Воскресенье, 4 апреля 1915 г.

Унылый праздник пасхи.

Полковник Пенелон сообщает мне, что генерал Пютц смещен Жоффром, который остался недовольным недавними операциями в Эльзасе, в особенности в долине Мюнстер. 9-й и 20-й корпуса скоро будут совершенно сняты с фронта на севере, и там останутся только дивизия Эли д'Уассель и несколько небольших частей, предназначенных для поддержки бельгийцев. Генералу Пютцу будет поручено командование этой небольшой армией. В Вогезах его заменит генерал Мод Гюи, командующий теперь 10-й армией. Генерал д'Урбаль, под началом которого находились 9-й и 20-й корпуса в Бельгии, станет во главе 10-й армии. Перемен немало. Я слышу от многих офицеров жалобы на эти беспрестанные перемещения.

Великая княгиня Анастасия, наша бывшая соседка по Эз{*400}, передала мне телеграмму, полученную ею от одной из своих дочерей, жены кронпринца. Вот эта телеграмма: «Можешь ли ты обратиться прямо к президенту Пуанкаре и просить его прекратить жестокое обращение с лейтенантом Ширштедтом из гвардейских кирасиров и графом Страхвитцом из гвардейского корпуса? Оба они попали в плен, и говорят, что они закованы в кандалы и скоро будут отправлены на каторжные [542] работы в Кайенну. Буду тебе благодарна за это доброе дело». Сообщая мне эту телеграмму, великая княгиня заявляет, что не верит в нелепое обвинение, которое выдвинула ее дочь, но просит у меня справок. Наведя справки в военном министерстве, я ответил ей: «Париж, 4 апреля 1915 г. Мадам, лейтенанты фон Ширштедт из кирасиров немецкой гвардии и фон Страхвитц из гвардейского корпуса, по поводу которых Ваше Высочество изволили писать мне, взяты в плен 27 сентября 1914 г. и осуждены 1 октября военным судом за грабеж с оружием в руках. Они не отправлены в Кайенну и никогда не были закованы в кандалы. Они находятся во Франции, где отнюдь не подвергаются жестокому обращению, а просто отбывают свое наказание в военной тюрьме совершенно отдельно от всех уголовных преступников. Итак, распространяемые слухи о них, как правильно предположило Ваше Высочество, являются сплошным вымыслом».

Понедельник, 5 апреля 1915 г.

Старые знакомые «Гебен» и «Бреслау» вошли вчера в Черное море и появились у берегов Крыма. Русская эскадра встретила их и преследовала. Один турецкий крейсер, вероятно, «Меджидие», наскочил на русскую мину и пошел ко дну у берегов Одессы (Петроград, № 518).

Я послал Мильерану новые вопросные листы о ежедневном производстве ружей, снарядов, взрывчатых веществ, гранат, орудий и орудийных труб. Сегодня получил ответы, которые констатируют значительные улучшения.

В лесу Айльи близ Сен-Мигишеля мы взяли три линии окопов, следующие одна за другой. Но мы далеко не уничтожили клин, образуемый немецкой армией от Воэвры до Мааса. В Гот-Шеваше 4-й пехотный полк под командованием полковника Дефонтена, уже отличившийся в Аргоннах, приступил к энергичной атаке.

Вторник, 6 апреля 1915 г.

Мильеран прислал мне большую докладную записку конфиденциального характера, составленную главной квартирой по поводу битвы на Марне. В записке нет и намека ни на [543] приказы правительства относительно образования армии Монури и относительно защиты Парижа, ни на роль генерала Гальени. Я указал военному министру на эти пробелы.

Успех переговоров с Италией зависит теперь только от судьбы полуострова Сабиончелло и островов Лезина, Курзола и Меледа, лежащих у побережья между Спалато и Рагузой. Сазонов требует их для Сербии, Соннино — для Италии.

Среда, 7 апреля 1915 г.

Сводки главной квартиры по-прежнему отличаются унылым однообразием. Туманные и дождливые дни. Мы берем или теряем траншею в Эпарж, в Буа-Брюле, в Буа-ле-Претр, на склонах Гартмансвиллер, вот и все. Но люди умирают, смерть неумолимо делает свое дело.

