О битве господина губернатора, случившейся на дроздовом поле

После этого господин губернатор Янош Хуньяди, прекрасно чувствовавший опасность, решил взять на себя ответственность за все проблемы королевства, появлявшиеся со всех сторон. Он нес на своих плечах это бремя и защищал королевство от вражеских нападений. И в эти годы туркам не представилось никакой возможности замахнуться своими копьями на венгерскую землю.

Наконец, на четвертом году своего правления ¹³³ господин губернатор, который, ведя войну, всегда отваживался на великие труды, задумал совершить новый военный поход против турецкого султана. Поэтому он собрал большой отряд рыцарей и доставил для похода самое мощное оружие в Венгрии. И когда он укомплектовал свой лагерь и усилил его военным снаряжением, осадными машинами, аркебузами и другим огнестрельным оружием ¹³⁴, чтобы поразить врага, то в первый месяц осени ¹³⁵ он пересек Дунай у крепости Сёрень ¹³⁶, по пути жестоко разоряя Сербское царство (Rascia), потому что его правитель, призванный присоединиться к походу, этого не сделал ¹³⁷. Он двинулся во вражеские земли и покорил их огнем и мечом, проходя через них не как тот, кто собирается унести награбленное, а как тот, кто готов завладеть царством.

Господина губернатора сопровождали могущественные люди королевства, выдающиеся своим происхождением и землями, которыми они владели: Имре Пельсок, воевода Трансильвании ¹³⁸; Ласло, его брат ¹³⁹; Имре Маркали, сын воеводы и управляющий королевским двором ¹⁴⁰; Раджинальд Розгони ¹⁴¹; Тамаш Сечи ¹⁴²; Франко Таллочи ¹⁴³, бан Далмации и Хорватии; Янош Шекели ¹⁴⁴, родственник губернатора; Бенедек Лосончи ¹⁴⁵; Иштван Банфи из Алсолендвы ¹⁴⁶ и многие другие, знаменитые своей рыцарской доблестью, дерзкие в бою и выделявшиеся своими полными доспехами.

Мурад, султан турок, который все время слышал, что против него движется чрезвычайно большая враждебная сила, тоже стремился защитить себя. Ибо он призвал к действию каждую руку в своем царстве, которая была способна взяться за оружие; он вооружил каждого рыцаря своего народа и снарядил его для войны. И, двинув свою огромную армию, пошел против приближающегося врага. Это было в середине октября месяца, когда лагерь венгров был перенесен через границу Рашской земли и расположился на земле Болгарии, подвластной турецкому султану. Там он и остался, ожидая врага на равнине Мерула, которая по-венгерски называется Ригомезейе ¹⁴⁷. Наконец, наступил четверг, который приходится на промежуток между праздниками Святого Галла исповедника и Святого Луки Евангелиста ¹⁴⁸. Затем пришел турецкий султан и устроил свое жилище недалеко от лагеря господина губернатора.

Легковооруженные войска обеих сторон, которых вели своевольные молодые люди, намеренные завязать ближний бой, отправились на поле, но их развели, [хотя и] не обошлось без нескольких смертей, когда два врага бросались в атаку. Когда, однако, наступил тот памятный на все времена день праздника Святого Луки Евангелиста и солнце пронеслось через дворец небес и достигло часа полудня, оба противника двинули вперед по полю все свои наличные силы и каждого из своих рыцарей. С обеих сторон не нашлось ни одного флейтиста, которого при виде столь многочисленных врагов не охватил бы страх смерти в столь непредсказуемой и критической ситуации.

Из всех людей, которых он возглавлял, господин губернатор организовал боевую силу в тридцать восемь рядов, а в их центре несли военные штандарты или знамена, украшенные ярким золотом. Каждая линия стояла под защитой своих сверкающих доспехов, а их предводители, объезжая их, побуждали сердца рыцарей к битве своими советами и уверениями.

На другой стороне турецкий султан выстроил все войска своей армии в огромные шеренги и, когда был дан сигнал к началу сражения, они медленно стали приближаться к тому, что можно было бы назвать несокрушимой стеной, постепенно закрывая собой все части равнины, находившиеся в пределах видимости венгров. Когда они достигли расстояния полета стрелы, с обеих сторон вдруг раздался барабанный бой, создавший ужасный звук, за которым последовал рев труб, дудевших одна напротив другой. И все боевые порядки с обеих сторон, полные силы и энергии, склонили вперед свои многочисленные копья и сломя голову бросились на взаимную бойню, при этом вся равнина издала что-то вроде стона от такого большого движения. Раздался громкий треск ломающихся копий; многие с обеих сторон оказались неосторожно сбиты с коней и ранеными падали под ноги других сражающихся. Весь воздух огласился страшными криками умирающих. Люди с обеих сторон были прижаты друг к другу, и одна сторона не знала, как уступить место другой. Из-за того, что там было так много людей, собравшихся вместе, в течение целого часа ни одна из сторон не могла пересилить другую. Наконец венгры атаковали врага более энергично, разметав турок на очень большое количество мелких отрядов, вытеснив их на большую часть равнины и беспрестанно убивая. А потом турки, в свою очередь, подкрепленные свежими линиями из султанского гарнизона, яростно погнали венгров обратно в их собственный лагерь. Густейший ливень стрел, выпущенных турецкой пехотой, заслонил высоко стоящее в небе солнце и жестоко поразил венгров. Имея 24 000 бойцов или чуть больше, венгры были слишком малочисленны и слишком угнетены, чтобы выдержать натиск более чем 200 000 вооруженных врагов. Но даже чрезвычайно большое число врагов, оглушительный грохот их оружия и свои собственные бесчисленные раны не могли тот день побудить их к бегству. С непокоренными душами они бились до захода солнца, и чем дольше их убивали, тем меньше они думали о капитуляции. И так с большим мужеством, но с еще большим упорством, они сражались до наступления темноты, нанося врагам больший урон, чем получали от них. Весь день был отдан напряженной борьбе, и когда бесчисленное количество людей с обеих сторон было убито и все поле боя было покрыто свежими трупами, наступила ночь и своими тенями прервала вооруженное безумие двух врагов. Но хотя в ту ночь боевые порядки немного отдохнули от трудов войны, боевые машины и приспособления продолжали сражаться всю ночь напролет ¹⁴⁹.

Сразу после того, как субботний день ¹⁵⁰ был озарен лучами восходящего солнца, оба врага, все еще разгоряченные вчерашней яростью, выстроили свои боевые порядки и снова ринулись на равнину. Бой возобновился, обе стороны вступили друг с другом в это самое ужасное из сражений и с большим шумом бились до шестого часа дня ¹⁵¹. Между тем, когда турецкий султан увидел, что венгерские рыцари, которые были малочисленны и истощены, разбивают его ряды, он привел в движение все свое войско, кавалерию и пехоту, и те с великой яростью бросились на шеренги и колонны венгров. И подобно тому, что можно было бы назвать великим потопом, они сокрушили их, повергнув их самих и их лагерь в беспорядок и заставив бежать людей, никогда не знавших бегства. Все до единого бросились бежать, и в отступлении не было никакого порядка. Турки преследовали их с большой яростью до самого захода солнца. Более того, после этого за венграми последовала столь же жестокая погоня, потому что, когда они бежали уже целый день, с ними столкнулись те негодяи, которых венгры оскорбили, когда впервые вошли в Рашку. И их, уставших от жизни, безжалостно грабили, резали и убивали, у них было отнято все оружие, необходимое для самозащиты, будто у овец, которых терроризируют волки.

XLVII