Эрмилан, город Западный Камень, замок Стража Западной Границы

 

Дримм, облокотившись локтями на мраморные перила балкона, рассматривал город под ногами и Великий лес за ним. По крайней мере такое впечатление создалось бы у стороннего наблюдателя, увидевшего как неподвижно и внимательно, не отводя взгляда фейри уставился на открывавшуюся ему великолепную панораму эльфийского города в обрамлении не менее красивого и оттеняющего творение эльфов леса. На самом же деле мысли Дримма были далеки от находящегося прямо перед глазами зрелища и витали совсем в других мирах и временах...

«Правильно ли я сделал, что согласился воплощать в жизнь безумный план не менее безумного ученого? – мысли Дримма метались по одному замкнутому кругу и постоянно повторялись, преследуя его даже во сне. Может быть именно поэтому с момента первого разговора и ночи за ним он старался быть постоянно в движении – лишь сиюминутные дела, чем сложней тем лучше, давали возможность отдохнуть кипящему разуму и мечущейся как загнанный зверь душе. – С другой стороны, разве может быть хуже – даже если мы потерпим неудачу, попытка может изменить мир не в худшую или лучшую сторону, а так чтобы он выжил. Все-таки небольшой, но шанс – если же не делать ничего, результат известен». – Дримм глубоко вздохнул и впервые за несколько последних минут обратил внимание на окружающий мир, с наслаждением ощущая потоки свежего и прохладного на такой высоте воздуха, обдувающего разгоряченное недавней бурной ночью тело и не менее горячую от тяжелых мыслей голову.

«Даже если все получится и установка сработает как надо, никто не поднял тему: а что будет там в семнадцатом-шестнадцатом ли веке, неважно. Как мы будем взаимодействовать с окружающим миром? И как он воспримет нас? Все говорили об этом как о само-собой разумеющемся, а ведь ничего не понятно – что там будет? И то что никто толком не обсудил этот вопрос, и говорит о том, как мы ко всему готовы, а точнее не готовы. Я вот сам распинался о предложении Светланы перенести население России, говорил, что сразу же война, а ведь даже если придем мы в гораздо меньшем числе, война все равно будет – мир всегда очень отрицательно относился к чужакам, и идея Альдарона, высказанная им на второй день после первого совещания, не поможет – что бы мы ни делали и как бы ни выглядели, пусть даже как обычные люди, мы все равно будем чужаками с кучей добра и какими-то странными идеями и пророчествами. История просто кишит примерами как мир в лице религий, государств или просто озверевших толп избавляется от носителей подобных идей и противоречащих господствующему мировоззрению пророчеств. Так что эти тела, – Дримм опустил глаза и посмотрел на сжатый до хруста кулак своей руки, – помогут нам выжить, когда нас придут убивать, а то что придут, я уверен, весь жизненный опыт говорит об этом».

Дримм еще некоторое время стоял и размышлял, споря сам с собой, пытаясь играть в провидца и представить что будет после, понять и оценить свои силы и не думать о судьбе хроноаборигенов, которых придется ломать через коленку и не со зла, а потому что иначе сломают их, и о своей судьбе, если их предприятие окончиться неудачей, вследствие, например, ошибки при прохождении импульса, а так же сотен и тысяч других причин. Неизвестно сколько бы он стоял и переливал из пустого в порожнее, строя выводы и предположения при недостатке информации, но неожиданно его отвлекли весьма приятным образом: на плечи ему легли две женские ручки, скользнувшие вперед и обнявшие его за шею, а под лопатки как дула пистолетов уперлись соски роскошной и хорошо знакомой ему груди.

– О чем задумался? – спросила хозяйка груди, щекоча губами его ухо. – Не обо мне ли? Если нет, я буду ревновать!

– Конечно о тебе, милая, как может быть иначе, – попытавшись отринуть тяжелые мысли тут же ответил Дримм. Разумеется Элика поняла, что это не совсем так – девушка была не глупа и уже догадалась – ее любовника что-то гнетет, но предпочла сделать вид, что ничего не заметила – Дримм сам расскажет, если захочет, а не захочет, то никакие женские штучки не помогут его разговорить, в лучшем случае отшутится, как отшутился по поводу золотого света, который начала испускать его кожа в момент страсти. Впрочем повидавшую еще и не такое эльфийку неожиданный эффект не испугал, а наоборот возбудил еще больше.