Делькассе предложил соглашение относительно Адриатического побережья. Император в конце концов дал свое согласие (Петроград, № 522). Острова Курзола, Меледа и Лезина будут отданы Италии. Полуостров Сабиончелло будет нейтрализован. Впрочем, где доказательство, что при заключении мира могут остаться в силе все эти решения?

Четверг, 8 апреля 1915 г.

Новое разочарование. Жоффр перебросил три армейских корпуса на север и юг от Сен-Мигиеля, чтобы сделать попытку изгнать немцев из этого города. Офицеры связи уверяли меня, что главнокомандующий определенно надеется на успех. Операция закончилась неудачей. Главная квартира сваливает вину на очень скверную погоду и рассчитывает уже только на местные, можно сказать, ничтожные результаты.

Пятница, 9 апреля 1915 г.

Продолжая вести переговоры, Италия в то же время готовится. В течение нескольких недель происходит мобилизация, в последние дни она усилилась (Баррер, № 251 и 252). Около пятисот тысяч солдат направлено на север полуострова. Дополнительно призвано очень много офицеров. [544]

Суббота, 10 апреля 1915 г.

Продолжительные прения в совете министров о способе заключения соглашения с Италией{*401}. Делькассе и большая часть министров считают, что условия Антанты должны быть уточнены в протоколе, подписанном четырьмя державами. Против этого способа Поль Камбон делает возражения, которые я сам уже представил правительству (Поль Камбон, № 642). Между Англией, Россией и Францией не существует еще соглашения относительно территориальных выгод, которые они могут требовать при заключении мира, они даже не обменялись взглядами по этому поводу. Если мы теперь согласимся на предоставление Италии или признание за ней тех или иных территорий, мы берем на себя обязательство обеспечить ей обладание ими. Предположим, что Италия чувствует себя не в силах завоевать их собственными средствами, она сможет противиться всяким мирным переговорам, пока мы не предоставим эти территории в ее руки. Другими словами, мы идем на то, что от нас могут потребовать осады Полы, или же, если сербы займут всю Далмацию, мы будем вынуждены действовать против Сербии. Таким образом, Тройственное согласие предоставит Италии выгоды без соответствующего эквивалента, так как мы не требуем от нее подобных гарантий. Поэтому Поль Камбон находит, что с нашей стороны справедливо и благоразумно ограничиться принятием итальянского меморандума и заявлением, что три державы будут счастливы, когда Италия вступит во владение требуемыми ею территориями. Я поддерживаю перед советом министров разумные замечания нашего посла, но безуспешно. Мы с таким нетерпением ожидаем вступления Италии в войну, что готовы дать самые обширные обещания. Совет министров соглашается с мнением Камбона относительно процедуры и решает заменить соглашение четырех держав принятием меморандума. Но вопреки моему мнению он принимает решение [545] оставить в тексте следующую формулировку: «В мирном договоре Италия получит...». Вдобавок Италия предложила следующую редакцию: «Италия выступит со всеми своими силами против Австрии и Турции и против всякой другой державы, которая будет оказывать им помощь». Таким образом, она могла бы еще пытаться обойтись без войны с Германией. К счастью, Грей и Делькассе устранили эту формулировку и потребовали, чтобы она была заменена другой: «Италия выступит со всеми своими силами против всех врагов союзников». Но это новое предложение сразу испугало Империали, и он заявил, что должен снестись с Римом. Несмотря на мои настояния, совет министров принял решение, что, если Италия отклонит текст Грея и Делькассе, мы согласимся с предложенной ею редакцией. «Пройдет несколько месяцев, — сказал я министрам, — и вы пожалеете, что не последовали советам Поля Камбона».

Сегодня вновь открываются бельгийские залы Люксембургского музея. Я возглавляю это небольшое художественное торжество в обществе Картон де Виара и барона Гильома. Погода восхитительная, яркий солнечный день, у ограды музея толпится публика. А там, в окопах, увы, продолжают убивать друг друга, и немцы не отступают. Вечером я в сопровождении Мильерана сажусь на северном вокзале в поезд, идущий в Сен-Поль.