Г. Общественно-политическая мысль

Все сферы духовной жизни России второй половины XVIII в. пронизывали идеи Просвещения. То, что способствовало усовер­шенствованию человеческой натуры,— наука, театр, распростра­нение образования, литература, искусство — пользовалось горя­чей поддержкой деятелей Просвещения. Решающую роль в осуществлении своих идеалов большинство просветителей Фран­ции, как и их последователи в России, отводили просвещенному монарху, способному при помощи законов создать новое общест­во, члены которого в отношениях друг с другом будут руководст­воваться гуманными соображениями.

Идея медленного, эволюционного развития является общей для всех просветителей. Вместе с тем среди просветителей существовали различия во взглядах, касавшиеся прежде всего последовательности мер, направленных на обретение свободы.

Одни из них, составлявшие умеренное крыло, предоставление крестьянам свободы связывали с распространением среди них просвещения. Другое направление, радикальное, считало, что сначала надо предоставить крестьянам свободу, а после этого заняться их просвещением.

Самым крупным деятелем Просвещения в России был Нико­лай Иванович Новиков (1744—1818). Отличительная его особен­ность состояла в сочетании теории Просвещения с повседневной практикой — он поставил издательское дело на службу распрост­ранения просвещения. Тем самым он сделал свои взгляды до­стоянием широких кругов русских людей, оказывая огромное влияние на формирование у них политического сознания, не мирившегося с произволом, насилием, деспотизмом.

Издавая в 1769—1773 гг. сатирические журналы «Трутень» и «Живописец», Новиков смело вступил в полемику с Екатери­ной, редактировавшей «Всякую всячину». Журнал Екатерины хотя и назывался сатирическим, но ограничивал свою задачу критикой человеческих слабостей (скупость, самолюбие, лжи­вость, стяжательство, расточительство). Статьи «Всякой всячи­ны», многие из которых принадлежали перу Екатерины, пыта­лись задать тон всей журналистике публикацией безобидных сочинений в «улыбательном духе». Напротив, журналы Новикова изобличали пороки, порожденные самодержавно-крепостни­ческим строем, и поэтому имели политическое звучание.

Перед читателями новиковских журналов проходила галерея крепостников. Одни из них прославились истязанием крестьян, другие — взиманием непосильных оброков, третьи уподобляли крепостных крестьян скоту. Новиков осмеивал закоренелые пред­рассудки, не щадил невежество помещиков. В дальнейшем он поднялся до обобщения — от критики личности и отдельных при­меров до критики системы: причиной всех пороков являлось кре­постное право, унижавшее человеческое достоинство крестьян и растлевавшее господ своей безнаказанностью. Обсуждение крестьянского вопроса, таким образом, охватило обширную ауди­торию.

Объектом сатиры Новикова была также политическая систе­ма. Он осмеивал взяточничество, казнокрадство, административ­ный и судебный произвол, писал о невозможности простому че­ловеку добиться справедливого решения. Виной всех пороков являлся деспотизм, отсутствие свобод. Новиков высказывался за равенство всех людей, он был противником сословного строя. Ему принадлежит изречение: «Крестьяне такие же люди, как и дворяне».

В отличие от французских просветителей, преклонявшихся перед Екатериной и видевших в ней идеального монарха, Нови­ков был свободен от ее идеализации и не обольщался относи­тельно ее умения поддерживать о себе репутацию философа на троне.

Новиков, как, впрочем, и многие другие деятели российского Просвещения, был значительно сильнее в критике существовав­ших социально-политических порядков, чем в определении путей достижения идеального общественного строя. Здесь он находился в плену ложных представлений о том, что достаточно убедить монарха и помещиков в аморальности крепостничества и деспо­тизма, как те путем реформ сверху установят справедливые порядки.

Иную позицию среди русских просветителей занимал Яков Павлович Козельский. Сын сотника Полтавского полка, он после окончания университета при Академии наук в Петербурге был преподавателем в кадетском корпусе, а затем секретарем одного из департаментов Сената. В противоположность тезису Руссо, разделяемого русскими просветителями консервативного и уме­ренного толка, о том, что «прежде должно учинить свободными души рабов, а потом уже тела», Козельский придерживался та­кой последовательности в осуществлении просветительских идеа­лов: «Выполировать народ иначе нельзя, как чрез облегчение его трудностей». Следовательно, распространению просвещения должны предшествовать перемены в социально-экономическом и правовом положении народа. Только в этом случае семена просвещения дадут обильные всходы.

