История расселения табынских башкир на Южном Урале

Проникновение собственно табынских родов в Башкирию отно­сится примерно к середине XIII в. На первых порах монгольского завоевания табынцы сохраняли положение, которое они имели в Дешт-и-Кипчаке, и поэтому оставались на старых кочевьях «от Иргиза до Иргиза» ⁵⁹. Но обстановка быстро менялась: монголь­ская военно-феодальная система повсюду устанавливала жесткий режим. Табынское объединение распалось. Часть родов перекоче­вала к северу, где на периферии золотоордынского государства стремились укрыться в то время многие кочевники. В Башкирии табынцы расселились в восточной части Бугульминской возвы­шенности (карта 10). Еще и сейчас как зауральские, так и горно-лесные табынцы помнят, что их предки жили «в долине р. Са-мады», «в верховьях Ика», «у озера Асылы-куль». Асылы-куль табынцы в своих преданиях называют «Кара-табынским» озером; это название в XVIII—XIX вв. было настолько распространен­ным, что проникло во многие издания, в том числе и капитальные (Черемшанский, 1859). В 1958 г. в кубалякской деревне Мура-каево нам показали старинную рукопись, в которой было сказано: «Кубалакские предки (Кубдлэктэр^ец теп атай^ары) пришли со стороны р. Самары» ⁶⁰~⁶¹. Активный этап расселения башкир с Бу­гульминской возвышенности на восток и север — в горы и таеж­ные леса — был связан с эпохой начавшегося распада золотоор­дынского государства в XVI в. Табынцы, будучи более сильной и многолюдной родо-племенной группировкой, дольше других оставались в долинах Ика, Демы на берегах Асылы-куля. Когда в конце XIV в. табынцы вынуждены были покинуть лесостепи демской и икской долин, Башкирия в современных границах ока­залась уже в основном освоенной племенами, опередившими та-бынцев. Восточные табынские роды, племена кувакан и сырзы двинулись в Зауралье, обходя с севера южноуральский хребет. Здесь они заняли северные отроги хребта, верховье Яика и район водораздела рек. Отсюда табынские башкиры по Миассу, Увельке и Ую постепенно проникали в Зауралье, хотя долгое время не уходили далеко от предгорий. Напротив, табынская территория еще в XVII—XVIII вв. глубоко вклинивалась в горы: здесь на западных пределах новой табынской территории, по среднему те­чению Юрюзани, кочевали куваканцы и сырзинцы.

⁵⁹ Полевые записи 1953 г., -стр. 191. Имеются в виду р. Иргиз в северном

Приаралье и р. Б. Иргиз — левый приток Волги. ⁶⁰-⁶¹ Полевые записи 1955 г., стр. 48; 1958 г., тетрадь 2, стр. 86, 92.

Табынцы оттеснили айлинцев из района водораздела рек к се­веру, однако по всей территории от Юрюзани до верховьев Миасса оказались южными соседями айлинских башкир, а с сарт-айлин-цами расселялись на общей вотчине в «Яикских вершинах». Та­бынцы и айлинцы установили тесные соседские отношения и брач­ные контакты. Табынцы нередко называют айлинцев «сватами» (кощ). Территориальное соседство и активные брачные контакты обусловили сравнительно большую языковую близость табынцев с айлинцами, нежели с катайцами, западная группа которых была в труднодоступном горном районе, а северная — долгое время оставалась на севере, на правобережье р. Уфы. Сближению табын­цев и айлинцев способствовали и постоянные связи, которые по­следние все еще поддерживали с Приаральем, присырдарьинскими степями, где в XV в. локализовались кочевые узбеки. Судя по табыно-айлинским этнонимам (узбек, сарт и др.)> в XV—XVI вв. с востока продолжался приток кочевых групп, которые растворя­лись в айлинской или табынской среде. Реальность этих мигра­ционных процессов подтверждают сообщения о том, что кочевые узбеки в начале XVI в. «зиму жили в устье Сырдарьи», а на лето «уходили в верховья Яика» (Задыхина, 1952, стр. 321). Западные табынские роды остались в центральной Башкирии: сначала они расселялись на левобережье Белой, оттуда, тесня инзер-катайцев, продвинулись в горы, заняв низовья рек Инзер, Сим и Зилим.

