И политический строй Руси второй половины XIII— первой половины XV В.

После Батыева нашествия Русь стала страной вассальной по отношению к Золотой Орде Золотой Ордой на Руси называли улус Джучи Это было мощное государство, созданное монголь­скими ханами Оно охватывало огромную территорию, включая земли волжских болгар, Половецкую степь, Крым, Западную Си­бирь, Приуралье, Хорезм Столицей этого государства был Са­рай, или Сарай-Бату, основанный Батыем неподалеку от нынеш­ней Астрахани

Первым в Орду в 1243 г был вынужден поехать оставшийся главным владимиро-суздальским князем после гибели Юрия его брат Ярослав По словам летописи, Батый его «почти великою честию и мужи его» и назначил его старшим из князей «Буди ты старей всем князьям в русском языце»

Таким образом, сложилась система, при которой великий князь должен был получать в Орде утверждение, «ярлык» на великое княжение. Поездка в Орду за ярлыком не всегда конча­лась для русских князей благополучно Так, князь Михаил Все-володич Черниговский, княживший в Киеве во времена Батыева нашествия, был в Орде казнен, как сообщает его житие, из-за отказа выполнить языческий обряд очищения пройти между двумя огнями В Орду за ярлыком съездил и галицкий князь Даниил Романович Неудачной оказалась поездка Ярослава Все-володича в далекий Каракарум — он был там отравлен (1246)

Главной формой зависимости от Орды был сбор дани, или, как ее называли на Руси, «ордынский выход» Дань собирали с дома-хозяйства Для точной раскладки дани была проведена специальная перепись — «число» Сборщиками дани были баскаки, приезжавшие на Русь в сопровождении вооруженной охраны «Великий баскак» имел резиденцию во Владимире, куда из Киева фактически переместился политический центр страны От дани было освобождено духовенство Татары, бывшие в это время еще язычниками, отличались веротерпимостью Кроме того, ордынские ханы отчетливо понимали большую идеологическую роль духовенства и стремились привлечь его на свою сторону

Народные массы сопротивлялись ордынской политике угнете­ния Сильные волнения произошли в Новгородской земле В 1257 г, когда там начали брать дань, новгородцы отказались от ее уплаты Однако Александр Невский, который считал не-

возможным открытое столкновение с Ордой, жестоко расправил­ся с восставшими. Впрочем, новгородцы продолжали сопротив­ление. Они отказывались «даваться в число», записываться при переписи. Их негодование вызвало также то обстоятельство, что бояре «творяху... собе легко, а меньшим зло». Положить мень­ших людей в число удалось только в 1259 г. Но в 1262 г. по всем городам Русской земли, в частности в Ростове, в Суздале, в Яро­славле, в Устюге Великом, во Владимире, прошли народные вос­стания, многие сборщики дани — баскаки и купцы-мусульмане, которым баскаки передавали сбор дани на откуп, были убиты. Напуганные народным движением, ордынцы решили передать значительную часть сбора дани удельным русским князьям. Та­ким образом, народное движение заставило Орду пойти если не на полную отмену баскачества, то, по крайней мере, на его ограничение.

Усилению ига способствовала политика многих представи­телей княжеской верхушки. В наступивших после смерти Алек­сандра Невского в 1263 г. (он был великим князем с 1252 г.) междоусобиях его сыновей и родственников главным аргументом стал суд хана. Князья доносили друг на друга в Орду и исполь­зовали ордынскую рать для взаимной борьбы. Так, в 1280 г. князь Андрей Александрович «многи дары даде царю и великим князем ордынским, и всех наполни богатством, и уговори и улас-ка всех, и изпроси себе княжение великое Владимерское у царя под братом своим старейшим, великим князем Дмитрием Алек­сандровичем» и с ордынской ратью пришел на Русь. Однако он недолго держал княжение в своих руках, Дмитрию Александро­вичу удалось вернуть себе первенство. Но в 1292 г. Андрей вместе с другими князьями донес в Орду на Дмитрия Алек­сандровича, что он утаивает дань. Хан Тохта отправил на Русь своего брата Дюденю. «Дюденева рать» вместе с князьями «взяша Владимер, и церковь Володимерскую разграбиша, и со­суды священныя вся поимаша, и Суздаль, и Юрьев, и Пере-славль, Дмитров, Москву, Коломну, Можаеск, Углече поле, всех градов взяша 14, и всю землю пусту сътвориша». Таких сообще­ний встречается в летописях очень много.

К концу XIII — началу XIV в. на Руси сложилась новая по­литическая система. Свершившимся фактом стал перенос столи­цы во Владимир. Галицко-Волынская земля оказалась от него независимой, хотя тоже подчинялась власти ханов. На западе возникло Великое княжество Литовское, в орбиту влияния ко­торого постепенно попадают западные и юго-западные земли Руси. Пожалуй, только Черниговское и Смоленское княжества в какой-то степени тяготеют к Владимирскому княжению. Факти­чески произошло обособление Северо-Восточной Руси. Под властью великих князей владимирских, помимо территории ста­рого Владимиро-Суздальского княжества, находились Рязан­ская земля и Новгород Великий.

Первое время после Батыева нашествия страна постепенно залечивала раны, восстанавливалась экономика. Заселяются опустевшие села и деревни, распахиваются поля, поднимаются из пепла города, возникают новые виды ремесел. Конец XIII — начало XIV в.— время роста феодального землевладения. Мно­гочисленными селами владеют князья. Становится все больше вотчин, как крупных, так и мелких. Основной путь развития вотчины в это время — пожалование князем земли с крестьяна­ми. Феодалы делились на высший слой — бояр и на так называе­мых слуг вольных. И те и другие обладали широкими иммуни-тетными правами, вероятно, судили население своих сел по всем делам. Однако с конца XIV в. эти права начинает урезывать усиливающаяся княжеская власть. Сначала в ведение князя переходит суд по делам об убийстве («душегубстве»), а затем — и о разбое, а иногда и о «татьбе» — кражах.

