Предки юго-восточных башкир в Восточной Европе

Чтобы представить последующую этническую историю пред­ков юго-восточных башкир, необходимо установить историческое соотношение этнонимов бурджан и болгар, которые в научной ли­тературе обычно идентифицируются.

Этноним бурджан в переводах с арабско-персидских текстов IX—XIV вв. почти не варьируется: бурджан (Ал-Джарми, Худуд-ал-Алам, Ал-Масуди, Ибн-ал-Асир, Якут), ал-бурджан (Ал-Каз-вини, Абу-л-Фида), борджан (Ал-Бакри), бурджана (Ал-Фазари). Лишь Ал-Масуди дает еще форму написания этнонима:

Ю Р, Г. Кузеев 145

баджны (или баджане). Предположение о том, что Ал-Масуди под этим этнонимом имел в виду собственно печенегов, исключа­ется, так как наряду с баджны он перечисляет народ баджанак. А. Я. Гаркави, комментируя Ал-Масуди, замечает, что этноним баджане (баджны) встречается у Ал-Казвини (XIII в.) и может означать название одного из кыпчакских племен. Однако это сом­нительно: напротив, согласно Ал-Масуди, баджане участвовали в борьбе против гузов, карлуков и кимаков, т. е. тех же кыпчаков или их ветвей. Впрочем, сам А. Я. Гаркави скептически отно­сился к собственным сопоставлениям и не исключал возможности и вероятности идентификации этнонимов баджане (баджны) и бурджан (Гаркави, 1870, стр. 127, 148). На то, что баджанак и баджане различные племена, ясно указывает Ал-Бакуви (XV в.)_г сообщения которого заимствованы у Ал-Казвини и его предше­ственников. Процитируем Ал-Бакуви: «Страна баджанаков—тюрк­ский народ, живущий на севере шестого климата»; «Страна бадж[н]а... тюркский народ», живут они там, где «много вино­града, инжира и черного кизила» (Ал-Бакуви, 1971, стр. 102— 103). Очевидно, в сочинении Ал-Бакуви нашел отражение период пребывания бурджан в Средней Азии.

Доказательство идентичности этнонимов баджане и бурджан может опираться на тексты самого Ал-Масуди. Выше приводи­лось его сообщение о «четырех тюркских племенах с востока» у Аральского моря: баджанак, баджане, баджгард, и наукерде³¹. А вот как говорит Ал-Масуди о пребывании трех из этих четырех племен в южнорусских степях: «Должно быть, по мнению тех астрономов, которые составили астрономические таблицы, и дру­гих древних [мудрецов], что море Бургара, Руса, Баджны, Бадж-нака и Баджгурда — они же суть три рода из турка — есть море Нейтас» (Гаркави, 1870, стр. 127). Ал-Масуди «три рода из турка» упоминает у Черного моря («море Нейтас») в том же сочетании^ что и у Аральского, исключая отсутствующее в Причерноморье племя наукерде, очевидно, оседлых жителей новых селений, остав­шихся на азиатской родине. Соотносимость разных сообщений Ал-Масуди о пребывании одних и тех же племен у Аральского и позднее Черного морей вместе с представленным выше очерком

³¹ В. Ф. Минорский наукерде читает как наугарда и отождествляет с нов­городцами (1963, стр. 151, 209). Более убедительна, однако, интерпре­тация С. П. Толстова: нау — иранское 'новый', kerd —одна из древних: индоевропейских основ для обозначения понятия 'город', 'селение'. Т. А. Жданко древнюю форму kerd заменяет иранским синонимом kent (Толстое, 1948, стр. 247; Жданко, 1950, стр. 103). В такой интерпретации наукерде может означать жителей новых городов (селений).

истории бурджан в Средней Азии, кажется, доказывают, что бад-жане (баджащ баджны) те же бурджана (бурджан) восточных источников. Следовательно, бурджаны и баджгарды после пере­движения на запад расселялись вместе с печенегами в степях Приазовья и Причерноморья.

