Дневник пресс - атташе полномочного Представительства СССР в Германии а . А. Смирнова

31 июля 1939 г. Секретно

Был в Министерстве иностранных дел, беседовал с заместителем зав отделом печати Брауном фон Штуммом о заметке, напечатанной в газете «Фелькишер Беобахтер» от 26 июля по поводу «гибели советской подводной лодки> в Северном море. Я сказал, что сообщение в «Ф. Б.» является неправильным, и оно вызвало официальное опровержение со стороны командования советского Военно-Морского Флота. Я передал Ш [тумму] текст сообщения ТАСС и заметил, что неправильная информация, да еще датированная Москвой, может повлечь за собой неприятности для корреспондента ДНБ в Москве. Ш[тумм] заявил, что побеседует с редактором «Ф. Б.» и, очевидно, будет опубликовано содержание опровержения ТАСС. Действительно, 1 августа в «Ф. Б.» было опубликовано такое опровержение. Он спросил меня, есть ли еще жалобы с моей стороны на германскую прессу. Я ответил, что пока нет.

После этого Ш[тумм] показал мне выдержки из статей, напечатанных в газетах «Фигаро» и «Газета Польска», где говорилось, что Вольтат в беседе с иностранными корреспондентами заявил, что советско-германские экономические переговоры не имеют серьезного значения и что он сам относится к ним отрицательно. Ш[тумм] сказал мне, что Вольтат только что перед моим приходом был у него и выражал возмущение по адресу этих газет. Далее Ш [тумм] назвал одну французскую газету, где будто бы говорилось открыто о необходимости со стороны Англии и Франции препятствовать всеми мерами улучшению советско-германских отношений. Затем Ш [тумм] перевел разговор на тему об отсутствии у Германии каких-либо агрессивных планов против СССР. Возьмите юго-восток, разговоры о наших намерениях против Украины, если бы мы имели такие планы, продолжал он, то мы не решали бы так вопрос с Карпатской Украиной¹⁴. Вы должны рассматривать этот акт как доказательство отсутствия у нас каких-либо планов против Украины. Я заметил ему, что

564

мы, конечно, это дело учитываем, но не забываем о том, что написано в книге Гитлера. Ах, воскликнул Ш [тумм], имеется большая разница между тем, что написано и что проводится. Книга была написана давно, в тюрьме, на скорую руку, а сейчас имеется новый «Тестамент», по которому действует Гитлер. Гитлер, продолжал Ш [тумм], получил сейчас большой политический опыт, и то, что написано в этой книге, устарело, и вы не должны принимать всерьез.

Возьмем Прибалтику, продолжал Ш [тумм], если бы и там мы имели какие-либо агрессивные планы, то не стали бы заключать пактов о ненападении. Заключением этих пактов мы показываем, что не намерены протягивать руки к этим странам.

Перейдя к критике Версальского договора (в связи с вопросом о Данциге¹⁶), он заявил, что Брест территориально более был выгоден для СССР, чем Версаль. Я возразил, что в Бресте тоже трудно искать положительного, в особенности для СССР. Да, заявил Ш[тумм], но я имею в виду только границы, а по Бресту границы СССР проходили западнее, чем нынешние границы.

Я надеюсь, продолжал Ш[тумм], что экономические переговоры закончатся успешно и что отношения будут развиваться к лучшему. Внутреннее положение у нас требует необходимости пересмотра отношений с СССР. Я не знаю, что он под этим понимал — растущие ли симпатии со стороны широких масс, не разделяющих внешнеполитический курс Гитлера, в частности по отношению к СССР, или заботы промышленников, боящихся окончательно потерять советский рынок.

