Письмо полномочного представителя СССР в Польше н . И. Шаронова народному комиссару иностранных дел СССР В. М. Молотову

26 августа 1939 г. Секретно

Подписание торгово-кредитного соглашения СССР с Германией**** вызвало серьезное беспокойство в польских руководящих кругах¹⁸⁹, уверенных, что торговые переговоры окончатся неудачно. С целью ослабить впечатление от соглашения появились инспирированные статьи и даже официальное сообщение, что это соглашение расценивается в Польше как имеющее очень небольшое значение и во всяком случае может рассматриваться так же, как торговое соглашение СССР с Италией*****, т. е. как не имеющее никакого политического характера.

Полученные в ночь с 21 на 22 августа телеграммы ТАСС и ДНБ в утренних газетах не появились, но быстро сделались достоянием не только правительственных кругов, но и дипкорпуса, журналистов и довольно широкого слоя общественности. Растерянность была настолько сильна, что правительство не могло ничего выдумать, как поместить в вечерней

* Пекин. ** Шаньтоу. *** Гуанчжоу. **** Подписание состоялось 19 августа в Берлине (см. Год кризиса... — Т. 2.-Док. 575).

***** См. док. 76.

656

прессе, одновременно с телеграммами, «корреспонденции из Риги» о предложенном Шуленбургом разделе по Двине Эстонии, Латвии и Литвы между СССР и Германией и отклонении СССР этого предложения. В этом заключалась открытая реакция на сообщение.

В этот же день начались консультации Бека с послами Англии и Франции. 23 августа польское правительство, еще не оправившись от растерянности, консультируясь с Англией, Францией и Румынией и не определив окончательно свою позицию к СССР в случае заключения им договора с Германией, в наличии в котором пункта о денонсировании договора в случае нападения одной из сторон на третью онр было почти уверено, потребовало, судя по событиям, еще одного подтверждения позиции Англии и Франции на случай войны и ускорения заключения англо-польского договора*, а для успокоения общественного мнения в прессе предположенный к заключению договор квалифицировался как отход СССР от европейских дел в связи с положением на Востоке и внутренними затруднениями (без указания их характера), причем подчеркивалось, что этот договор не меняет расстановки сил в Европе и положение Польши он совершенно не изменит. Одновременно появились, хотя и в небольших размерах, антисоветские выпады. Пресса в целом пыталась представить договор как «измену» СССР «фронту мира» и чуть ли не переход в группу держав «оси», что оказало известное влияние на отношение к нам населения.

Однако к вечеру 23 августа поляки, видимо, поняли, что занимать враждебную позицию на восточной и западной границах слишком много даже для них, и прессе была дана директива довольно резко изменить тон, и, несмотря на то что утром 24 августа факт подписания и текст договора были уже известны (хотя в газеты уже не могли быть помещены), отношение прессы от 24 августа é целом было умеренным, а правительство формулировало свою позицию так (кратко): «Мы первые заключили с СССР пакт о неагрессии**, первые подписали соглашение об определении агрессии, мы имеем нормальные отношения с СССР и большего не хотим, причем СССР нашу позицию понимает. Берлин получил от СССР только то, что мы уже имеем давно, т. е. пакт о ненападении, а что касается участия СССР в игре в Европе, то мы неоднократно предупреждали западных друзей, что созидательной роли СССР играть не может»***.

В то же время днем происходила усиленная работа по выяснению причин отсутствия пункта о денонсации договора ⁸ в случ_ае агрессии одной из сторон (Германия), поиски возможностей, согласно договору,. для второй стороны (СССР) не остаться нейтральной в этом случае и возможности одновременно с этим пактом заключения оборонительного союза против возможных агрессоров (англо-франко-советские переговоры), причем до конца дня эти вопросы оставались для поляков неясными.