– У нас есть еще три часа до встречи с отцом, – больше ей не пришлось ничего говорить – изрядно возбужденный прикосновениями ее обнаженного тела фейри мгновенно развернулся, сграбастав тут же вцепившуюся в него подобно клещу девушку, и не теряя ни мгновения занес ее внутрь покоев, где их обоих ждала еще не остывшая после ночи любви постель.

 

* * *

 

Два с половиной часа спустя

 

– Как жаль, что ты не можешь иметь детей, – откинувшаяся на подушку Элика немного грустно посмотрела на Дримма и закончила, – если бы не это, то вышла бы за тебя не задумываясь.

– И как бы посмотрел на это твой отец? Сама же говорила, что тебя чуть не с рождения сосватали за какую-то вашу эльфийскую шишку, – Дримм был в хорошем настроении: здоровый двухчасовой секс – самое лучшее средство от начинающейся депрессии, мысли, что беспокоили его, на некоторое время отошли прочь, и он был совсем не против немного поговорить.

– Не какую-то, – вступилась за потенциального мужа эльфийка, – а наследника древнего рода, ведущего свой корень от правителей третьей великой империи. – Элика не добавила, что это была Великая Империя Эльфов, но оно и понятно, поскольку эльфы не признавали за другими называвшимися так государствами статус империи, высокомерно и непреклонно отказывая «низшим» народам, как они считали, в этом праве.

– Ну вот, тем более, – Дримм провел рукой по бедру и ягодице вылезавшей из постели обещанной другому подруги, – неужто твой отец предпочел бы такому зятю безродного бродягу фейри?

Молодая женщина (впрочем не такая уж и молодая, все-таки эльфийка, хотя с другой стороны, как считать, если с момента создания этого мира, то два года максимум) присела перед зеркалом и щелкнула пальцами, послав магический импульс (в другом помещении звякнул колокольчик) и только тогда ответила все еще лежавшему, заложив руки за голову и с удовольствием разглядывавшему ее любовнику:

– Хватит прибедняться! Ты не бродяга и не безроден! Ты глава клана, могучий маг и воин, и это знают многие, не только мой отец.

– Ну-ка ну-ка, кто там про меня знает, расскажи – интересно! – фейри даже сел в кровати, подумав, что пора бы и ему одеваться, а уже вовсю, с помощью двух пришедших на зов служанок занимавшаяся своим туалетом Элика просветила его о том, как в Эрмилане и не только в нем, а вообще среди эльфов воспринимают его и его клан:

– Многие знают, что ты ученик Первого и уже одно это ставит тебя на ступень выше многих достойных и родовитых эльфов – учеба у Первого сама по себе честь и великое испытание, и прошедшего ее воина будет рад заполучить себе любой дом, дом моего отца не исключение. Потом, ты – глава клана, очень сильного клана, и то, что вы практически не вмешиваетесь в политику и редко выходите на свет, только добавляет вам репутации – никто точно не знает вашей силы, но все знают, что она очень велика. Тебе напомнить историю с тем ходячим ужасом, что вы у себя называете Голубкой? [9]

– Не надо, – Дримм прекрасно помнил историю, когда клану пришлось помогать Туллиндэ с выполнением одной из частей ее квеста, полученного за убийство костяного дракона и кстати еще так не выполненного до конца. Вернее помощь была не с самим заданием, тут девушка прекрасно справилась сама, а в том, чтобы прикрыть ее от тех, кому не понравилось каким образом Туллиндэ это сделала. – Грязно тогда получилось. – Перед глазами Дримма как наяву встал усыпанный трупами холм и огромная трясина перед ним, где трупов было еще больше – это было все что осталось от армии пусть и не самого большого, но все же самого настоящего человеческого королевства – клан тогда «повеселился» на славу, а королевство после потери всей своей армии не просуществовало и месяца.

