Телеграмма народного комиссара иностранных дел СССР в . М. Молотова временному поверенному в делах СССР в Румынии П. Г. Кукол еву

21 июля 1939 г. Сов. секретно

Ставлю Вас в известность, что румынская миссия пыталась вручить НКИД ноту от 7 июня, в которой сообщалось о якобы «новом случае неразрешенного перелета советского аэроплана на румынскую территорию в районе Паланка, имевшего место 25 апреля с. г.».

В связи с тем, что миссия употребила в ноте по отношению к Бессарабии⁵⁵ термин «румынская территория», эта нота не была принята Народным комиссариатом и была возвращена миссии без рассмотрения.

Возможно, что МИД также будет пытаться употреблять в посылаемых полпредству документах, в которых речь будет идти о Бессарабии и о Днестре, неприемлемые для нас термины, как-то: «румынская территория», «граница», «пограничная охрана», «румынский берег» и т. д.

Документы с подобной терминологией должны быть возвращены в МИД без рассмотрения и немедленно.

О всех этих случаях сообщайте немедленно в НКИД.

ß. Молотов

АВП РФ, ф. 059, on 1, п. 296, д. 2045, л. 68 — 69.

551

433. ЗАПИСЬ БЕСЕДЫ ЗАМЕСТИТЕЛЯ НАРОДНОГО КОМИССАРА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ СССР С. А. ЛОЗОВСКОГО С ПОСЛОМ ЯПОНИИ В СССР С. ТОГО

24 июля 1939 г. Секретно

Я заявил Того, что пригласил его для того, чтобы передать ему ответ на меморандум*, врученный советником японского посольства г-ном Ниси 27 апреля с. г. наркоминделу¹²⁰. Народный комиссариат иностранных дел очень тщательно проверил все содержавшиеся в японском меморандуме факты; проверка этих фактов была произведена вместе с компетентными организациями. В результате этой проверки и изучения японского меморандума Народный комиссариат иностранных дел составил ответ, который,— сказал я послу,— и вручаю Вам сегодня. При этом я изложил Того принципиальный взгляд Советского правительства на поднятые в японском меморандуме вопросы, который лег в основу нашего ответа. Я сказал Того, что трения, которые возникали и возникают на Северном Сахалине, основаны на незаконных и неправильных действиях японских концессионеров. Японские концессионеры и японское правительство, сказал я г-ну Того, должны раз и навсегда отдать себе отчет в том, что Северный Сахалин не Маньчжоу-Го, что Северный Сахалин является органической частью территории Советского Союза, и как только японские концессионеры и японское правительство это поймут и осознают, то все трения, которые в настоящее время существуют между японскими концессионерами и советскими органами, будут ликвидированы. Распространяемые японской прессой слухи, что Советское правительство хочет, якобы, ликвидировать японские концессии, являются злостным вымыслом и клеветой. После этого я передал ему текст нашего ответа и сказал послу, что так как данный ответ содержит в себе много страниц и много специальных технических вопросов, то было бы целесообразно, чтобы японский посол взял бы наш ответ с собой, и, если посол пожелает, можно было бы в один из ближайших дней встретиться для продолжения беседы по этому вопросу.

Японский посол сказал, что он ознакомится с нашим ответом и тогда, наверно, придется встретиться. Японское правительство, подчеркнул он, никогда не поддерживало и не поддерживает незаконных действий своих подданных, и что он не может согласиться с моим заявлением о незаконных действиях японских концессионеров на Сахалине. При этом он вновь повторил свои заявления о несоблюдении нами Пекинской конвенции** и невыполнении якобы советской стороной обязательств, которые лежат на ней в связи с этой конвенцией. Того добавил, что Советское правительство не должно издавать никаких законов, которые противоречили бы конвенции, а также должно отказаться от действий, противоречащих ей, а в тех случаях, когда какие-либо советские органы допускают таковые, то советская сторона обязана принимать меры к их устранению. Затем Того сказал, что он твердо придерживается своего,заявления, сделанного им 15 июля с. г., изложенного в ноте, присланной в НКИД 16 июля.

Я внимательно слушал перевод, и мне показалось, что переводчик опустил то место, в котором я говорил послу о Северном Сахалине,

* См. Известия.— 1939.— 26 июля. ** См. т. VIII, док. 30.

