Телеграмма народного комиссара иностранных дел СССР в . М. Молотова полномочному представителю СССР в Финляндии В. К. Деревянскому

б октября 1939 г.

Отправлена в 0 час. 45 мин.

Сов. секретно

Мною сегодня сделано предложение финскому правительству через

* См. док. 572. ** См. док. 654.

165

[Ирие-] Коскинена* о желательности скорейшего приезда в Москву финляндского министра иностранных чел для обсуждения актуальных вопросов советско-финских отношений⁶", особенно имея в виду, что в Европе идет большая война. [Ирие-]Коскинен обещал сообщить ответ финского правительства, который мы ждем немедленно. Сообщаю для Вашего сведения.

Молотов АВП РФ, ф. 059, on. 1, л. 297, д. 2054, л 135.

665. ТЕЛЕГРАММА ВРЕМЕННОГО ПОВЕРЕННОГО В ДЕЛАХ СССР В США Д. С. ЧУВАХИНА В НАРОДНЫЙ КОМИССАРИАТ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ СССР

6 октября 1939 г. Сое. секретно

Сегодня в вашингтонской херстовской «Тайме геральд» напечатана статья Жоржа Брауна, призывающая к разрыву отношений между США и СССР. Статья начинается так: «Вопрос о формальном разрыве дипломатических отношений США с Советской Россией, точно так же, как и о чистке коммунистов из бюрократического аппарата «нового курса», будет поставлен в кодексе, как один из результатов разоблачения в комиссии Д айса»**. И далее: «разоблачение зашло слишком далеко. США воздержались от решительных мер и не избавили страну от иностранных коммунистов, освободив от них общественные учреждения. Имеется 2 850 человек, от которых Дайс может добиться признания, если администрация, что вполне возможно, будет колебаться продолжать чистку». Останавливаясь далее на истории восстановления дипломатических отношений и перечисляя взятые СССР на себя обязательства, Браун пишет: «Согласно показаниям, данным под присягой в комиссии Дайса, Советская Россия нарушила все свои обещания... Московское правительство подделало 10 миллионов американских денег и пустило их в нашу страну и по всему миру. Один из ее агентов теперь сидит в тюрьме за это преступление... Москва поощряла и финансировала подпольную деятельность против мира и благополучия США. Она наводнила эту республику своими шпионами и агентами». Обвиняя далее администрацию Рузвельта, что она допустила коммунистов на высокие посты, и указывая, что Россия в этом не повинна, Браун заканчивает следующими словами: «Если правительство само не примет мер для расторжения соглашения с Россией и не отправит этих русских шпионов обратно, комиссия Дайса будет настаивать на разрешении этого вопроса». Принимаю меры к выяснению, кем эта статья была инспирирована.

Чувахин АВП РФ, ф. 059, on. 1, п. 296, д. 2049, л. 115 — 116.

* См. Международная жизнь. — 1989. —№ 8. —С. 61 — 62. ** См. док. 688.

166

666. ЗАПИСЬ БЕСЕДЫ НАРОДНОГО КОМИССАРА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ СССР В. М. МОЛОТОВА С ПОСЛАННИКОМ ФИНЛЯНДИИ В СССР А. С. ИРИЕ-КОСКИНЕНОМ

7 октября 1939 г. Секретно

Народный комиссар заявляет, что ему непонятно, почему до сего времени нет ответа финляндского правительства на вопрос Советского правительства, поставленный в беседе с посланником 5 октября*.

Посланник отвечает, что ему телеграфировали, что телеграмма и.! Гельсингфорса с ответом на советский запрос будет послана сегодня днем, но она еще в Москву не прибыла. Оправдывая замедление с ответом, посланник ссылается на необходимость шифровать и дешифровать телеграммы, переводить их с финского на французский язык и т. д., это якобы вызывает большую трату времени.

Тов. Молотов говорит, что дело касается улучшения политических, а затем и экономических отношений между СССР и Финляндией. Поэтому весьма удивительно, что финляндское правительство медлит с ответом. Может быть, оно не хочет отвечать на наш запрос?

