Куда они делись? Многозначительное умолчание.

Прежде всего, отметим, что в текстах после 1116 г. слово варяги почти не встречается. Единичные употребления его случайны и мимоходны. Скорее они относятся к бродячим торговцам и никакой существенной информации не несут. Ничего не говорят летописцы о какой-то деятельности варягов и во всю эпоху после смерти Ярослава I, в эпоху Ярославичей и их ближайших потомков, т. е. с 1054 по 1116 г. Умолчание это есть замечательный факт, тем более, что в эпоху Ярослава варяги действуют весьма активно и являются важным элементом общественной жизни.

От этой эпохи до нас дошёл нелетописный источник – Русская правда (РП), включающая т. н. «правду Ярославичей». Но о варягах в ней говорится очень мало. Это весьма странно, учитывая, что целый ряд статей этого памятника юридической литературы трактует о проступках и преступлениях лиц военно-феодального состояния, носивших оружие. Предварительно можно предположить, что основная масса варягов на Руси к этому времени уже «вписалась» в существующие общественные отношения и растворилась среди бояр, гридей, княжьих мужей и пр. Если и были какие-то особые юридические нормы для «разборок» между варягами, они определялись «внутренними» обычаями и не распространялись на другие случаи. Варяги упоминаются в РП по двум поводам: по случаю укрывательства беглого челядина и по случаю замены свидетельских показаний клятвой (или меньшим числом свидетелей). Первое, скорее всего, относится к тем варягам, которые жили в отдельных дворах или особых посёлках, не входящих в состав сельской общины – верви. Это немного говорит о порядке расселения варягов, ещё «не разошедшихся» по другим социальным группам, и о некотором своеобразии их отношения к беглецам. Второй случай, по мнению большинства исследователей РП, означает, что варяги были немногочисленны, часто бывали временными жителями или прохожими в данной местности, отчего им трудно было найти свидетелей в свою пользу. В остальном никакого особого статуса РП варягам не предоставляет. Они подчинялись тем же русским законам. Они не являлись каким-то, используя современный термин, национальным меньшинством. Не были они и обособленной общиной иноземцев, права которых определялись договорами, соглашениями или дипломатическими нормами.

Исчезновение варягов из общественной жизни, как деятельной силы, совпадает с концом княжения Ярослава. Одновременно, как следует из сравнения разных летописных списков, прекращается выплата новгородцами 300 гривен варягам, установленная ещё Олегом (об этих выплатах мы вспомним, когда дойдём до Олега). Отсюда обычно делают вывод, что укрепившейся княжеской власти варяги перестали быть нужными. Наверное, это так. Но можно сделать и ещё один вывод.

Если бы варяги составляли некое племя, их исчезновение могло бы произойти только вследствие массового истребления, либо гибельной эпидемии или стихийного катаклизма. Такие события не прошли бы незамеченными. Но, ни о чём подобном летописцы не пишут. Это значит, что народа варягов не было, а было сословие, пришедшее в упадок при усилении власти князей, была социально-профессиональная группа, прекратившая существование вследствие изменения исторических условий. Примеры тому нам известны. В средние века в Европе существовало многочисленное сословие наёмников – ландскнехты (преимущественно, германского происхождения). Но, после наполеоновских войн это сословие практически исчезло. Сходно тому, с крушением османской империи исчезли знаменитые янычары. В начале Великой Отечественной войны в Красной армии была многочисленная кавалерия, проводившая самостоятельные операции. Но к 1945 г. она практически утратила боевое значение, а вскоре и прекратила своё существование, как отдельный род войск. Этот вывод о смысле термина «варяг» вполне согласуется с тем, что говорилось выше о «византийских» варягах и о варягах Владимира.

В заключение этого раздела заметим, что летописание Нестора и Сильвестра приходится на самый конец данного периода, на начало XII века. Эти летописцы уже не застали деятельных варягов и, будучи вдобавок монастырскими затворниками, вряд ли вообще видели их. О варягах они писали по тому представлению, которое получили частью из дошедших устных преданий, а частью по сведениям из Византии, где значительную часть варяжской гвардии уже составляли выходцы из северо-западной Европы. Под этим углом и следует рассматривать сведения о варягах в «этнографическом обзоре» Нестора и во «вставке Сильвестра» о призвании князей. Они принадлежат к выше названной 2-й группе сведений, и относиться к ним надо с большой осторожностью. Особенно это проявляется во «вставке Сильвестра», перебиваемой комментариями, которая неизбежно вызывает путаницу, если поставить её в начало и основу рассмотрения вопроса. Поэтому мы и отложим эти сведения напоследок, а сейчас перейдём к свидетельствам современников, начиная с княжения Ярослава I (куда пристегнём и недолгое правление Святополка I).