Понедельник, 14 декабря 1914 г.

Генерал фон дер Гольтц отправился в Константинополь, словно в немецкую колонию, и на два дня остановился в Софии, словно в другом владении кайзера. Он передал для короля Фердинанда собственноручное письмо кайзера. Прочитав это письмо, король, который сначала не хотел или не решался принять этого назойливого путешественника, вынужден был дать ему аудиенцию. О беседе их ничего не [402] сообщается, но легко догадаться о теме ее и предвидеть ее результат{*337}.

Не обращая большого внимания на эти интриги, сербы продолжают сражаться. Они атаковали неприятеля в белградском направлении и вытеснили его из самых главных его позиций{*338}.

Мы осведомлены о том, что государи трех скандинавских королевств встретятся перед рождеством в Швеции, чтобы сообща принять решение об окончательном нейтралитете своих стран{*339}. Это явно самое большее, чего бы мы могли желать здесь.

Вторник, 15 декабря 1914 г.

Полковник Пенелон сообщает мне по телефону из главной квартиры, что молодой Макс Барту, единственный сын бывшего председателя совета министров, убит вчера снарядом, разорвавшимся на одной из улиц Танна; тем же снарядом убито еще трое, в том числе Жан Бенак, сын бывшего директора фондового отдела{*340}. Сын Барту поступил несколько недель назад добровольцем в армию и по собственной просьбе был отправлен на днях на наш фронт в Эльзасе. Он не мог дождаться дня, когда примет участие в бою, этого случая ему еще не представилось. И вот он пал во цвете лет и не имел даже возможности удовлетворить свой благородный патриотический пыл. Я посетил его подавленного горем отца. «Бедный мальчик! — говорит он, — он стремился на фронт. Он говорил мне: «Сын француза, проведшего закон о трехгодичной военной службе, должен три раза подать пример, это его долг. Кто носит твое имя, папа, тот должен отдаться родине». Конечно, я предоставил ему поступить по его желанию. Но я знал, что отдаю его Франции». [403]

После этого горестного и дружеского разговора я поехал в президиум палаты депутатов. Дешанель ранен третьего дня при автомобильной катастрофе. Он в постели, голова его забинтована. От меня он узнал о смерти бедного Макса Барту. Это известие взволновало его до слез. «Ах, эти немцы! — воскликнул он, — надеюсь, что мы не дадим им пощады».

В конце дня я вместе с Вивиани, Делькассе, Мальви и Рибо принял трех бельгийских министров и потом оставил их у себя обедать, причем присутствовали только упомянутые лица. Бельгийские министры явились для обсуждения с французским правительством одного очень важного вопроса. Это председатель совета министров и военный министр де Броквилль, министр внутренних дел Беррье и министр финансов ван де Вивере. Они обращаются к Франции с настоятельной просьбой ссудить семьсот-восемьсот миллионов франков для снабжения гражданского населения оккупированной Бельгии. Тяжелый и щекотливый вопрос. Ассигновать необходимые кредиты — значит сделать для бельгийцев то, чего мы не можем сделать для своих соотечественников в оккупированных районах, и, кроме того, возможно также, это значит, снабжать саму немецкую армию; отказать — это значит поступить нелюбезно с дружественным народом, которому мы бесконечно обязаны. Несмотря на все, Рибо находит, что первые соображения сильнее вторых. Бельгийские министры отвечают ему, что они получили согласие Англии и генерала Жоффра, и добавляют, что король с нетерпением ожидает нашего решения. Мы попытаемся найти наилучшее решение этой деликатной проблемы. Надо будет, чтобы и французские граждане тоже могли получить помощь и чтобы за распределением ее в оккупированных территориях наблюдала нейтральная комиссия.

Среда, 16 декабря 1914 г.

Вчера в одиннадцать часов утра старый король сербский Петр в сопровождении принца-регента и принца Георгия победоносно вступил во главе своих войск в свою столицу [404] Белград. Прежде всего он направился в собор, где был отслужен благодарственный молебен. В Сербии, между Дриной и Савой, не осталось ни одного австрийского солдата, кроме тех шестидесяти тысяч, которые были взяты в плен сербами. Пашич, к которому Бонн обратился с поздравлениями и с восхвалением героизма сербского солдата-крестьянина, растроганно ответил нашему посланнику, что своим блестящим успехом Сербия частично обязана французским пушкам{*341}.

Четверг, 17 декабря 1914 г.