А. Смирнов

АВП РФ. ф. 06, on. 1, п. 7, д. 67. л. 45 — 47

443. ТЕЛЕГРАММА ВРЕМЕННОГО ПОВЕРЕННОГО В ДЕЛАХ СССР В КИТАЕ И. И. СЕВЕРНОГО НАРОДНОМУ КОМИССАРУ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ СССР В. М. МОЛОТОВУ

1 августа 1939 г. Сов. секретно

1 августа вместе с Панюшкиным* были у Чан Кайши. Передали ему личные письма товарищей Сталина и Ворошилова**. Он просил передать его личную благодарность товарищам Сталину и Ворошилову. В ходе беседы Чан Кайши спросил меня, какова позиция Советского Союза в отношении монголо-маньчжурского конфликта и его развития. Ответ на этот вопрос я дал в духе Вашего заявления на III сессии Верховного Совета***, которое целиком и полностью отражает политику Советского правительства. Практическое выражение и осуществление этой политики мы видим в событиях, развернувшихся на монголо-маньчжурской границе****, указав также, что эта политика и впредь будет с такой же решительностью проводиться Советским правительством. Затем Чан Кайши по-

* Временный уполномоченный СНК СССР по вопросам реализации торгового договора между СССР и Китаем.

** Архив МИД РФ этими документами не располагает. *** См. Третья сессия Верховного Совета СССР. 25—31 мая 1939 г. Стенографический отчет.— М., 1939.— С. 467—476. **** См. док. 395.

565

ставил вопрос относительно войсковых учений в СССР (маневры), когда они будут и можно ли будет послать военных работников-китайцев. Я ответил, что по этому вопросу специально снесусь с Москвой и сообщу Чан Кайши. В разговоре о торговом договоре* и займовом соглашении** я «не в порядке жалобы» сообщил Чан Кайши о ходе переговоров по заключению соглашения об авиалинии Хами — Алма-Ата⁶⁶. Указал, что вопрос этот не в пример другим соглашениям слишком затянулся и в течение года не решен. Чан Кайши ответил, что он проверит***.

Северный

АВП РФ, ф. 059, on 1, п 311. д 2143, л 64 — 65

444. ПИСЬМО ВРЕМЕННОГО ПОВЕРЕННОГО В ДЕЛАХ СССР В ИТАЛИИ Л. Б. ГЕЛЬФАНДА ЗАМЕСТИТЕЛЮ НАРОДНОГО КОМИССАРА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ СССР В. П. ПОТЕМКИНУ

/ августа 1939 г. Секретно

Новый литовский посланник в Риме Лозорайтис вручил на днях здесь верительные грамоты, в тексте которых указан титул не только императора Абиссинии, ной короля Албании. Литва, таким образом, оказалась первой европейской страной, фактически признавшей захват Албании.

[Временный] поверенный в делах СССР в Италии

Л. Гельфанд

P. S. Перед уходом диппочты аналогичные верительные грамоты вручил и новый норвежский посланник.

АВП РФ, ф. Oil, on. 4. п. 28, д. 91, л. 152.

445. ЗАПИСЬ БЕСЕДЫ ВРЕМЕННОГО ПОВЕРЕННОГО В ДЕЛАХ СССР В ГЕРМАНИИ Г. А. АСТАХОВА С МИНИСТРОМ ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ГЕРМАНИИ И. РИББЕНТРОПОМ И СТАТС-СЕКРЕТАРЕМ Э. ВАЙЦЗЕККЕРОМ

2 августа 1939 г Секретно

Закончив свое сообщение о лицах, которые склонны принять приглашение на сельскохозяйственную выставку, и слегка извинившись за задержку, которая получилась в этом вопросе, Вайцзеккер сказал, что Шнурре сообщил ему о нашей беседе****, чем он, В [айцзеккер], весьма удовлетворен. В [айцзеккер] слышал также, что торговые переговоры развиваются успешно. Я подтвердил, что, по моему впечатлению^ наше последнее предложение настолько далеко идет навстречу немецким пожела-

* См. док. 372. ** См. док. 368. *** См. док. 387, 874. **** См. док. 434, а также Год кризиса...— Т. 2.— Док. 503.