Несколько сложнее выглядит вопрос об идентификации этно­нимов бурджан и болгар. Арабские источники обычно помещают бурджан рядом с границей Рум'а (Византии) или же упоминают о бурджанах в связи с борьбой последних с византийцами. Это послужило основным аргументом для отождествления бурджан с дунайскими болгарами (Бартольд, 1924, стр. 28; Крачковский, 1957, стр. 132; Ковалевский, 1954, стр. 34; Dunlop, 1954, стр. 12 и др.)- Однако историко-этнографическая характеристика бурд­жан восточными писателями мало дает оснований для такого отождествления. Бурджаны, если суммировать описания Ал-Ма-суди, Ал-Бакри, Ал-Казвини, Ал-Фазари (XIII в.), — язычники и «придерживаются веры магов»; страна их обширна; кони их, которых они выращивают для войны, свободно пасутся на лугах и на военных лошадях под страхом смерти в мирное время никто не может ездить; «если у бурджан умирает кто-нибудь, то они собирают всех его слуг и свиту, говорят им известные мудрые изречения, сжигают их за тем мертвецом» (Ал-Масуди). Бурд­жаны не имеют монет, все покупки и свадьбы они оплачивают коровами и овцами; страна бурджан на север углубилась на­столько, что ночь у них сокращается до 4 часов; они постоянно воюют с рум'ами, славянами, хазарами и тюрками (Гаркави, 1870, стр. 9, 11, 126; Куник и Розен, 1878, стр. 64; Рамзи, 1907, стр. 242). Это описание, как видим, не только не соответствует, но во многом противоречит этнической и политической характери­стике болгар и Болгарского царства в VIII—X вв. (см.: ВСИ, III, 1957, стр. 223—231). Это заметил и А. Я. Гаркави, который, от­мечая путаницу в источниках, писал: «Неверно, что они (бурд­жаны.—Р. К.) язычники, так как именно в это время среди дунайских болгар процветала богословская литература» ³²; непо­нятными считал Гаркави сведения о борьбе бурджан (дунайских болгар!? — Р. К.) с хазарами (Гаркави, 1870, стр. 125). Невоз­можно также с этих позиций объяснить кочевническое хозяйство бурджан (дунайских болгар?) в IX—X вв. и тем более сведения о расположении их земель в северных странах. Трудно предста­вить, что для арабской географической науки Причерноморье и

³² Ал-Масуди между тем ясно указывает, что бурджаны «не имеют свя­щенной книги» (Гаркави, 1870, стр. 126).

147 10*

границы Рум'а представлялись далеким севером. Между тем эти сведения позднее повторил и конкретизировал Абу-л-Фида, кото­рый писал о бурджанах: «Их страна расположена на крайнем севере, и обстоятельства их нам неизвестны из-за дальности рас­стояния и злобности их нравов» (Рамзи, 1907, стр. 241). Не менее затруднительным применительно к дунайским болгарам является объяснение обычая сжигать знатных покойников и его свиту. Известно, что своих покойников сжигали алтайские тюрки. Появ­ление в степях к западу от Волги погребений с трупосожжением, которое фиксируется только в послегуннское время, связывается с пришлым тюркским элементом (Артамонов, 1962, стр. 101)* Сомнительным является распространение этого обычая даже среди приазовских болгар, которые в погребальных обрядах (тру-поположение в подбойных могилах) продолжали сарматскую традицию (Смирнов, 1951, стр. 183).