Козельский призывал к порядкам, свойственным буржуазно­му обществу: он за сохранение мелкой частной собственности, при которой все люди будут равны и не станут «утиснять дру­гих», за обязательный труд для всех граждан, за равномерное распределение среди них богатства. Эталоном образцового госу­дарства с идеальными общественными порядками для Козельско­го была Голландия.

Оригинальные взгляды проповедовал выдающийся просвети­тель, философ и поэт Украины Григорий Саввич Сковорода (1722—1794). Выпускник Киевской академии, он сумел преодо­леть схоластические премудрости, которым его там обучали.

Сковорода — автор многочисленных басен, песен, лирических стихотворений, в которых высмеивалась жадность старшины, разоблачалась социальная несправедливость, звучало требование просвещения для широких масс населения.

Идеи Просвещения проникали в эстонское общество. Здесь в 1766 г. начал издаваться первый на эстонском языке журнал «Краткое наставление», в котором наряду с медицинскими сове­тами, статьями, осуждавшими пьянство, рекомендациями, как рационально вести хозяйство, высказывались призывы к рас­пространению просвещения среди крестьян. Взгляды автора этих статей А. В. Хупеля не отличались последовательностью: он при­зывал крестьян к безоговорочному выполнению барщинных по­винностей, защищал права помещиков на плоды труда крестьян.

Вторая половина XVIII в. выдвинула двух мыслителей, чьи взгляды выходят за рамки идей Просвещения: Михаила Михай-

ловима Щербатова и Александра Николаевича Радищева. Оба они были дворянами, но занимали диаметрально противополож­ные позиции. Щербатов — идеолог консервативного дворянства, сторонник сохранения незыблемыми дворянских привилегий и крепостного права, сторонник монархии, но с широким привлече­нием к управлению дворянства, особенно его аристократической прослойки. Радищев, напротив, антикрепостник, враг сословных привилегий, защитник угнетенного крестьянства. Принципиальное его отличие от просветителей состояло в том, что он был сторон­ником не эволюционного, а революционного пути изменения социально-экономического строя и политических институтов.

Выходец из аристократического рода, высокообразованный публицист и историк, а также блестящий оратор, Щербатов во­шел в историю общественно-политической мысли России как идеолог консервативного дворянства на той стадии существова­ния этого сословия, когда оно начинало испытывать воздейст­вие разложения феодально-крепостнической системы и пыталось противопоставить натиску товарного производства консолидацию своих рядов, добивалось не только сохранения, но и расширения сословных привилегий. Перу Щербатова принадлежат многочис­ленные публицистические отклики на современные ему события, но почти все они при его жизни остались неопубликованными. Следовательно, воздействие их на общественную жизнь было минимальным. Значительно большим было влияние его выступле­ний в Уложенной комиссии, где он представлял интересы дворян Ярославского уезда

С трибуны Уложенной комиссии и в публицистических сочине­ниях Щербатов развивал два тесно связанных тезиса: необходи­мость сохранить господствующее положение в обществе дворян и оставить неизменными крепостнические порядки. Со всей страстью оратора он ополчился на Табель о рангах, введенную Петром I в годы, когда дворяне не могли обеспечить потребности армии, флота и канцелярии подготовленными людьми. Теперь, по мнению Щербатова, в этом надобность отпала. Особенно он протестовал против получения дворянских дипломов купцами и подрядчиками, которых он называл грабителями государствен­ной казны, достойных «не дворянского звания, а виселицы». Если купцы и подрядчики, влившись в дворянское сословие, привно­сили в него «пронырство и корыстолюбие», то разночинцы — лесть, лицемерие, подхалимство, подлость. В итоге дворянство стало утрачивать моральный авторитет. Восстановить его можно двумя средствами: изгнанием из его рядов всех, кто получил дип­лом, пользуясь Табелью о рангах, и расширением привилегий столбовых дворян, в частности предоставлением им монополь­ного права замещения всех должностей в правительственном аппарате.