– Вот видишь?! Сам все понимаешь – вас заметили. – Служанки закончили с волосами, и Элика встала, чтобы они могли надеть на нее платье, кстати красное под цвет доспехов кавалера, который как раз начинал их надевать. – Говорю же, если бы ты мог дать потомство, отец бы согласился – слишком большую выгоду ты мог бы принести дому, к тому же кровь фейри не позор и принять ее в свой дом допустимо.

– Тут уж ничего не поделаешь – все есть, как есть, – сказал Дримм, вставая и доставая со специальной подставки мечи, а затем поменял не доставляющую им обоим радости тему. – Как думаешь, твой отец даст мне столько сколько я просил? –

– Думаю даже больше – на границе сейчас спокойно, те же гоблины в походе на другом конце леса, а то что ты задумал пришлось ему по сердцу. Если у вас получится, мелкие зеленые уродцы надолго выйдут из игры, и мы сможем сосредоточить силы на других направлениях, да и при королевском дворе, в случае его помощи тебе, оценят свершившееся как его успех, по крайней мере мой отец сильно постарается, чтобы так и было. – Элика в последний раз повернулась перед зеркалом, уделяя внимание малейшим мелочам, а затем кивнула Дримму. – Готов?

– Да, пошли. – И они пошли.

Несколько коридоров и залов с кланяющимися слугами, невозмутимыми воинами на карауле и не очень приветливо смотрящими на Дримма свитскими привели пару в малый обеденный зал замка, где им пришлось разлучиться, поскольку Элика заняла свое законное место слева от отца, сидящего во главе стола, а фейри – почетное второе место справа, сразу за наследником и младшим братом Элики. Кроме них четверых за столом присутствовали два незнакомых Дримму эльфа – маг и воин, и приемная дочь Элики – та самая немая девочка-рабыня, как и ее приемная мать освобожденная когда-то Дриммом из лап игроков-отморозков. Дримм примерно представлял, зачем здесь находятся незнакомцы и с интересом их разглядывал, а вот они не очень понимали, почему им оказали такую честь и позвали за домашний стол Стража Западной Границы и явно нервничали, боясь сделать или сказать что-то не то. В остальном обед прошел как обычно (Дримм не раз уже удостаивался такой чести, что служило поводом для пересудов и недовольства не очень жаловавших выскочку-фейри придворных) и закончился примерно через час. Затем дети (брат Элики и ее приемная дочь) попрощались и покинули зал, а компания взрослых переселилась в кабинет, где и состоялся важный как для Дримма и клана Красного Дракона, так пожалуй и для судьбы всего континента разговор.

– Что же, Дримм, – первым начал сидевший в похожем на трон кресле Друлован, – я решил дать тебе воинов, что ты просил – это отвечает нашим интересам, ты много раз помогал нашему дому и ни разу меня не подводил – уверен не подведешь и теперь. – Дримм встал и поклонился, слова были здесь не нужны, а когда он сел его рукой завладела Элика, пожатием поздравляя его с успехом и заодно сделав вид что что-то говорит ему, нагнулась поближе и мазнула губами по щеке. Присутствующие при разговоре воин и маг встрепенулись и уже другими глазами взглянули на сидящего рядом с владыкой всех окрестных земель фейри, но однако же не решились задать явно вертевшиеся у них на языке вопросы и лишь молча ждали распоряжений своего господина и очень скоро дождались, поскольку он обратил на них свое внимание. – Это Шарлинир, капитан синей полутысячи и командир отряда, который я отдаю под твое начало. – Названный встал и, поклонившись хозяину замка, кивнул Дримму, на его лице на мгновение мелькнула тень неудовольствия, но именно что мелькнула, поскольку он очень быстро взял себя в руки. – А это Тартаурон – старший над магами, – Друлован продолжил знакомить Дримма с его будущими подчиненными.

– Очень приятно, много слышал, рад знакомству, – более дружелюбно поздоровался с фейри эльфийский маг, но у Дримма что-то екнуло внутри, и он понял – с магом нужно держать ухо востро, поскольку внутреннее чутье подсказывало, что старший над магами в гораздо большей степени чем воин недоволен своим подчиненным положением, но умело это скрывает за доброжелательным взглядом и очень естественной улыбкой.