Противоречия и путаница в сведениях о бурджанах объяс­няются тем, что бурджаны и болгары были разными, хотя и род­ственными этническими образованиями. Восточные писатели, заимствуя согласно традиции передаваемые ими сведения у своих предшественников, дополняли их новыми фактами, нисколько, однако, не заботясь о хронологии. Вот почему в характеристике бурджан авторами X—XIV вв. фиксируются черты, свойствен­ные различным стадиям их истории. Арабы, сообщения которых восходят к более раннему периоду, неизменно различают болгар и бурджан; обычно они упоминаются как отдельные народы в числе других племенных конфедераций, занимавших простран­ства от Северного Кавказа до границ Византии. Историк Хишам ибн-ал-Калби (VIII—начало IX в.), известный благодаря Якуту_г перечисляет следующие народы «из числа сыновей Яфета»: «Юнан, Саклаб, Абдар (т. е. болгары по Ф. Ф. Шармуа и А. Я. Гаркави. — Р. К.), Бурджан, Бурджас и Фарс» (Гаркави_г 1870, стр. 15). Ко времени не позднее 845 г. относится сообщение Ал-Джарми. Описывая Византию и византийцев, он упомянул также «тех, кто с ними соседит из государств бурджан, аваров,, болгар, славян, хазар и других» (Крачковский, 1957, стр. 131). Ал-Джарми, как видим, не только различает бурджан и болгар_г но не помещает их «государства» даже рядом. Особенно ярко различаются бурджаны и болгары в сочинении Ал-Масуди. Ве­роятно, вслед за Ал-Калби, но уточняя и дополняя его, Ал-Масуди перечисляет народы — потомков библейского Яфета: «Ашбань_г Рус, Бурджан, Хозрадж, Фарс, Модян, обитатели островов моря и Булгар» (Гаркави, 1870, стр. 125). Обращает внимание, насколько далеко друг от друга помещаются бурджаны и болгары: первые

рядом с хазарами (хозрадж), вторые — близ обитателей «остро­вов [Средиземного] моря». Когда бурджаны передвинулись на запад, к границам Византии, Ал-Масуди различает их от дунай­ских болгар с еще большей определенностью. Он пишет: «В 223 г. (837—838 гг. — Р. К.) выступил император Феофил, сын Ми­хаила, с войском и с ним цари бурджан и ал-баргар» (Ковалев­ский, 1954, стр. 59).

Итак, ученые халифата под болгарами и бурджанами в на­чальные периоды их миграции к границам Византии имели в виду разные этнополитические образования. Это косвенно под­тверждает сформулированный выше вывод о том, что бурджаны по происхождению ранние тюрки-мигранты, сложившиеся в рай­онах Средней Азии в родственную группу племен на базе взаимо­действия и смешения с местным ираноязычным населением. За­фиксированные источниками тесные связи бурджан с болгарами в Восточной Европе, пребывание бурджан в соседстве с болгарами в Причерноморье, а также данные этнографии подсказывают еще одно заключение: истоки этнических взаимосвязей болгар и бурд­жан восходят к доевропейскому этапу их истории. В момент ми­грации в Восточную Европу баджгарды и бурджаны в этническом отношении принадлежали к печенежскому миру, но их более древние этноисторические связи с ушедшими на запад болгарами, вероятно, не были утрачены.

Попытаемся реконструировать основные этапы истории бурд­жан и баджгардов в Восточной Европе до их миграции на тер­риторию Башкирии.

Наиболее сложным является вопрос о времени проникновения бурджан и баджгардов в северокавказские степи. Из арабских писателей, пожалуй, лишь Ал-Масуди указал конкретную дату присутствия бурджан у границ Византии. В 837—838 гг., как упомянуто, бурджаны и болгары участвовали в походе византий­ского императора Феофила. Однако известно, что печенеги в Ев­ропе появились не ранее конца IX в. Константин Багрянородный, писавший свои сочинения в 948—952 гг., говорит о появлении печенегов за пять десятилетий до этого. По мнению М. А. Арта­монова, опирающегося на хронику Регино, печенеги к востоку от Днепра появились несколько раньше, в 889 г. (Артамонов, 1962, стр. 350—351). Чрезвычайно интересны в плане разработки новых представлений о времени миграции печенежских или союзных им племен из Азии в Европу сведения из «Алфавитного перечня стран» Якута. Он сообщает: «Бурджан — это страна в краях хазар» (Рамзи, 1907, стр. 241). Уже в этом отрывке со­держатся сведения, которые поражают точностью. Бурджаны,