Щербатов — решительный противник ликвидации крепостни­ческих порядков. Освобождение крестьян, по его мнению, повле-

чет множество невзгод: обрегя свободу, они впадут «в обленчи-вость», станут заниматься разбоем, без помещичьего присмотра в крестьянских хозяйствах снизится урожайность, сократится рождаемость, поскольк> крестьяне, освободившись от принуж­дения, не станут спешить обзаводиться семьей. Самым опасным результатом освобождения крестьян Щербатов считал разорение дворянства. Слабее станет и государство, ибо разорившиеся дво­ряне утратят значение его надежной опоры. Рассуждения дво­рянского идеолога венчает следующий вывод «Оставим лучше крестьян в России в том состоянии, в котором они пребывают, в течение нескольких столетии»

Щербатов подвергал резкой кршике деягельность Екатерины, но в огличие от просвеппелей он критиковал ее с правых, кон­сервативных позиций, обвиняя ее в деспотизме и безнравствен­ности. В понимании Щербатова деспотизм императрицы прояв­лялся в намеренном ущемлении интересов дворянства ее дове­ренными лицами, которым она предоставила непомерно широкие полномочия. Таковы генерал-прокурор, командовавший Сенатом и подчинивший своей воле сенаторов, а также наместники, узур­пировавшие права губернских корпораций дворян

Представления об идеальном юсударстве Щербатов изложил в сочинении фантастическою жанра —«Путешествие в землю Офирскую». В Офирской 1емле благоденствует высшее сословие общества—дворяне, в зависимости от древности рода поделен­ные «на четыре степени благородства» Они управляют страной совместно с монархом, обязанным повиноваться законам своей страны. Земля Офирская прообраз России, реформированной в соответствии с идеями Щербатова.

Безнравственность императрицы раскрыта в памфлете Щер­батова под характерным названием «О повреждении нравов в России». Обличительная сила дворцового разврата, показанного в этом сочинении, была такова, что оно было использовано Гер­ценом в борьбе с самодержавием. Он впервые опубликовал его в 1858 г.

В отличие от Щербатова, чьи сочинения увидели свет после смерти автора и остались неизвестными современникам, Ради­щеву удалось напечатать свой главный труд. Современники про­являли живой интерес к «Путешествию из Петербурга в Моск­ву», о чем свидетельствуют около 100 выявленных к настоящему времени рукописных экземпляров, в то время как печатных сохранилось только 15. Таков итог преследования запрещенной книги, изданной тиражом примерно в 650 экземпляров.

Особое место Радищева в истории общественно-политической мысли определяется тем, что он первым в России не только подверг уничтожающей критике феодально-крепостнические по­рядки, взятые в целом, т. е. экономический и социальный строй, а также политическую систему, но и обосновал путь ее уничтоже­ния — через революцию.

Перу Радищева принадлежит множество сочинений: «Письмо другу, жительствующему в Тобольске», посвященное оценке дея­тельности «великого мужа» Петра I, «Житие Федора Васильеви­ча Ушакова», «Записки путешествия в Сибирь», «Записки путе­шествия из Сибири», «Письмо о китайском торге» и др. Богатое литературное наследие позволяет восстановить систему воззре­ний Радищева. Образование он получил в Москве и Петербурге, а завершил в Лейпцигском университете. По возвращении в Рос­сию в 1771 г. он поступает на службу протоколистом в Сенате, затем обер-аудитором в штабе Финляндской дивизии. В 1775 г. он уходит в отставку, но затем вновь поступает на службу в Коммерц-коллегию, оттуда в Петербургскую таможню в качестве помощника управляющего. Спустя 10 лет он назначается управ­ляющим столичной таможней. Гражданскую и военную службу он совмещал с литературным трудом.

Первую работу Радищев опубликовал в 1773 г. Это был пере­вод книги деятеля французского Просвещения Мабли «Размыш­ления о греческой истории...» со своими комментариями. В них привлекает внимание определение деспотизма, отождествленного с самодержавием в России: «Самодержавство есть наипротив­нейшее человеческому естеству состояние». В этот период Ради­щев придерживался просветительских взглядов. Служба в Сена­те и в армии позволила ему почерпнуть сведения о бесправии крестьян, произволе помещиков и администрации. События крестьянской войны тоже дали обильный материал для размыш­лений, развеивавших просветительские иллюзии о возможности преодолеть пороки, если на них обратить внимание монарха. Уже в «Письме к другу, жительствующему в Тобольске» (1782) Ради­щев сделал вывод: «Нет и до скончания мира примера, может быть, не будет, чтобы царь упустил добровольно что-либо из своея власти седяй на троне». Единственный путь достижения свободы для народа — революция, в результате которой появится свободный труженик, обрабатывающий принадлежащую ему землю.

