Километров от базовой лесопилки

№1754 – заготовка-универсал (пока без имени)

Среди хеканья топоров и визга пил, среди всего этого безумного шума прозвучало положенное «Поберегись!» и очередной лесной гигант с гулким треском рухнул на застонавшую от удара землю! Грохнулся, ломая свою роскошную крону, и немедленно был атакован полусотней универсалов с топорами – пошла стремительная ампутация ветвей! А с другой стороны, почему бы ей не пойти? Отличные стальные топоры, да еще с бонусами для подобной работы, буквально летали в умелых руках тех, кто был рожден для такой и не только такой работы. Каждый универсал имел по два топора и умело их чередовал: большие двуручные топоры для крупных ветвей, небольшие одноручные для мелких и средних – тугие, прочные, еще живые, полные сил ветви не могли противостоять беспощадному напору стали! Полсотни заготовок обработали дерево за 15 минут, оставив только голый ствол и две кучи ветвей по обеим сторонам от него.

Пока шла зачистка от ветвей к упавшему исполину подогнали упряжку из четырех здоровенных волов, которыми управлял погонщик-Белка, мальчишка четырнадцати лет. Опутать ствол цепями и присобачить их к упряжке оказалось посложней чем справиться с ветвями, очень мог бы помочь маг или друид, но опытная, не первый месяц занимавшаяся подобными делами полусотня справилась и без магической поддержки – в конце концов на все шесть передвижных станций имелось лишь три мага и четыре друида, и они просто физически не могли успеть везде (причем один из друидов занимался исключительно лечением нередких травм, а один из магов возглавлял охрану лесопилки и ее станций от внешних угроз).

Как бы то ни было, умельцы-универсалы подготовили ствол к транспортировке, и полусотник, самый опытный из них с собственным именем Стопарь, приказал мальчишке-возничему трогать. Почти трехтонные волы заревели, запердели, замотали головами, не желая волочь такую тяжесть, но все же как всегда покорились и с натугой потащили ствол по очищенной от пней просеке сквозь лес. Просека вела к лесопилке, где ствол сначала оценят и пронумеруют, потом отволокут к его уже срубленным собратьям того же вида и на некоторое время оставят в покое, затем, когда подойдет его очередь, а подойдет она быстро, ведь лесопилка работала едва ли круглые сутки, ствол беспощадно обдерут от коры, а затем, предварительно разделив на нужного размера куски, распустят на доски. Хотя вполне возможно ствол ждет и другая судьба: если, не дай пресветлые боги, многочисленные дупла, трещины или другие недостатки воспрепятствуют получению качественной доски, то тогда ствол раздерут на чурбаки, чурбаки разделают на дрова, а дрова пережгут на уголь – не менее полезная в хозяйстве вещь чем прочная, ровная, гладка доска (туда же в основном шли и ветви). Управившись со стволом полусотня взялась помогать грузить ветви на оперативно подогнанные телеги (запряженные уже лошадьми), но новое громовое «Поберегись!» вынудило их поспешить к месту очередного падения – их бригада-полусотня оказалась единственной свободной подобной бригадой из семи в данный момент работавших на станции, остальные либо рубили ветви, либо паковали срубленные стволы в цепи.

Всего на каждой подобной станции трудилось от 12 до 20 бригад: пильщики -всегда 10 работников в бригаде, рубщики – от 30 до 50, сборщики – от 8 до 10. Транспортниками, теми кто управлял упряжками волов или лошадей, обычно трудились подростки Белки или фейри, и их число (как и число упряжек и телег) всегда варьировалось от сложности участка и базового состава расположенной на нем древесины. Среди рубщиков и пильщиков доминировали заготовки, среди сборщиков преобладали Белки и представители других рас. В случае если приходилось работать с лещиной или желудевыми породами деревьев, число бригад сборщиков возрастало, а сами бригады становились крупней (за счет присланных с других станций или из города сил) – как только орехи или желуди заканчивались, бригады возвращались к прежнему составу. Точно так же когда возникала нужда (густой подлесок или кустарник, особо прочная древесина), разбухали бригады пильщиков и рубщиков. Еще, помимо общей охраны всех станций и тревожной группы на лесопилке, на каждой станции находилась пятерка эльфов-стрелков, реже спецназовцев. Задача лесопилок – снабжать город доской, деревом для поделок, дровами, древесным углем, корой. Задача станций – снабжать свою лесопилку материалом для работы. Попутно город нерегулярно, но часто получал различные орехи, желуди, плоды-дикоросы. В свою очередь лесопилки и приписанные станции получали от города инструменты, одежду, лекарства и пятидесяти процентов продовольствия (остальное – подножный корм: дичь, грибы-ягоды, дикий мед, лесные травы, те же плоды и орехи). Средняя численность персонала лесопилки и приписанных к ней станций – 3-5 тысяч работников и охраны. Шесть подобных лесопилок полностью закрывали все потребности клана в древесине и древесном угле (на всех лесопилках работали производства по добыче дегтя, скипидара и смолы).