С Латвией подобный вопрос о встрече был обусловлен в течение одного вечера. Народный комиссар напоминает посланнику, что в беседе 5 октября он просил последнего дать ответ в тот же вечер или на следующий день утром.

На это посланник отвечает, что он якобы понял так, что народный комиссар просил его ответить седьмого, т. е. сегодня.

Народный комиссар категорически опровергает это заявление посланника и повторяет, что он просил дать ответ пятого вечером или шестого утром. Если бы были обычные условия, то не нужно было бы и спешить с этим вопросом. Но в настоящее время идет война, в которой участвуют крупнейшие державы Европы — Англия, Франция и Германия. Это не обычное время, и нужно спешить с вопросом улучшения отношений между странами. Замедление с ответом вынуждает нас к специальному отношению к позиции финляндского правительства.

Заканчивая беседу, народный комиссар говорит посланнику, что он ожидает сегодня же получить ответ на вопрос Советского правительства.

Беседу записал Б. Подцероб

АВП РФ, ф. 06, on. I, п. 1, д. 3, л. 91 — 92

667. ТЕЛЕГРАММА ПОЛНОМОЧНОГО ПРЕДСТАВИТЕЛЯ СССР В ВЕЛИКОБРИТАНИИ И. М. МАЙСКОГО В НАРОДНЫЙ КОМИССАРИАТ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ СССР

7 октября 1939 г. Вне очереди. Сое. секретно

1. Вчера в 10 часов вечера Черчилль пригласил меня к себе в адмиралтейство и повел разговор о состоянии англо-советских отношений. Он спросил меня о нашей позиции в этом вопросе и, когда я повторил ему то, что в соответствии с Вашими указаниями сообщил 27 сентября

* См. Международная жизнь.— 1989.— № 8.— С. 61—62.

167

Галифаксу*, Черчилль на протяжении почти часовой беседы подробно изложил мне британскую точку зрения по тому же предмету. Основные мысли и заявления Черчилля могут быть суммированы следующим образом.

2. Отношения между Англией и СССР всегда были отравлены взаимными подозрениями, а сейчас больше, чем обычно. Англия подозревает СССР в заключении военного союза с Германией со всеми вытекающими отсюда последствиями. Лично Черчилль в это не верит, однако такое настроение сильно распространено в политических и даже правительственных кругах Великобритании и, несомненно, оказывает свое влияние на тон ее отношения к СССР. С другой стороны, у Черчилля создалось впечатление, что СССР подозревает Англию в каких-то враждебных ему махинациях в Прибалтике, на Балканах и т. д., и это тоже накладывает свою печать на отношение СССР к Англии. Черчилль, прекрасно зная историю англо-франко-советских переговоров о пакте, находит, что британское правительство вело переговоры очень плохо (свое мнение на этот счет он и раньше не скрывал), и понимает, что ход и исход переговоров должен был усугубить нашу подозрительность, однако прошлое есть прошлое. Черчилль больше интересуется настоящим и будущим Чтобы по возможности рассеять наши подозрения и способствовать улучшению англо-советских отношений в дальнейшем, он считает полезным разъяснить точку зрения британского правительства на текущие события.

3. Черчилль исходит из того положения, которое он защищал и раньше, что основные интересы Англии и СССР в наши дни нигде не сталкиваются. Первоначальный шок, вызванный советско-германским пактом о ненападении, и последующие события многих в Англии вывели из равновесия и лишили способности видеть вещи в их подлинной перспективе. Сейчас многое изменилось. С точки зрения правильно понятых интересов Англии, тот факт, что весь восток и юго-восток Европы находятся вне зоны войны, имеет не отрицательное, а положительное значение. Равным образом Англия не имеет оснований возражать против действий СССР в Прибалтике. Конечно, кое-кто из сентиментальных либералов и лейбористов может пускать слезы по поводу «русского протектората» над Эстонией или Латвией, но к этому нельзя относиться серьезно. Черчилль прекрасно понимает, что СССР должен быть хозяином на восточном берегу Балтийского моря, и он очень рад, что балтийские страны включаются в нашу, а не в германскую государственную систему²³⁷. Это исторически нормально и вместе с тем сокращает возможный «лебенсраум»** для Гитлера. Здесь опять-таки интересы Англии и СССР не сталкиваются, а скорее совпадают.