Наряду с боярами и слугами вольными существовали и край­не мелкие феодалы-землевладельцы — так называемые слуги под дворским (дворские — это управляющие княжеским хозяйством в отдельных волостях, которым подчинялись мелкие княжеские слуги). Они получали от князя небольшие участки земли за службу. Из их землевладения впоследствии развилась помест­ная система.

В крупного феодала-землевладельца с середины XIV в. начи­нает превращаться и церковь. В монастырях происходит в это время переход с более распространенного раньше келиотского устава на общежитийный. При келиотском уставе каждый монах жил в особой, часто ему принадлежавшей келье и имел свое собственное, отдельное хозяйство, питался тоже отдельно. Такой монах не отрекался от собственности, но зато не был собствен­ником монастырь в целом. В середине XIV в. возникает течение, направленное на улучшение церковных нравов. Главой его был основатель Троицкого монастыря на северо-востоке от Москвы Сергей Радонежский. Монах должен отказаться от всякой лич­ной собственности. Теперь монахи не имеют права есть у себя в кельях, они собираются все вместе на общую трапезу, симво­лизирующую равенство «братии». Однако собственность теперь появляется у монастыря: ведь ему нужно вести монастырское хозяйство. Монастыри получают щедрые пожалования от князей, бояр и вольных слуг, быстро растут их земельные владения.

Однако эти вотчины — княжеские, боярские, монастырские — были еще крайне немногочисленны, являлись островками в море крестьянских общин. Даже во второй половине XV в. в Северо-Восточной Руси преобладали еще земли так называемых черных крестьян. Они платили дань и другие налоги непосредственно, а не через своих феодалов и жили в селах, не принадлежавших отдельным феодалам. Их общины именовались волостями, пото­му и самих крестьян часто называли волостными.

Вопрос об их социальной природе до сих пор дискуссионен.

Одни исследователи говорят, что на Руси в XIV—XV вв. су­ществовал государственный феодализм, а черных крестьян счи­тают феодально-зависимыми, но не от частных собственников, а от феодального государства в целом. Дань и другие налоги, которые платили князьям черные крестьяне, они рассматривают как форму феодальной ренты. Другие исследователи полагают, что черное крестьянство — это свободное население, не втянутое еще в систему феодальной эксплуатации. Черные земли они считают полной собственностью крестьянских общин, а дань рас­сматривают как обычное налоговое обложение. Есть и третья точка зрения, согласно которой черные крестьяне были как бы сособственниками черных земель вместе с государством. Однако вне зависимости от того, в каких терминах современной науки определяется положение черных крестьян, ясно, что жилось им легче, чем частновладельческим.

Феодалы вели постоянное наступление на черные земли, пы­тались их, как тогда говорили, «обоярить».

Уровень эксплуатации крестьянства в XIV — первой полови­не XV в. не был еще высоким: при слабом развитии товарно-денежных отношений феодал ограничивался получением лишь тех продуктов сельскохозяйственного производства, которые он мог потребить. Поэтому натуральный оброк был основным видом феодальной ренты. Отработочная рента существовала в виде отдельных повинностей. Так, в конце XIV в. крестьяне Царекон-стантиновского монастыря близ Владимира должны были (по грамоте митрополита Киприана) ремонтировать монастырские постройки, пахать монастырскую пашню, ловить рыбу, варить пиво, молотить рожь, прясти лен и т. п. Обязанности по пашне составляли специфическую обязанность именно монастырских крестьян (монастыри не владели холопами), в вотчинах свет­ских феодалов на господской пашне работали холопы.

В ходе восстановления экономики росло городское населе­ние и развивалось ремесло. Некоторые ремесленники работали уже не на заказ, а на рынок. И все же население городов по-прежнему составляло ничтожную часть жителей страны. Товар­ные связи были в основном случайными, обусловленными либо источниками сырья (например, доставка соли от места добычи или выплавка железа возле месторождений руды), либо перевоз­кой зерна из урожайных районов в неурожайные.

Классовая борьба в рассматриваемый период еще не была протестом против самой системы феодального гнета. Борьба крестьянства была направлена лишь против усиления эксплуата­ции и ее наиболее жестких форм. Одним из видов протеста был уход крестьян на новые места в поисках более льготных усло­вий жизни и труда. Страх перед возможным уходом крестьян и запустением земли подчас удерживал феодалов от чрезмерного увеличения повинностей. Междукняжеские соглашения (впрочем, далеко не всегда выполнявшиеся) предусматривали нередко вы-

дачу ушедших в чужое княжение крестьян, запрет принимать крестьян в другом княжестве. Из уставной грамоты митрополита Киприана (1391) известно о сопротивлении крестьян попыткам усилить эксплуатацию. Крестьяне апеллировали при этом к обы­чаю, «старине»: незыблемость «старины» была одним из принци­пов средневекового правосознания, и даже ее изменения обычно пытались маскировать восстановлением нарушенного обычая.

Крестьяне вели также борьбу против захвата феодалами в частную собственность общинных земель, выступали с судеб­ными исками, перепахивали межи, не пускали боярских приказ­чиков.

Поскольку князья часто передавали возникающим монасты­рям в собственность черные земли, то крестьяне нередко сопро­тивлялись созданию новых монастырей. Многочисленные сведе­ния такого рода встречаются в житиях основателей монастырей.

Классовая борьба крестьян тесно переплеталась с выступ­лениями народных масс против ордынского ига.