№1754 не успел удивиться или испугаться, когда из ветвей рухнувшего дерева неожиданновылетел мохнатый верещащий на всю округу ком и устремился в сторону нетронутой лесной чащи. Да, он не успел ничего осознать, но инстинкт сработал быстрее чем разум – уже находящийся в руках малый топор отправился в полет! Не стоило удивляться тому, что №1754 умел метать топоры – такой дорогой универсал как он, много чего умел и не только в плане ремесла, но тем не менее, даже для такого как он, бросок оказался дивно хорош! Бешено вращавшийся топор достал попытавшегося слинять бурундука в прыжке, перерубил несчастному зверю хребет и с хрустом воткнулся в крупную ветвь – без всяких допущений великолепный бросок!

– Ну ты, чертяка, прямо Чингачгук Большой Змей! – восхищенно воскликнул проходивший мимо маг-игрок. – О-у, точно! – игрок хлопнул себя по лбу. – Будешь отныне Чингачгуком или сокращенно Гуком! Носи имя на здоровье!

– Благодарю, господин! – новоназванный тезка знаменитого краснокожего поклонился игроку, изо всех сил стараясь сохранить нейтральное выражение лица. Точно так же большинство универсалов бригады старались скрыть искреннюю зависть в глазах.

Давно ушел игрок, давно умер смертельно раненый барсук, а Чингачгук все не мог окончательно сосредоточиться на работе, ведь сегодня произошло то, о чем он мечтал с момента появления на свет – он обрел имя, свое собственное имя не хуже чем у бригадира полусотни – теперь он не номер или «эй ты», а Чингачгук или Гук!

«Но Чингачгук длинней чем Гук, а значит лучше», – решил универсал, орудуя большим топором. Впрочем сокращение он тоже не спешил забывать, а крепко-накрепко заложил его в память вместе с именем. Заготовка был счастлив и едва не пел от переполнявших его чувств, неудивительно, что он постоянно использовал большой топор там, где лучше получилось бы маленьким и наоборот и вообще по времени возился с каждой ветвью как с тремя. Однако мудрый проживший больше года полусотник-бригадир Стопарь его прекрасно понимал и не придирался к качеству работы – по собственному опыту знал, какие чувства переживает подчиненный, и искренне радовался за него.

Постепенно волнение утихло, и Гук вернулся в привычную колею, махая топором не хуже остальных. Нет, лучше – положение обязывало, ведь он больше не безымянный универсал, а универсал с именем, а значит и работать должен лучше чем те, кто имени лишен. Гук махал словно невесомым топором так, как будто выпил боевой коктейль, из тех что выдавали только перед боем – он дышал по новому, двигался по новому, новые силы гуляли в его руках и плечах! Для стороннего наблюдателя, даже игрока клана, это было незаметно, но к нему по новому относились его по-прежнему безымянные товарищи, а трое уже наделенных именами универсалов полусотни не скрывали улыбок глядя на него...

Спустя восемь обработанных стволов прозвучал сигнал отбоя – почти сразу утих визг пил и стук топоров, хорошо поработавшие бригады отправлялись на заслуженный отдых. Но прежде чем покинуть делянку, они всем миром помогли подготовить к перевозке два последних ствола и наполнить последние телеги ветвями и только после этого довольные собой потопали ужинать и отдыхать. Вместе со своей полусотней шел и Чингачгук, но теперь он шел впереди рядом со Стопарем и другими старшими полусотни (имеющими имена). Усталые бригады не двинулись по просеке к лесопилке, а направились в свой собственный временный поселок из больших двадцатиместных палаток, шалашей и землянок (последние для инструментов и припасов) – большой поселок, как-никак на три сотни мест. Сегодня Чингачгуку явно везло – на ужин его полусотня получила не уже порядком поднадоевшую жаренную конскую колбасу с гарниром из вареной копы, а свежую запеченную медвежатину с приправой из трав и диких груш, к тому же вкусно приготовленный на решетке бурундук послужил приятной добавкой к основному блюду (бурундук из здешних лесов – зверь размером с крупную лисицу или среднюю собаку) – по небольшому кусочку хватило всей полусотне.

Засыпал Чингачгук полный радужных мыслей: он показал себя перед Драконами, обрел имя, уважил бригаду, добыв приварок к общему котлу, добыл неплохую шкуру, за которую в городской лавке можно получить несколько медных монет, сумел не задрать нос перед товарищами, но и в то же время повел себя как следует себя вести тому, кто имеет имя – определенно сегодня был его день, лучший день в его жизни!

Последние мысли по-настоящему счастливого универсала:

«Надо не забыть поблагодарить Трооатэну за милость, пожертвовав храму монет, ведь жрецы говорят, что все происходит по его воле, и интересно, что это за «Клуб», который господа-Драконы собираются открыть для них (заготовок)...»

* * *