552

что это не Маньчжоу-Го. Я повторил эту мысль Того на немецком языке, поскольку Того хорошо знает немецкий язык. Того мне ответил, что это не вопрос. Затем я в ответ на выдвинутое послом положение, что японское правительство никогда не нарушает своих обязательств и не поддерживает незаконных действий своих подданных, привел пример о невыполнении японской фирмой «Мацуо-докиярд» договора, заключенного ею с полпредством СССР в Токио о постройке и поставке СССР 3-х пароходов за наличный расчет. Я сказал, что фирма не только не выполнила под давлением японского военного министерства заказа и отказалась от поставки нам парохода, но даже отказалась от возвращения выданного ей Торгпредством аванса в сумме 1 647 750 иен. Я добавил, что ни обращение Торгпредства в японские министерства торговли и финансов, ни обращение в японский суд не дали никаких результатов. Такой незаконный акт был бы невозможен без прямой поддержки этой фирмы Японским правительством. В качестве второго примера нарушения своих договорных обязательств уже самим японским правительством я сослался на отказ последнего от уплаты последнего взноса за КВЖД в сумме 5 981 625 иен, несмотря на то что Японское правительство в трех документах, подписанных в 1935 г. японским министром иностранных дел Коки Хирота, гарантировало безусловную полную выплату Советскому Союзу всех сумм, причитающихся ему за КВЖД*, в предусмотренные соглашением сроки. Эти два факта, сказал я, являются достаточным свидетельством того, что именно Японское правительство не только поощряет своих подданных к несоблюдению и нарушению ими договоров и обязательств, но и само стало на путь нарушения своих торжественно взятых им обязательств. Я добавил, что Советское правительство стоит за установление хороших отношений со всеми нашими соседями, в том числе и с Японией. Однако эти хорошие отношения с Японией должны быть построены на безусловном выполнении со стороны японских концессионеров концессионных договоров и советских законов, обязательных на территории СССР для всех, в том числе и японских подданных. На Северном Сахалине хозяином является Советское правительство, о чем никому не следует забывать.

Что же касается ссылки посла на его ноту от 16 июля с. г., заявил я японскому послу, ответ Народного комиссариата иностранных дел на нее дан самим фактом возвращения ее обратно в посольство.

Отвечая мне, Того заявил, что Японское правительство по-прежнему поддерживает содержание своей ноты от 16 июля с. г. На мою фразу о том, что на Северном Сахалине Советское правительство является хозяином на своей территории, Того заявил, что это само собой разумеется, однако советская сторона, заключив с Японией конвенцию, ограничила свои суверенные права, в связи с чем Советское правительство произвольно не может предпринимать никаких мер даже на своей территории по всем тем вопросам, которые входят в сферу отношений, регулируемых конвенцией. Японское правительство настаивает на том, чтобы Советское правительство выполняло бы все те обязательства, которые вытекают из Пекинской конвенции.

Касаясь моих примеров о японской фирме «Мацуо-докиярд» и о платеже за КВЖД, Того сказал, что по первому вопросу ему ничего неизвестно, он может лишь запросить свое правительство, но мое заключение о том, что Японское правительство якобы защищает незаконные действия своих подданных, он считает нелогичным и с ним примириться не

* См. т. XVIII, прим. 89, т. XXI, док. 451.

может. Что же касается платежа за КВЖД, то посол заявил о том, что сейчас между правительствами СССР и Маньчжоу-Го еще не достигнуто согласованного мнения о сумме задолженности. Посол считает, что прежде всего необходимо, чтобы стороны достигли согласованного мнения о сумме задолженности, и лишь после этого гарантия Японского правительства может стать объектом обсуждения.

Затем Того сказал, что между обеими сторонами имеется много неурегулированных вопросов. Сегодняшние отношения между обеими сторонами никак нельзя назвать хорошими, что, конечно, заслуживает большого сожаления, и послу весьма желательно, чтобы эти отношения были улучшены¹⁵³. Для этого он в свое время, собственно, и приехал в СССР.

Однако, заявил далее Того, если будет невозможно разрешить неурегулированные вопросы, то в связи с этим ему в голову приходит мысль о том, нужно ли ему оставаться в Москве в дальнейшем или нет. Посол повторил свою просьбу о том, чтобы были урегулированы все неразрешенные вопросы, что и просил передать правительству.

Я ответил Того, что суверенные права СССР на Северном Сахалине никем и ничем не могут быть ограничены, что установление хороших отношений с Японией целиком зависит от Японского правительства и чем скорее оно их урегулирует, тем скорее улучшатся отношения. Что же касается вопроса, поднятого послом, о целесообразности его дальнейшего пребывания в Москве, то я ответил, что это является делом, целиком и полностью подлежащим компетенции Японского правительства, и обсуждению между нами не подлежит.

На этом беседа закончилась.

Заместитель народного комиссара иностранных дел

С. А. Лозовский

АВП РФ, ф 06, on 1. п 21, д. 241. л 43 — 47.

ЗАПИСЬ БЕСЕДЫ ВРЕМЕННОГО ПОВЕРЕННОГО В ДЕЛАХ СССР В ГЕРМАНИИ Г. А. АСТАХОВА С ЗАВЕДУЮЩИМ ВОСТОЧНОЕВРОПЕЙСКОЙ РЕФЕРЕНТУРОЙ ОТДЕЛА ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ПОЛИТИКИ МИНИСТЕРСТВА ИНОСТРАННЫХ ДЕЛ ГЕРМАНИИ К. Ю. ШНУРРЕ

24 июля 1939 г. Секретно

Меня пригласил к себе Шнурре (советник экономического департамента аусамта*). Официальным предлогом был вопрос о приостановке нами с апреля с. г. платежей по чехословацкому кредиту в «Банке живностен-ска» в Праге. Шнурре вручил мне справку, сводящуюся к изложению сути дела и просьбе урегулировать вопрос. Затем он перешел к вопросу об опубликовании ТАСС сообщения о берлинских кредитных переговорах**. Отметив, что для германской стороны опубликование этого сообщения явилось неожиданностью, он сказал, что раз уж оно сделано, то пусть считается, что переговоры ведутся в Берлине, хотя он, Шнурре, остается при своем мнении, что если бы он смог беседовать с Микояном в Москве, то дело разрешилось бы скорей. Но пусть будет так, как

* Так в тексте.