* 25 августа 1939 г. в Лондоне министр иностранных дел Великобритании Э. Галифакс и посол Польши в Великобритании Э. Рачиньский подписали Соглашение о взаимопомощи между Соединенным Королевством и Польшей. Соглашение, в частности, предусматривало немедленную поддержку и помощь, которая в ее силах, стороне, оказавшейся «вовлеченной в военные действия с европейской державой в результате агрессии» против этой стороны (подробнее см. Год кризиса...— Т. 2.— Док. 606).

** Имеется в виду Договор о ненападении между СССР и Польшей, подписанный 25 июля 1932 г. в Москве (см. т. XV, док. 300). *** См. Год кризиса...— Т. 2.— Док. 565, 567.

657

Ночью же с 23 на 24 августа началась частичная мобилизация, решенная ночным заседанием правительства, как установившим отношение Польши к договору, так и решившим провести частичную мобилизацию в целях «эффективного» усиления армии, долженствующую дать, судя по имеющимся сведениям, около 700 тыс. солдат, и таким образом довести наличный состав до 1,7 млн. человек.

Начатая ночью мобилизация вместе с появившимися слухами о вступлении немецких войск в Данциг¹⁶, после сенсационного «поднесения» прессой договора, довели население до паники. Немедленно образовались очереди в магазинах, раскупившие к одному-двум часам дня наличие муки, круп, сахара и соли, вкладчики заполнили банки и сберкассы, часть населения бросилась из Варшавы, забивая составы, уже переполненные мобилизованными, в довершение всего производилась реквизиция автомобилей, мотоциклов и велосипедов даже на улицах и мобилизация лошадей, проводимых табунами по улицам Варшавы.

Назначение Форстера в газетах не было помещено, и в настоящее время трудно расследовать, была ли закрыта граница с Данцигом, о чем сообщает подробно данцигская пресса и что кратко опровергает польская. В этот же день произошло несколько инцидентов на границе у Верхней Силезии и в районе Данцига с перелетами и обстрелом военных и пассажирских аэропланов.

Несколько успокоившись, получив новые заверения Англии и Франции, имея результаты заседания палат в Лондоне и надежду подписать 25-го англо-польский договор, убедившись в мирных по отношению к ним намерениях СССР, поляки на 25 августа совершенно прекратили не только нападки на СССР, но, говоря о договоре, старались часто обойтись без упоминаний СССР, и вся пресса свелась к тому, что Гитлер ничего не получил, что договор — клочок бумаги, что антикоминтернов-ский пакт⁷ разваливается или уже развалился, что договор — новый блеф Гитлера и т. д.

В этот же день правительство, ввиду распространившихся слухов о новых посреднических планах (мой визит к Беку 24 августа также вызвал слухи о предложении СССР своего посредничества) и имея в виду назначение и последствия назначения Форстера, поместило официозное сообщение в виде статей, что оно считает угрожающими ее интересам, т. е. могущими вызвать конфликт в четырех случаях: 1) попытку присоединения Данцига к рейху, 2) изъятие Данцига из польской таможенной территории, 3) передачу прав Польши в Данциге под контроль третьей стороны и 4) лишение права национального развития польского меньшинства в Данциге.

Считаю необходимым отметить:

1. Договор с Германией очень сильно поднял вес Советского Союза как решающую силу в Европе.

2. По отношению к СССР Польша, видимо, решила сохранить поневоле старую (последнюю) позицию, даже не будучи уверенной в возможности снабжения в случае войны.

3. Положение Бека в кабинете усилилось как благодаря заключению англо-польского договора, так и неуспеху англо-франко-советских переговоров и заключению советско-германского договора о ненападении.

4. Попытка отвести внимание Германии на Прибалтийские страны должна сильно испортить отношения прибалтов к Польше, и так недове-ряющих ей после «урегулирования» польско-литовского конфликта.

5. Мобилизация проходит при очень большом недостатке патриотизма, особенно к востоку от Варшавы, где некоторых мобилизованных доставля-

658

ли связанными. Песен на вокзалах и т. д. нет, полиция производит мобилизацию в деревнях, имея при себе винтовки, еврейское население опасается погромов, были случаи избиения евреев.

