И теории правового государства

Современная теория государства и права венцом политического прогресса провоз-

глашает демократию, принцип разделения властей и правовое государство. Более того,

иные доктрины публичного развития человечества отвергаются без должного анализа, а

попытки критики сложившихся стереотипов научного мышления вызывают воинствен-

ное негодование.

Вместе с тем истории человечества известны глобальные развенчания, казалось бы,

устоявшихся доктрин, например, естественно-научная революция Коперника и т.д.

Поэтому для достижения истины, любой исследователь обязан скептически ана-

лизировать имеющиеся у него в распоряжении выводы и гипотезы, особенно в сфере об-

ществознания.

Скептицизм (от греч. skeptikos – рассматривающий, исследующий) – философское

направление, выдвигающее сомнение в качестве принципа мышления, особенно сомне-

ние в надежности истины1. В рамках данной методологии следует выявить слабые сторо-

ны демократии, правового государства и принципа разделения властей, помня, что в ми-

ре нет ничего вечного, неизменного, универсального и совершенного.

Ключевыми недостатками демократии является целый ряд обстоятельств.

1. Независимые средства массовой информации, как правило, попадают под влияние

«денежных кошельков», обеспечивающих их функционирование. Это открывает прямую

дорогу во власть олигархии.

2. Победа на выборах напрямую связана с количеством средств затраченных на

предвыборную кампанию, что автоматически лишает малоимущих претендентов каких-

либо шансов на достижение успеха в политической борьбе.

3. Практически всегда не все имеющие право голоса участвуют в выборах, поэтому

приходится признавать их легитимность при явке избирателей немногим более полови-

ны (50% + 1 голос), а во втором туре, если он проводится, и того меньше (1/4 или 1/5 го-

лосов обладающих активным избирательным правом). Таким образом, победитель полу-

чает поддержку меньшинства населения страны. А.А. Башмаков, анализируя парламент-

ские учреждения на рубеже XIX–XX веков, писал: «Нет более ложного начала, как

преклонение перед решением большинства. Уже представительство – вместо непосредст-

венного участия всех граждан – содержит в себе фикцию, легко подменяющую волю на-

рода волей его представителей. Применение начала большинства в дальнейших действи-

ях этих представителей отдает нередко судьбу всей страны в руки лиц, представляющих

из себя ловко организованное меньшинство. В стране образуется особый класс людей, в

среде которых культивируется политиканство, людей праздных, с низменными тради-

циями, людей, оторванных от производительного труда и утративших всякое представ-

ление о высшем идеале служения благу государства и народа. Усиливается в этой среде

главным образом одно качество: ловкость в одержании верха и проведении своих людей

посредством самого механизма политического голосования»2.

4. Легитимность важнейших демократических процедур – референдума и выборов –

легко может быть поставлена под сомнение. Дело в том, что «закон, по которому вопрос

об общем благосостоянии решается мнением большинства, не может покоиться на том

же основании, на котором зиждется это благосостояние; он нуждается в другом, более

широком голосовании, а именно в голосовании всех»3. Плебисцит, охватывающий лишь

1 См.: Философский энциклопедический словарь. – М., 2001. – С. 417.

2 Башмаков А.А. Народовластие и государева воля // Москва. – 1998. – №5. – С. 180.

3 Ницше Ф. Странник и его тень. – М., 1994. – С. 400.

Глава 7. Сущность государственной власти

и политической системы

181

ныне здравствующих, – полиативен. Чтобы выдать его итоги за достоверные, надо убе-

дить себя, а главное – других, в объективно меньшей значимости прошлых эпох. Поэтому

«демократическое правительство не в состоянии решить ни один сколько-нибудь серьез-

ный вопрос, так как никогда не сможет заручиться необходимой для этого поддержкой

граждан. Ведь для подлинно законного решения в данном случае требуется испросить

мнение не только всех живущих, но и ушедших и будущих поколений»1.

5. Систематическое лоббирование корпоративных интересов финансово-промыш-

ленных групп в парламенте превращает государственную власть в рынок общественных

услуг, развивающий до невиданных размеров политический цинизм.

6. При демократическом политическом режиме гарантируется юридическое равен-

ство прав и обязанностей граждан, в то время как реальные возможности индивида про-

должают пребывать в зависимости от благосостояния семьи, в которой он родился. Это

порождает фактическое неравенство первоначальных возможностей людей.

