Приключения холодной плазмы: ситуационное исследование

Вот одно из типичных сообщений СМИ на интересующую нас тему. Оно имеет броский заголовок: «Холодная плазма против бактериологического оружия»¹. Журналисты сообщают, что аме-

¹ См.: Новости науки. MedLenta.ru. 11.05.2003.

Глава 19. Субъекты инновационного процесса

риканские ученые изобрели новый эффективный способ борьбы с патогенными бактериями при помощи холодной плазмы. Иссле­дователи из Калифорнийского университета в Сан-Диего совме­стно с коллегами из университета Олд Доминион в Виржинии ут­верждают, что новый метод можно будет применять для стерили­зации медицинских приборов, воды, продуктов питания, а также в качестве защиты против биологического оружия. Плазма может содержать как заряженные частицы (электроны и ионы), так и нейтральные (атомы химических реактивов и молекулы). При ат­мосферном давлении плазма чаще всего имеет высокую темпера­туру (тысячи градусов Цельсия) и с трудом поддается контролю, пишет журнал PhysicsWeb. Ученые смогли получить холодную плазму при комнатной температуре и атмосферном давлении.

Установка по получению плазмы представляет собой два пла-нарных электрода напряжением несколько киловольт и частотой 60 Гц. Пространство между электродами заполнено смесью га­зов - 97 % гелия и 3 % кислорода. В экспериментах использова­лись два типа бактерий - с внешней клеточной мембраной и без нее. Исследователи, наблюдающие за бактериями в электронный микроскоп, обнаружили, что через 10 минут пребывания в холод­ной плазме под воздействием ультрафиолетового излучения и свободных радикалов плазмы бактерии умирают. Более того, за­ряженные частицы очень быстро разрушают клеточную мембра­ну — всего за несколько микросекунд. Ученые считают, что холод­ная плазма может стать безжалостным врагом для многих опасных бактерий и вирусов. Традиционные способы стерилизации, на­пример хлорирование, часто оказываются вредными как для чело­века, так и для окружающей среды. Еще один способ - озонирова­ние — также не идеален. Кроме того что он дорог, его побочные продукты — альдегиды (формальдегиды) и кетоны представляют опасность для атмосферы Земли. Однако идея использования хо­лодной плазмы для стерилизации не нова. В России и Эстонии уже несколько лет существуют водоочистные сооружения, ис­пользующие метод электроплазменного обеззараживания.

В данной публикации журналисты подняли весьма актуаль­ную тему, впрочем, не уделив должного внимания тому, что суще­ствующие в настоящее время генераторы холодной плазмы не по­зволяют осуществлять очистку в конкурентном режиме с другими способами: они слишком дороги, энергоемки и недостаточно эф-

Раздел 111. Прикладные исследования

фективны. Примечательно, что один из российских ученых по­следние четыре десятилетия активно работает в данной области.

Еще будучи совсем молодым ученым, выпускником Томского государственного университета, Анатолий Николаевич Мальцев заинтересовался вопросами холодной плазмы¹. Его история пер­воначально мало отличалась от карьеры обычного российского ученого из провинции: защита кандидатской диссертации, работа в академическом институте под руководством известного акаде­мика, затем - все превратности судьбы, связанные с перестрой­кой. Вместо подготовки докторской диссертации пришлось зани­маться зарабатыванием денег с помощью российских грантов, за­рубежных командировок и поисков практического применения тех идей, которые вызревали в университетской лаборатории. В рамках самого университета удавалось только ставить экспери­менты, которые до некоторой степени подтверждали основную теоретическую гипотезу о возможности получения атмосферной плазмы с убегающими электронами в течение 1 наносекунды и менее. Это позволило бы достичь эффекта лавинообразного обра­зования быстрых убегающих электронов с высокими энергиями, резко усиливающего активное действие плазмы². Однако выход за пределы лабораторных демонстраций оставался невозможен: ус­тановка была чрезвычайно громоздка и ненадежна, эффект полу­чался от случая к случаю, требовались большие денежные вложе­ния как для дальнейших научных исследований, так и для инже­нерно-конструкторских изысканий по созданию надежного и эффективного генератора плазменного излучения. Ни Томский государственный университет, ни российские научные фонды та­ких средств предоставить не могли.

