Гоблинские горы. Рудник. Надземная часть

Через три минуты после образования провала

Легионеры, что ломились вперед подобно асфальтоукладчику, немного, совсем чуть-чуть, но все же опоздали и не успели войти в рукотворное ущелье, из нескольких стоящих по краям неширокой улицы зданий. Сама эта улица немного попетляв среди складов выводила прямиком к воротам отдельной крепости, что хоть и являлась составной частью общей системы обороны рудника, но была построена полностью автономной и обладала собственной стеной (со стороны рудника тоже), воротами, цитаделью и гарнизоном. И вот сейчас гарнизон этой крепости (больше половины), вобрав в себя несколько сотен не участвовавших в общей свалке рудничных гоблинов, небольшие гарнизоны внешних крепостиц и сторожевых башен, вернувшиеся патрули и охрану трех больших караванов, ударил всей этой немалой силой прямо навстречу идущим боевым порядком легионерам. Так что бой, две столкнувшиеся лоб в лоб силы начинали в равных условиях, даже за некоторым и весьма серьезным превосходством в численности со стороны гоблинов, но вот другое – дисциплина, умение биться в строю как единый организм, гораздо лучшее (по сравнению с основной массой гоблинов) снаряжение и вооружение, наконец, физическая масса и подготовка были на стороне легионеров и превращали численное превосходство противоположной стороны практически в ничто. Как поршень входит в цилиндр, так и разогнавшийся строй легионеров вогнал себя в теснину улицы и погнал перед собой волну гоблинов, а сзади из строя атакующей и ввинчивающейся в улицу тяжелой пехоты выскочило несколько сотен разбитых на десятки легионеров и как свиней перекололи отдельных воинов, что подобно каплям брызнули в стороны и все-таки остались на площади. Десятки действовали быстро и помогая друг другу, а гоблины были разобщены и ошарашены, но главное, теперь уже легионеров было большинство, и уж они-то сумели воспользоваться этим по полной.

А между тем так бодро и мощно начавшееся наступление тяжелой пехоты несколько замедлилось, но не потому что гоблины взялись за ум, проявили стойкость и сумели остановить прущий на них стальной каток. Верней они почти остановили его, но не как воины, а как наваленное чуть ли не по пояс в три-четыре ряда мясо, что просто физически мешало наступать. Впрочем надолго задержать легионеров эти воющие и стонущие баррикады (большая часть гоблинов в них были жертвами давки, а не копий) не смогли – наемники немного перестроились и не теряя при этом строя, вновь погнали гоблинов перед собой, подобно наводнению скрывая трупы (и не только) под собой. Судьба попавших под легионерские подкованные сапоги тел была незавидна – мощные ритмичные удары вниз, шаг за шагом, легионер за легионером, сотня за сотней превращали тела и все остальное в грязь и обломки, но если обломки лишь безобидно хрустели, когда по ним ступал очередной сапог, то грязь, в которую превращались несчастные гоблины, дала сок, и в сторону гоблинских рядов хлынула настоящая река, красная река, заставлявшая гоблинов скользить на камнях, а некоторых, осознавших что за бурный ручей веселого цвета бежит у них под ногами, бросать оружие и с истеричными воплями бежать назад к воротам крепости. Но все же большинство гоблинов оказались или слишком глупы, или отважны, а может быть у них просто не было другого выхода (попробуй развернуться в такой тесноте), результат был один – давилка в лице незнающей пощады или каких-то сомнений тяжелой пехоты продолжила свое движение вперед, а наемные легионеры, так непохожие на голоногих грузинских давильщиц винограда, все также исправно работали сапогами, выдавая на гора столь специфический продукт.

Легионеры работали подобно огромному слаженному механизму, где каждая его часть действовала с максимальным эффектом, мгновенно подстраиваясь под изменившиеся обстоятельства. Например, пехота переднего ряда давно уже отставила копья, передав их назад, и вооружилась короткими кинжалами, лезвия которых моментально теряли свой стальной блеск и становились багрово-черными от крови. Но и кинжалы были в этой схватке лишь вспомогательным оружием – главным средством уничтожения стал щит, чьи мощные и подкрепленные всей массой тяжелой пехоты удары выбивали из гоблинов дух и сознание или так вжимали зеленошкурых в стоящих сзади товарищей, что ломали им ребра. Бывало и так, что неспособный даже как следует размахнуться гоблин с ужасом наблюдал, как к его горлу приближается верхний заточенный край щита, ничего не мог с этим поделать и лишь хрипел, когда острый метал вспарывал его горло. Часто случалась и обратная ситуация: легионерский щит мог неожиданно опуститься на колено и голень – перелом, и неспособный стоять на ногах воин становился кандидатом в давилку, и очень часто бывало, что еще живой орущий гоблин даже успевал почувствовать себя виноградиной в чане, когда на нее наступает нога. Еще одним подтверждением высочайшей выучки наемников было то, что пехотинцы первого ряда (да и орудовавшие копьями поверх голов второго и третьего) сменялись, и на острие атаки постоянно оказывались свежие или уже отдохнувшие бойцы. А так, если взглянуть со стороны, примеров высокого уровня было много: это и месивший упавших марш, являвшийся не совпадением или удачной самодеятельностью, а вполне отработанным приемом; и то как легионеры сумели составить крышу из щитов, когда несколько гоблинов попытались обстрелять их с высоты (забравшиеся на крыши складов гоблины быстро кончились – общее сопротивление пошло на спад, и многие «заскучавшие» стрелки на башнях обрадовались свежей цели); и возможность того, что в столь тесном строю вообще можно было перемещаться и заменять непосредственно сражавшихся воинов без вреда для строя. Гоблинская толпа не могла похвастаться даже половиной того, что умели и делали наемники, и потому победить или хотя бы остановить перемалывающую их тяжелую пехоту, гоблины не могли в принципе.