7. «Демократический выбор заведомо дает преимущество менее достойному канди-

дату. Из двух претендентов на освободившуюся должность – благородного человека и за-

конченного негодяя, примерно равных во всех прочих отношениях (знания, талант,

опыт), – почти наверняка победит негодяй»2. Ибо «в борьбе за вакантный пост он будет

совершенно спокойно применять недозволенные приемы: лгать, клеветать, обещать не-

возможное, т.е. делать все то, что порядочный человек себе никогда не позволит. Таким

образом, шансы подлецов всегда выше, и в результате этой фильтрации происходит за-

кономерное насыщение властных структур негодяями»3. Однако и при самом благопри-

ятном исходе выборов остается немало проблем. В случае попадания во властные струк-

туры достойного человека, сам он оказывается в двусмысленном положении. Даже пред-

положив возможность полного и постоянного совпадения рационально просчитываемых

интересов депутата и его избирателей, нелепо твердить о единении их до конца. Так чью

же волю должен утверждать народный избранник? Если свою, то он будет нечестен перед

людьми, делегировавшими ему собственные полномочия, и перед демократической сис-

темой, вознесшей его на вершину политической пирамиды. Если электоральную, то он

предстанет нечестным перед самим собой. Но это вовсе не соблазнительно, а даже унизи-

тельно для настоящей личности4.

Следовательно, прав был И.Л. Солоневич, когда писал, что «демократический

строй правления основан прежде всего на вранье. Он врет о свободе конкуренции, кото-

рая скована гигантскими трестами и монополиями. Он врет о свободе печати, которая

скуплена теми же трестами и банками. Он врет о народной воле, ибо им руководит капи-

тал. Он врет о свободе этой воли, ибо эта воля определяется тиражами демократических

газет, находящихся в обладании у анонимного капитала»5.

Вместе с тем благодаря демократической риторике политики ухитряются вдол-

бить в сознание людей мысль, что, рискуя собой, они защищают перво-наперво народные

интересы, хотя сами всегда остаются в тиши уютных кабинетов, в пределах которых реа-

лизуются сугубо корыстные интересы6.

По этому поводу заместитель Председателя Совета Федерации РФ В.П. Горегляд

сказал: «...в современной модели общественного устройства от демократии остается толь-

1 Берк Э. Размышления о революции во Франции. – М., 1993. – С. 90.

2 Фатенков А.Н. Кто должен править: люди или законы, массы или личность? Апология экзистен-

циальной автократии // Полис. – 2005. – №2. – С. 167.

3 Там же. С. 168.

4 См.: там же.

5 Солоневич И.Л. Белая Империя. – М., 1997. – С. 61.

6 См.: Фатенков А.Н. Там же. – С. 169.

Общая теория государства

182

ко титул, которым весьма успешно манипулируют правящие круги. Любого рода рево-

люционные движения, выдвигающие в качестве конечной цели достижение реальной

демократии, приводят, как правило, к фальсификации этой цели после прихода к власти,

поскольку победы революций заканчиваются переделом собственности и власти и при-

водят к становлению нового правящего слоя на старых, веками апробированных полити-

ческих принципах ограничения демократии»1.

В теоретическом плане концептуальные противоречия демократии усугубляются

тем фактом, что идеологи народоправства зачастую заявляют о невозможности воплоще-

ния реальной политической свободы в обществе. Так, Ж.-Ж. Руссо отмечал: «Если брать

этот термин в подлинном его значении, то никогда не существовало подлинной демокра-

тии и никогда таковой не будет. Противно естественному порядку вещей, чтобы большое

число управляло, а малое было управляемым. Нельзя себе представить, чтобы народ все

свое время проводил в собраниях, занимаясь общественными делами. И легко видеть, что

он не мог бы учредить для этого какие-либо комиссии, чтобы не изменилась форма

правления»2. Обусловлено это следующими обстоятельствами.

1) Для демократии требуется «государство столь малое, чтобы… можно было без

труда собирать народ, и где каждый гражданин легко мог бы знать всех остальных»3.

2) Свободное общество должно характеризоваться большой простотой нравов, пре-

дотвращающей «скопление дел и возникновение трудноразрешимых споров»4.

3) Государственная власть демократична лишь там, где существует не только юриди-

ческое, но и имущественное равенство, а это невозможно5. Следовательно, говоря слова-

ми А.И. Герцена, «демократия не может ничего создать, это не ее дело, она будет нелепо-

стью после смерти последнего врага; демократы знают, чего они не хотят, чего они хотят,

не знают»6.

Общеизвестный лозунг демократии: «Власть народа, посредством народа и в ин-

тересах народа», столь же мифичен, как заявление о необходимости обобществления всех

сфер человеческой жизни (интимной, материальной, духовной и т.д.). Говоря иными

словами, к государственному механизму не применима идея бесхозного добра, не имею-

щего конкретного хозяина, но принадлежащего всем и каждому, кто к нему приложит

свою волю.

Поэтому «государственная власть никогда не была и не будет полностью властью

народа и для народа. Но она и не может всецело действовать против народа, не учитывая

хотя бы минимальные его интересы, не создавая видимость удовлетворения народных

интересов»7.

Для наилучшего правления Т. Карлейл рекомендовал: «Отыщите человека, самого

способного в данной стране, поставьте его так высоко, как только можете, неизменно чти-

те его, и вы получите вполне совершенное правительство, и никакая избирательная урна,

парламентское красноречие, голосование, конституционное учреждение, никакая вооб-

ще механика не улучшит положение такой страны ни на йоту»8.

