История расселения племен бурзян, усерган и тангаур на Южном Урале

На рубеже I и II тыс. н. э. баджгарды и бурджаны кочевали на южной и юго-восточной периферии Волжско-Булгарского мира, постепенно продвигаясь к 'востоку в направлении предгорий Южного Урала. В центральных районах Бугульминской возвы­шенности бурзяне, усерганы и тангауры (древние башкиры) стали южными, а позднее и восточными соседями юрматыно-юрмийских племен.

В преданиях юго-восточных башкир сохранилось немало сле­дов или прямых свидетельств былого расселения их предков на юго-западе современной Башкирии. Бурзяне «древними племен-

ными кочевьями» считают степи в верховьях р. Ик и долину р. Демы³⁵. В сказании, записанном в начале 1920-х годов С. Ми-расовым, «бурзянской родиной» названы земли по рекам Ик, Б. и М. Кинель, Дема (Мирасов, 1930, стр. 74—75). В одном из утраченных шежере, содержание которого передает тот же С. Ми­расов, тангауры, бурзяне и усерганы считаются «выходцами с берегов Кармасана и Чермасана» — левых притоков Белой, а также — Демы, в долине которой якобы погребен древний бур-зянский батыр Бускын-бий (Мирасов, 1930, стр. 76—79). На юге границы кочевий башкир всегда были неопределенными. Источ­ники очень часто упоминают их в Волго-Яицком междуречье, в районах бассейна Б. Иргиза, верховьев рек Б. и М. Узень, Чи-жинских разливов. В XVI—XVIII вв. бурзяне и усерганы имели общие вотчины по верховьям обеих Узеней и в Чижинских до­линах (БШ, стр. 77, 80, 199).

Расположение центра древнего расселения бурзян, усерган и тангауров на Бугульминской возвышенности может быть проил­люстрировано и на некоторых аналогиях из исторического фольк­лора башкир. В середине XIX в. А. Игнатович записал среди бурзянских башкир сказочный сюжет о том, что со дна озера Гышма, которое находится недалеко от знаменитой пещеры Шуль-ган на Южном Урале, чудесным образом вышли табуны прекрас­ных лошадей (Игнатович, 1863, стр. 39—40). В этом сюжете нетрудно угадать эпическое сказание «Заятуляк и Хыу-хылу», наиболее яркий вариант которого сложился в юго-западной Баш­кирии и связан с «древним бурзянским озером» Асылы-куль. Бурзяне принесли с собой на Урал этот, по выражению Г. И. По­танина, «степной эпос о дочери моря», сильно упрощенную и позднейшую переработку которого записал среди горных бурзян А. Игнатович.

История принятия юго-восточными башкирами мусульманства также связана с их расселением на Бугульминской возвышен­ности. В недавно найденном шежере есть такие строки: «Три бурзянских сподвижника, получив знания в Булгарах, вернулись и склонили народ на путь истины».³⁶ Топография могил мусуль­манских проповедников из башкир, получивших духовное обра­зование в Булгаре, целиком ограничивалась западной Башкирией и никогда не распространялась на Южный Урал — нынешние тер­ритории расселения бурзян (Вельяминов-Зернов, 1859, стр. 257—

³⁵ Полевые записи 1953 г., стр. 95; 1958 г., тетрадь 3, стр. 8, 31.

³⁶ Рукописный фонд ИИЯЛ БФАН СССР. Шежере племени бурзян.

259; Юсупов, 1960, стр. 111). Бурзяне, усерганы, тангауры стали мусульманами через булгарское посредство в XI—XII вв., т. е. в период, когда они обитали в непосредственной близости от гра­ниц Волжской Булгарии.

Бугульминская возвышенность оставалась центром расселения бурзян, усерган и тангауров вплоть до XIII в., хотя кочевые и охотничьи тропы в горах Южного Урала им были уже давно зна­комы. Постоянный приток с юга новых групп кочевников акти­визировал проникновение древнебашкирских племен как на се­вер, в бассейн Таныпа, так и на восток, в направлении Уфимского плато (карта 4).

Существенный сдвиг в расселении бурзян, усерган и тангау­ров произошел в XIII в. По мере углубления монгольской экспан­сии эти племена уходили с юго-западного Приуралья в предгорья Южного Урала, вклинившись широкой полосой между верхними течениями рек Урал и Белая. На новых землях юго-восточные племена включили в сферу своего (теперь уже «башкирского») этнического влияния группы кочевников, которые, составляя тогда часть огромного степного мира, постоянно передвигались в пространстве между Южным Уралом и Приаральем. Переходя время от времени на правобережье р. Урал, они проводили жар­кое лето на прохладных и сочных лугах предгорий, чтобы осенью вновь уйти зимовать в Приаралье и на Сырдарью.