566

ниям, что у немецкой стороны есть все основания пойти на соглашение. В[айцзеккер], заметив, что он вообще настроен оптимистически, неожиданно добавил, что случайно сейчас в своем кабинете находится Риббентроп, который желал бы меня видеть. Получив мое согласие, он тотчас же вывел меня из кабинета в приемную (другим концом примыкающую к кабинету министра), что-то сказал одному из чиновников и затем простился со мной, предложив обождать некоторое время одному в приемной. Через две-три минуты ко мне подошел один из чиновников и провел меня в кабинет Риббентропа. Последний довольно величаво, но любезно поздоровался со мной, вспомнил, что я был у него вместе с т. Мерекаловым во время первого визита полпреда*, хотя тогда он не знал, что я советник (переводчики обычно имеют небольшой ранг). Далее он приступил к монологу, продолжавшемуся свыше часа, причем моя роль сводилась главным образом к выслушиванию. Мне едва удалось вставить несколько реплик и замечаний.

Р[иббентроп] начал с выражения своего удовлетворения по поводу благоприятных перспектив советско-германской торговли. Он вспомнил, что раньше германская торговля в СССР достигла весьма больших размеров. К этому имеются все основания. «Ваша страна производит много сырья, в котором нуждается Германия. Мы же производим много ценных изделий, в которых нуждаетесь вы». На мое замечание, что мы являемся не только аграрной страной, но имеем и высокоразвитую индустрию, которая потребляет наше сырье, он ответил: «Конечно, это так. Но все же у вас остается много сырья на экспорт. Кроме того, при помощи новой техники вы можете поднять добычу сырья на еще большую высоту, чем раньше. Поэтому предпосылки развития торговли между нашими странами налицо. Шнурре говорил мне о беседе, которую имел с Вами. Мы вообще в курсе подобных бесед. Я также хотел бы подтвердить, что в нашем представлении благополучное завершение торговых переговоров может послужить началом политического сближения. До последнего времени в наших взаимоотношениях накопилось много болячек. Они не могут пройти внезапно. Для рассасывания их нужно время, но изжить их возможно. 25 лет тому назад началась мировая война. Основная причина ее заключалась в том, что Англия хотела отнять у Германии мировые рынки. Русский царь пошел вместе с Англией и в результате поплатился троном. Мы считаем, что для вражды между нашими странами оснований нет. Есть одно предварительное условие, которое мы считаем необходимой предпосылкой нормализации отношений — это взаимное невмешательство во внутренние дела. Наши идеологии диаметрально противоположны. Ни-,каких поблажек коммунизму в Германии мы не допустим. Но национал-социализм не есть экспортный товар, и мы далеки от мысли навязывать его кому бы то ни было. Если в Вашей стране держатся такого же мнения, то дальнейшее сближение возможно».

Воспользовавшись моментной паузой, я заметил, что могу вполне определенно заверить министра, что мое правительство также считает взаимное невмешательство во внутренние дела одной из необходимых предпосылок нормальных отношений и никогда не считало разницу идеологий и внутренних режимов фактом, несовместимым с дружественными внешнеполитическими отношениями. Р [иббентроп], подчеркнув, что он с удовлетворением принимает это сообщение к сведению, продолжал:

«Что же касается остальных вопросов, стоящих между нами, то ни-

* Имеется в виду беседа 6 июля 1938 г. (см. т. XXI, док. 251).

567

каких серьезных противоречий между нашими странами нет. По всем проблемам, имеющим отношение к территории от Черного до Балтийского моря, мы могли бы без труда договориться. В этом я глубоко уверен. (Это Риббентроп] повторил в различных выражениях несколько раз.) Я не знаю, конечно, по какому пути намерены идти у вас. Если у вас другие перспективы, если, например, вы считаете, что лучшим способом урегулировать отношения с нами является приглашение в Москву англофранцузских военных миссий, то, конечно, дело ваше. Что касается нас, то мы не обращаем внимания на крики и шум по нашему адресу в лагере так называемых западноевропейских демократий. Мы достаточно сильны и к их угрозам относимся с презрением и насмешкой. Мы уверены в своих силах (с подчеркнутой аффектацией). Не будет такой войны, которую проиграл бы Адольф Гитлер.