Тем временем огромная «давилка гоблинов» додавила до финишной прямой и вышла на ровную как стрела улицу, что вела на небольшую площадь, за которой и располагались ворота в стене нужной им крепости. Но сперва легионеры разобрались с частью зажатых в тупике гоблинов, отрезанных от основной массы своих собратьев, путь к которым перекрыла стремительно наступающая пехота. Тупик располагался горизонтально ведущей к вратам улице и не оставлял попавшим в него гоблинам никаких шансов: лишь три каменных стены и железная четвертая, что гигантским прессом вдавливала в отчаянии завывших гоблинов в камень и в друг друга...

Самыми невезучими оказались гоблины в середине толпы – их более везучие товарищи из тех, кто был непосредственно прижат к камню стен, умерли быстро, так же быстро и с достоинством погибли те из них, кто бился в первых рядах, ну а тем, кто был стиснут толпой и избежал жуткой, но так же быстрой смерти от разрыва внутренностей, собственного или товарищей оружия, просто банального удушья и отделался «всего лишь» сломанными костями, не повезло – смерть их была долгой и мучительной: многие часы жуткой боли, проведенные среди разлагающихся на жаре и стиснувших их со всех сторон трупов товарищей, а также аккомпанемент криков и стонов таких же «счастливчиков». Те же из них, кто сумел продержаться до ночи, были зарезаны радостно переговаривающимися наемниками из игроков, что рыскали по всему руднику в поисках добычи и очень обрадовались бонусу в виде раненых и не способных защищаться, но засчитываемых системой наравне со здоровыми жертв.

 Последних пытавшихся остановить наступление гоблинов легионеры смяли уже перед самыми воротами, в которые бешено бились их более трусливые собратья, что не выдержали криков умирающих товарищей и вида кровавой реки, струившейся у них под ногами и попытались спастись, впрочем не судьба – ворота крепости были закрыты и рисковать ради покинувших битву трусов оставшийся в крепости гарнизон не стал. Погибла пара сотен паникеров не от мечей или копий легионеров, что и не собирались штурмовать крепость (если бы ворота были открыты – другое дело), а от жезлов и заклинаний игроков членов клана Красного Дракона, в немалом числе присоединившихся к веселью и успевших даже прикрыть тяжелую пехоту от ударов шаманов со стен. Вольготно расположившиеся на крышах складов маги и воины с жезлами активно перестреливались с шаманами и пращниками, а так же заодно отвлекали внимание, стягивая на себя все не такие уж и большие силы, что остались в лишившейся большей части гарнизона крепости. Тем же самым (отвлечением внимания) занимались легионеры, чьи мрачные ряды, из-под которых все еще струился кровавый поток, прямо таки кричали без слов о неминуемом и скором штурме. Но вот чего гоблины в крепости не могли знать и главное видеть так это того, что на улицах перед крепостью стояла лишь одна из тысяч легионеров, а вторая в это время быстрым маршем вернулась на уже практически полностью очищенную площадь и пройдя по ней некоторое расстояние, нырнула на уже другую улицу.

Эта новая улица была очень интересна: во-первых, она плохо просматривалась со стен, готовящейся к штурму ворот крепости (да и смотреть было особо некому – почти все были у ворот), во-вторых, выводила прямиком к неохраняемому участку все той же стены (постарались грифоньи всадники), ну а в-третьих и в последних, уже успевшие «прописаться» на той самой замечательной улице Драконы заложили под основание стены полтонны своей лучшей, произведенной в цитадели клана взрывчатки, коею они и взорвали при приближении бегущих походным порядком легионеров. Подрыв прошел не совсем удачно, но невысокий вал из битого камня был все же лучше, чем гладкая каменная стена и надолго не задержал не остановившихся и сходу запрыгавших по камням легионеров.

Наемники конечно поступили опрометчиво, решив вот так сходу и на большой скорости взбираться на не очень удобный и неустойчивый вал. Даже удивительно, что ценой такого необдуманного поступка стали всего лишь две сотни сломавших ноги тяжелых пехотинцев, на пару часов выбывших из боя (самые большие потери легионеров за весь первый день, да и те вернулись в строй, когда у магов и друидов Драконов нашлось на них время). Хотя в общем-то эти непредвиденные потери никак не повлияли на окончательный результат – восемь оставшихся сотен без всякого труда ударили в спину и прижали к воротам итак почти полностью деморализованных гоблинов, чьи сильнейшие воины уже бесславно пролили свою кровь на мостовую, а шаманы были либо выбиты в начавшейся жесткой перестрелке (заклинаниями), либо уже изрядно истощились и не сумели как следует встретить внезапно навалившихся с тылу тяжеловооруженных врагов и быстро и беспощадно были истреблены. С окончательной зачисткой крепости спокойно и без особого напряга справились две сотни Драконов и спецназовцев, которые занялись своим знакомым и даже можно сказать любимым делом.

* * *