Причиной всех бед крестьянина является рабство. Крепостной земледелец не был заинтересован ни в повышении производи­тельности труда, ни в расширении производства. Чтобы прину­дить крестьянина к усердию, помещик прибегает к насилию, но цели не достигает, так как крестьянин работает «оплошно, лени­во, косо и криво». Напротив, если бы земледелец был свободным собственником, человеком, заинтересованным в результатах своего труда, то он работал бы «с прилежанием, рачением, хо­рошо».

Низкую урожайность крестьянских и помещичьих нив Ради­щев объяснял не истощением почвы и природной леностью крестьян, а социальными условиями — феодально-крепостни­ческими отношениями. Эти же отношения являлись причиной нищеты крестьян, высокой смертности среди них и сокращения

рождаемости. Не случайно богатства крестьян накапливались не в земледелии, а в промыслах и торговле. Крепостничество, по мнению Радищева, более опустошительно, чем война, ибо вой­на более или менее кратковременна, в то время как крепостное право «губит долговременно и всегда».

Венцом воплощения революционных идей Радищева являлось «Путешествие из Петербурга в Москву». Своеобразие этого сочи­нения состоит в том, что автор использовал форму путевых заме­ток. Названия глав соответствуют наименованию населенных пунктов, в которых размещались почтовые станции: Тосна, Чудо-во, Новгород, Клин, Тверь и др.

Впервые в литературе была создана галерея простых селян, изображенных с теплотой, глубоким сочувствием к их тяжелой доле. В главе «Любань» автор встретился с крестьянином, с «ве­ликим тщанием» обрабатывающим собственную пашню. Он тру­дился в воскресенье, потому что остальные шесть дней в неделю должен был возделывать барскую ниву. Глава «Едрово» повест­вует о крестьянской девушке Аннушке, несмотря на сиротство, бедность и крепостное состояние сохранившей гордость, достоин­ство и независимость. Она трудолюбива и «не знает еще притвор­ства».

Помещики наделены отталкивающими чертами. Перед читате­лем предстает асессор, почитавший крестьян скотами. Он «корыстолюбив, копил деньги, жесток от природы, вспыльчив, подл, а потому над слабейшими его надменен». Доведенные до отчаяния издевательствами барина и его трех сыновей крестьяне «убили их до смерти». В главе «Черная Грязь» выведен другой тип помещика, заставивший молодых людей вопреки их воле вступить в брак.

Революционным пафосом отличаются две главы. В одной из них, «Тверь», помещены отрывки из оды «Вольность», воспеваю­щей свободу и революционную борьбу за нее. Призыв к револю­ционной борьбе содержит и помещенная рядом с нею глава «Го-родня», в которой автор мечтает о том, чтобы рабы, «ярясь, в отчаянии своем, разбили железом, препятствующим их вольнос­ти, главы наши».

ПРОСВЕЩЕНИЕ И НАУКА

Просвещение относилось к той области культуры, где теорети­ческие положения просветителей имели наибольшую возмож­ность воплощаться в практике. Имеется в виду одно из крае­угольных положений Просвещения — распространение образова­ния.

В развитии просвещения России второй половины XVIII в. отчетливо прослеживаются две тенденции: первая из них прояв­лялась в существенном расширении сети учебных заведений; вторая выражалась в усилении влияния принципа сословности на постановку просвещения.

Согласно Уставу народных училищ, утвержденному в 1786 г., в каждом губернском городе учреждались главные училища с че­тырьмя классами, а в уездных городах — малые народные учили­ща с двумя классами. В первых двух классах обучали чтению и письму, изучали священную историю. В двух старших классах изучали историю, географию, геометрию, механику, физику и т. д. В обоих типах училищ было введено предметное преподавание. В младших классах специальные часы отводились для штудиро­вания сочинения «О должности человека и гражданина», опубли­кованного в 1787 г. по повелению Екатерины П. Мысли, внушав­шиеся в нем учащимся, лучшим образом характеризуют социаль­ную направленность образования и цель создания народных учи­лищ. Книга требовала безоговорочного повиновения светским и духовным властям, а также помещику. Учащиеся должны были твердо усвоить мысль о том, что неверно считать благополучной жизнь только помещиков. «Граждане, ремесленники, поселяне, также наемники и рабы могут быть благополучными людьми».

