Об этнографических исследованиях П. А. Сорокина

 

П.А.

Сорокин прожил в США более 40 лет, познал славу в научном мире, но по-прежнему горячо и трепетно любил маленький таежный уголок на севере России — Коми край. Подтверждение этому – тепло и любовь, которыми пронизаны первые главы романа “Долгий путь”: “Я рад, что прожил детство в этой девственной стране и даже сейчас, если бы мог выбирать, я не променял бы ее на самую цивилизованную среду обитания в самом лучшем жилом районе самого прекрасного города в мире” (1).

В конце жизни он сожалел о том, что, не имея практики общения на коми языке более 50 лет, основательно позабыл его (2).

Путь до Гарвардского университета, где им был создан факультет социологии, пролегал через трудное детство, учебу, активную политическую деятельность, эмиграцию.

Обширное научное наследие П.А. Сорокина включает и этнографические исследования, посвященные коми народу, которые написаны преимущественно в дореволюционный период.

Интерес молодого ученого к традиционной культуре, наверное, подогревался возможностью взглянуть на привычные установки как бы со стороны. Очевидно, впечатления детства, полученные в ходе общения с дядей Лав Васем, существенно повлияли как на круг его будущих научных интересов, так и в целом на формирование мировоззрения будущего ученого.

Первым опубликованным этнографическим сочинением Сорокина стал очерк “Рыт пукалoм”. Это рассказ из жизни северной деревни, повествующий о традиционных посиделках в коми деревне. За автором очерка угадывается, пожалуй, еще не столько будущий ученый, сколько певец сельской идиллии. Герой очерка Лав Вась рассказывает вот такие чудесные истории:

— Не было тогда еще церквей и часовен… Верили наши прадеды еще по-старинному. Поклонялись они тогда многим богам, приносили им жертвы в кумирницах. А стояла кумирница в Шойнаты, посреди лесов густых да большущих… Приносил те жертвы их священник-пам… Вот нашло, раз, на деревню несчастье — нет ни белок, ни зверья в лесу… не родится трава на зеленых лугах, а хлеба-то все морозом заморозило. Стали деды наши беспокоиться… как избыть беду великую… И сказал им Пам — слуга богов:

“Рассердились боги все на вас, на всех и послали вам несчастье. А избыть его вы можете: принесите жертву Ену превеликому, не простую жертву, не обычную, а девицу чистую, невинную”…

Испужалися тут наши прадеды, не послушались сначала жреца богов… Но беда все лютей да страшнее становилася… И решили жертву принести они… Настрогали палочек одной длины, по числу девиц деревни своей, а одну длиннее изготовили, кто ее возьмет, той и жертвой быть… Собирали всех их к Шойнаты, вынимали тут девицы все по палочке. И попала палочка несчастная молодой девице Югыд-Шонды-Ныв… Разрыдалась девица несчастная, востосковалась горемычная, жаль ей было с жизнью расставаться, света белаго не видети…

Дальше по сюжету, Пам убивает Югыд-Шонды-Ныв, ее жених Варыш мстит Паму, а сам погибает. Их кости бросают в озеро, которое впоследствии назвали Шойнаты (3).

Статья Сорокина показывает, что народная традиция не напрасно связывала Шойнаты с древним сакральным центром. На западном берегу озера Шойнаты, в урочище “Шойнатыяг”, было выявлено средневековое святилище, относящееся к культуре Перми Вычегодской.

Наибольший научный интерес у Сорокина вызывали темы, связанные с анализом традиционного мировоззрения коми, восходящие к глубокой, явно дохристианской древности. П.А. Сорокин посвятил этой проблеме статью “Пережитки анимизма у зырян”, фрагменты которой опубликованы в альманахе “Памятники Отечества” (4). В этой работе Сорокин сделал попытку реконструировать дохристианские идеологические представления коми, которые он склонен был связывать с анимизмом (анима — душа, анимизм — одушевление). П.А. Сорокин подробно излагает представление коми о душе “орт” — двойнике человека и душе “лов” — дыхании. Приводя обширные данные о народной медицине, колдовстве, о предписаниях относительно запрета в определенных ситуациях на шум и речь, автор отмечает, что источником одушевления различных предметов является предполагаемая способность души “лов” к всевозможным перевоплощениям. Эти наблюдения закономерно приводят к выводу, согласно которому в основе анимизма как древнейшей формы религии лежит комплекс представлений о культе предков (5).

Очень интересна “Программа по изучению зырянского края” (6), составленная П. Сорокиным “для собирания сведений о быте зырян”. Анализ вопросов программы позволяет нам выделить те аспекты традиционной культуры, которые особо интересовали Сорокина. На наш взгляд – это, прежде всего, семейные и общественные отношения (о степени свободы взаимоотношений между полами, о различиях между кровным и духовным родством, термины родства, стереотипы поведения молодежи на посиделках, свадьбах, играх). Особый блок вопросов касается древних, дохристианских верований коми народа, зафиксированных в похоронном обряде, о духах (“лов”, “орт”, “олыся”, “вцрса”, “пывсянайка”, “рынышайка”), о колдунах и знахарях, порче, “шева”, подмене детей. Ряд вопросов посвящен тотемистическим верованиям о происхождении людей от священных животных и растений, о запретах, связанных с этими верованиями.