Как это часто бывает, вмешался случай. Мальцев входил в круг общения, который сложился вокруг известного томского филосо-

' См.: Мальцев А.Н., Еремин Е.Н. Роль гомогенных и гетерогенных факторов при действии плазмы тлеющего разряда // Химия и физика низкотемпературной плазмы. М., 1971.

² Гипотеза основана на исследованиях, которые велись последние 60 лет. См., например: Giovanelly R.G. Electron Energies Resulting from an Electric Field in a Highly Ionized Gas // Philos. Mag. 1949. Vol. 40. P. 206-214; Dreiser H. Electron and Ion Runaway in a Fully Ionized Gas: I// Phys. Rev. 1959. Vol. 115. P. 238-249; Electron and Ion Runaway in a Fully Ionized Gas: 11 // Phys. Rev. 1960. Vol. 117. P. 329-342; Трубни­ков Б.А. Столкновения частиц в полностью ионизованной плазме // Вопросы тео­рии плазмы; под ред. М.А.Леонтовича. М.: Госатомиздат, 1963. Вып. 1. С. 98-182.

Глава 19. Субъекты инновационного процесса

фа, бывшего декана философского факультета Томского государ­ственного университета А.К. Сухотина, и это оказалось весьма примечательным обстоятельством. Именно там он и познакомил­ся с выпускником механико-математического факультета то го же университета, уехавшим позже в Москву и ставшим успешным предпринимателем (в силу ряда причин мы будем называть его Н). Н продал свой бизнес и вновь занялся наукой, защитил доктор­скую диссертацию, но спокойствие академической жизни его не удовлетворяло. Идеи Мальцева упали на благодатную почву — Н заинтересовался ими как возможностью вернуться в бизнес и одновременно помочь российской науке.

Трудности на пути развертывания инновационной идеи ока­зались, как и следовало ожидать, многообразны. Среди них были научные, технические, финансовые и даже политические. При­шлось находить непростой общий язык с руководством универси­тета для получения помещения; с ФСБ, которая усмотрела в раз­рабатываемой технологии двойное назначение и собиралась за­претить всякие внешние контакты; с областным правительством, желающим отчитаться вдостижениях инновационной политики и при этом ничего не делать. Ученому и предпринимателю пред­стояло учиться поиску баланса интересов — между стремлением до конца разработать теорию плазмы и необходимостью максималь­но быстро начать продажи для возврата инвестированных средств.

В результате сотрудничества с московскими предпринимате­лями была создана технико-внедренческая фирма «ООО "Элек­тродинамические системы и технологии"» в Томске и отделением в Москве. Направлением ее деятельности стала разработка новых плазменных технологий и создание опытного производства обо­рудования для промышленного, медицинского и бытового при­менения на основе атмосферного разряда с убегающими электро­нами. Основой продукции ООО «ЭСТ» явилась уникальная защи­щенная патентом технология низкотемпературной плазмы атмосферного разряда с убегающими электронами — ADRE-плаз-мы (Atmospheric Discharge with Runaway Electrons). Воздействие ADRE-плазмы на поверхность твердых тел позволило осуществ­лять ее эффективную очистку, стерилизацию, активацию, моди­фикацию, атакже получить другие прикладные эффекты, пригод­ные для решения технологических задач в ряде промышленных отраслей. В настоящее время ООО «ЭСТ» осуществляет разработ-

Раздал III. Прикладные исследования

ку и производство трех семейств оборудования на основе исполь­зования технологии ADRE-плазмы.

О своей работе в данном направлении А.Н. Мальцев доклады­вал на ряде научных форумов как в России, так и за рубежом¹. Па­раллельно и Мальцев, и Н активно пропагандировали свой про­дукт в Европе, США и Юго-Восточной Азии. И самое, пожалуй, примечательное событие в этой истории было связано с визитом главы «РОСНАНОТЕХ» А.Б. Чубайса в Томск весной 2009 г. Вы­слушав доклад А.Н. Мальцева на специальной презентации, он предложил ему подать заявку на государственное финансирова­ние дальнейших разработок, и притом в таком денежном выраже­нии, что ученый на мгновение лишился дара речи.

История еще не закончена, и уже за время подготовки настоя­щей книги она претерпела ряд поворотов, описание которых уве­ло бы нас слишком далеко. Однако она показывает, что исход коммуникационных конфликтов в обществе знания не предопре­делен заранее даже тогда, когда они происходят в России.

