Воскресенье, 20 декабря 1914 г.

От Вогезских гор до Ньюпорта мы продолжаем то терять, то завоевывать окопы. Однообразие ежедневной сводки приучает публику к мысли, что конец военных действий [407] еще очень далек. Мало-помалу парижское общественное мнение привыкает к этой мысли и не обнаруживает никаких признаков усталости.

Мадам Пуанкаре и я проводим часть своего времени в посещениях больниц и благотворительных учреждений, куда мы приносим свои пожертвования. Существует уже много таких учреждений, приносящих действительную помощь солдатам и их семьям. Частная инициатива усердно и полезно соперничает в этом деле с официальной инициативой. Все классы населения наперебой подают достойные удивления примеры благородства и самопожертвования. Страшный бич войны при всех ее ужасах вызывает в нашей многострадальной стране не только вспышки героизма, но и чудеса самопожертвования и доброты.

Извольский вручил Делькассе от имени Сазонова новую ноту. Русский министр, который по-прежнему каждое утро разрешается от бремени новой идеей и каждый вечер отказывается от нее, предлагает сороковое или пятидесятое средство, столь же непогрешимое, как и предыдущие, для возобновления балканского блока и привлечения Болгарии на нашу сторону с помощью территориальных уступок. На сей раз речь идет о том, чтобы побудить Братиану вступить в переговоры с Белградом и Софией. Согласовав свой ответ с советом министров, Делькассе ответил России, что Пашич не желает преждевременно предоставлять Болгарии выгоды в Македонии, где Сербия путем расширения своих собственных границ сможет сама осуществить свое национальное единство. Настаивать перед Пашичем — значит задеть его без всяких шансов на успех. Что касается Румынии, то она все время держится выжидательной позиции и не желает выйти из нее в настоящее время. Поэтому требовать от Братиану немедленного ответа значило бы увеличить его нынешнее нежелание вступить в союз с Сербией. Мы с достойной жалости настойчивостью увиваемся вокруг малых держав, а они вовсе не склонны в данный момент броситься в наши объятия и отвечают нам кокетством. Мы забываем, что они считаются не с нашими интересами, а со своими собственными. Поэтому не будем дольше являться в смешном виде и ежедневно выступать с новыми демаршами, которые никогда [408] не ведут к цели. К тому же, по всей вероятности, Болгария уже не может распоряжаться собой. Румыния, конечно, настроена гораздо более благодушно, но предоставим ей выбор времени, а сами будем сражаться. Мы приобретем союзников, сражаясь во Франции, на нашем фронте, а также на русском фронте, а не путем дипломатических переговоров{*347}.

Сегодня состоялся обед в Елисейском дворце, на котором присутствовали бельгийский министр юстиции Картон де Виар, Бриан и Делькассе. Так как сегодня же происходила встреча Картон де Виара в ратуше, я пригласил также председателя муниципального совета Митуара, префекта Сены и префекта полиции. Я давно знаю Картона де Виара, который является моим коллегой по адвокатуре. Это видный адвокат, совершеннейший джентльмен и человек большой культуры. Как и де Броквилль, он говорит мне о чрезвычайном желании бельгийского правительства иметь возможность снабжать гражданское население оккупированной Бельгии и получить для этой цели ссуды от Франции и Англии. Он думает, что Соединенные Штаты согласятся взять на себя распределение или, по крайней мере, назначить одного из своих граждан для надзора за ним. Мы от всего сердца желаем, чтобы удалась такого рода комбинация, но пока еще это дело будущего.

Россия торжественно празднует теперь двадцатилетнюю годовщину восхождения на престол императора Николая II. По случаю этих юбилейных торжеств в моей памяти встают две картины. Я вижу царя, приехавшего в первый раз в Париж в 1896 г., бледного, боязливого, смущенного непривычной еще для него ролью императора, я вспоминаю также наши последние разговоры в августе, еще столь полные [409] иллюзий о прочности мира. Я послал Николаю II поздравительную телеграмму, в которой выражаю желание, чтобы следующую годовщину он мог праздновать в ореоле общей победы. Он отвечает мне, что он тоже уверен в успехе союзных армий. К несчастью, наши взаимные уверения не дадут теперь русским снарядов, в которых у них, по последним сообщениям генерала де Лагиша, «полнейший» недостаток{*348}. По той же причине недостатка средств генерал Жоффр должен был отказаться от одной из тех атак, которые предусматривались в его директиве № 8 от 8 декабря. Однако он подтвердил свои приказы о наступлении 4-й армии в Шампани. В результате замечаний генерала де Лангль де Кари эта армия была усилена и снабжена по мере возможности мощным снаряжением. Операция начата была сегодня 17-м корпусом и колониальным корпусом с обеих сторон Перт и у Мен-де-Массиж. Бой был очень ожесточенный, но не дал больших результатов.