Претворение Устава народных училищ обеспечило резкое увеличение числа народных школ. Если в 1782 г. в стране насчи­тывалось всего 8 школ с 518 учащимися, а в 1786 г. их было 165 с 11 088 учащимися, то в конце столетия — 288 школ с 22 220 учениками

Наряду с расширением сети народных школ, предназначав­шихся для низших слоев общества, из которых, впрочем, кре­постные крестьяне исключались, увеличивалось число сословных школ, предназначавшихся исключительно для дворян. В конце XVIII в. существовало 5 кадетских корпусов вместо одного в первой половине столетия. Новым типом учебного заведения для дворян являлись благородные пансионы.

Появление новых учебных заведений связано с деятельностью И. И. Бецкого, разделявшего идеи просветителей, которые он пы­тался претворить в жизнь. Основой его педагогических воззре­ний была заимствованная у французских просветителей глубо­кая вера в то, что «корень всему злу и добру — воспитание». От­сюда вытекала практическая задача — воспитать новую породу людей, причем воспитание должно было вестись в полной изоля­ции от окружающей среды, в том числе и семьи, с тем чтобы уча­щиеся не подвергались дурному влиянию. В училища принима­лись дети не старше 5—6 лет, они должны были находиться там до 18—20 лет. Предполагалось, что воспитанные должным обра­зом отцы и матери способны будут воспитывать в духе получен­ных навыков своих детей Бецким было открыто училище при Академии художеств для мальчиков «всякого звания», кроме крепостных, реорганизованы сухопутный и морской кадетский корпуса, основан в Москве Воспитательный дом для незаконно­рожденных и подкидышей, а также Коммерческое училище для воспитания новой породы людей из купечества.

Бецкий считал целесообразным организовать женское образо-

вание. Этот взгляд нашел воплощение в создании в 1764 г. в бли­жайшей к Петербургу деревне Смольной Института благородных девиц. При Смольном имелось мещанское отделение для девочек недворянского происхождения. В институте, помимо общеобразо­вательных дисциплин, воспитанниц обучали правилам поведения в семье и обществе, а также домоводству: кулинарии, шитью, уходу за детьми и т. д. Украинский просветитель Г. С. Сковоро­да тоже высказывался за равенство мужчин и женщин в получе­нии образования.

Школы создавались и у народов Поволжья и Сибири. Они но­сили миссионерский характер и являлись орудием христианиза­ции местного населения. Положительное их значение состояло в том, что они давали минимум общеобразовательных знаний, в них изучался русский язык. Наибольшего распространения про­свещение достигло у татар. Школы содержались за счет населе­ния, поэтому были платными и доступными только для зажиточ­ных татар. Обучение в них сводилось к заучиванию текстов рели­гиозных книг на арабском языке.

В Лифляндии и Эстляндии существовали церковно-приход-ские школы, где обучали детей крестьян умению читать. По-ино­му развивалась сеть школ на Украине: она не расширялась, как на других окраинах, а, напротив, сокращалась. В середине столе­тия там существовали приходские и казачьи школы В 80-х гг. в связи с закрепощением украинских крестьян происходило сверты­вание их деятельности.

С распространением образования тесно связано развитие нау­ки. Необходимость познания законов природы и повышенный интерес к изучению ресурсов страны вызывались экономически­ми потребностями. Как и во второй четверти XVIII в., основным центром научной деятельности оставалась Академия наук. К ней прибавился новый учебный и научный центр — Московский уни­верситет, а также Горное училище в Петербурге (1773) и Рос­сийская академия (1783), занимавшаяся изучением русского языка и грамматики. Центром научной мысли и главным учеб­ным заведением Левобережной Украины была Киевская акаде­мия — одно из старейших учебных заведений России. Среди ее слушателей были выходцы из Правобережной Украины, России и славянских народов, порабощенных османами.

В развитии отечественной науки выдающееся место занимал М. В. Ломоносов, а среди иностранных ученых — Л. Эйлер, вырастивший ученых из русских учеников. Среди них С. К. Ко­тельников, разработавший вопросы теоретической механики и математической физики, С. Я. Румовский — основоположник оте­чественной астрономии.

