Телеграмма полномочного представителя СССР в Великобритании и . М. Майского народному комиссару иностранных дел СССР В. М. Молотову

27 ноября 1939 г. Вне очереди. Сое. секретно

1. Как я и предполагал, Галифакс пригласил меня главным образом за тем, чтобы поговорить о торговых делах. Однако в самом начале он извинился, что раньше, чем перейти к основному вопросу, он коснется вопроса о Финляндии. Прежде всего, Галифакс стал расспрашивать меня о подробностях советско-финских переговоров*, я удовлетворил его любопытство, подчеркнув в особенности, с одной стороны, миролюбивые намерения Советского правительства и, с другой стороны, провокационное поведение финского правительства. При этом я дал совершенно ясно понять, что финское правительство не вело бы себя так, как оно до сих пор вело, если бы оно не получало поощрения и поддержку из-за границы. Сделав невинный вид, Галифакс спросил: «Откуда же именно? Из Америки?» Я ответил, что США, несомненно, играли известную роль в создании затруднений в наших переговорах с Финляндией, но что есть и другие страны «ближе к дому», которые несут еще большую ответственность за данное развитие событий. При этом помимо Скандинавии (особенно Швеция) я назвал прямо Англию. Для иллюстрации я указал на чрезвычайно враждебное к СССР поведение английской печати во все время советско-финских переговоров. Галифакс, конечно, пытался спрятаться за якобы господствующую в Англии «свободу печати», но я возразил, что знаю английские порядки достаточно хорошо, и что за единодушием печати в осуждении СССР не может не скрываться рука правящая. Кроме того, у нас имеются и иные доказательства, свидетельствующие о действительной роли, которую в финском вопросе играла британская дипломатия. Галифакс стал возражать и заверять, что Советское правительство ошибается. «Несомненно,— говорил он,— Англия питает симпатии к Финляндии, но она не имеет там никаких серьезных интересов. Единственное, чего Англия хотела бы,— это мирного разрешения советско-финского спора, ибо незачем в дополнение уже к имеющемуся создавать еще один фокус международных осложнений». Продолжая, Галифакс заявил, что он не один раз указывал финскому посланнику в Лондоне на необходимость для Финляндии не быть «неразумной» в переговорах с СССР. Я возразил, что это не заметно по поведению финского правительства ни во время переговоров, ни после них. Галифакс пожал плечами, спро-

* См. док. 762.

340

сил, нельзя ли было бы возникший пограничный инцидент урегулировать путем совместного советско-финского расследования. Я ответил, что весь вопрос находится сейчас в руках Советского правительства, и мне неизвестно, каковы предполагаемые им ближайшие шаги. Я указал, однако, что мы далеки от желания без нужды раздувать инцидент. Именно этим объясняется тот факт, что Советское правительство предложило финскому правительству лишь отвести на известное расстояние от границы свои войска. Когда я уже уходил, Галифакс еще раз вернулся к вопросу о Финляндии и настойчиво выражал надежды, что советско-финский конфликт будет разрешен добрососедски. Глядя прямо в лицо Галифаксу, я ответил: «Это зависит не только от нас, но также от финского правительства и некоторых других».

2. По вопросу торговых переговоров* Галифакс прямо поставил вопрос: хотим мы этих переговоров или не хотим? Основываясь на моем сообщении 27 сентября**, британское правительство подготовило ряд торговых предложений, более месяца назад переданных мне Стэнли. Он, Галифакс, энергично поддерживал в правительстве открытие торговых переговоров, рассматривая это как шаг, который может проложить дорогу каждой из договаривающихся сторон к общему улучшению англосоветских отношений, чего британское правительство весьма желает. Однако наше продолжительное молчание в ответ на британское предложение начинает вызывать у него сомнения, действительно ли Советское правительство имеет желание вести торговые переговоры. Я ответил, что у Галифакса нет оснований предполагать что-либо подобное и что сами англичане в данном вопросе до сих пор тоже не обнаруживали особо стремительных темпов. Кроме того, надо иметь в виду, что торговля в наши дни тесно связана с политикой. Галифакс е этим согласился, но все-таки просил меня выяснить вопрос в Москве и дать ему тот или иной ответ.