Что же касается Польши, то будьте уверены в одном — Данциг будет наш. По моему впечатлению, большой затяжки вразрешении этого вопроса не будет. Мы не относимся серьезно к военным силам Польши. Поляки сейчас кричат о походе на Берлин, о том, что Восточная Пруссия — польская земля. Но они знают, что это вздор. Для нас поенная кампания против Польши дело недели — десяти дней. За этот срок мы сможем начисто выбрить Польшу. Но мы надеемся, что в этом не будет необходимости».

Вернувшись к исходной теме разговора о наших отношениях, он сказал, что, вероятно, в этом же духе Шуленбург будет беседовать с Молотовым*, но со своей стороны он, Риббентроп [, просил бы меня передать все сказанное им в Москву, причем он желал бы знать на этот счет мнение Советского правительства. Он добавил, что не считает необходимым особенно торопиться, проявлять излишнюю спешку, поскольку вопрос серьезен, и подходить к нему надо не с. точки зрения текущего момента, а под углом интересов целых поколений.

Я обещал выполнить его просьбу о передаче всего сказанного в Москву, добавив, что не сомневаюсь в том, что мое правительство готово приветствовать всякое улучшение отношений с Германией. Однако, за исключением последних недель, мы ничего, кроме враждебных заявлений, от германского правительства не слышали, сейчас как будто намечается поворот, но все же ничего определенного, конкретного, кроме общих пожеланий, мы не слышим. Между тем мне хотелось бы знать, и я думаю, это было бы интересно Москве, в каких именно формах мыслит германское правительство это улучшение отношений и имеет ли оно какие-либо конкретные предложения на этот счет.

- На это Риббентроп] ответил, что, прежде чем говорить о чем-либо конкретно и делать конкретные предложения, он хотел бы знать, желает ли Советское правительство вести вообще какие-либо разговоры на эту тему. Если Советское правительство проявляет к этому интерес и считает подобные разговоры желательными, тогда можно подумать и о конкретных шагах, какие следует предпринять. В частности, он хотел бы остановиться и на одном конкретном вопросе. Почти полгода тому назад он дал указание германской прессе прекратить нападки на СССР. Мы, вероятно, обратили на это внимание. Позиция германской прессы в отношении СССР радикально переменилась. Однако он, Риббентроп], не имеет впечатления, чтобы позиция советской прессы изменилась соответственно в том же направлении. Он считает, что если СССР действительно хочет улучшения от-

* См. док. 446.

568

Йошений, то это должно найти отражение в советской прессе. Кроме того, Ьн исходит из того, что СССР не намерен вести политику, которая шла бы вразрез с жизненными интересами Германии.

| По поводу прессы я заметил, что наша пресса в отношении Германии, как государства, [так] и ее руководители, всегда вела себя корректно и поэтому ей не приходится особо менять свою позицию («Но все же...»* — прервал меня Р [иббентроп].) Что касается второго замечания, то оно допускает весьма широкое толкование и без уточнения вряд ли сможет быть принято в качестве предпосылки улучшения отношений.

Р[иббентроп) указал, что он не намерен придавать этому замечанию широкое толкование, но считает естественным, что при дружественных отношениях одно государство не станет вести политику, в корне противоречащую жизненным интересам другого. Впрочем, обо всем этом можно поговорить впоследствии. Сейчас же ему важно знать, интересуется ли вообще Советское правительство подобными разговорами. В утвердительном случае их можно возобновить либо здесь, либо в Москве. Не надо понимать его в том смысле, что германское правительство хочет спешить и впрягать телегу впереди коня.