так же как и в сообщении Ал-Масуди, расселены в «краях хазар», т. е. далеко к востоку от границ Рум'а, где-то в районе Северного Кавказа. Это очень важная деталь, так как приазовских (так же, как и волжских) болгар источники называют бургар, булгар, бул-кар, болкар, баргаз, но не бурджан (Геяинг, Халиков, 1964, стр. 102—117). Из этого следует, что под именем бурджан на Се­верном Кавказе в «краях хазар», в упомянутых источниках имеются в виду не великие болгары, а собственно бурджаны. Далее Якут продолжает: «Говорит [поэт] Абу-Нахил ат-Тами-ми: — Мы начали с Гиляна и рухнул их трон. Войска [наши] отражали в кровопролитных сражениях всадников... И они отсту­пили примерно между Рум'ом и [страной] Бурджан» (Рамзи, 1907, стр. 241). Судя по ссылке на Абу-Нахил ат-Тамими³³ и упоминанию Гиляна (юго-западный Прикаспий), Якут мог иметь в виду ранние арабские походы на Кавказ, когда арабы в 654 г. дошли до Тифлиса. Это в свою очередь означает, что бурджаны, оставаясь в VII в. на Сырдарье и проникая в южные области Средней Азии, не прерывали с болгарами связей с момента пере­селения последних (не позднее VI в.) из Азии в Европу. Иначе трудно было бы объяснить присутствие в VII в. бурджан (бур-зян) к востоку и западу от р. Урал.

Примерно в это же время начинается проникновение в Повол­жье баджгардов. В «Армянской географии», написанной не ранее последней четверти VII в. (Патканов, 1883, стр. 28), сообщается, что на острове в низовьях Волги племя баслов укрывается от сильных народов хазар и бушков (или бутков). Бушки, прикоче­вавшие к Волге на зимние пастбища, по мнению М. И. Артамо­нова, те же башкиры (или «баджгурды»), а баслы — болгарские племена, которые в армянских источниках называются еще бар-силами, а у арабов — берсула (Артамонов, 1962, стр. 234). Сопо­ставления М. И. Артамонова не противоречат другим источникам. Вспомним сведения Ал-Гардизи о Башгирде — подданном хазар­ского кагана, который во главе 2000 всадников жил в восточном соседстве от хазаров.

Итак, исторические пути бурджан и баджгардов были тесно переплетены и их продвижение с северного Приаралья и При-каспия в северозакавказские степи и Причерноморье³⁴ происхо-

³³ Вероятно, имеется в виду Абу-Джарир ат-Тамими (653—733 гг.).

⁸⁴ Древние башкиры неоднократно упоминаются восточными источниками в районах Причерноморья. Наиболее точным является цитированное сообщение Ал-Масуди о пребывании баджгурдов вместе с печенегами у «моря Нейтас» и об их совместных походах на Византию (Гаркави_г 1870, стр. 127). По Ал-Балхи, бажджарды «разделяются на два пле-

дило постепенно, в диапазоне VII—IX вв. Следовательно, упомя­нутая Ал-Масуди битва в 40-х годах IX в. печенегов, баджгардов и бурджан с объединенными силами гузов, карлуков и кимаков и уход потерпевших поражение печенегов с союзными племенами из Приаралья на запад были лишь заключительной фазой дли­тельной борьбы и многовековых миграционных традиций. Пребы­вание в VII—IX вв. баджгардов и бурджан одновременно на Сырдарье, в Приаралье, в нижневолжских и приазовских степях может означать, что все эти области представляли в ту эпоху огромный, но взаимосвязанный этнокультурный мир. Другими словами, применительно к раннему этапу очерченной эпохи речь может идти не столько о миграции баджгардов и бурджан с Сыр-дарьи и Приаралья в Нижнее Поволжье и северокавказские степи, сколько о постепенном и медленном сдвиге на запад цент­ров их расселения в пределах одного, но очень обширного региона. Можно предполагать, что бурджаны и баджгарды двигались в аван­гарде (в смысле и территориальном и временном) печенегов, кочевья которых достигли Волги, вероятно, несколько раньше, чем принято думать в исторической науке. На Балканском полу­острове бурджаны, издавна находясь в этноисторических контак­тах с болгарами, быстро смешались с ними. Основная волна пече­негов, достигшая Дуная примерно через пять десятилетий, к концу IX в., застала здесь смешанное население, которое ак­тивно развивалось в направлении славянизации.