***

Вот как в итоге выглядит идеальная коммуникативная цепоч­ка, сопровождающая развитие инновационной идеи:

У ->У&У -> У&И -> У&И -> У&И&Б -> У&И&Б&П -> -> У&И&Б -> У&И&Б -> У&И&Б&П -> У&И&Б -> И&Б -» -> И&И -> Б -> Б&П -> У&Б&П,

где У - ученый; И - инженер; Б - бизнесмен (предприниматель); П - политик, чиновник. В реальности, конечно, знак конъюнк­ции нередко, в особенности в отношениях с политиками и бизнес­менами, есть продукт длительного процесса согласования интере­сов, преодоления конфликтов, так сказать, преобразования стро­гой (или нестрогой) дизъюнкции в конъюнкцию и выражение могло бы иметь следующий вид:

У _> y_vy _> y_vH -» УуИ -» yvHvB -» yvHvBvH -> y_vHvB -> -> yvHvB -> yvHvBvn -» yvHvB -> HvB -» HvH -» Б -» -> Evil-» yvBvH

¹ См.: Мальцев А.Н. Стерилизация поверхностей медицинских инструментов и материалов атмосферной плазмой с убегающими электронами // Симпозиум «Со­временные направления исследований диагностики, профилактики и лечения бо­лезней в системе биобезопасности». Москва, 21 ноября 2008 г. М., 2009.

Глава 19. Субъекты инновационного процесса

Даже ученый, вынося на суд коллег новую идею, вступает в конфликт со сторонниками иных идей и теорий. Инженер, перед которым ученый ставит задачу конструирования новой установ­ки, также испытывает трудности, поскольку должен изобрести не­известное вместо обслуживания уже работающих приборов. Соз­дание нового бизнеса, куда вовлекаются интересы предпринима­телей и политиков, есть также серьезная проблема: каждая из участвующих сторон стремится к своим целям и предпочитает по­ступаться ими как можно в меньшей степени и с наибольшей для себя выгодой. Такие же отношения характеризуют и прочие этапы развития инновационной идеи.

Наше первоначальное предположение гласило, что дискур­сивное пространство инновационной деятельности может быть описано при помощи модифицированной схемы Дуглас, в кото­рой выделяются четыре типа относительно самостоятельных со­циальных групп и дискурсов. Наделе же инновационная деятель­ность порождает значительно более сложные структуры коммуни­кации, образованные по типу цепочек (семейные сходства, в терминологии Витгенштейна). В них формируются и распадаются различные альянсы, чередуются союзы ученого, инженера, поли­тика и предпринимателя в самых разных констелляциях. Некото­рые из них обязаны внутренней логике реализации инновацион­ной идеи и характеризуют универсальные мировые стандарты ин­новационной деятельности. Другие вытекают из национальной российской специфики, которая не отличается благоприят­ностью. Ее чертами являются: прогрессирующий упадок науки; оторванность науки от технологии и производства; тотальное не­доверие работников интеллектуального труда к бизнесу и власти и наоборот; экономический монополизм; стремление предприни­мателей к получению прибыли во что бы то ни стало; непонима­ние выгоды инноваций и наличие неинновационных возможно­стей инвестиций; коррумпированность политической системы; отсутствие стратегического планирования общественной жизни; игнорирование роли науки и культуры в формировании благо­приятного инновационного климата.

Таким образом, коммуникационный конфликт в процессе реализации инновационной идеи — феномен закономерный, при-

Раздел HI. Прикладные исследования

знак реального столкновения интересов, которое отличает всякое общество, обладающее элементами демократии. И одновременно это — признак системных проблем, которыми отличается «капи­тализм Юрского периода» (А.В. Бузгалин). В обществе, где правят только деньги и сила, невозможна даже эффективная экономика. Как говорится, уровень цивилизации не может быть выше уровня культуры.