– Теперь о сроках и месте, – Небрежным движением ладони усадив всех по местам, Друлован перешел к практическим вопросам. – Когда вы планируете начать и куда идти полутысяче?

– Сюда, – Дримм, встав с дивана, подошел к большой занимающей всю стену карте Великого леса и показал место напротив одного из укрепленных входов во внутреннюю систему Гоблинских гор. Несомненным достоинством этого места было то, что там рукой подать до рудника, а значит эльфы смогут быстро соединиться с основными силами и не будут долго в отрыве шарашиться по горам, рискуя попасть в ловушку в незнакомой местности и полечь покрыв себя славой, а Дрима презрением доверившегося ему отца Элики. – Через пять-шесть суток подойдут проводники из моего клана, они покажут дорогу, выступить нужно будет сразу как они будут здесь.

– Мы и сами можем найти дорогу – мы не короткоживущие грязееды, которых нужно водить в лесу за ручку! – вскинулся Шарлинир.

– Я знаю, – спокойно и не принимая вызывающего взгляда и тона ответил Дримм, – но они обеспечат связь и предотвратят недоразумения, когда вы будете соединяться с основными силами, да и горы они знают лучше. – Пока это было не так, но вскоре должно было стать правдой – не зря же работал Дримм и еще куча воров и рейнджеров? Капитан задумался и сел – похоже до него только теперь дошло, куда придется отправиться его отряду и в каких условиях придется воевать – война в горах никогда не была особым коньком эльфов, тем более эльфов, живущих на границах Великого леса. – Что касается сроков: мы начнем когда будет удобней и в самый лучший момент – не беспокойтесь, ждать вас не заставим.

– Хорошо, – Друлован слегка прихлопнул по подлокотнику трона ладонью, – хорошо что не нужно будет ждать, ведь воинов я даю на месяц. Ровно через месяц как Синие выступят в поход, они должны будут отправиться обратно. – Дримм не стал возражать – условие было справедливым, Страж Западной Границы и так дал ему больше чем он просил – целую полутысячу, да еще с магами (количество которых все же следовало уточнить) и целый месяц почти чистого времени, лишь с учетом дороги до места.

Дальше пошли сплошные рабочие согласования, несколько разбавляемые попытками Шарлинира выторговать себе побольше полномочий и некоторую автономию при принятии решений, на что категорически не соглашался Дримм, считавший что в одной армии должен быть один командир – все и никаких гвоздей. К счастью, на сторону фейри встал сам Друлован, придерживающийся сходной точки зрения, и бунт был подавлен в самом зародыше – не подчиниться своему сюзерену, тому кому он приносил присягу, капитан не смог. Тартаурон поступил умнее и не стал даже начинать безнадежную схватку, а сразу же принял позицию Дримма и своего господина в этом вопросе, но все равно какое-то инстинктивное чувство заставило главу клана Красного Дракона сделать себе мысленную зарубку поговорить насчет мага с Альдароном и самому быть с ним повнимательней. В конце концов договорились до того, что Дримм предлагал с самого начала: в течении следующих пяти дней полутысяча и приданные ей маги (487 воинов и 44 мага) готовятся к походу, потом в сопровождении проводников от клана, эльфы выступают и идут до нужного места, по достижении нужной точки организуют временный лагерь и ждут приказа на выдвижение – в общем-то все было достаточно просто, на том и сошлись. А после разошлись – капитан и маг, раскланявшись с хозяином замка, ушли готовить своих подчиненных, а Дримм остался в кабинете у Друлована выслушать несколько слов на прощанье.

– Желаю тебе удачи, – сказал, обращаясь к фейри Друлован, – победы и посрамления гоблинов. Надеюсь, что для победы тебе не придется отправить всех моих, данных тебе, воинов к Термезу и хотя бы половина из них вернется ко мне, а лучше – все. – Друлован сделал довольно прозрачный намек – в планах Стража Западной Границы было ослабить гоблинов руками клана Красного Дракона, а не ослабнуть самому.

– Я вас не подведу, – Дримм приложил руку к сердцу и поклонился, совершенно искренне поблагодарив за оказанную бескорыстную (ну почти, все-таки политический расчет присутствовал) помощь.