Этническую историю баджгардов и бурджан в эпоху пребыва­ния на Северном Кавказе можно реконструировать в самых об­щих чертах. VII—VIII века — период становления Хазарского каганата — были сложными и тяжелыми временами для народов и племен Северного Кавказа и прилегающих степей. Именно в эти века активно формируется, позднее проявившаяся особенно

мени». Одно из них живет в лесах «близ болгар», и эта часть бажд-жардов «подвластна болгарам»; «другие бажджарды граничат с пече­негами. Они и печенеги — тюрки, близкие соседи Румийцев» (ИТДМ, 1937, стр. 33). По сведениям Якута, «страна башгирд лежит между Константинополем и Византией» (Хволъсон, 1869, стр. 711). Среди на­родов, живущих у Черного моря, упоминают башкир Ал-Димашки, Абу-л-Фида, Ал-Бакуви и некоторые другие позднесредневековые писа­тели арабского Востока (Хволъсон, 1869, стр. 711, 713; Macartney, 1930, стр. 34). В литературе существует мнение, высказанное еще А. Л. Шле-цером (1813) и развитое позже другими исследователями, согласно которому под «баджгардами», «баджгурдами», «башгирдами» в Европе во всех случаях следует иметь в виду мадьяр. Однако новые материалы заставляют отказаться от этой концепции и признать возможность и вероятность пребывания части предков башкир в Причерноморье вплоть до границ Византии.

ярко, тенденция политической экспансии Хазарского каганата. Приазовская Великая Болгария, пережившая разные этапы взаи­моотношений с хазарами, в конечном итоге распалась под уда­рами каганата (Артамонов, 1970, стр. 19). Часть болгар устреми­лась на запад, в Причерноморье и низовья Дуная; часть — на север, где в начале X в. сложилось государство Волжских Булгар. События в предкавказских степях, вызвавшие крупные передви­жения болгар, коснулись не только их. Вокруг болгар «на берегу моря Нейтас», —сообщают восточные источники, — «живет не­счетное число тюркских народов» (Ал-Бакуви, 1971, стр. 111). Новые археологические исследования также позволили довольно четко определить этнический облик Булгарской орды, отошедшей на север, в Поволжье, как многоплеменной и даже неродствен­ной по составу (Смирнов, 1962, стр. 167).

Входили ли баджгарды и бурджаны в число «тюркских наро­дов», находившихся под эгидой великих болгар в Приазовье, или же башкиро-булгарские этнические контакты сложились позже, уже на Волге? А. П. Смирнов в монографии «Волжские булгары» относил появление булгар на Волге к концу VII в. (Смирнов, 1951, стр. 3). В более поздних работах А. П. Смирнов уточнил датировку: «Можно считать установленным, что булгары пришли в Среднее Поволжье в VIII—IX вв.» (1962, стр. 160). Эта датировка подтверждается недавними исследованиями А. X. Ха-ликова: основная масса захоронений Болыпе-Тарханского могиль­ника относится к VIII—первой половине IX в. (Генинг, Халиков, 1964, стр. 63, 65, 76). Таким образом, дата миграции булгар на Волгу, с одной стороны, и время появления основной массы бадж-гардов и бурджан на Северном Кавказе — с другой (VIII—IX вв.) перекрываются. Это означает, что баджгарды и бурджаны находи­лись с приазовскими болгарами в этнополитических контактах и, вероятно, участвовали в событиях, вызвавших крупные сдвиги болгарских племен на запад и север. Именно здесь возобновились или активизировались древние связи баджгардо-бурджанских ко­чевников с болгарами. Находясь в союзных отношениях с болга­рами или пребывая под властью болгарских князей, бурджаны и баджгарды выступали нередко под общим именем болгар. Хотя имена бурджан и баджгардов, как показано выше, также были известны средневековому миру, но эти названия в южнорусских степях постепенно растворились в болгарской, общетюркской и частично в угорской этнонимии, пока наименование бурджан не стало в представлениях некоторых средневековых хронистов вто­рым названием дунайских болгар, а под баджгардами не стали подразумевать то собственно башкир, то венгров-мадьяр.

