокруг его аптеки окружность в милю диаметром».

В своих автобиографических записках Даниель Шребер описал, как он спал, вытянув руки в окно и вцепившись в покрытые инеем ветки так, что едва их не отморозил, и все это для того, чтобы достичь недостижимую цель — подо­бное «замораживание» было для него единственным спосо­бом победить «лучи», которые сводили его с ума. Даже такое странное поведение, как раздевание в общественных местах, может быть обусловлено логически. Один из боль­ных писал мне, что он проделывал это, чтобы «очиститься», чтобы стать, как Адам и Ева в их первые дни в Эдеме.

То же самое можно отнести ко всему, что больной ши­зофренией говорит и делает. Его поведение кажется «иди­отским» только стороннему наблюдателю. Однако если вы пожертвуете своим временем на то, чтобы выслушать боль-

104 _____________________________________ Глава 2

ного шизофренией, он уже не будет казаться вам таким уж «идиотом», если под этим словом вы подразумеваете ирра­циональное поведение. Этот «идиотизм» имеет свои корни в нарушении деятельности мозга, которое вызывает искаже­ние сенсорных сигналов и расстройство мышления.

Таким образом, шизофрения — это расстройство мозго­вой деятельности. Известный невропатолог Шеррингтон сравнил как-то нормальный мозг с «волшебным ткацким станком», который из пряжи опыта ткет ковер на фабрике жизни. У людей, чей мозг поражен шизофренией, этот станок сломан и, похоже, иногда заменяется калейдоско­пом, порождающим смешение мыслей и ассоциаций. Пред-ставляя получающуюся в результате какофонию сигналов, разве можно удивляться тому, что часто сами больные на­зывают свою жизнь сумеречным существованием?

Иногда пациенты отдают себе отчет, что в деятельности их мозга произошли нарушения — подобная способность осознать свое состояние называется адекватной самооценкой или критичностью к болезни. На ранних стадиях заболева­ния некоторые больные даже рассказывают окружающим, что в их голове происходит что-то не то. Одна мать вспо­минала, как сын держал ее за руку и умолял: «Мамочка, помоги мне, у меня в голове что-то сломалось». Упоминав­шийся выше Джон Хинкли написал своим родителям пись­мо (но так его и не отправил), в котором признавался: «Я не знаю, в чем дело. Мысли не работают. Кажется, у меня что-то не в порядке с головой». Один из самых впечатляю­щих рассказов я слышал об очень талантливом юноше, который в самом начале болезни понял, что с его головой что-то происходит. Изучая симптомы, он провел в окруж­ной медицинской библиотеке полгода, пока его болезнь не перешла в следующую стадию. В другом случае отец боль­ного рассказал мне, что его сын «сам поставил себе диагноз, что у него шизофрения» еще до того, как в семье стали замечать симптомы этого заболевания.

По мере усиления болезни возможность адекватной само­оценки уменьшается. Это не удивительно: ведь нарушается деятельность мозга, а мы познаем себя именно с его по­мощью. Я всегда искренне поражаюсь больным шизофре­нией, обладающим подобным даром самопознания. Такие пациенты иногда встречаются даже среди хронически боль­ных шизофренией. Одна женщина, страдавшая этой 6о-

Мир безумия: взгляд изнутри 105

лезнью долгие годы, написала мне, что она «с радостью отдала бы свою правую руку, лишь бы заработал мозг». Другая женщина, болевшая тяжелой формой шизофрении в течение семи лет, когда я спросил, что подарить ей на Рождество, печально на меня посмотрела, выдержала паузу и ответила: «Разум».

Только представьте себе, каково все это — чувствовать не то, что есть на самом деле, быть не в состоянии правиль­но интерпретировать поступающие сигналы, бредить, видеть галлюцинации, не ощущать границ своего тела, не испыты­вать эмоций, двигаться не так, как другие. Представьте, каково вам было бы почувствовать, что вы больше не мо­жете доверять своему мозгу, когда он что-то вам подсказы­вает. Как объяснила мне одна тяжелобольная, проблема заключается в том, где взять «линейку для измерения тво­его я», ведь оценить степень своей болезни больной может только с помощью своего же больного мозга. Разве можно после всего этого удивляться, что больные шизофренией часто находятся в состоянии депрессии? Что они часто сты­дятся своего собственного поведения? Если и существует более страшная болезнь, чем шизофрения, то она мне не известна. Один больной юноша в своем стихотворении ух­ватил самую ее суть:

Меня захватила гигантская волна,

Невиданная прежде,

И утащила

На самое дно океана.

Ко дну меня прижало

Огромное давление,

Я не могу слышать

Что он сказал?

Не видеть мне больше дома —

Так кажется здесь

На дне

Мертвому в пучине океана.

Мне так грустно,

Я не могу разорвать

Этот узел,

Я в силках,

Я труп

И никогда не оживу я вновь.

Кто-то прижал подушку

К моему лицу,

Я не могу дышать.

106 ______________________________________ Глава 2

Как родственникам и друзьям больного узнать, через что предстоит пройти близкому им человеку? Прием психотроп­ных лекарств может вызывать изменения в ощущениях и даже бред, напоминающие шизофрению, но в домашних условиях их применять не рекомендуется¹. Чтобы лучше понять то, что испытывает больной шизофренией, лучше пойти одному в музей и представить себе, что вы внутри одной из картин (знакомым лучше об этом не говорить, а то они забеспокоятся о вашем душевном состоянии). Ниже представлены репродукции нескольких картин, о которых пойдет речь.

Начнем с картин Ван Гога, созданных в конце 1888 и в 1889 годах, когда у него наблюдались психозы. Его иска­женное восприятие линий, цветовых оттенков и материала особенно ярко отражено в «Звездной ночи» и в «Оливковой роще с белым облаком».

Многие другие художники, хотя сами не были психичес­ки больными, включали в свои произведения элементы, напоминающие