Табынские башкиры, как восточные, так и западные, не теряли связей с территорией юго-западного Приуралья, где, как обычно бывает при переселениях, осталось немало табынских групп. С изменением в этом районе политической обстановки, в частности с возникновением Казанского ханства и укреплением власти ка­занских ханов, некоторые группы ушедших на Урал табынцев вернулись на запад. Взаимоотношения башкирских племен с Ка­занским ханством малоизучены и во многом неясны. Обычно в исторических работах присутствует традиционный тезис, что вся Башкирия или западная ее часть (Казанская дорога) была «под властью» казанских ханов (Витевский, 1897, стр. 125—126). Однако этот тезис, не подкрепленный документами, вовсе не яв­ляется само собой разумеющимся и требует доказательств. Казан­ские ханы, целиком занятые западной политикой и борьбой с на­биравшим силу и мощь Русским государством, едва ли добивались непосредственной «зависимости» башкир (ОИБ, 1956, стр. 52), тем более что в этом стремлении они столкнулись бы с влиятельными тогда ногайскими правителями. Каких-либо сведений о военных походах казанских ханов в Башкирию, о внедрении здесь казан­ской административной или фискальной системы в источниках

не обнаружено. * Зато имеются документы, свидетельствующие о всяческом стремлении казанских ханов привлечь к себе на службу башкирскую родо-племенную знать (Усманов, 1960, стр. 53—54). Казанские ханы, пытаясь продолжать в отношении Русского государства традиционную золотоордынскую политику, использовали в походах и набегах привычных к военной жизни башкирских кочевников и весьма нуждались в них. Именно этим обстоятельством объясняется переселение в конце XV—начале XVI в. групп табынцев снова на запад, ближе к Каме, в низовья Ика. Выше сказано о переселении курпеч-табынцев на запад, по­томки которых остались «в Мамадышском уезде Татарии». При­мерно в то же время в низовья р. Ик ушла часть кара-табынцев. «Кара-Табын-бий, — говорится в шежере, — бросив старинные земли» по р. Миаос, «переселился в долину р. Чулман⁶², где стал служить казанскому хану Чуртмаку» (БШ, стр. 165). На службу к казанским ханам шли, как правило, не собственно западные баш­кирские племена, сильно смешавшиеся с местным населением и утратившие боевые традиции кочевников. Это были бывшие коренные жители Бугульминской возвышенности, башкирские ко­чевники, которые, еще не совсем забыв службу предков в составе Булгарского государства, поддерживали эту традицию. Вот по­чему в долине Ика еще в XVIII в. были волости Бурзянская, Кыпчакская, Тамьянская, Табынская, Катайская и др. Изложен­ное показывает, что было бы бесполезным пытаться установить территориальные границы влияния или господства Казанского ханства в Башкирии. Взаимоотношения казанских ханов, баш­кирской аристократии и рядовых кочевников носили совсем дру­гой характер, которые, впрочем, вполне укладывались в рамки феодализирующихся отношений в башкирском обществе.

Заключительным этапом табынской миграции в Башкирии было их продвижение в Зауралье. История расселения табынцев в Зауралье изложена в одной из наших работ, к которой мы от­сылаем читателя (Кузеев, 1962, стр. 192—194, 201—202). Здесь целесообразно остановиться на нескольких общих моментах, свя­занных с формированием зауральской географической подгруппы башкир. Это необходимо и потому, что в литературе по средне­вековой истории Башкирии издавна укоренился нуждающийся в пересмотре или уточнении тезис, что башкиры уже в X в. оби­тали в Зауралье вплоть до Тобола (ОИБ, 1956, стр. 7) и являлись исконными или древними жителями этого района, мигрировав­шими в притобольские степи непосредственно из Южной Сибири.

⁶² Чулман — тюркское название р. Камы.