Пристальным вниманием пользовалось изучение природных ресурсов страны. С этой целью была возобновлена практика организации комплексных экспедиций, обследовавших различ­ные районы России. Всего было отправлено 5 экспедиций, объе-

I

диненных общей целью и планом. Среди них экспедиция, руково­димая солдатским сыном академиком И. И. Лепехиным. Ее маршрут пролегал от Москвы до Астрахани, а оттуда через Гурь­ев и Оренбург к горным заводам Урала и берегам Белого моря. Богатый материал собрал академик Н. Я. Озерецковский, путе­шествовавший по северу страны и району Ладожского озера. Опубликованные отчеты руководителей экспедиций содержат богатейший материал о флоре и фауне, реках, рельефе, описа­ние городов и населенных пунктов с их достопримечательностя­ми, экономической характеристикой районов и промышленных предприятий. Огромную научную ценность представляет этно­графический материал, в том числе относящийся к народам Си­бири, Севера, Кавказа и других районов: сведения об одежде, жилищах, обрядах, орудиях труда и др.

К академическим экспедициям примыкают экспедиции про­мышленных людей, отправлявшихся осваивать острова Тихого океана, а также берега Америки. Наряду с хозяйственным освоением новых земель и приведением в российское подданство местного населения экспедиции составляли более совершенные карты островов и обстоятельное описание их флоры и фауны. Среди исследователей выдающееся место занимает Г. И. Шели-хов, составивший в 80-х гг. описание Алеутских островов и орга­низовавший изучение и освоение Русской Америки (Аляски).

Заметные успехи прослеживаются в развитии медицины. Если во времена Петра I в России существовало единственное меди­цинское училище, то в конце столетия их стало три. Кроме того, в столице была открыта Медико-хирургическая академия, а при Московском университете — медицинский факультет.

Особо остро в России стояла борьба с эпидемиями оспы и чумы. В 1768 г. Екатерина пригласила в Россию английского медика и сама первой сделала прививку от оспы. Оспопривива­ние того времени (вариоляция) хотя и не избавляло от заболе­вания, но значительно сокращало число смертельных исходов. Мировое признание получили труды о чуме Д. С. Самойловича, являвшиеся итогом изучения свирепствовавшей в России эпиде­мии в 1770—1772 гг. Его вывод о том, что чума передается не по воздуху, а от соприкосновения, имел большое практическое зна­чение, поскольку и позволял наметить эффективные средства борьбы с эпидемией.

Вторая половина XVIII в. примечательна небывалым взле­том технической мысли. В 60-х гг. развернулась деятельность великого русского изобретателя И. И. Ползунова, прославивше­гося изобретением в 1764—1765 гг. универсальной паровой ма­шины, которой можно было приводить в действие любые завод­ские механизмы. Ползунову, таким образом, принадлежит честь первому открыть век пара — он это сделал на 20 лет раньше, чем Дж. Уатт. Машина Ползунова была пущена через несколько дней после его смерти, в 1766 г.

Другим крупным изобретателем этого периода был И. П. Кули-бин, внесший огромный вклад в развитие технической мысли. Если изобретение Ползунова по распоряжению заводской администра­ции было уничтожено, то знаменитые часы «яичной фигуры» со­хранились до наших дней. Кулибин в 1776 г. разработал проект одноарочного деревянного моста через Неву длиной в 298 м. Проект остался неосуществленным. Творческая мысль Кулибина охватила разнообразные отрасли техники. Он разработал проек­ты «самобеглой коляски», протезов для инвалидов, прожектора,

лифта и т. д.

Судьба изобретений, как и изобретателей, была одинаковой: оба закончили жизнь в нищете, а большинство их изобретений не получили применения и были забыты.

Значительный шаг вперед сделали гуманитарные науки: исто­рия, экономическая и правовая науки, языкознание и др. Вторая половина XVIII в. выдвинула ряд крупных историков — М. В. Ломоносова, М. М. Щербатова, И. Н. Болтина и др.

Перу Щербатова принадлежит «История Российская от древ­нейших времен», доведенная им до 1613 г. Автор не владел не­обходимыми знаниями для написания такого сочинения, поэтому оно содержало много неточностей хронологического, географи­ческого и этнографического характера. Особое место в развитии русской исторической науки занимает Болтин, автор «Примеча­ния на историю древния и нынешния Россия г. Леклерка». Фран­цузский медик Леклерк после 10-летнего пребывания в России, вернувшись на родину, написал сочинение, изобилующее клевет­ническими выпадами и вымыслами на Россию и русский народ. Болтин подверг «Историю» Леклерка подробному разбору, «что­бы уличить и устыдить наглого ее сочинителя». Труд Болтина обогатил отечественное источниковедение. Его призывы к критическому отношению к источнику, к точности в изложении фактов и описании событий не утратили значения и поныне.