4. Не иначе и на юге. Черчилль подошел к висевшей на стене большой карте Европы и размашисто провел по ней пальцем черту, идущую примерно по линии новой советско-германской границы, северной части Румынии и Югославии, после чего заявил: «Дальше этой черты Германию нельзя пускать». Затем он стал горячо доказывать, что британские интересы состоят в том, чтобы сделать невозможным немецкое «дранг нах остен», т. е. на Балканах и в Турции. Особенно важно для Англии, чтобы Германия не вышла на Черное море, ибо, если она овладеет устьями Дуная, то неизбежно потянется к Малой Азии, Ирану, Индии. Именно отсюда вытекает основная линия английской политики в юго-восточной Европе. Именно под этим углом зрения Англии важна дружба с Турци-

* См. док. 634, 636. ** Жизненное пространство (нем.).

168

ей, а также возможность в случае крайности послать свои суда в Черное море. Однако Англия не только понимает, но и вполне одобряет дружбу Турции с СССР. Это географически и политически естественно. Черчиллю хотелось бы видеть Турцию в положении человека, одна рука которого протянута одн ому другу (СССР), а другая рука протянута другому другу (Англии). Равным образом, если бы СССР один или вместе с Турцией мог бы закрыть доступы к Черному морю для Германии, то Англия примирилась бы с закрытием проливов для своих судов и вообще отказалась бы от серьезной активности на Балканах. У нее совершенно достаточно хлопот в других концах мира. Черчилль полагает, что и в данной части света интересы Англии и СССР не только не сталкиваются, а скорее совпадают.

5. Исходя из всех вышеуказанных соображений, Черчилль считает, что между Великобританией и СССР в настоящее время, как и во все последние годы, нет никаких серьезных противоречий, а стало быть, нет оснований для напряженных или неудовлетворительных отношений. «Сталин,— заметил Черчилль,— играет сейчас большую игру и играет ее счастливо. Он может быть доволен. Однако я не вижу, почему мы должны быть недовольны». Британское правительство принимает наше заявление о нейтралитете* как положительный факт и очень желало бы, чтобы это был дружественный нейтралитет. Оно хотело бы развивать с нами торговые отношения. Оно готово было бы также обсудить всякие другие меры, могущие способствовать улучшению взаимоотношений. В этой связи Черчилль стал меня спрашивать, какие меры я мог бы подсказать или посоветовать, но я, по понятным соображениям, уклонился от каких-либо ответов на его расспросы. Я поинтересовался только, является ли все то, что он мне говорил во время нашей беседы, его индивидуальным мнением или же это также мнение всего кабинета. Черчилль заявил, что хотя, конечно, кабинет не может отвечать за каждый нюанс его высказываний, тем не менее в основном он отражает мнение всего правительства.

6. Невольно возникает вопрос, почему столь ответственный разговор со мной вел Черчилль, а не Галифакс. Объясняется это, на мой взгляд, двумя причинами. Во-первых, той руководящей ролью, которую Черчилль все больше завоевывает в правительстве, и, во-вторых, тем, что со времени советско-германского пакта Галифакс находится в состоянии крайнего раздражения против СССР и, конечно, является.мало подходящим каналом для улучшения англо-советских отношений. Мне известно, например, что перед тем, как пригласить меня к себе 23 сентября**,Галифакс этому долго сопротивлялся и вынужден был в конце концов пойти на данный шаг лишь под очень сильным нажимом кабинета.

7. Просил меня поддерживать с ним более тесный контакт и без стеснения обращаться в нужных случаях.

Полпред

АВП РФ, ф. 059, on. 1, п. 300, д. 2078, л. 144 — 149.

* См. док. 598.

* См. док. 627.

169