В истории заселения башкирами Зауралья в XVI—XVIII вв. выделяются два периода: а) XVI—начало XVII в., б) конец XVII— XVIII в., хронологически, как видим, почти смыкающиеся, но раз­личающиеся причинами, которые в ту или иную пору обусловли­вали башкирские передвижения. Первый этап активной миграции башкир в Зауралье был вызван русским продвижением в «Перм­скую Сибирь», походами Ермака, разгромом Сибирского ханства и Кучумовичей, подъемом колонизационной политики «царства» Строгановых. В этот период в степное Зауралье, как показано во втором разделе настоящей главы, переселились главным образом родо-племенные образования катайской группы — салъюты, ка-тайцы, сынрянцы, терсяки, бикатинцы. Табынская миграция в Зауралье в эту пору носила, как и до этого, характер постепен­ного проникновения из района водораздела рек и верховий р. Урал в глубь степей по течениям рек Миасс, Увелька и Уй.

Вопрос о взаимоотношениях башкир в эту эпоху с ханом Ку-чумом и его наследниками малоразработан. Из башкир, которые в XVI в. оказались в Зауралье, с сибирскими татарами истори­чески и этнически наиболее тесно связанными были табынцы. Некоторое смешение сибирских групп татар в составе табынцев и, наоборот, табынцев в составе татар имело место не только в XVI в. Родство и исторические контакты табынцев и предков сибирских татар восходили к гораздо более раннему периоду, когда в степях Дешт-и-Кипчака табынцы представляли мощное объеди­нение, а их аристократия соперничала за власть и влияние с дру­гими племенными объединениями. Трудно сказать, что было в действительности, но в преданиях и хрониках башкир-табын-цев остались весьма неприятные воспоминания о былых контак­тах со знатью иртышо-ишимских племен. Одна из хроник рас­сказывает, что табынские бий Асади и Шикарали бежали «к за­паду от Урала» в период жестокого соперничества на Иртыше и Ишиме двух ханов — Ибака и Шибака. Видимо, Асади и Шика­рали сами не прочь были воспользоваться междоусобицей и за­хватить власть. Во всяком случае они бежали, узнав, что Ибак, не терпевший конкуренции, приказал их убить (Уметбаев, 1897, стр. 51—53). Если шежере имеет в виду хана Ибака (Ибрагима) из дома шейбанидов, то хронист повествует о событиях второй половины XV в., когда отношения табынцев с сибирскими ха­нами (шейбанидами, затем с кучумовичами), судя по нашим ма­териалам, дружественными никак не назовешь.

Преувеличенными также являются представления о том, что Сибирская дорога Башкирии находилась под властью Сибирского ханства и что башкиры этой дороги «признали свою зависи-

282

мость» от сибирских ханов (ОИБ, 1956, стр. 59). Как ни странно, в этом случае действует гипноз общности названия Сибирской дороги с Сибирским ханством. В действительности же здесь в XV в. целиком хозяйничали еще ногайские мурзы, и эпизоди­ческие набеги сибирских татар едва ли могли изменить общую картину. Г. Ф. Миллер был прав, когда писал, что «нельзя пове­рить» тому, что башкиры «состояли под властью хана Кучума», так как в то время «они еще не жили в пределах Сибири» (Мил­лер, 1937, стр. 198). В источниках XVII—XVIII вв. довольно часто можно прочитать: башкиры в Сибирь «пришли из-за Ка-меня и не владельцы здешних мест»; «прежние их, башкир, жи­лища и всякие их угодья за Каменем, на уфинской стороне» (МИБ, 1936, стр. 86, 88). Чтобы пересмотреть точку зрения крупного знатока истории Сибири Г. Ф. Миллера, подтвержденную к тому же сведениями Ремезовской летописи, нужны новые серьезные источники, которые пока не обнаружены.

