По мере того как ты делала это на этом, а  затем на последующем Фридж фестивале, как развивалась структура шоу?

Когда я впервые делала этот формат, почти каждое интервью превращалось в сцену с двумя или тремя актерами, но я обнаружила, что части зрителей понравилось, что отличает его от других импров шоу, так это часть, в которой импровизатора опрашивает голос, поэтому, в конце концов, эта часть стала больше. Я поигрывала сцену с опросом с каждым по очереди, а затем я выгоняла на сцену всех четырех импровизаторов и давала им всем что-то вроде IP, которые я нашла в благотворительном магазине. У них у всех есть какие-то ассоциации с IP, которые они держали. Таким образом, если это был совместный номер с гитарой типа Улыбающийся Джо и Рэнди Поют блюз, то я говорила: «Вы должно быть Улыбающийся Джо, верно? Что случилось?» И ему нужно рассказать мне историю о Рэнди, и о том, что случилось с дуэтом, и почему он больше не «улыбающийся». Затем для следующего человека – это будет его имедж, который он использовал для саундрека к Олимпийским играм в Берлине или что-то в этом роде.

Был один человек, который отличился тем, чем не отличился никто другой. Это был Филл Джупитус. Он был первым человеком, который ответил Голосу и наделил Голос образом. Я заставила зрителей поместить груз их имущества в холщёвую сумку и сказала, что он был в поезде, и попросила его объяснить, почему эти вещи были в сумке, и куда он ехал. Я спросила что-то вроде: «Почему ты не можешь полюбить снова?» и я помню, как он посмотрел на технический стенд и сказал: «Как будто ты не знаешь, Джокаста! Ты, как никакая другая!»

Он наделил меня быть своей бывшей возлюбленной, с которой он вёл этот воображаемый диалог. Также как вы можете вести диалог с кем-то типа бывшего парня или девушки, с которой вы давно не виделись, и воображаете, будто говорите с ними сейчас. В конце сцены он действительно сорвал рубашку, и я помню, как он перепрыгнул через сиденья, заставляя людей в этом переполненном здании разойтись с пути, с голым торсом направился сквозь толпу ко мне. И я была шокирована, я действительно не знала, что делать. Это моя работа – отвечать за шоу потому, что они, как правило, в моменте. Они практически иногда в состоянии транса, поэтому, я должна отвечать за это. Я имею в виду, что содержание – взаимодействие между нами двумя, но я должна быть взрослой, также как и вы, если бы вы делали фотошаблоны. И он был первым человеком, который обернул это против меня. Я помню, что это был очень волнующий момент, так вот как мы и решили делать Эксперимент Филла Джупитуса.

Делая первоначальную версию «Голосов в голове», я никогда не знала, кто появится, поэтому я придумала просто сумку с реквизитом, и продюсер сказал бы: «Фелисити Уорд сегодня вечером», а я бы подумала: «О, она бы сделала прекрасного французского паука». Но если бы это просто были я и Филл, я могла бы планировать гораздо больше, я бы могла вовлекать других актеров и мы могли бы из этого делать более структурированное шоу.

Поэтому, для этого шоу всегда будет картинка PowerPoint, который будет появляться на задней части сцены, рассказывая им, кем он был, какой это был год, где он был, и я всегда буду начинать и заканчивать Филлом, играющим самого себя, но, как правило, в разные периоды своей жизни.

Так, один персонаж был пасечником царя накануне русской революции, и я помню, как он повернул это в метафору о пчелиной матке и о том, что произошло в правительстве. Затем он играл отца, который не проводил Рождества со своими детьми потому, что от него ушла жена, и было много проблем. Он действительно был взволнован и упаковывал подарки – я дала ему настоящие подарки для того, чтобы упаковывать их и настоящее рождественское дерево, поэтому это казалось очень реальным.

Для этой сцены мы привлекли Рассела Тови. Рассел – очень хорошо выглядящий харизматичный актер, с которым, я думала, что Фил не был знаком, но узнал из телевизора. Я подготовила Рассела играть хладнокровного музыкального продюсера, у детей которого был новый молодой красивый отчим. Рассел рассказал Филу, что ему предложили забавную возможность поехать в Европейский Диснейленд на Рождество. Там будет большой концерт для всех детей богатого музыкального продюсера, и Дисней отказал ему в приглашении на эту большую вечеринку, а там будет One Direction и разные другие легенды, которые одиннадцатилетние девочки, хотели бы увидеть. Он сказал Филу, что его дочери приглашены, но они не должны пропустить Рождество с ним. И, конечно, он вынужден будет или сказать: «Нет, я не хочу, чтобы мои дети приезжали и чудесно проводили время» или вынужден будет отпустить их и снова встречать Рождество один. Я помню, что это было действительно невероятно смешно, но в тоже время по-настоящему мучительным и душераздирающим.

Последняя сцена первого шоу, которое я делала, до сих пор остается сценой, которой я больше всего горжусь. Я поместила Филла в психиатрическое отделение в роли самого себя на его день рождения в будущем году, а я играла терапевта и спрашивала его о том, что он привык делать для жизни. Он рассказал мне, что он был комиком – потому, что он играл самого себя, и это было через год после даты проведения этого шоу. А я сказала ему, что нам придётся вернуться назад к началу, у нас случился регресс в терапии, и я напоминаю ему, что он работал в Центре занятости в течение двадцати лет. А он запротестовал: «Нет, я работал в Центре занятости два года, что он и в самом деле делал, я узнала об этом: «а затем я ушел и стал профессиональным комиком». Это была правда жизни.