Впервые в исторической науке появляются труды по истории отдельных отраслей хозяйства. К ним относится «Историческое описание Российской коммерции» из 21 книги, в котором опублико­ваны важные статистические материалы и извлеченные из архи­вов документы о состоянии торговли и промышленности, а так­же относящиеся к экономике законодательные акты. Большой вклад в агрономию внесли труды А. Т. Болотова.

Во второй половине XVIII в. зарождается историческое краеведение. Его родоначальниками считаются «архангелогород-ский гражданин» В. В. Крестинин, написавший ряд работ по истории Поморья, и П. И. Рычков, автор истории Оренбургского края, в которой помещены ценные сведения по истории и этно­графии башкир. Исторические сочинения появляются и на Украи­не: «Черниговского наместничества топографическое описание» А. Ф. Шифонского и др.

Распространению исторических знаний способствовала публи-

кация документов и исторических сочинений. Щербатов в 1767 г. опубликовал открытую Татищевым Русскую Правду, а в 1770— 1772 гг. «Журнал, или Поденную записку имп. Петра Великого». Обширную библиотеку с публикациями документов создал Н. И. Новиков. Второе издание его «Древней Российской Вивлио-фики» состояло из 20 томов источников: грамот великих князей, дипломатических документов, отрывков из летописей, родослов­ных дворянских фамилий и др.

I

ЛИТЕРАТУРА И ИСКУССТВО

Литература второй половины XVIII в. оставалась по преиму­ществу дворянской. Среди низов городского населения и в крестьянской среде были распространены устные сочинения на­родной поэзии, а также разнообразные повести, входившие в со­став рукописных книг. Жизнь крепостных крестьян отразил «Плач холопов», появившийся среди крепостных в 1767—1768 гг., т. е. накануне крестьянской войны. В сочинении описано беспра­вие крепостного крестьянина, глумление над ним барина; жалобы на неправый суд завершаются угрозой «злых господ под корень переводить». Появляется множество сатирических повестей, пародирующих царский суд, солдатскую службу, волокиту в правительственных инстанциях.

Печатная литература второй половины XVIII в. представлена тремя направлениями. Первое из них — классицизм воплотился в творчестве А. П. Сумарокова, перу которого принадлежит, кро­ме множества лирических и сатирических стихотворений, 9 траге­дий и 12 комедий. Он признан создателем репертуара русского театра.

Сумароков по своим идейно-политическим взглядам примыкал к консервативному лагерю. Как и Щербатов, он считал дворянст-во^переенствующим сословием в государстве, а крепостное право незыблемым институтом русской жизни. Вместе с тем он высту­пал противником церковного суеверия и домостроевского уклада семейной жизни, был сторонником женского образования. Свой долг писателя он видел в просвещении дворянства.

Герои его трагедий либо добродетельны, и он им симпатизи­рует, либо отталкивающе безобразны. Таким выведен герой тра­гедии «Дмитрий самозванец». Как положительные, так и отрица­тельные герои трагедий Сумарокова выглядят не живыми людь­ми, а резонерами, изъясняющимися выспренным языком.

Комедии Сумарокова, как и трагедии, выполняли воспита­тельные функции, они были нацелены на исправление нравов и устранение человеческих пороков («Опекун», «Лихоимец», «Ро­гоносец по воображению» и др.).

Другим направлением в русской литературе было начинавшее оформляться художественно-реалистическое. Здесь самый круп-

ный след оставил Д. И. Фонвизин — автор комедий «Бригадир» и бессмертного «Недоросля».

Комедии Фонвизина внешне схожи с сочинениями классициз­ма: в них 5 актов, соблюдено единство места и времени. Соот­ветствуют требованиям классицизма имена действующих лиц: в фамилиях заложена их характеристика. Присущим стилю клас­сицизма положительным персонажам присвоены фамилии Прав-дина и Стародума, а отрицательным героям — Простаков, Враль­ман, Кутейкин, Скотинин. Однако содержание комедий отходит от канонов классицизма: в них выведены не отвлеченные дейст­вующие лица, наделенные либо пороками, либо добродетелями, а живые люди, художественно обобщенные характеры, по­рожденные крепостнической действительностью. В «Недоросле» представлена галерея действующих лиц, воспитанных в условиях крепостного рабства: дикая крепостница Простакова, находя­щийся под ее пятой супруг, наконец, лица, причастные к воспита­нию Митрофанушки: гувернер Вральман, недоучившийся семина­рист Кутейкин, солдат Цифиркин и др. Проблема воспитания, являвшаяся ведущей в системе воззрений просветителей, волно­вала и Фонвизина, считавшего, что корень зла в воспитании.