Более или менее активные контакты башкир с Кучумом и кучумовичами начались лишь в конце XVI в., уже после присо­единения (в 1555—1557 гг.) основной части Башкирии к Русскому государству. Это «сотрудничество» башкирской знати с татарской аристократией Сибири было обусловлено совпадением двух ос­новных причин. Башкиры, в данном случае прежде всего катай-ские, бежавшие с насиженных мест в Пермской стороне на во­сток, в Зауралье, надеялись укрыться в степях от бурных собы­тий, которые их захватили на прежних землях. Эти обстоятель­ства их переселения нашли отражение в документах XVII в.: «И как они, башкирцы, великим государям изменили, не хотя ясаку платить на Уфу, по Каме реке многие русские деревни войною разорили и от того воровства бежали... на сибирскую сторону и на угодных местах почали жить» (МИБ, 1936, стр. 87). На новых местах башкиры готовы были отстаивать себя от коло­низационного натиска царизма и видели в лице Сибирского хан­ства неизбежного союзника. Кучумовичи же в своей безнадежной попытке собрать обломки былого величия стремились привлечь башкир и активно включить их в борьбу против Русского госу­дарства. Табынские башкиры, прекрасно осведомленные о собы­тиях, с опаской следили за успешным продвижением русских от­рядов; их, естественно, встревожила массовая вынужденная ми­грация в Зауралье салъютов, катайцев и др. В этой обстановке табынцы также постепенно включились в борьбу на стороне Кучу-мовичей, хотя давняя вражда и неприязнь не были забыты.

Однако, даже вступив на путь сопротивления русской поли­тике, башкиры явно тяготились союзом с Кучумовичами, и их

«сотрудничество» зачастую принимало форму насилия. В доку­ментах то и дело указывается, что тот или иной Кучумович «по неволе взял с собой» башкир (см.: Усманов, 1960, стр. 121). Г. Ф. Миллер резонно замечает, что набеги отрядов Кучумовичей на башкирские аулы и их разорение объяснялись нежеланием башкир поддержать борьбу с Русским государством (Миллер, 1941, стр. 31). И все же дольше других не покидали Кучумови­чей табынцы. Объяснялось это тем, что до основных табынских земель власть Русского государства докатилась позже и часть табынцев еще держалась за Кучумовичей, «дружба» с которыми то и дело переходила во взаимную борьбу.

Таковы основные моменты первого этапа массовой миграции башкир в Зауралье. В этот период башкиры (табынцы, сынрянцы, катайцы, терсяки и др.) упоминаются у Тюмени, на берегах То­бола или Ишима, хотя основные центры их расселения в За­уралье находились между Пышмой на севере и реками Уй и Тогузак — на юге. Кочевья зауральских башкир уже тогда имели тенденцию постепенно локализоваться по рекам Синара, Теча, Караболка, Миасс, Увелька и «по озерам».

В свете изложенного попытаемся более точно оценить этни­ческое воздействие сибирских татар на формирование северо-во­сточных башкир. В широком этноисторическом плане между си­бирскими татарами и северо-восточными башкирами (преимуще­ственно табынцами) немало общего. Нельзя забывать, что те и другие прошли через кыпчакский этап этногенетического разви­тия в степях Дешт-и-Кипчака. Параллели и аналогии в языке и культуре северо-восточных башкир и западносибирских татар не­давно привлекли внимание ряда исследователей и в определенной степени ими освещены (Ахатов, 1963; Тумашева, 1968; Авижан-ская, Бикбулатов, Кузеев, 1964; Бикбулатов, 1964). Однако дис­куссионными остаются вопросы о времени и месте этнического взаимодействия предков северо-восточных башкир и западноси­бирских татар. Давно утвердившееся в литературе и, казалось бы, ставшее естественным положение о том, что активные контакты происходили в зоне соприкосновения башкир и сибирских татар в XV—XVI вв. в Зауралье, ни историческими, ни этнографиче­скими источниками подтвердить невозможно. Конечно, в заураль­ских степях этнические контакты башкир и сибирских татар имели место, и они нами выше охарактеризованы, однако основ­ные черты их этнической общности (особенно языковые) восхо­дят к тому этапу истории табынцев, когда они представляли собой одно из сильных объединений Дешт-и-Кипчака^ т. е. до их рассе­ления в Башкирии. В XVI в. этноисторические связи катайцев,

табынцев и некоторых других северо-восточных башкир с сибир­скими татарами возобновились, но ничто не указывает на то, что Это направление этнического развития зауральских башкир было основным или даже сколько-нибудь существенным.