Сказанное, естественно, не означает, что бурджаны и бадж-гарды полностью слились с болгарами. Напротив, несмотря на отдаленное (восходящее еще к гуннской эпохе) генетическое родство с болгарами, бурджаны и баджгарды сохранили в куль­туре специфику, связывающую их с Алтаем, Центральной Азией, а также с периодом пребывания в Средней Азии. В этом плане весьма интересны наблюдения А. X. Халикова, который особен­ности керамики Танкеевского могильника с левобережья Среднего Поволжья (форму кувшинов, состав теста) связывает с гончар­ной посудой северных областей Средней Азии (Генинг, Халиков, 1964, стр. 83—84). Культура Танкеевского могильника (конец VIII—первая половина IX в.) свидетельствует о том, что вместе с булгарами (или вслед за ними) на Среднее Поволжье из южных степей пришли племена, которые в этнокультурном отношении были связаны со Средней Азией и Приаральем. Можно полагать, что именно эти племена, в числе которых были баджгарды и бурджаны, внесли в многоплеменную булгарскую среду тенденции языкового и культурного развития, характерные для печенеж­ского мира.

Язык, на котором говорили баджгарды и бурджаны в VIII— IX вв., может быть определен сугубо гипотетически. Махмуд Каш-гари отмечает родство языков булгар, сувар и печенегов (МК, 1960, стр. 66). В историческом плане язык баждгардов и бурджан, входивших в печенежский союз, был, вероятно, близок к языку булгар. Однако к VIII—IX вв. он приобрел в своем развитии но­вое направление, определившееся под влиянием тех тюркских племен, которые в ту эпоху группировались в степях Сырдарьи и Приаралья для грядущих миграционных походов на запад. Аналогичный вывод сделан и на основе анализа языкового мате­риала: А. П. Ковалевский указывает на трансформацию этно­нима приазовских болгар в восточных источниках (болгар, бал-кйр > брТз, баргаз бургаз) под влиянием «тюркских языков з-группы» (Ковалевский, 1954, стр. 34).

В процессе миграции разделились не только болгары, но и бурджанские и баджгардские племена. На запад, на Дунай, ушел болгарский род ерми, часть которого оказалась вместе с Булгар-ской ордой на Волге и вошла впоследствии в состав башкир (племя юрми). Бурджан, ушедших на запад и успевших вместе с дунайскими болгарами подвергнуться славянизации и христиа­низации, имел, очевидно, в виду Абу-л-Фида, писавший, что на­род «ал-бурджан» происходит «из [числа] христиан» и что «среди них распространено учение о троичности» (Рамзи, 1907, стр. 241). Аналогичные события из истории баджгардов рисует Ал-Бакуви,

когда пишет, что «башкырты» живут «между Кустантинией и булгарами» и что «большинство их — христиане» (Ал-Бакуви, 1971, стр. 111). Некоторые группы баджгардов и бурджан влились в последующие волны тюркских кочевников в южнорусские степи. Следы древнебашкирских образований обнаруживаются в поло­вецком мире: по источникам известны половецкий хан XI в. Башкьрт (ПСРЛ, I, стр. 395; IX, стр. 213), кыпчакский род башкырд (Навширванов, 1929, стр. 83). Бурджанские группы, смешавшиеся с огузами и кыпчаками, в эпоху позднего средне­вековья приняли участие в формировании тюркских народов Причерноморья и Крыма. Имеются основания предполагать, что к числу этнических образований, в сложении которых роль бурд­жан была заметна, относятся гагаузы. Еще в начале XVIII в. путешественники и ученые отмечали присутствие в Европе буд-зянских (Strahlenberg, 1730, стр. 34) или будзинских татар (ПКИМ, 1935, стр. 151), имея в виду гагаузов.

Другая часть баджгардов (прежде всего усерганы и тангауры) и бурджан (бурзяне) направились на север. Судя по тому, что до начала X в. башкиры на Волге или на Южном Урале не упо­минаются, баджгарды и бурджаны составили арьергардную часть булгарской миграции, по времени, кстати, довольно продолжитель­ной. Передвижение бурджан на Волгу и в Приуралье было за­фиксировано в восточных источниках. Очевидно, Ал-Казвини и Абу-л-Фида имели в виду именно эти события, когда писали, что бурджаны «углубились» «на крайний север» (Рамзи, 1907, стр.242).

Расселившись в южном и восточном соседстве от волжско-болгарских племен, воинственные кочевники — баджгарды и бурд­жаны — стали консолидирующей этнической силой в этом районе.