Далее он предупредил, что мы должны считаться с фактом дружбы между Германией и Японией. Мы не должны рассчитывать, что эвентуальное улучшение советско-германских отношений может отразиться в виде ослабления отношений германо-японских. Стремясь, по-видимому, сказать что-либо приятное, он заметил, что хотя нашей страны не знает, а в странах так называемых «западных демократий» провел много лет, но ему кажется, что германцам с русскими, несмотря на всю разницу идеологий, разговаривать легче, чем с «западными демократиями». Кроме того, ему и фюреру кажется, что в СССР за последние годы усиливается национальное начало за счет интернационального, и если это так, то это, естественно, благоприятствует сближению СССР и Германии. Резко национальный принцип, Положенный в основу политики фюрера, перестает в этом случае быть диаметрально противоположным политике СССР.

Скажите, г-н поверенный в делах,— внезапно изменив интонацию, обратился он ко мне как бы с неофициальным вопросом,— не кажется ли Вам, что национальный принцип в Вашей стране начинает преобладать над интернациональным? Это вопрос, который наиболее интересует фюрера...

Я ответил, что у нас то, что Р [иббентроп] называет интернациональной идеологией, находится в полном соответствии с правильно понятыми национальными интересами страны, и не приходится говорить о вытеснении одного начала за счет другого. «Интернациональная» идеология помогла нам получить поддержку широких масс Европы и отбиться от иностранной интервенции, то есть способствовала осуществлению и здоровых национальных задач. Я привел еще ряд подобных примеров, которые Р [иббентроп] выслушал с таким видом, как будто подобные вещи он слышит в первый раз. Далее он снова повторил свою просьбу сообщить все Вам и уведомить его, считает ли Советское правительство желательным более конкретный обмен мнениями. Уже прощаясь, подчеркнул, что считает необходимым соблюдать конфиденциальный характер подобных бесед и не допускать ни малейшей сенсационности. Затем подчеркнуто вежливо проводил до самой двери, еще раз пожелав всего лучшего. Авп рф, ф. 0745, on. и, п. 32, д. з, л. 27 — 30.                                         Астахов

* Многоточие в документе.

569

446. ЗАПИСЬ БЕСЕДЫ НАРОДНОГО КОМИССАРА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ СССР В. М. МОЛОТОВА С ПОСЛОМ ГЕРМАНИИ В СССР Ф. ШУЛЕНБУРГОМ

3 августа 1939 г. Секретно

Шуленбург начал с того, что имеет поручение из Берлина продолжить предыдущий разговор с т. Молотовым*. Содержание последней беседы и пожелание Молотова дать ответ Микояну на советские предложения были сообщены в Берлин. В результате этого, говорит Шуленбург, начались переговоры, которые они надеются успешно завершить. Но это относится к области экономических отношений. Что же касается политических взаимоотношений, то Шуленбург указывает на беседу Шнурре и Астахова в Берлине**. Он предполагает, что об этом уже доложено народному комиссару. Тов. Молотов подтверждает это. В этой беседе, продолжает Шуленбург, Астахов спросил Шнурре, предполагают ли более авторитетные лица из германского правительства подтвердить все сказанное Шнурре. Шуленбург имеет поручение германского правительства подтвердить высказанное Шнурре.

Далее Шуленбург заявляет, что германское правительство желает улучшения отношений и представляет это себе в виде трех этапов: 1) заключение экономического соглашения; 2) улучшение отношений по линии прессы; 3) развитие культурных взаимоотношений в научной области. Все предыдущее должно служить созданию предпосылок для улучшения не только экономических, но и политических отношений между Германией и СССР путем освежения существующих или создания новых политических соглашений. Развивая указанные положения, Шуленбург отмечает, что германская сторона рассчитывает на успешное окончание экономических переговоров. Что же касается прессы, то если германская пресса ведет себя теперь сдержанно в отношении СССР, то о советской печати этого нельзя сказать и даже в последнее время имеет место ухудшение тона советской прессы в отношении Германии. Шуленбург и присутствовавший при беседе Хильгер ссылаются при этом на одну статью в «Плановом хозяйстве> и на карикатуру в одном из советских журналов («Машиностроение»), которую они даже не хотели бы показывать Мо-лотову.