Я сказала: «Нет, Филипп, у тебя была очень важная работа, ты помогал многим людям в Центре занятости, но нам пришлось провести линию между реальностью и фантазиями немного менее размыто. Мы все что-то воображаем, верно? Мы все фантазируем. Некоторые люди фантазируют о том, что они поп звёзды, или, знаешь, кинозвезды, или футболисты, и это прекрасно, это нормально, но когда мы начинаем думать, что это правда, тогда появляются проблемы». И Филл начал раздражаться и сказал: «Нет, я был капитаном команды на британском известном комедийном шоу экспертов «Не обращайте внимания на жуков» в течение 17-ти лет (что – правда). И я сказала: «Нет, Филипп, ты был в студии зрителем на «Не обращайте внимания на жуков» более семнадцати раз. А это не одно и то же. И тебя просили не возвращаться. Тебе запретили приходить на шоу. Ты помнишь, почему тебя попросили не приходить?»

И стало ясно, что он нафантазировал всю свою карьеру, и когда эти фантазии включились, он начал действовать странным образом и доставлять проблемы. Мы обнаружили, что он вступил в драку и столкнул кого-то с крыши Граучо клуба, и именно поэтому его отправили на принудительное лечение. И я пытаюсь заставить его осознать, что его жизнь – не такая, какой он её себе воображает, а он сердится, конечно, потому, что очень дезориентирует, когда заставляешь это кого-то делать.

И он говорит: «Нет, я был комиком», а я говорю ему: «Филипп, это в твоей голове». А он отвечает: «Нет, это правда». И, в конце концов, я говорю: «Филипп, иногда ты рассказываешь мне, что ты можешь слышать смех зрителей». И он сказал: «Да, могу». А я сказала: «Можешь ли ты слышать этот зрительский смех сейчас?» И он ответил: «Да, они смеются». И, конечно, зрители на шоу смеялись. И чем больше мы говорили об этом, тем больше они смеялись. А я говорю: «Филипп, ты никогда не выздоровеешь, пока зрители не прекратят смеяться». Таким образом, он начал кричать зрителям, чтобы они прекратили смеяться, и, конечно, они могли смеяться только сильнее и сильнее. И в конце шоу он в позе эмбриона хихикал на софе, смеясь и плача одновременно, и это действительно замечательно.

Мы делали это на Эдинбургском фриндж фестивале, и делать это каждый день было намного сложнее потому, что он стал узнавать, чего ожидать. Поэтому я начала смешивать это и пытаться сделать его более похожим на долгий жизненный путь. Так, на одном шоу он сбил кого-то на машине в тот день, когда уезжал из Эдинбурга, чтобы ехать в Глазго. А затем он играл все образы людей, которых он встретил в этот день и затем снова был на допросе у полиции, что-то вроде этого. И тогда я подумала, это оно, это оно, я поняла это теперь! А затем это, конечно, было предсказуемо, и мы, должно быть, снова его испортили.

Таким образом, трудностью стало поменять это так, чтобы Филл не знал, что случится. У нас всегда было кодовое слово в этом шоу потому, что я затрагивала временами реальную жизнь Филла, и мы должны были убедиться в том, что будет рад войти на территорию, на которую я его втягивала, поэтому я могла рисковать. Кодовое слово не было настоящим словом, это всегда была строчка из песни, типа: «Она шла по улице» или «Я - морж» или что-то вроде этого так, чтобы он не мог случайно это сказать. Лн использовал его дважды, думаю, потому, что он не хотел идти ни в одном из тех направлений, в которых мы шли, но это было также волнующе для зрителей видеть шоу с кодовым словом.

Я, бывало, часто спрашивала зрителей, есть ли среди них официант или медсестра или кто бы то ни было еще, если нам нужен был официант или медсестра в сцене. И они были лучшими людьми потому, что они, когда обслуживали столики или были медсестрой или кем-то ещё, не прикидывались, они делали свою работу, поэтому они никогда не выпендривались, они просто стояли за барной стойкой, они обслуживали столы, они измеряли температуру. Однажды вечером первым что произошло, было то, что Филл был арестован за похищение детей. Я нашла реального крупного шотландского охранника в зрительном зале и сказала ему идти Филу навстречу, затем посадить его, затем нагнуться и прошептать на ухо: «Сегодня не будет кодового слова».

И Филл был реально рассержен, он был взбешен, он, казалось, говорил: «Ты не можешь сделать этого», но это было для того, чтобы снова сделать его волнующим. И поскольку он был так взбешен, шоу было прекрасным! Это был настоящий театр с настоящим гневом на сцене. Это было очень смешно, а также, временами, страшно. Был другой вечер, когда он действительно хотел кодовое слово потому, что я заставила его извиняться перед Джереми Кларксоном (за наезд), а Филл не любил Джереми Кларксона и он не стал бы извиняться перед ним, но он не мог вспомнить кодовое слово, и он умолял зрителей помочь ему, а они не стали. Это было истерически смешно.