3. Далее Галифакс совершенно неожиданно затронул вопрос о польских профсоюзных лидерах (Эрлих, Алтер, Гиммельфарт, Мастек, Чапынский и др.), которые будто бы арестованы в Западных Украине и Белоруссии. По этому поводу с Галифаксом недавно говорил Ситрин и другие руководители английских тред-юнионов. Я выразил крайнее удивление, что Галифакс решил поднять со мной данный вопрос, ибо совершенно независимо от того, правильны или неправильны сообщения об аресте названных лиц, какое отношение к ним имеет британское правительство. Все они бывшие подданные поляки и как будто бы британского гражданства до сих пор не получили. Галифакс сильно смутился и, подтвердив, что он действительно не имеет никаких формальных оснований подымать вопрос о польских профсоюзниках, поспешил поставить здесь точку.

Наконец, Галифакс заговорил о поведении советской прессы в последние недели. Он внимательно за ней следит и приходит к выводу, что она занимает не только недружественную, но почти прямо враждебную позицию в отношении Англии. Галифакс об этом очень сожалеет, ибо такое поведение нашей печати производит определенное впечатление в Лондоне и затрудняет работу по улучшению англо-советских отношений. Я возразил, что, на мой взгляд, есть две достаточно серьезные причины для критического отношения советской прессы к Англии. Во-первых, она только платит той же монетой английской прессе, отношение которой к

* См. док. 724. ** См. док. 636.

341

СССР за последние 2—3 месяца чрезвычайно враждебно. Во-вторых, наша пресса отражает настроение нашего общественного мнения, а наша общественность чувствует и подозревает, что британская дипломатия сейчас работает против СССР во всех концах мира — на Дальнем Востоке, Ближнем Востоке, на Балканах, в Скандинавии и т. д. Это ее настраивает недружелюбно в отношении Англии, и это находит свой отклик в печати. Мои слова произвели, видимо, сильное впечатление на Галифакса, потому что он вдруг весь покраснел (чего с ним никогда не бывает), взволновался и почти с запальчивостью стал доказывать, что подозрение Советского правительства (я упоминал не о Советском правительстве, а лишь о нашем общественном мнении) решительно ни на чем не основано. У Англии и так достаточно хлопот во всем мире. Британское правительство не имеет оснований интриговать и не интригует против Советского правительства на международной арене. На Дальнем Востоке британское правительство пытается лишь улучшить свои отношения с Японией (что пытается и Советское правительство), но отнюдь не за счет Советского правительства'². Что касается Турции, то британское правительство всячески хотело бы укрепления советско-турецкой дружбы и готово было бы этому содействовать*. В Скандинавии и Финляндии британское правительство не ведет и не хочет вести враждебную СССР политику. Наоборот, британское правительство стремится улучшить свои отношения с Советским правительством (доказательство — предложение о торговых переговорах), и оно надеется этого добиться, «если, конечно, Советское правительство того желает». Я ответил, что впредь до изменения линии британской дипломатии трудно думать об улучшении англо-советских отношений, но Галифакс опять стал раздраженно повторять, что Советское правительство будто бы ошибается и что британское правительство будто бы хочет только одного— налаживания отношений с СССР. Он возвращался к данной теме еще раза два и в заключение просил меня особо передать Советскому правительству, что подозрения последнего в отношении британской дипломатии неосновательны и что британское правительство, хотя и не одобряя того, что произошло в Польше, не хочет останавливаться на данном эпизоде, а хочет улучшить и укрепить англо-советские отношения.

Майский

АВП РФ, ф. 059, on 1, п. 300, д. 2078, л. 310 — 327.