– Хорошо, ступайте, дети, – Друлован жестом отпустил фейри и свою дочь, и тут же огорошил Дримма неожиданным известием, – и попрощайтесь. Элике вскоре предстоит долгая дорога – через несколько дней ей уезжать к своему будущему мужу. – Огорошенный известием Дримм машинально поклонился прощаясь и вслед за ни чуть не удивленной Эликой двинулся на выход.

– Ты знала?! – сразу же за дверьми он задал вопрос и тут же получил спокойный и безжалостный ответ:

– И ты знал, давно знал. – Эльфийка вопросительно вздернула бровь и с некоторым недоумением посмотрела на него. Дримм постарался успокоиться – в конце концов Элика была права, и он действительно все знал еще до того как они стали любовниками, но почему-то относился к этому не серьезно, как к очень далекой и туманной перспективе, и вообще не рассчитывал, что это событие произойдет так быстро. Несмотря на то что в глубине души он понимал, что так будет лучше и для Элики, никогда не скрывавшей желания создать семью и иметь много детей, и для него, особенно в свете того что ему предстояло, Дримм все же чувствовал боль и не мог перенести это спокойно, хотя и старался изо всех сил не показать своих чувств. Прощание получилось довольно скомканным, и погруженный в свои собственные переживания Дримм так и не заметил легких искорок грусти, иногда вспыхивавших в глазах вдруг ставшей необычно холодной и отстраненной эльфийки, а так же несчастного, но в тоже время решительного взгляда, которым женщина проводила попрощавшегося и стремительно уходившего фейри.

Выйдя из ворот замка, Дримм некоторое время просто стоял, отстранено созерцая дорогу перед собой, а потом, встряхнувшись как пес и погладив мгновенно повторившего его движение Послушного, отправился по дороге вниз. Через пару минут фейри с питомцем достигли невысокого палисада, что окружал скалу, на которой и располагался замок, и без проблем миновав ворота, вышли в город.

Дримм не торопясь шел по городу и грустил – мысли об Элики и осознание того, что они скорей всего виделись в последний раз, на какое-то время вытеснили даже не оставлявшие его все последнее время думы о судьбах мира, не говоря уж о более близких делах, вроде уже набравшей ход и несущейся как локомотив с обрыва операции «Серебряные горы». Времени у него было навалом (целых три дня), настроение ни к черту, и Дримм, сам не зная почему, поддался порыву и зашел в местный аналог цирка, располагавшегося в поставленном посреди площади большом зеленом с золотом шатре. За вход Дримм заплатил два медяка, еще столько же за Послушного и некоторое время старательно и дисциплинировано созерцал выступление акробатов, жонглеров и борцов, пытавшихся развлечь разнообразную и в отличи от грустного фейри по-настоящему искренне веселящуюся публику. Дримм даже купил себе орешков и пива и попытался отвлечься – не получилось: ни зрелище, если честно довольно убогое, ни неплохое пиво, ни по-настоящему вкусные орешки не смогли его отвлечь. Примерно через полчаса фейри, скормив остатки орешков Послушному и даже не досмотрев представление, вышел из шатра на воздух. Дримм решил уходить из города – все равно здесь ему больше нечего делать, а лес и природа вообще всегда действовали на него успокаивающе, у него есть три дня – навалом времени, чтобы успокоится и собраться с мыслями перед встречей с королем. Приняв решение Дримм все же отправился сперва на местный рынок затариться перед дорогой и заодно где-нибудь перекусить – обед в замке был конечно красив и прекрасно сервирован, но совершенно не насытил фейри, всю ночь, утро и часть дня кувыркавшегося с бывшей подружкой.

Дела и мысли о еде немного отвлекли Дримма, и он более целеустремленно зашевелился, постепенно сбрасывая хандру. Позже он и сам удивлялся такому приступу сентиментальности совершенно несвойственному ему ранее, что едва не выбил его из обоймы. Списал на все еще продолжавшееся слияние фейри и человека-игрока – такое уже бывало и не раз, и каждый раз по-новому, так что подготовиться не удавалось – на все случаи не подстрахуешься – это ведь собственная душа, а не какой-нибудь внешний враг.