Второй этап активной миграции башкир в Зауралье в конце XVII—XVIII в. был связан со строительством крепостей и заво­дов на территории горной Башкирии и изъятием башкирских зе­мель. Это коснулось всех северо-восточных башкир, но на этот раз в большей степени табынцев. На табынских землях по Миассу, Увельке, Ую и верхнему Яику были построены десятки крепостей (Иофа, 1951, стр. 139—157), которые были призваны облегчить управление беспокойными и часто восстававшими баш­кирами и изолировать их от казахов и казахских степей. В крепо­стях и вокруг них поселились казаки. В горной части табынских и айлинских земель один за другим возникли железодела­тельные, медеплавильные и другие заводы =— Миасский, Злато-устовский, Кусинский, Саткинский, Миньярский и т. д. Попытки башкир отстоять свои земельные вотчины не дают результатов, и они постепенно углубляются в зауральскую степь (карта 10). К концу XVIII в. исчезли табынские поселения по Ую и Увельке, мало осталось башкир в горных районах верховий Ая и Юрю-зани. В то же время прибавилось число табынских и айлинских аулов по верховьям Миасса и Течи, а вслед за этим табынцы по­явились и дальше на востоке, в озерных степях Притоболья. Переселения табынцев в зауральские степи продолжались и в XIX в.

Таким образом, в XVI—XVIII вв. образуются два основных потока движения башкир в Зауралье: с севера шли салъюты. ка-тайцы и связанные с ними племена и роды; с юга и запада дви­гались табынцы и айлинцы. В более позднем продвижении в пре­делы современной Курганской области участвовали родо-племенные группы всей северо-восточной Башкирии. В этом процессе исклю­чением является род калмак, ядро которого сложилось здесь же из калмыков, отколовшихся в XVII в. от основной массы народа.

Главным направлением этнического развития в башкирском Зауралье в XVI—XIX вв. было взаимодействие, взаимопроникно­вение и взаимосближение разноплеменных (катайских, айлин­ских, табынских) башкирских групп и образование на этой основе своеобразного этнографического района, население которого со­ставляет в настоящее время зауральскую географическую под­группу северо-восточных башкир с общими чертами культуры. Особенно явственно этнографическая интеграция выступает среди башкир Курганской области, в составе которых есть катайцы,

табынцы, айлинцы, сарты, калмаки и др. И все же именно в За­уралье, на более ограниченной, чем весь северо-восток Башкирии,, территории до сих пор наглядно просматриваются те языковые и этнографические различия, которые в соответствии со спецификой их этнической истории имели катайские, табынские и айлинские башкиры. В разговорном языке зауральских башкир диалекто­логи выделяют три говора: салзегутский (или синара-карабулак-ский), аргаяшский и миасский, которые соответственно совпа­дают с основными районами расселения салъютов, катайцев и табынцев с айлинцами. Миасский говор, включающий уйский, собственно миасский и кубаляк-телевский подговоры, имеет ряд общих черт с айско-юрюзанским говором айлинских башкир. Это полностью соответствует историко-этнографическим данным, по­казывающим давнее взаимодействие и сближение между табын-скими и айлинскими башкирами, миграционные потоки которых сомкнулись и смешались в Зауралье. Особенности материальной культуры зауральских башкир также отражают сложившуюся этническую картину. В северной части башкирского Зауралья, т. е. в районе расселения катайско-салъютских родо-племенных групп, в материальной культуре преобладают черты, сходные с культу­рой башкир северной Башкирии. На юге Зауралья материальная культура по существу едина с культурой табынских башкир верх­него течения Яика. В Зауралье, особенно в Курганской области, в районах расселения айлинских переселенцев, фиксируются осо­бенности культуры, характерные для башкир бассейна р. Аи.

В XVII—XVIII вв. значительный поток табынцев направился на запад, на Асылы-куль, и юг Башкирии — в долины рек Ток, Б. Иргиз, Камелик (карта 10). Табынцы, которых с занятых ими земель выталкивали теснота или политические обстоятельства, связанные с жестоким подавлением башкирских восстаний, стре­мились принять участие в «разделе» и освоении «старинных зе­мель» на юго-западе. В движение на запад и юг Башкирии вклю­чились как восточные (роды кара-табын и барын), так и запад­ные (племя бишул, роды юмран, дуван) табынцы. Небольшая группа кара- и барын-табынцев переселилась на Асылы-куль в конце XVII в., когда кара-табынский тархан Акунчык получил вотчинные права за службу «на старинных землях» предков (БШ, стр. 163). Когда в XVIII в. численность табынцёв на Асы-лы-куле за счет нового притока возросла, тарханные права их предков не были признаны, и табынским деревням пришлось посе­литься на правах припущенников на землях башкир племени канлы.