Бурные и жестокие события XIII—XIV вв. заставили баш­кирские племена с южноуральских предгорий продвигаться дальше в горы. Лишь усерганы навсегда остались в южном При-уралье. В XVI—XVII вв. по царским жалованным грамотам за усерганами была закреплена в основном та же территория (БШ_Г стр. 73). В благоприятные годы, когда степь была относительно» спокойной, усерганы проникали на правый берег р. Урал и их кочевья достигали верховьев Илека, Ори, Эмбы и степного Иргиза_г откуда они в составе других кочевников на зимние месяцы не­редко уходили в Приаралье и на Сырдарью. В периоды, когда набеги, междоусобицы становились ожесточенными, особенно в эпоху становления ногайской феодальной государственности на рубеже XIV и XV вв., усерганы отходили, как за естественную линию обороны, на правый берег р. Урала и по течениям рек Сакмары, Зилаира, Касмарки, Б. Ика поднимались на север в гор­ные долины Южного Урала. Часть усерган из рода бишей напра­вилась еще дальше: по западным склонам Урала они достигли рек Юрюзани и Ая. Следы этой группы до сих пор сохранились в северо-восточной Башкирии: в составе племени мурзалар есть дер. Бишевлярово (Бушей), старожилы которой рассказывают

о приходе предков с Сакмары³⁷. Два родовых подразделения в де­ревне называются бишэй и б у peg; второй этноним также легко сближается с названием усерганского рода буре ^?волк\

Бурзяне и тангауры, продвигаясь вверх по Нугушу и Белой, расселились в горно-лесных районах. Письменных источников, точно датирующих эти передвижения, не сохранилось. Расчеты, сделанные по генеалогиям (и совпадающие с датировкой, которую дают предания), показывают, что бурзянские аулы, находящиеся на самой кромке южноуральской тайги и поэтому на наиболее старой части здешних бурзянских земель (Киекбаево, Акбула-тово, Максютово, Атиково и др.), были основаны в XIV—начале XV в.³⁸ Аналогичные результаты дали подсчеты генеалогий усер-ганских шежере (БШ, стр. 85—86, 201). Согласованность между собой различных источников позволяет с доверием отнестись к полученному результату. Следовательно, период активного про­движения юго-восточных башкир во внутренние районы Южного Урала совпадает со временем переселения на восток юрматынцев, т. е. с эпохой борьбы Тимура с Тохтамышем и возвышением в об­становке жестокого и беспощадного феодального соперничества золотоордынских ханов и царевичей нового политического образо­вания — Ногайской орды. Это был конец XIV—начало XV в.

В горно-лесных районах Южного Урала невозможно было вести традиционное скотоводческое хозяйство в прежних мас­штабах. Лесное хозяйство в XIV—XV вв. не могло иметь товар­ного значения, и его подъем относится лишь к XVIII в. Охота и бортничество также не могли целиком компенсировать занятия скотоводством. Поэтому бурзяне и тангауры уже в XIV—XV вв., т. е. с момента переселения на Южный Урал, ищут и находят пути в зауральские лесостепи и степи. На первых порах, не пе­реселяясь туда, башкиры организуют в малоснежных заураль­ских степях зимнюю тебеневку скота³⁹. Постепенно большая часть бурзян и тангауров навсегда поселяется в верховьях Сак­мары и в Зауралье, возвращаясь в горы лишь на весенне-летние кочевки. Движение горных башкир в Зауралье и постройка там постоянных аулов продолжались и позже, в XVII—XVIII вв. (МИБ, 1949, стр. 584—586). Оставшиеся в горах башкиры вели комплексное скотоводческо-охотничье-лесное хозяйство, в кото­ром начиная с конца XVII в. заметно повышается удельный вес лесных промыслов.

³⁷ Научный архив БФАН СССР, ф. 3, оп. И, д. 6, стр. 102.

³⁸ Там же, оп. 16, д. 3, стр. 8; Полевые записи 1953 г., стр. 83; 1958 г.,
стр. 50.

³⁹ Полевые записи 1958 г., тетрадь 2, стр. 440, 446.

В конце XVI — начале XVIII в. имело место обратное движе­ние горно-лесных башкир в южном и западном направлениях. Большая группа сакмаро-зауральских бурзян направилась в бас­сейны рек Б. и М. Ик, Саелмыш, Юшатырь⁴⁰. По определению Д. Соколова, в те времена переселилось «более половины пле­мени» (Соколов, 1904, стр. 63). В новом районе бурзяне суще­ственно осложнили этническую карту, расселившись смешанно с кара-кыпчаками. В XVIII в. здесь образовалась общая Бурзян-Кьшчакская волость; двадцать лет назад лишь редкие старики помнили, какие из здешних аулов «бурзянские», какие «кып-чакские».