'* См. Известия. — 1939.—22 июля.

554

получилось. Однако германская сторона считает, что в дальнейшем какие бы то ни было сообщения о ходе переговоров, если будет сочтено необходимым их выпустить, следует выпускать лишь после взаимного согласования. Он просит передать это в Москву.

Я ответил, что немедленно передам в Москву это пожелание. Со своей стороны я отметил, что хотя мне и неизвестны в точности мотивы выпуска сообщения ТАСС, но я считаю этот выпуск целесообразным хотя бы потому, что он рассеял массу нелепых слухов, распространившихся в Берлине не по нашей вине и нашедших отражение в мировой печати.

Сообщив затем о предстоящей на следующий день встрече с Бабари-ным и вкратце изложив основные моменты разногласий (пожелание об увеличении размеров ввоза нашего сырья и его номенклатуры, а также настаивание на формальном сохранении 5% ставки), Шнурре перешел к теме об улучшении германо-советских политических отношений. Он подчеркнул, что считает себя вправе говорить об этом, так как занят не только экономикой, но стоит близко к Риббентропу и знает его точку зрения. По мысли правительства, благополучное завершение торгово-кредитных переговоров должно явиться лишь первым этапом на пути нормализации отношений. Второй этап должен состоять в нормализации отношений по линии прессы, культурных связей, в поднятии взаимного уважения друг к другу и т. п. После этого можно будет перейти к третьему этапу, поставив вопрос о политическом сближении. К сожалению, неоднократные попытки германской стороны заговаривать на эту тему остались без ответа. Ничего определенного не сказал на эту тему и Молотов Шуленбургу*. Между тем налицо все данные для такого сближения...** Шнурре понимает, конечно, что подобная перемена политики требует времени, но надо что-то делать. Если советская сторона не доверяет серьезности германских намерений, то пусть она скажет, какие доказательства ей нужны. Противоречий между СССР и Германией нет. В Прибалтике и Румынии Германия не намерена делать ничего такого, что задевало бы интересы СССР. Антикоминтерновское соглашение? Но ведь нам должно быть ясно, что оно направлено против Англии.

Все эти фразы Шнурре произносил отчасти в стиле монолога, отчасти в виде ответа на мои реплики и замечания'⁵⁴. Эти мысли он развивал довольно долго, повторяя, что если наши руководители затрудняются начать разговоры на эту тему, то мы, люди менее высокопоставленные, тоже можем кое-что сделать и сдвинуть вопрос с мертвой точки.

Я спросил Шнурре, как обстоит дело с вопросом о нашем торгпредстве в Праге, точнее о его преобразовании в отделение берлинского торгпредства.

Шнурре ответил, что этот вопрос задерживается исключительно в связи с тем, что мы не ответили на вопросы, поставленные мне Вайцзекке-ром***. В свое время этим вопросом заинтересовался сам фюрер, и по его указанию Вайцзеккер поставил мне памятные вопросы, ответа на которые до сих пор нет.

Я спросил Шнурре, не считает ли он, что ответ на вопрос о наших экономических намерениях в бывшей Чехословакии отчасти дан самим фактом кредитных переговоров, из которого явствует, что мы имеем намерение развивать торговлю с Германией, а следовательно и с зависи-

* См. Год кризиса...— Т. 2.— Док. 442. ** Многоточие в документе. *** См. док. 342, 378, а также Год кризиса...— Т. 2.— Док. 436.

555

мыми от нее территориями в случае предложения нам благоприятных условий.

На это Шнурре ответил, что, по мысли германского правительства, германские поставки в счет обсуждаемых кредитов имеют в виду исключительно производственные ресурсы собственно рейха и к протекторату прямого отношения не имеют. Поэтому наши торговые намерения в отношении протектората не могут считаться выясненными. Но дело не в самом вопросе об отделении торгпредства, он не сложен, а в том, что этот вопрос попал в орбиту вопросов, которыми непосредственно заинтересовался фюрер и на которые мы уклоняемся дать ответ.

Шнурре заговаривал и относительно наших переговоров с Англией, высказывая убеждение, что мы не договоримся, так как ясно, что на нас должна выпасть в случае войны вся тяжесть обязательств, тогда как доля Англии будет минимальна. Кроме того, зачем нам заключать союз, если на нас все равно никто нападать не собирается и т. п.

Вся последняя часть беседы была оговорена как неофициальный обмен мнениями. Шнурре пригласил меня и т. Бабарина ужинать 26 июля.

Г. Астахов

АВП РФ, ф 082, on 22, п 93, д 8, л 115 — 117 Опубл веб Год кризиса —Г 2 —С 120-122