У табынцев издавна, возможно со времени их миграции в Баш­кирию, существовала традиция ранней весной на все лето пере-

гонять стада в присамарские и иргизо-камеликские степи. У за­падных табынцев эта традиция в XVI в. возобновилась. Посте­пенно в XVI—XVII вв. часть табынских башкир (племени бишул; рода юмран) навсегда поселилась на юге, в долинах рек Ток, Б. и М. Уран и др. Генеральным межеванием башкирских земель в XIX в. эти переселения были закреплены. Восточные табынцы в долине р. Ток появляются позже, в основном в XVIII в., и поселяются зачастую в качестве припущенников на землях юрматынских башкир. В 1764 и 1765 гг. группы кара-табынцев поселяются «по припуску» на землях д. Ст. Юлдашево, куда они переселились из Верхнеуральского уезда «за утесне­нием на прежнем их жилище» ⁶³. В западной и южной Башкирии табынцы расселялись не компактно, а жили в смешанных аулах с родо-племенными группами юрматынцев, кыпчаков, минцевидр.

1. Родо-племенной состав северо-восточных башкир включает
компоненты — тюркские, монгольские, финно-угорские, отражаю­
щие различные этапы этнической истории башкирского народа
на протяжении более чем одного тысячелетия.

2. К ранним этапам этнической истории башкир, которые ха­
рактеризуются взаимодействием и смешением тюркских и финно-
угорских (преимущественно угорских) племен, восходят родо-
племенные образования кесе-, кальсер-, юмран-табын, урман-,
шайтан-, булякей-кудей, бишул, сызгы, упей, сынрян, терсяк, би-
катин. Тюрко-финно-угорское взаимодействие и смешение имели
место на разных территориях и в разное время.

а) Истоки этнической истории западнотабынских родов кесе-
кальсер, юмран (юрман)- восходят к древнетюркскому миру
Центральной Азии и Алтая. В составе общего миграционного
потока кочевников они в середине I тыс. н. э. переселились на
запад, где в лесостепной полосе Западной Сибири и в казахстан­
ских степях смешались с угорскими племенами. Уже тогда эти
или аналогичные этнонимы могли принадлежать племенам, гово­
рившим как на тюркских, так и на угорских языках.

б) Племена кудей и бишул — тюркские по происхождению
образования, которые находились в составе или в этническом ок­
ружении древнебашкирских (баджгардо-бурджанских) племен до
их миграции в Башкирию. Расселившись в VIII—IX вв. в юго-
западном Приуралье, кудейцы, в меньшей степени бишульцы
смешались с остатками древнемадьярского населения, а позднее —

^³ Подлинный акт о припуске скопирован в 1963 г. в д. Ст. Юлдашево Оренбургской обл. (см. Полевые записи 1963 г., стр. 74).

с другими местными финно-угорскими и пришлыми тюркскими племенами, что отложилось как на внутриплеменной этнонимии кудейцев и бишульцев, так и на особенностях их исторического-фольклора и некоторых черт культуры.

в) Племена сызгы, упей, сынрян, терсяк, бикатин являются пришельцами в северо-восточную Башкирию из юго-западного* Приуралья — основного района формирования древнебашкирского этноса. По происхождению эти племена — местные, финно-угор­ские (сызгы, упей) или, вероятно, потомки тюркизированных еще в Западной Сибири угров (сынрян, терсяк, бикатин). В юго-запад­ном Приуралье все эти племена были вовлечены в конце. I тыс. н. э. в процесс формирования древнебашкирского этноса и в первых веках II тыс. н. э. передвинулись в общем потоке движения катайских или айлинских племен в северную и северо­восточную Башкирию, где они вновь пережили этап этнического смешения с местным населением.