Крупные передвижения бурзян в XVII в., т. е. в сравнительно позднее время, когда активные и далекие перемещения в преде­лах одной страны, казалось, должны были бы прекратиться, можно объяснить еще устойчивой внутренней тенденцией к тра­диционным формам скотоводческого хозяйства. На Сакмаре и в Зауралье, где численность населения возросла, а стешще про­сторы были ограничены, скотоводам-кочевникам становилось тесно. Стремление расширить пастбища по-прежнему вызывало довольно значительные сдвиги в размещении населения. Другая причина — ожесточившиеся, при подстрекательской роли ца­ризма, взаимные набеги башкир и казахов. Речь идет не столько об изнурительности этих набегов (что, конечно, тоже имело значение), сколько о том, что башкиры в целях освоения новых пастбищ не могли перейти на левобережье р. Урала, не рискуя вступить в открытую борьбу с казахами. В бурзянских преданиях миграция предков с Сакмары и из Зауралья обычно объясня­ется их стремлением уйти от частых столкновений с казахами. И, наконец, немаловажную роль играло и то, что в XVII в. среди бурзян.еще не были забыты воспоминания о «старой» ро­дине, ее «необозримых просторах», как всегда в таких случаях сильно идеализированных. Горные и зауральские бурзяне не могли не знать, что после ухода ногайцев произошли существен­ные изменения в границах племенных земель в центральной и юго-западной Башкирии. Бурзянские роды считали себя «закон­ными» наследниками своих прежних земель, и не случайно основ­ные потоки новой бурзянской миграции направились именно на эти старые территории: в южную Башкирию, откуда бурзяне когда-то начали отступление в лес и горы, в долину р. Демы, в Волго-Яицкое междуречье. Едва ли бурзяне склонны были счи­таться с тем, что земли по Б. и М. Ику, Саелмышу, Юшатырю

⁴⁰ Полевые записи 1957 г., стр. 33, 36; 1958 г., тетрадь 1, стр. 29; тетрадь 2, стр. 40.

и другие были уже давно заняты кыпчаками. Даже в XIX в. гор­ные бурзяне, считавшие себя «настоящими башкирами», кыпчаков относили к «нугаям» (Назаров, 1890, стр. 351). Появление здесь бурзян первоначально сопровождалось многочисленными кон­фликтами, которые в XVIII в. переросли в судебно-администра-тивную тяжбу бурзян и кыпчаков за земельные вотчины (Наза­ров, 1890, стр. 359). Еще в конце XVIII в., в 1789 г., кыпчаки настаивали на своей давней жалобе на бурзян, «самовольно» по­селившихся на принадлежавших им «по грамоте» землях (Соко­лов, 1904, стр. 61). Однако это было уже лишь инерцией преж­них противоречий. В конце XVIII—XIX в. бурзяне сильно сме­шались с кыпчаками и с другими юго-восточными башкирами. Племенное самосознание и воспоминания о былой межплеменной борьбе стали у них не более чем историческим анахронизмом.

Продолжением миграции бурзян из Зауралья в южную Баш­кирию было переселение бурзянских групп в долину р. Демы, в бассейны рек Б. и М. Уран, Ток и далее на юго-запад (карта 4). На р. Деме бурзяне поселились в 16 аулах. Часть их стала здесь вотчинниками и владела в XVIII в. значительными участками земель. Многие вотчины оказались вблизи Асылы-куля — района древних бурзянских кочевий. Однако большинство бурзянских переселенцев на Дему попало в положение припущенников к бапг кирам-минцам, которые в посленогайское время опередили юго-восточных башкир в освоении демской долины.

Другие группы бурзян, а также усерган и тангауров посели­лись в долинах рек Ток, Б. и М. Уран, Б. Иргиз и ее притоков Каралык и Камелик. Переселения в этом направлении начались в XVII в. и продолжались в XVIII в. (БШ, стр.73, 79-80, 95, 223—224) ⁴¹. В XVII в. бурзяне и усерганы появились еще юж­нее, в долинах рек Б. и М. Узень, Чижи и в районе Чижинских разливов. Здесь башкиры кочевали вплоть до XX в., хотя с на­чала второй половины XIX в. администрация Саратовской губ. осуществляла политику насильственного переселения «чижин­ских» башкир в верховьях Б. Иргиза и Камелика (Степанов, 1940, стр. 211—212). В результате в Иргизо-Камеликском бассейне возникло двойное определение родо-племенной принадлежности. С одной стороны, башкиры еще помнили, правда не совсем от­четливо, племенную принадлежность и соответственно называли себя бурзянами, усерганами, тангаурами, юрматынцами и т. д. С другой стороны, это была дань традиции, почти разрушившейся* Реальное значение имело подразделение всего иргизо-камелик-

⁴¹ Научный архив БФАН СССР, ф. 3, оп. 21, д. 7, стр. 286.
И Р. Г. Кузеев 161

ского населения на «новых» — яцылар и «старых» — идкелэр. К «старым» относили тех, кто в XVII—XVIII вв. переселился на Б. Иргиз с Южного Урала, Приуралья и вообще из Башкирии. Эту же группу иногда называли бишул, очевидно, по преоблада­нию в ее составе переселенцев племени бишул из центральной Башкирии. Башкир, которые были переселены на Б. Иргиз с юга, с Б. и М. Узеня и Чижинских разливов, называли «новые», или сэрелэр (т. е. чижинцы). На Чижинских разливах редкие баш­кирские поселения существовали; еще в 1911 г., однако после этого они там уже не упоминаются.