Дополняет программу Сорокина приложение (вопросы о земледельческой общине у коми, о праве, местном суде, артельной организации работ), написанное А.С. Сидоровым. А.Сидоров подчеркивает необходимость сбора самого обширного этнографического материала, т.к. “без сомнения, со временем при обществах изучения северного края возникнут музеи, библиотеки и т.д.”(7).

Наиболее значительным этнографическим исследованием П.А. Сорокина является статья “Современные зыряне”, которую сам П.А. Сорокин назвал “объективным очерком их современной жизни и быта”(8).

С первых же строк автор опровергает распространенные представления широкой публики о том, что зыряне — народ отсталый и даже дикий. Источник такого мнения он видит в том, что авторы многих работ о зырянах — поверхностно и мало знакомы с зырянами, тогда как зыряне занимали на рубеже веков третье место по грамотности в России после немцев и евреев (9).

Определение этнических границ расселения Коми, основные хозяйственные занятия, включая промыслы, архитектура и планировка традиционного крестьянского жилища (с чертежами), семейная и календарная обрядность — вот далеко не полный круг вопросов, обсуждающихся в этой работе.

Очень интересен, на наш взгляд, отрывок из “Современных зырян”, посвященный охоте и рыболовству. В частности, Сорокин исследует истоки зырянского мистицизма. Вот как он об этом пишет:

“Охота отразилась на всей жизни и на всем мировоззрении зырянина. Большая часть сказок, легенд и преданий возникла почти исключительно на почве занятий охотой. Бесконечные, таинственные, вечно шумящие боры и мрачные еловые леса со всеми их жителями, кричащими на всевозможные лады, окутывали глубокой тайной и причудливым мистицизмом душу предка современного коми. Предок, еще темный, невежественный, не умевший ясно разбираться в окружавших его явлениях и объяснять их естественными причинами, тем легче поддавался влиянию мистицизма. Остатки его, еще иногда живые, сохранились и до сих пор. Единицей обмена в древности у народа-охотника не могло быть ничто, кроме шкурок добычи. Зырянский язык до сих пор сохранил для обозначения монеты слово “ур” (10).

По обширности этнографических данных и глубине идей эта статья считается одним из лучших исследований своего времени.

Примечательно, что формирование социологических идей П.А. Сорокина происходило на фоне неослабевающего интереса к этнографии. В этой связи достаточно упомянуть письмо Сорокина к Лаппо-Данилевскому, относящееся к 1917 г. В нем отмечается, что в планы “Русского социологического общества имени Ковалевского” входит организация докладов “по основным социологическим проблемам и наравне с ними доклады по вопросам специальных наук, имеющих социологический интерес” (11). Под “специальными науками” подразумевалась, прежде всего, этнография.

Известный польский писатель Анджей Валицкий, посетивший Сорокина в 1960 году, писал о нем позже: “Он жил в окружении произведений искусства всех времен и культур, но особенно гордился картинами Кандинского. Любопытно, что выдающийся художник-абстракционист Василий Кандинский в конце прошлого века долгое время путешествовал по Коми краю и Русскому Северу. Эта поездка, завершившаяся, в частности, написанием специальной статьи по этнографии коми (12), сыграла, по словам самого художника, исключительно важную роль в становлении его эстетических принципов, испытавших влияние народного искусства.

В ходе подготовки настоящей работы нам удалось познакомиться с содержанием четырех этнографических статей Сорокина: “Пережитки анимизма у зырян”, “Рыт пукалoм”, “Программа по изучению зырянского края”, “Современные зыряне”. Это только часть его этнографических исследований, но и они дают возможность сделать вывод о том, что в работах П.А. Сорокина зафиксированы и проанализированы уже утраченные сегодня коми поверья, обряды и обычаи. Имя П.А. Сорокина мы ставим в один ряд с такими именами, как К.Ф. Жаков и В.П. Налимов, чьи работы сыграли значительную роль в становлении коми этнографии.

ЛИТЕРАТУРА

Сорокин П.А. Долгий путь. Автобиографический роман: Пер. с англ. Сыктывкар: СЖ Коми ССР, МП “Шыпас”, 1991. С. 10.

Указ. соч. С. 33.

Сорокин П.А. Рыт пукалoм //Республика. 1993. 13 октября.

Сорокин П.А. Душа — это дыхание // Памятники Отечества. 1996 С. 122-127.

Семенов В.А, Несанелис Д.А. У истоков коми этнографии (к 100-летию со дня рождения П.А. Сорокина) // Генезис и эволюция традиционной культуры коми. Сыктывкар: Труды ИЯЛИ УрО РАН. 1989. Вып. 43.
С. 5.

Сорокин П.А. Программа по изучению зырянского края. Яренск. 1918.
С. 1-12.

Указ. соч. С. 7.

Сорокин П.А. Современные зыряне // Известия Архангельского общества изучения Русского Севера. 1911. № 18. С. 525-535; № 22. С. 811-820; № 23. С. 876-885; № 24. С. 941-949.

Указ. соч. № 18. С. 525.

Указ. соч. № 22. С. 816.

Семенов В.А., Несанелис Д.А. Одна Родина — две судьбы // Арт. 1997. С. 272.

Кандинский В. Национальные божества // Памятники Отечества. 1996. С. 111-113.