Закрытый пансионат для ветеранов органов государственной безопасности

Зима – так много в этом слове: морозный свежий воздух, чистящий легкие от летней пыли; густой пушистый снег, серебряной дорогой шубой укрывший всю человеческую грязь и хоть и ненадолго превративший серые будни в декорации сказки; горки, коньки, лыжи, снежки, веселье сразу трех великих праздников (Новый год, Рождество и Старый новый год), милых сердцу каждого русского человека и наконец, Широкая Масленица, знаменующая собой конец зимы и новый круг жизни – хорошее время, жаль только, что обитатели этого расположенного за глухим забором места не могли насладится всем этим полной мерой и лишь ловили жалкие остатки когда-то приносившей им столько радости жизни. Нет, люди находившиеся здесь, не были заключенными и могли покинуть этот в общем-то комфортный и удобный для жизни пансионат в любой момент. Но вот куда им было идти? Средний возраст находившихся здесь постояльцев был семьдесят пять лет, большая часть их жизни была отдана своей стране, семьей они за редким исключением так и не обзавелись – родина была ревнива и не оставляла времени на себя, родственники в большинстве своем уже и забыли, что у них есть столь редко виденная родня, а если и помнили, то в лучшем случае были к ней равнодушны, а в худшем – лелеяли мысли (иногда и не только) о скорейшей смерти довольно обеспеченных и «слишком зажившихся» на свете стариков. Так что пансионат, обеспечивающий к тому же очень качественный медицинский уход, был для них идеальным местом, позволявшим закончить дни достойно и в окружении знакомых по прошлой, довольно бурной и богатой на события жизни лиц.

По небольшой аллее, кольцом опоясывающей главный корпус, прогуливались трое: один постарше и двое помоложе, но даже самый молодой из них два года назад разменял восьмидесятилетний рубеж. Это были не совсем типичные пенсионеры – несмотря на довольно солидный возраст ни один из них не пользовался палочкой и даже по-стариковски не подволакивал ноги, да и вообще их уверенный шаг и движения подошли бы скорей крепким мужчинам чуть за пятьдесят, чем находившимся на излете жизни и начавшим разменивать восьмой и девятый десяток старцам.

– Наконец-то ты, Василь Григорьич, выбрался из свой жестянки, а то мы было подумали, что уже никогда тебя больше не увидим, только на похоронах, – укоряюще обратился к старейшему в компании самый молодой, тот самый «живчик», которому в прошлом месяце стукнуло восемьдесят два.

– Да, Григорич, совсем ты на этих капсулах помешался, – поддержал говорившего невысокий лысый как коленка старичок в красивом вязаном свитере, видневшимся из-за отворота вполне стандартной и ничем не выделявшейся дубленки. – Еще Евгешу подсадил, она как и ты залегла как медведь в берлогу и только поесть и выходит – непорядок, скучно стало, совсем нас бросили. И что вы там только нашли? – Говоривший бросил обиженный взгляд на чуть улыбающегося третьего, что без тени раскаяния в глазах выслушивал адресованные ему упреки.

– Посмотри как хорошо-то вокруг! – не унимался первый, – Эх! Если бы не суставы, да почки встать бы на лыжи да километров …-надцать по насту – красота! – словно бы резко сбросивший как минимум десяток лет «молодой» распрямился, орлом оглядываясь вокруг и будто ища взглядом те самые лыжи, но затем вспомнил, кто он и сколько ему лет и закончил уже более нейтрально и с легким оттенком грусти. – Но и так походить неплохо, и уж во всяком случае гораздо лучше, чем день деньской лежать в этом гробу. – Тут он не удержался и пошутил, – смотри, Василь Григорьич, а то и похороним тебя в нем.

– Хороните, – усмехнулся упрекаемый, несмотря на возраст (как-никак 93 года), выглядевший наиболее бодрым из всех троих, – мне уже будет все равно, заодно на гробе сэкономите. – Его собеседники странно на него посмотрели, но ничего не сказали, лишь один из них пожал плечами, а другой осуждающе покачал головой. Некоторое время они шли в молчании, а затем «сторонник экономии» сделал своим давним приятелям совершенно неожиданное для них предложение: – А если хотите узнать, чем мы с Женей там занимаемся, присоединяйтесь, – и не давая себе возразить, привел несколько аргументов: – Капсулу сейчас установить не проблема, не то что хотя бы полгода назад, эскулапы против не будут – анализы только лучше станут, проверено на себе, не понравится – просто вернете, гарантия на это два месяца, но вам понравится – это уже я гарантирую. – Возражать ему сразу собеседники не стали, а задумались: Василия Григорьевича они знали давно, очень давно, и за все это время не было ни одного случая, чтобы его слова оказались пустопорожним трепом, да и снедавшее их любопытство требовало удовлетворения. В конце концов, что такого может случиться? Не понравится, бросят.

– Эх была не была – спробую! – первым решился хозяин красивого свитера, его более молодой друг не захотел разбивать компанию и последовал его примеру.

– Ну тогда делайте заявку, проблем быть не должно, вернусь сегодня с Белокаменной, зарегистрируем вас и все оплатим, доставка день-два, часов пять на установку, а потом уже можно и пользоваться.

– Куда это ты собрался, Григорич? Смотри, холод и давление обещают – сопровождение возьмешь?

– Придется, ты же знаешь, полчаса за рулем и руки... – проклятый артрит, так что теперь я только пассажир. А хочу я до знакомого старого прокатиться, вроде у него одно народное средство есть, как раз от артрита.

– Когда это ты успел в народные средства уверовать? – искренне удивился один из собеседников. – Столько препаратов сейчас: хоть наших, хоть заграничных, а ты на бабкины травки решил перейти?

– Попробую, – пожал плечами Василий Григорьевич, – хуже же не будет? Знакомый, что мне предложил, сам пользует – результат вроде хороший. – Тут он сменил тему. – Да, чуть не забыл, подскажи-ка мне адрес этого твоего приятеля с золотыми руками, ну того, кто раритетами занимается и Максиму кресло его сделал.

– Да не раритетами, сколько раз можно говорить, ретро, ретро он занимается – мастерская у него по ремонту и реставрации старых вещей. В наше время он по сплавам и сталям работал – крупный специалист был.

– А почему тогда в частники подался?

– Обычная история девяностых. К тому же специалист-то он крупный, но званиями и степенями не обременен, работал в той области, которая в то время считалась ненужной и устаревшей – так что, можно сказать, ушел по собственному желанию и его не держали.

– Ясно. – Василию Григорьевичу действительно все было ясно: в то время он уже занимался преподавательской работой на родине и лично видел или слышал из первых уст десятки подобных историй. – Чиркни адресок – нужно.

– Ладно, пошли тогда внутрь.

Троица не по годам шустрых дедков поспешила внутрь, в тепло, одного из них ждала хоть и небольшая по дальности и времени, но в его возрасте довольно-таки трудная дорога, а двое других спешили выйти в интернет и узнать побольше о новой забаве, на которую подбил их старый приятель.

* * *

Узел Всех Дорог Мира