По приказу генерала Жоффра сегодня в определенных пунктах нашего фронта, а именно в Нотр-Дам-де-Лоретт и в Аргоннах, наши войска пошли в энергичную атаку против неприятельских позиций. Тяжелая артиллерия, полевые орудия, бомбометы, — все, что находилось в нашем распоряжении, было пушено в ход. Там и сям мы продвинулись на несколько метров и, к несчастью, потеряли много людей. Наступление в Шампани произойдет через несколько дней, надо опасаться, с тем же успехом.. Мы должны примириться с тем, что маневренная война долго еще будет невозможна. Теперь уже не Парижу угрожает осада. Осаждена Франция от Бельгии до Швейцарии. Придется ли, как полагает Франции д'Эспере, искать диверсии на Востоке?

После победы король Петр простился со своими ликующими солдатами и снова уединился{*342}.

Английское министерство иностранных дел извещает нас, что завтра, в пятницу, будет торжественно провозглашен в Каире британский протекторат над Египтом{*343}.

Длинная беседа Делькассе с Титтони. Итальянский посол внимательно следит за событиями на Балканах. «Моя страна, — говорит он, — прекрасно понимает стремление сербов не оставаться замкнутыми на своей территории и получить выход к морю. Они не могут получить выхода к [405] Черному морю, так как на реках, впадающих в это море, уселись румыны и болгары. Они не могут также найти выхода к Эгейскому морю, так как в Салониках основались греки. Им остается, следовательно, только Адриатическое море, и мы совершенно согласны, что они должны получить доступ к нему. Это для них вопрос жизни и смерти. С другой стороны, никто не станет оспоривать, что у Италии на этом море важные интересы. Адриатическое море для нас то же, что для вас западное Средиземное море. Поэтому мы надеемся, что Антанта в своих совещаниях не будет решать без нас относящиеся сюда проблемы». — «Приходите на наши совещания, — ответил Делькассе. — Вы тотчас увидите, что там не питают против вас никаких злых умыслов». На это Титтони заметил: «Политика должна теснее сблизить нас»{*344}.

Пятница, 18 декабря 1914 г.

В России, как видно, дела идут все хуже и хуже. Вследствие понесенных потерь и недостатка снаряжения русские почти повсюду, за исключением Восточной Пруссии, терпят неудачи и отходят назад. Армии вынуждены отходить на тыловые позиции на пополнение и для снабжения{*345}.

Французское правительство признало английский протекторат в Египте, зато британское правительство, наконец, признало договор между Францией и Марокко от 30 марта 1912 г. Если бы Англия и мы не находились теперь в войне с Турцией, нам, несомненно, пришлось бы еще дожидаться этого признания и эта задержка не говорила бы об особой любезности к нам.

Суббота, 19 декабря 1914 г.

Я намеревался отправиться на рождество вместе с мадам Пуанкаре в занятые нашими войсками коммуны Эльзаса и раздать там кое-какие подарки детям. Генерал Жоффр и командующий вогезской армией генерал Пютц [406] настоятельно просили меня отложить эту поездку. Они боятся, что она может вызвать усиление активности немцев в Верхнем Эльзасе. Действительно, после недавнего посещения Танна Жоффром и после того, как в газетах было напечатано об этом посещении, неприятель стянул войска в районе Мюльгаузена и, как видно, готовит новое наступление. Но странное противоречие: в то время как военные власти заставляют меня отказаться от своего намерения, «Бюллетень армий» с большим шумом комментирует сегодня назначение французского судьи в Танне. Эта мера, говорится там, принята комендантом города «от имени французского народа». Совет министров не без основания находит, что в главной квартире имеются кое-какие офицеры, слишком склонные игнорировать гражданские власти. Мильерану поручено напомнить генеральному штабу о существовании правительства.

Известия из России уточняются. Потери людей были весьма значительны, но они могут быть восстановлены довольно быстро. В запасных батальонах много солдат. Однако ощущается недостаток в винтовках. Их требуется несколько сот тысяч, между тем как заводы выпускают только сто тысяч в месяц. Кроме того, расход снарядов превзошел все предусмотренные цифры. За четыре месяца войны он составил почти шесть миллионов. Довести количество имеющихся снарядов до той цифры, которая требуется для возобновления больших сражений, будет возможно лишь к 15 апреля 1915 г.{*346}. Итак, всякое наступление должно быть поневоле отложено до этого времени, и надо опасаться, что немцы, будучи спокойными на восточном фронте, перебросят силы на наш фронт. Это противоположное тому, чего боялся Жоффр. Во всяком случае на русском фронте, как и на западном, война неизбежно затянется.