Глава 20. Табу, мораль и эпистемология запрета¹

Каков эпистемологический урок исследования морали и нравов? Что дает этике использование социально-эпистемологического подхода? В филосо­фии уже давно возникли трудности с определением понятия «знание». Мож­но ли, следуя традиционной логике, считать знанием лишь выраженные в языке суждения, подлежащие бинарной истинностной оценке? Является ли формой знания нравственная норма, художественный образ, религиозный символ, философская проблема? Прав ли был Аристотель, фактически ви­девший познавательное содержание не только в том, что именовалось «эпи-стеме», но и в таких феноменах, как вера, мнение, нравственное суждение, повседневный опыт? В неклассической эпистемологии происходит расста-'/•• вание с демаркационистским подходом, жестко противопоставляющим ' «подлинное» и «неподлинное» знание. Предметом исследования становится вся сфера сознания, деятельности и общения в аспекте использования иде­альных, т.е. возможных, пробных, искусственно конструируемых двойников реальных объектов и отношений. Это открывает возможность анализа и мо­рали как особого типа знания, и первым шагом здесь оказывается обраще­ние к возникновению как ее типа нормативно-регулятивного отношения.

К вопросу о генезисе

Способы регуляции человеческого поведения возникали бла­годаря коллективному общежитию и, эволюционируя, обособля­лись от него, обретали внутренние различия. Обычная оценка и нормирование еще не содержат в себе морального элемента. Он возникает в контексте многообразия духовной жизни как меха­низм выбора из имеющихся альтернатив. Выбор - всегда действие в условиях неопределенности; мораль, будучи поздней и зрелой формой сознания, включает в себя отношение к этой неопреде­ленности, которое, если оно претендует на регулятивную функ­цию, не может не быть критическим. Всякая оценка морального поведения или формулировка моральной ценности с неизбеж­ностью ограниченны и неточны, поскольку не учитывают много­образных условий деятельности и даже не предполагают этой за-

¹ Опубликовано в кн.: Философия и мораль. К 70-летию А.А. Гусейнова. М., 2009.

Раздел III. Прикладные исследования

дачи. Данная абстрактность морали требует поэтому лишь одного рефлексивного действия — постоянного разоблачения собствен­ной аморальности и утверждения единственной ценности в форме возвышения не сущего, но должного. Моральное самосознание состоит в постоянной критике эмпирически данных стремлений и действий личности. При этом специфика моральной регуляции не в том, что человек непосредственно модифицирует свое поведе­ние в зависимости от принятия (осознания) им соответствующей нормы или ценности. Его поведение, как только он осознал себя моральным существом, напротив, утрачивает характер автоматиз­ма, непосредственной реакции на обстоятельства, собственные потребности и желания. Оно становится более эмоционально на­пряженным и рефлексивно проработанным. Человек начинает сопровождать свое поведение большой внутренней духовной ра­ботой. В этом смысле возникновение морали выступает как вклю­чение еще одного «механизма торможения» (с психологической точки зрения) или формирование «культурного посредника», «культурной инстанции» (говоря философским языком) между человеком и природой. Отсюда вытекает принципиальное поло­жение о негативном характере морали¹, об ее оппозиционности жизни. Поскольку точкой отсчета морали является некое идеаль­ное состояние, которое по определению бесконечно, неисчерпае­мо совершенно, то она не может не находиться в отрицательном отношении к любому наличному состоянию, которое всегда ко­нечно, ограниченно. Мораль в ее конкретном выражении поэтому всегда имеет характер запретов. Позитивная формулировка в дан­ном случае означала бы парадокс сосчитанной бесконечности.

Существует немало моральных предложений, имеющих пози­тивное содержание и прескриптивную форму (будь милосерден, люби ближнего и т.д.). Они, однако, всегда являются настолько общими и неопределенными, что их можно рассматривать как ва­риации одного-единственного требования — требования быть мо­ральным. Строгий, конкретный и, самое главное, проверяемый смысл имеют только моральные запреты подобно тому, как в фи­лософии науки опровержение обладает логическим преимущест­вом перед подтверждением. Почему же реально практикуемые

¹ Сходные идеи развиваются в работах А.А. Гусейнова: Ценности и цели: как возмо­жен моральный поступок? // Этическая мысль. Вып. 3. М.: ИФ РАН. 2002. С. 3-37; Сослагательное наклонение морали // Вопросы философии. 2001. № 5. С. 3—33.

Глава 20. Табу, мораль и эпистемология запрета 431

нормы не могут считаться воплощением морали? А потому, что их содержание сводится к религиозным и правовым регулятивам, принятым в конкретном социуме.

О том, как мораль возникает в качестве способа дистанцирова­ния от общественной нравственности, обычая, религиозных и правовых норм, об истоках и когнитивных предпосылках этой дистанции мы и будем говорить в дальнейшем.

