И последняя речь Ольги к сыну: «Видишь меня больную сущую. Куда хочешь от меня идти? Погреби меня, и иди, куда хочешь». Это невозможно сочинить, это надо было слышать.

Приходится экономить место. Поэтому, не повторяем диалог Претича с печенежским князем, опускаем речи осаждённых киевлян, их укорительное, отнюдь не верноподданническое послание Святославу, речь Святослава о нежелании княжить в Киеве, с «экономическим обоснованием» утверждения нового своего «стола» в Переяславце. Перейдём сразу к важному разговору Святослава с новгородскими послами. Послы просят у него себе князя и добавляют:

- Если не пойдёте к нам, то найдём князя себе.

Это не придуманное смиренным монахом «Придите княжить и володеть нами».

Святослав:

- А кто бы пошёл к вам?

Ярополк и Олег не идут. Добрыня втихомолку советует послам просить Владимира, и те говорят:

- Выдай нам Владимира. - Вот он вам! – отвечает Святослав, и никто не подозревает, к каким важнейшим события в истории Руси поведёт этот разговор. Всё по делу, без лишних слов. И никаких комментариев, как могло быть записано только до возвращения Владимира в Киев.

Далее, мы слышим речь Святослава к своему войску перед сражением: «Уже нам здесь пасть! Потягнем мужественно, братья и дружина!». И другую, с известными словами: «Ибо мёртвые срама не имут». И ответную речь воинов: «Где глава твоя, тут и свои главы сложим!». Не имея возможности повторять всё, отметим совет Свенельда князю: «Пойди княже на конях окольным путём, стоят ибо печенеги в порогах». Все эти речи услышаны и переданы летописцу участниками похода (а, может, и сам он был участником похода). Приписать их, как и предыдущие цитаты, монаху XI века никак нельзя. Невозможна и столь точная передача их в устном виде втечение 100 лет, да ещё при резком изменении языка и общественного сознания русичей на этом этапе.

Здесь опущены некоторые речи, подлинность которых может вызвать сомнения, и явно присочинённые позже, а также неоднократно цитируемые речи послов.

Зачинатель. Что же он писал и когда?

Отметим ещё раз, что по всем рассмотренным показателям (см. выше 4 признака) текст о княжении и убийстве Ярополка вполне совпадает со слоями 5 – 7, включая и язык персонажей повести. Т. о., мы вправе отнести всё это повествование одному автору, закончившему свою работу вскоре после 980 г. Но «повесть о Ярополке» явно добавлена позднее к предыдущему тексту. Она вполне сосредоточена на истории раздора между Святославичами и его трагическом завершении.

Первооснову рукописи составляет повесть, видимо, начинавшаяся описанием деяний Олега, и содержавшая рассказы об Игоре, Ольге и Святославе. Это – типичная династическая хроника, представляющая непрерывное повествование, первоначально не разделённое на ежегодные записи и не датированное. Его хронологическая канва даётся перечнем лет княжений, приведённым выше, до слов: «А от первого лета Святослава до первого лета Ярополка лет 28». Из этого следует, что данная хроника была написана в первые годы княжения Ярополка, хотя, быть может, начата ещё при Святославе. Сия повесть была задумана, как рассказ о предках для юного Ярополка, либо для всех братьев-Святославичей. Начиналась она, как и должно было в роду Ольговичей, от Олега – основателя династии Великих князей киевских и самого русского государства.

Именно при Олеге Киевское княжество – одна из славянских земель – превратилось в Русь, в державу, объединившую племенные и местные подразделения восточных славян. При Олеге состоялось международное признание державы, удостоверенное русско-византийскими договорами. Я вынужден отказаться здесь от подробного анализа статьи об Олеге (выше – слой 8), заслуживающей особого тщательного рассмотрения. Необходимо, однако, отметить, что статья эта весьма разнородна. Здесь мы находим и тексты договоров, и вставки и комментарии переписчиков XI в., и следы скандинавской саги, и элементы былинного эпоса. Но находим и элементы, роднящие эту статью с последующим текстом. Это – реалистический рассказ о переходе Олега из Новгорода в Киев, о подчинении им окрестных славянских племён. Это и подробные, со многими цифрами, сведениями о войске и флоте Олега, о полученной им дани (хотя некоторые цифры, безусловно, неверны или неправильно прочтены переписчиками и переводчиками). Это и описание церемонии взаимной присяги Олега и византийских царей Леона и Александра при заключении договора.

Совокупность данных говорит о том, что первоначальная статья об Олеге, видимо, плохо сохранилась (известно, что первые страницы рукописи более всего портятся). Вследствие этого, она была заново составлена и переписана, уже в средине XI или даже в начале XII в. Возможно, было и хуже – статья могла подвергнуться кардинальной правке при фальсификации русской истории в связи с внедрением в неё «легенды о Рюриковичах». Восстановить её первичный вид, увы, невозможно. Но важно, что в исходной рукописи она была, что подтверждается и включением княжения Олега (за № 1) в перечень княжений. Мы вправе предположить, что первый летописец выполнил эту часть работы так же добросовестно, как и последующие. Целью его труда было создание повести об основании Русского государства Олегом и о деяниях его преемников.

Достаточно сравнить рассмотренные выше слои с неловко вставленным перед ними мало правдоподобным и путаным рассказом о Рюрике, чтобы убедиться: там поработала другая рука и человек плохо осведомлённый, с совсем другим мировоззрением.

Можно принять, что основа повести была написана около 973 г., а после 980 г. к этой основе добавлена «хроника Ярополка». Это и есть древнейшая часть нашей летописи, и её автора мы далее по праву именуем «зачинатель». Он тождественен тому, кого ранее мы назвали «летописец Ярополка». От рукописи, переданной им «хранителю», и пошло наше летописание.

Очень краткая биография.

«Зачинатель» не оставил нам своей подписи и никаких сведений о себе. Этим он отличается от Нестора и Сильвестра. Его преемники, видимо, уже не знали его имени, либо по какой-то причине не назвали или вычеркнули его. Но текст, отнесённый нами «зачинателю», позволяет установить основные вехи его жизни. Именно, это те фрагменты, где мы вправе предположить непосредственное присутствие повествователя при описываемых событиях или участие в них. Отметим их.