Далее Шуленбург отмечает наличие признаков улучшения отношений по линии культурной, указывая на присутствие Астахова на мюнхенском празднике немецкого искусства, и в этой же связи считает нужным отметить факт приглашения представителей Германии на Сельскохозяйственную выставку в Москву. Желательно было бы, говорит Шуленбург, продолжить эти первые шаги.

Германское правительство уполномочило Шуленбурга заявить, что, по его мнению, между СССР и Германией не имеется политических противоречий. Что касается «антикоминтерновского пакта»⁷, «то он направлен не против СССР», как, по словам Шуленбурга, будто бы говорил в своей речи и Молотов, а против Англии. Дружественные же отношения Германии с Японией также не направлены против СССР. Тов. Молотов поправляет посла, указывая, что он не говорил о том, что этот «пакт» не направлен против СССР, а говорил на Верховном Совете о том, что воен-

* См. Год кризиса...— Т. 2.— Док. 442. ** См. док. 434, а также Год кризиса...— Т. 2.— Док. 503.

570

ио-политический договор Германии с Италией"³ направлен в первую очередь не против СССР. Германия также, говорит дальше Шуленбург, не старается ободрять Японию в ее планах против СССР, так как Германия знает, что у самой Японии забот полон рот. Таким образом, Германия не занимает враждебной позиции к СССР на Востоке. Что же касается Запада, то и здесь также нет пунктов, которые бы вызывали трения между Германией и СССР на всем протяжении между Балтийским и Черным морями. При этом Шуленбург указывает на заключенные Германией с прибалтами договоры о ненападении, которые, по его мнению, гарантируют независимость этих стран и Финляндии. Германию связывают с этими государствами хорошие экономические отношения. Что же касается Польши, то требования Германии также не противоречат СССР. Эти требования были изложены в речи Гитлера¹⁶⁹. С Румынией Германия стремится развивать хорошие отношения и не намерена при этом задевать интересы СССР. Посол заключает, что, принимая во внимание изложенное, имеются все возможности для примирения обоюдных интересов. Шуленбург говорит, что был бы благодарен Молотову, если бы он высказал свое мнение по этому вопросу.

Тов. Молотов отвечает, что послу известно, что мы стоим за заключение торгового соглашения с германским правительством и рассчитываем на успех ведущихся переговоров. Что же касается печати, то мне не кажется, говорит т. Молотов, что наша пресса занимает какую-то враждебную позицию по отношению к Германии, во всяком случае, политике Советского правительства не соответствует — обострять через печать наши отношения с Германией. Германская же пресса очень часто служит источником распространения всякого рода слухов и небылиц о Советском Союзе и даже позволяет себе злостные выпады против СССР. Шуленбург пытается оправдаться тем, что, мол, во всякой прессе бывают ошибки. Переходя к вопросу о культурных взаимоотношениях, т. Молотов, подтверждая наличие указанных послом положительных фактов, говорит, что здесь также в известной форме и в известных масштабах улучшение существующего положения нужно осуществить.

Остаются политические вопросы. В этой связи, говорит т. Молотов, нельзя не упомянуть об «антикоминтерновском пакте», вокруг которого много наговорено и много нагорожено такого, что не может не иметь отрицательное значение в глазах СССР. Известно также, что «антикоминтер-новский пакт» и отношения Германии с Японией поощряли прямую агрессию против СССР со стороны Японии. Кроме того, известны факты, когда Германия отказывалась от участия в такого рода международных конференциях, в которых участвовал бы и СССР. Тов. Молотов спрашивает Шуленбурга, как связать все эти факты с сегодняшними заявлениями посла?