Рынок с его шумом, сутолокой и громким иногда матерным говором, звучащим на тысячи языков (может и не на тысячи, но на сотни точно) оказался прекрасным лекарством от душевных терзаний и если уж не излечил Дримма полностью, то хотя бы загнал переживания на время в глубину. Купив все что нужно, он не стал далеко ходить, а решил заправиться прямо здесь, в небольшом расположенном прямо под открытым небом заведении на окраине рынка, уселся за живой росший прямо из земли столик и сделал заказ как себе, так и Послушному. Долго ждать ему не пришлось, прислужница-человек быстро принесла ему заказанные блюда и напиток из кленового сока, а Послушному кусок сырой мясной вырезки. Ел Дримм не торопясь, тщательно пережевывая пищу под аккомпанемент местного лабуха – молодого эльфа с грустными глазами, пытавшегося наяривать какую-то веселенькую мелодию.

– Дяденька, – неожиданное обращение на фейрийском застало его врасплох и заставило встрепенуться и отбросить вновь начавшие подкатывать грустные мысли. Около его столика стояла девочка его расы лет восьми и робко, но с надеждой смотрела на него, за ее спиной пристроились еще двое детишек мал-мала меньше и ничего непонимающими заплаканными глазами смотрели вокруг.

– Здравствуй, красавица, – Дримм ласково поприветствовал ребенка, в чьих глазах светилась слабая надежда, уже более ярко вспыхнувшая, когда она услышала родную речь. – Чем я могу тебе помочь? – Дримм взглядом отогнал приближающуюся с недовольным видом официантку и полностью сосредоточился на детях.

– Дяденька, помоги маме и папе, – девочка, шмыгнула носом, – мама говорит, что народ должен помогать друг другу, – и вдруг испуганно посмотрела на него. – Дяденька, ты ведь из народа, я не ошиблась? – В ожидании ответа глаза ее начали наполнятся слезами.

– Нет, ты не ошиблась, красавица, – поспешил успокоить готовую расплакаться девочку Дримм, – садись. Это ведь твои брат и сестра? – он кивнул в сторону малышей, которых как раз в этот момент обнюхивал привставший Послушный. Девочка кивнула, осторожно устраиваясь на краешке стула. – Пусть тогда они тоже садятся к столу. – Девочка помогла малышам устроится, все дети уместились на одном стуле и, внимательно смотря на сидевшего напротив них взрослого, притихли, так что для того чтобы узнать что им нужно, уже Дримму пришлось проявить инициативу. – Представься, красавица, и брата с сестрой представь, – неожиданно в голову Дримму пришла мысль, – может вы есть хотите?

– Спасибо, дяденька, не хотим, – впрочем взгляд девочки, стрельнувший по остаткам трапезы, утверждал обратное, как и глаза малышей. – У нас еще нет взрослых имен, папа с мамой зовут меня Ромашка, а братика с сестренкой Зайчиком и Почкой.

– Очень приятно. Меня зовут Дримм, ну а теперь рассказывай, что случилось с мамой и папой и почему вы здесь одни.

Рассказ был по-детски сумбурный со множеством ненужных подробностей, переживаний и впечатлений самой девочки, но суть Дримм уловил: отец и мать детей жили сопровождением торговых караванов, отец был проводником и охотником, проверявшим безопасен ли путь и снабжавшим караван свежей дичью, мать лечила лошадей и других ездовых животных, а также готовила на всех; в последнем походе караван задержался и пришел позже положенного срока и как-то так получилось (девочка не знала или просто не понимала подробностей), что в этом винили ее отца и мать и требовали с них неустойку. Сейчас родители детишек были под стражей хозяина каравана, местный торговый судья встал на его сторону и постановил, что если фейри не выплатят положенное до утра следующего дня, то для погашения долга они станут рабами купца, а за детьми видимо никто не присматривал, небезосновательно рассчитывая, что им и так никуда не деться.

Через несколько минут жители города могли созерцать быстро и целеустремленно идущую компанию в лице взрослого вооруженного двумя мечами и одетого в красный доспех фейри и трех детишек той же расы, двое из которых ехали верхом на огромном псе, а девочка постарше семенила рядом со взрослым и с надеждой смотрела на него сверху вниз.

 

* * *