Миф, магия и мораль

Мы уже рассматривали путешествие капитана Джеймса Кука на Таити¹ и его сенсационное открытие: поведение таитян, каза­лось, не ограничивается моральными запретами и прямо следует природным склонностям. Это оказалось значительно более важ­ным, чем установление расчетной меры планетных орбит — собст­венной цели путешествия. Таким образом, в век Просвещения моральные проблемы все еще оставались важнее открытий в об­ласти естествознания. Показательно, что именно в это время раз­горается интерес к исследованию иных культур - арабской, ки­тайской, индийской и «примитивных народов» вообще. Путешест­венники, переводчики с восточных языков и этнографы внесли вклад в понимание источников, предпосылок и эволюции созна­ния, морали втом числе. Урок социальной антропологии, в част­ности, состоит в том, что логическое сопоставление морали с иными формами регуляции должно быть дополнено историче­ским изучением морали в контексте архаических форм сознания. Так, исторически первый способ социальной регуляции возника­ет еще в первобытном обществе в форме табу, ритуального запре­та, внешнего принуждения. Его основа — сакральная ценность не­которого объекта (бога, тотема, вождя, шамана) или ситуации. Миф представляет собой сакральную историю архетипов, кото­рые проигрываются в ритуале и затем становятся социальными за­претами в силу племенной значимости данных архетипов. То об­стоятельство, что главными запретами оказываются инцест и убийство кровного родственника, обнаруживает социальный, не­мистический исток сакрального - необходимость ограничения животных инстинктов насилия и продолжения рода для сохране-

См.: Касавш И.Т. Традиции и интерпретации. СПб., 2000. Гл. 1.

Раздел Ш. Прикладные исследования

ния единства племени. В дальнейшем ситуация переворачивается. Переход от сакрального (мифа и религии) к профанному (нравст­венности и морали) создает еще одну негативную форму норма­тивного регулирования. То, что дозволено богу или герою (безот­ветственное убийство, сексуальный экстрим, демонстративный обман), запрещается человеку. Сакральные формы сознания, нау­чив человека тому, «как (ему) жить нельзя», уходят с культурной авансцены; социальная норма выступает отрицанием сакральной истории. Отрицание некоторого культурного стереотипа отныне становится механизмом генезиса нормативного сознания вообще.

Архэ и нуминозное

Вернемся, однако, на шаг назад и посмотрим, что представля­ет собой миф как регулятивная форма сознания. Мифомагиче-ская онтология, как мы помним, состоит из набора различных ар­хэ. Действующими лицами архэ, т.е. рассказа о священных собы­тиях, являются боги и герои — персонажи экстраординарного опыта. Важнейшим элементом архэ является «нуминозное» (Р. Отто) содержание, получаемое из сферы неординарной реаль­ности, придающее ему образ священного, свойства внушать страх и трепет, ощущения восторженного ужаса и ошеломленного по­клонения. Местом и временем действия архэ выступают экстра­ординарные пространство и время, т.е. сакральное, нуминозное измерение реальности. Однако в таком виде само архэ, будучи идеализирующим отрицанием повседневности, неприменимо в сфере социальной реальности. Для этого оно должно приобрести некоторые профанные черты, его участниками должны стать обычные люди. Вторым элементом, или нормативно-регулятив­ным уровнем архэ оказывается поэтому ритуально-праздничная церемония, в которой люди придают себе облик нуминозных сущ­ностей и воспроизводят присущие им способы поведения путем снижения эпистемического статуса богов и героев, отрицания их аб­солютного превосходства перед людьми. Но и здесь архэ существу­ет только в отдельные периоды общественной жизни, не оказывая прямого влияния на повседневное поведение и деятельность. По­этому необходимым оказывается еще одно, третье снижение эпи­стемического статуса архэ до оперативно-функционального регу-

Глава 20. Табу, мораль и эпистемология запрета

лятива, определяющего решения жизненных задач, формулируе­мых на профанном языке. Именно на этом уровне обеспечивается сохранение и воспроизводство архэ в процессе применения к про-фанной реальности, однако его постепенная трансформация чревата в перспективе даже окончательным обмирщением. Ста­бильность мифа оборачивается своей противоположностью. Не используясь в жизненных ситуациях, миф превращается в мифо­логию, архэ становится экспонатом истории культуры, а исполь­зуясь, миф живет, равно рискуя при этом выродиться в профан-ную практику.