Кеб залаяла собака, где-то далеко во мраке кричала заблудившаяся чайка.

Лошадь споткнулась, попав ногой в колею, шарахнулась в сторону и поскакала

Галопом.

Через некоторое время они свернули с грунтовой дороги, и кеб снова

Загрохотал по неровной мостовой. В окнах домов было темно, и только коегде

На освещенной изнутри шторе мелькали фантастические силуэты. Дориан с

Интересом смотрел на них. Они двигались, как громадные марионетки, а

Жестикулировали, как живые люди. Но скоро они стали раздражать его. В душе

Поднималась глухая злоба. Когда завернули за угол, женщина крикнула им

Что-то из открытой  двери, в другом месте двое мужчин погнались за кебом и

Пробежали ярдов сто. Кучер отогнал их кнутом.

Говорят, у человека, одержимого страстью, мысли вращаются в замкнутом

Кругу. Действительно, искусанные губы Дориана Грея с утомительной

Настойчивостью повторяли и повторяли все ту же коварную фразу о душе и

Ощущениях, пока он не внушил себе, что она полностью выражает его настроение

И оправдывает страсти, которые, впрочем, и без этого оправдания все равно

Владели бы им. Одна мысль заполонила его мозг, клетку за клеткой, и

Неистовая жажда жизни, самый страшный из человеческих аппетитов, напрягала,

Заставляя трепетать каждый нерв, каждый фибр его тела. Уродства жизни,

Когда-то ненавистные ему, потому что возвращали к действительности, теперь

По той же причине стали ему дороги. Да, безобразие жизни стало единственной

Реальностью. Грубые ссоры и драки, грязные притоны, бесшабашный разгул,

Низость воров и подонков общества поражали его воображение сильнее, чем

Прекрасные творения Искусства и грезы, навеваемые Песней. Они были ему

Нужны, потому что давали забвение. Он говорил себе, что через три дня

Отделается от воспоминаний.

Вдруг кучер рывком остановил кеб у темного переулка. За крышами и

Ветхими дымовыми трубами невысоких домов виднелись черные мачты кораблей.

Клубы белого тумана, похожие на призрачные паруса, льнули к их реям.

-- Это где-то здесь, сэр? -- хрипло спросил кучер через стекло.

Дориан встрепенулся и окинул улицу взглядом.

-- Да, здесь, -- ответил он и, поспешно выйдя из кеба, дал кучеру

Обещанный второй соверен, затем быстро зашагал по направлению к набережной.

Коегде на больших торговых судах горели фонари. Свет их мерцал и дробился в

Лужах. Вдалеке пылали красные огни парохода, отправлявшегося за границу и

Набиравшего уголь. Скользкая мостовая блестела, как мокрый макинтош.

Дориан пошел налево, то и дело оглядываясь, чтобы убедиться, что никто

За ним не следит. Через семьвосемь минут он добрался до ветхого, грязного

Дома, вклинившегося между двумя захудалыми фабриками. В окне верхнего этажа

Горела лампа. Здесь Дориан остановился и постучал в дверь. Стук был

Условный.

Через минуту он услышал шаги в коридоре, и забренчала снятая с крюка

Дверная цепочка. Затем дверь тихо отворилась, и он вошел, не сказав ни слова

Приземистому тучному человеку, который отступил во мрак и прижался к стене,

Давая ему дорогу. В конце коридора висела грязная зеленая занавеска,

Колыхавшаяся от резкого ветра, который ворвался в открытую дверь. Отдернув

Эту занавеску, Дориан вошел в длинное помещение с низким потолком, похожее

На третьеразрядный танцкласс. На стенах горели газовые рожки, их резкий свет

Тускло и криво отражался в засиженных мухами зеркалах. Над газовыми рожками

Рефлекторы из гофрированной жести казались дрожащими кругами огня. Пол был

Усыпан яркожелтыми опилками со следами грязных башмаков и темными пятнами от

Пролитого вина. Несколько малайцев, сидя на корточках у топившейся железной

Печурки, играли в кости, болтали и смеялись, скаля белые зубы. В одном углу,

Навалившись грудью на стол и положив голову на руки, сидел моряк, а у пестро

Размалеванной стойки, занимавшей всю стену, две изможденные женщины дразнили

Старика, который брезгливо чистил щеткой рукава своего пальто.

-- Ему все чудится, будто по нему красные муравьи ползают, -- с хохотом

Сказалаодна из женщин проходившему мимо Дориану. Старик с ужасом посмотрел

На нее и жалобно захныкал.

В дальнем конце комнаты лесенка вела в затемненную каморку. Дориан

Взбежал по трем расшатанным ступенькам, и ему ударил в лицо душный запах

Опиума. Он глубоко вдохнул его, и ноздри его затрепетали от наслаждения.

Когда он вошел, белокурый молодой человек, который, наклонясь над лампой,