Шуленбург говорит, что он не имеет намерения оправдывать прошлую политику Германии, он лишь желает найти пути для улучшения взаимоотношений в будущем. На это т. Молотов отвечает, что Советское правительство относится положительно к стремлению германского правительства к улучшению отношений. Во всяком случае, Советское правительство всегда стояло и теперь стоит за нормализацию и улучшение отношений с Германией и с другими странами.

Далее Шуленбург говорит, что Германия намерена уважать интересы СССР в Балтийском море и не имеет намерений, противоречащих СССР в Балтийских странах. Жизненным интересам СССР в Прибалтийских странах Германия не будет мешать. Что касается германской позиции в отношении Польши, то Германия не намерена предпринимать что-либо,

571

противоречащее интересам СССР. Требования Германии в отношении Данцига, от которых она не откажется, могут быть разрешены мирным путем. Мирное разрешение этого вопроса не затрагивает интересов СССР. Если же Германии будет навязан другой путь удовлетворения своих требований, то Шуленбург заверяет, что и в этом случае не будут задеты интересы СССР. Но он уверен, что этот путь не будет навязан Германии. Тов. Молотов делает замечание, что, насколько ему представляется, это зависит в первую очередь от самой Германии, чтобы этот путь ей не был навязан. Шуленбург пытается отрицать это, говоря о том, что страсти Германии может разжечь свинство поляков, особенно если Польша будет продолжать свою политику, как это следует из речи Чемберлена.

Шуленбург снова заявляет, что он не хочет обсуждать прошлый период в германской политике, но он считает, что сейчас надо искать новые пути к улучшению этих отношений. Тов. Молотов говорит, что он согласен с тем, что надо искать эти новые пути, но в нашей памяти остались такие факты, как «антикоминтерновский пакт», поддержка Германией агрессивных шагов Японии против СССР, отрицательное отношение к участию Германии вместе с СССР в некоторых международных конференциях. Политика Советского правительства по линии нормализации и улучшения отношений с Германией и другими странами неизменна. Теперь все зависит от линии поведения германской стороны.

Наконец, Шуленбург пускается в исторический экскурс. Он припоминает при этом, что в свое время, в 1935 г, вхождение СССР в известное соглашение с другими странами (намек на франко-советский пакт'⁰⁰) создало затруднения для улучшения отношений между Германией и СССР. В этой связи Шуленбург делает замечание, что и в данный момент вхождение СССР в новую комбинацию держав в Европе (намек на англо-франко-советские переговоры) может создать затруднения для улучшения отношений Германии и СССР. На это т. Молотов отвечает разъяснениями. Что касается 1935 г., то к участию в тогдашнем соглашении приглашалась и Германия на равных условиях с другими странами. Что же касается данного момента, то, оставаясь верным своей последовательно миролюбивой политике, СССР пойдет только на чисто оборонительное соглашение против агрессии. Такое соглашение будет действовать только в случае нападения агрессора на СССР или на страны, к судьбе которых СССР не может относиться безразлично. Другое положение у Германии. Германия имеет «антикоминтерновский пакт>, который Япония уже не раз использовала и использует теперь как поддержку в ее прямой агрессии против СССР. Германия заключила с Италией военно-политический договор не только в целях оборонительных, но и в целях наступательных. В ответ на это Шуленбург пытался истолковать «антикоминтерновский пакт» и военно-политический союз с Италией как оборонительные пакты. Тов. Молотов отмечает, что было бы хорошо, если бы это было действительно так.

В заключение беседы Шуленбург поднял вопрос об арестованных в СССР германских гражданах, о выезде из СССР жен германских подданных и их детей, указав, что он уже говорил об этом с т. Потемкиным. Тов. Молотов обещал поговорить по этому вопросу с т. Потемкиным.

Беседа продолжалась полтора часа.

В. Молотов

АВП РФ. ф. 06, on. la, n. 26, д. 1, с. 7 — 12. Опубл. в сб. Год кризиса... — Т. 2. — С. 159 — 163

572