Объективное значение комедий Фонвизина выходит за рамки бичевания недостатков воспитания, они обличают пороки кре­постничества, допускавшего бесчеловечное обращение с крестья­нами. В уста идеального дворянина Стародума Фонвизин вкла­дывает слова: «угнетать рабством себе подобных -беззаконно».

Язык героев комедии индивидуализирован, а художественная обобщенность ее столь велика, что Митрофанушка стал нарица­тельным именем, а некоторые выражения комедии приобрели значение поговорок («не хочу учиться, хочу жениться», «убояся бездны премудрости» и др.).

Третье направление известно под именем сентиментализма. Приверженцы сентиментализма показывают чувства рядового человека, иногда ничем не выделяющегося. В психолша+чесних романах и повестях сентименталисты изображали интимную жизнь, семейный быт. В их произведениях герои уходят от об­щественной деятельности, уединяются на лоне природы.

Для сентиментализма характерна идиллическая картина сель­ской жизни: барин проявляет отеческую заботу о крестьянах, а те отплачивают ему уважением и послушанием. Тем самым зату­шевывались социальные противоречия эпохи и рабское положе­ние крепостного крестьянина. Вместе с тем у сентименталистов крестьяне обладают теми же душевными качествами, что и дворяне. Самым крупным представителем этого направления был Н. М. Карамзин, а самым значительным его сочинением — повесть «Бедная Лиза».

В основу повести положен сентиментальный вымысел об от­ношениях между бедной крестьянской девушкой Лизой и моло­дым офицером Эрастом. Идиллические отношения завершаются

трагедией: соблазненная Лиза кончает жизнь самоубийством.

Русская живопись во второй половине XVIII в. вступила в новый этап своего развития. Он характеризуется прежде всего совершенствованием портретной живописи. Портреты, выполнен­ные русскими художниками, стояли на уровне лучших образцов мировой живописи. Новшество состояло в появлении ранее почти отсутствовавших жанров: пейзажей, полотен на сюжеты из оте­чественной истории, картин с бытовыми сюжетами.

Расцвет портретной живописи был обусловлен многочислен­ными заказами двора, вельмож и дворян, стремившихся запечат­леть себя для потомков. Одни художники, потакая вкусам и за­просам именитых заказчиков, создавали напыщенные, изысканно величавые образы, часто сильно отличающиеся от оригиналов. Другие пытались показать личность, какой она была, передать правду образа, неповторимые черты человеческой индивидуаль­ности.

Ремесло художника не считалось престижным, поэтому их ря­ды пополнялись преимущественно представителями непривилеги­рованных сословий: солдатскими и купеческими детьми, выход­цами из духовенства и даже крепостных крестьян. Творческий путь большинства из них был сходен. Обучение живописи они начинали в Академии художеств, открытой широко образован­ным ревнителем распространения просвещения И. И. Шувало­вым в 1757 г., затем совершенствовали свои навыки в Париже или Риме, после чего возвращались на родину.

Среди портретистов выделялись три великих мастера: Ф. С. Рокотов, Д. Г. Левицкий и В. Л. Боровиковский. Рокотов положил начало новому этапу в изображении человеческой лич­ности в живописи. Им выполнены парадные портреты Екатерины, ее сына Павла, вельмож, но не эти работы прославили художни­ка. Мастерство его проявилось в небольших по размерам интим­ных портретах ничем не примечательных людей, так что до сих пор не удалось установить, кто изображен на некоторых из них. Художник предстает тонким психологом, умевшим передать ду­шевные переживания человека,— для него главным было отраже­ние душевного состояния.

Сын священника, Левицкий родился на Украине. Его отлича­ет умение передать внешнее сходство модели в сочетании с ее психологическим образом. Кисти Левицкого принадлежит порт­рет знаменитого Д. Дидро, выполненный во время пребывания последнего в России. Художник сумел создать образ мыслителя: высокий л