Полпред СССР в Польше Шаронов

АВП РФ, ф. 06, on. 1, л 13, д. 142, л 20 — 25.

502. ДНЕВНИК ПОЛНОМОЧНОГО ПРЕДСТАВИТЕЛЯ СССР В ВЕЛИКОБРИТАНИИ И. М. МАЙСКОГО

26 августа 1939 г. Секретно

Шок, вызванный советско-германским пактом о ненападении, начинает понемногу проходить. Консерваторы ведут себя очень сдержанно, и Чемберлен перед заседанием парламента 24 августа просил Гринвуда «to go slow»* и не слишком атаковать СССР в связи с пактом. Действительно, Гринвуд и другие ответственные лейбористы, выступавшие на этом заседании, вели себя относительно прилично. Зато «backbenchers»** дают волю своим чувствам и не стесняясь «кроют» СССР. Самое гнусное выступление 24-го принадлежит «независимцу» Макговерну, однако замечательно, что оно не встретило в палате большого сочувствия. «Дейли геральд» побил все рекорды гнусности. Впрочем, повторяю, в последние два дня страсти начинают как будто бы остывать, и лейбористы мало-помалу приходят в сознание. На каждом шагу слышишь: «Как это СССР, социалистическое государство, мог вступить в соглашение с „наци"»? До чего нелепы эти лейбористы! Они не понимают азбуки внешней политики СССР. Либералы понимают это гораздо лучше, и не только Ллойд Джордж, но и такие люди, как Мандер и др., занимают совсем неплохую позицию.

Умеет Чемберлен обрабатывать лейбористов! На днях он сообщил Гринвуду, будто бы во время московских переговоров французы полностью открыли свои военные секреты. Англичане были осторожнее и рассказали очень мало.

— Я трепещу при мысли,— закончил Чемберлен,— какое употребление может сделать из полученной информации Советское правительство!

Гринвуд, оказывается, тоже «трепещет»! Это я сегодня узнал с полной достоверностью.

Вообще же в воздухе пахнет новым Мюнхеном¹³. Рузвельт, папа римский, Леопольд бельгийский — все стараются открыто. Муссолини старается за кулисами. Чемберлен спит и во сне видит «appeasement»***. Если Гитлер проявит хоть минимум сговорчивости, может повториться прошлогодняя история. Но вот проявит ли? От Гитлера все зависит.

АВП РФ, ф. 017 а, on. 1, п. 1, д 6, л 224.

* Быть осмотрительным { англ.). ** Рядовые члены парламента, «заднескамеечники» { англ.). *** Умиротворение (англ.).

659

503. ТЕЛЕГРАММА ИСПОЛНЯЮЩЕГО ОБЯЗАННОСТИ ГЕНЕРАЛЬНОГО КОНСУЛА СССР В УРУМЧИ И. X. ОВДИЕНКО В НАРОДНЫЙ КОМИССАРИАТ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ СССР

26 августа 1939 г. Сов. секретно

Дубань расценивает заключение советско-германского договора о ненападении* как крупную победу советской дипломатии, поражение англофранцузской политики натравливания Германии на Советский Союз. Политика попустительства и уступок агрессорам, которую ведут Англия и Франция, приведет в конечном итоге к их собственной гибели. Дубань считает, что престиж и международное влияние Советского Союза выросли и продолжают расти. Доказательством этого служит хотя бы поездка в Москву отдельных лиц различных правительств Европы. Можно сказать, заметил дубань, что международный политический центр из Лондона, Вашингтона и Парижа перемещается в Москву. Вместе с тем заключение советско-германского договора о ненападении наносит сильный удар замыслам и провокациям японской военщины против Советского Союза.

Совконсул

АВП РФ, ф, 059, on. I, л 309, д. 2130, л 227.