3. К сравнительно раннему тюркскому этническому слою се­
веро-восточных башкир принадлежит племя аи (айле) и связан­
ные с ним или входящие в его состав родовые группы тырнаклы,
каратавлы, сарт. Имея центральноазиатские корни происхожде­
ния, айлинцы, а также мурзаларцы формировались в основном
в печенежско-огузской среде присырдарьинских степей. После
ухода основной части баджгардов и бурджан из Приаралья на
запад айлинцы подпадают под преимущественное влияние этни­
ческого мира огузо-кыпчакских племен.

В древней истории айлинцев определенную роль сыграло их взаимодействие с уграми на пограничной зоне степей и лесосте-пей Приаралья и Западной Сибири. Имеются основания пред­полагать, что баджгарды представляли во второй половине I тыс. н. э. тюркское племенное объединение, инкорпорировавшее в свой состав группы верхнеобских или западносибирских тюрки­зированных угров. Айлинцы — одно из образований, которые при­несли на Урал в X—XII вв. второе название башкир — истяк или иштяк, связанное с древним этапом башкиро-угорского смешения.

4. Катай и салъют — племена монголо-тюркского происхожде­
ния, вышедшие из этнической среды средневековых киданей, най-
манов и салджиутов. Этническая история катайцев и салъютов
развивалась параллельно, по крайней мере с начала II тыс. н. э.,
и тесно связана с политическим возвышением и падением кара-
китайской и найманской конфедераций.

5. Собственно табынцы (род кара-табын) и входившие в та-
бынское объединение образования (роды теляу-, кубаляк-табын;
племена кувакан, сырзы) имеют древнетюркское происхождение.

Ранняя этническая история предков табынских башкир развива­лась в рамках тюркских племенных конфедераций Алтая. Та-бынцы сильно смешались с монгольскими родо-племеннымж группами, в частности с киданями и их тюркизированными по­томками — кара-китаями. Этническая история табынских родов накануне их движения на запад, в Поволжье, развивалась в ду~ лато-усуньской и кыпчакской среде.

Племя табын в Дешт-и-Кипчаке в XII в. явилось основой од­ного из значительных этнополитических образований, которое объединяло различные по происхождению, но преимущественна тюркские и монгольские (барын, дуван) племена и роды.

6. В этническом формировании северо-восточных племен круп­
ную роль сыграли кыпчаки, влияние которых прослеживается
начиная с XI—XII вв., но наиболее сильным было в XIII—
XIV вв. К этому позднему этапу кыпчакизации относится мигра­
ция в северо-восточную Башкирию ряда кыпчакских и кыпчаки-
зированных родо-племенных образований: рода туркмен-кудей
племен кошсы, дуван, родо-племенных групп таз, таулы и др.

7. Заселение северо-восточной Башкирии шло как с востока
из Зауралья (айлинцы — в X—XII вв.), так особенно с запада
через Приуралье (катайцы, табынцы — в XIII—XIV вв.). Мигра­
ционная волна с запада разделилась на два потока: катайские
башкиры направились через северо-западную, табынцы — черев
центральную Башкирию. В XIV в. на северо-востоке Башкирии
образовались контуры трех родо-племенных групп: на севере —
катайской, на территории Уфимского плато — айлинской, в юж­
ном соседстве от них — табынской. Позже, в XVI—XVIII вв. баш­
киры всех трех родо-племенных объединений заселили степное
Зауралье, где образовался этнографический район на базе смеше­
ния катайцев, айлинцев и табынцев с местными и вновь при­
шлыми группами населения (калмаки, сибирские татары, казахи.,
уральские и зауральские угры).

8. Вместе с айлинцами табынцы и катайцы составили основу
северо-восточной географической группы башкир, разговорный
язык которой является восточным диалектом башкирского языка.,

В этническом формировании северо-восточных башкир суще­ственное значение имело сравнительно длительное пребывание большинства племен и родов, прежде всего табынских и катай-ских, в юго-западном Приуралье. Именно там произошло смеше­ние, этнокультурное сближение различных племен и интеграция основных этнических показателей катайцев, табынцев и древне-башкирских племен. Отсюда этнические признаки формирующе­гося народа были перенесены на новые территории северо-восточ­ных районов современной Башкирии.

19 Р. Г, Кузеев 289

 

 

19*

 

Таблица 3 (окончание)

Тлбпипл Я (окончание)