Наряду с этим концепция построения правового государства, разрабатываемая и

воплощаемая на практике два предшествующих века, не смогла монополизировать титул

1 Горегляд В.П. Послевкусие демократии // Родина. – 2002. – №9. – С. 30.

2 Руссо Ж-Ж. Об общественном договоре. – М., 1998. – С. 255.

3 Там же.

4 Там же

5 См.: там же.

6 Герцен А.И. Собр. соч.: В 30 т. Т. 7.– М., 1965. – С. 251.

7 Иванников И.А. Проблема эффективности государственной власти в России. – С. 10.

8 Карлейль Т. Герои, почитание героев и героическое в истории // Теперь и прежде. – М., 1994. – С. 160.

Глава 7. Сущность государственной власти

и политической системы

183

последнего и единственно верного эталона политического существования цивилизован-

ного мира1. По данным статистических исследований за 1999 год, в Западной Европе все-

го 37% населения верило в реальность демократии и ее институтов, а в Японии, как и в

России, – лишь 3%2.

Следует отметить, что такое общественное мнение не есть показатель случайного

негативного отношения к современным учреждениям политической власти, ибо реаль-

ное построение правовой государственности развеяло мифы о благоденствии и процве-

тании народа. Так, декларирование формального равенства перед законом и свободы до-

говорных отношений для массы рабочих означали лишения их средств производства.

Ведь главный интерес предпринимателя состоит в получении максимальной прибыли, а

наемного работника – в росте заработной платы как единственного источника существо-

вания и возможности создания семьи. Из-за этого рабочий всегда находится в зависимом

положении от работодателя, который старается по максимуму эксплуатировать его фи-

зическую силу и интеллектуальные способности.

Кроме того, индустриализация разрушила традиционные социальные группы (со-

словия, гильдии, сельские общины, патриархальные __________семьи) и связанные с ними виды

взаимопомощи. Поэтому видимое приумножение богатства буржуазии сопровождалось

столь же катастрофическим обнищанием и симптомами духовного и морального упадка

рабочих (болезни, антисанитарные условия городского быта, преступность, массовый ал-

коголизм и т.д.)3. Либеральный индивидуализм породил личность, стремящуюся к само-

утверждению за счет других лиц, невзирая на приемы и способы, нередко не совмести-

мые с требованиями морали4.

Наряду с этим великая экономическая депрессия 1929–1939 гг. обнаружила оши-

бочность взглядов сторонников либерального рынка, верящих в способность спроса и

предложения товаров и услуг восстанавливать равновесие в перераспределении внутрен-

них ресурсов государства. На практике предпринимательская конкуренция породила мо-

нополии, которые причиняли ущерб общественным интересам, выкачивая последние

гроши у простых обывателей, способствуя росту неравенства доходов населения и склады-

ванию антагонистических социальных групп5. По существу, правовая государственность

оказалась не способной разрешить проблемы экономической дифференциации общества,

порождающей материальные контрасты в повседневной жизни индивидов, которые в свою

очередь ограничили широкие слои народа в возможностях реализации прав и свобод че-

ловека и гражданина. Концепция господства права над различными классами, властями,

племенными и иными кланами обосновала мираж, скрывающий власть буржуазии над

обществом6. Следовательно, американский либерал Ф.А. Хаек ошибался, утверждая, что

«любая политика, прямо нацеленная на... распределительную справедливость, должна

привести к уничтожению господства права»7, скорее наоборот, следование исключительно

букве закона породило наивысшую несправедливость. По мнению А.И. Овчинникова и

1 См.: Иванников И.А. Эффективность государственной власти в России: проблемы теории и

практики. – С. 118.

2 См.: Чиркин В.Е. Конституционное право зарубежных стран. – С. 111.

3 См.: Любашиц В.Я. Эволюция государства как политического института общества. – С. 167.

4 См.: Волков Ю.Г. Манифест гуманизма. (Идеология и гуманистическое будущее России.) – М.,

2000. – С. 120.

5 См.: Макконел К.Р., Брюс С.Л. Экономикс: принципы, проблемы и политика: В 2 т. Т. 2. – М.,

1992. – С. 292–293.

6 См.: Пашуканис Е.Б. общая теория права и марксизм // Избранные произведения по общей тео-

рии права и государства. – М., 1980. – С. 138.

7 Hayek F. A. The road to Serfolom. Chicago. 1944. p, III.

Общая теория государства

184

А.А. Тащияна, произошло это не случайно, а вследствие абсурдности основной идеи пра-

вого государства, согласно которой власть сама себя связывает нормативными предписа-

ниями, хотя в действительности самоограничение возможно лишь зовом нравственного

сознания называемого совестью1. Законы правового государства «составляются для того, –

пишет Г. Дебор, – чтобы их могли обойти те, у кого есть для этого все средства. Незакон-

ность в определенных обстоятельствах… служит лишь дополнительным резервом эконо-

мических манипуляций, которые оказываются из-за этого еще более рентабельными»2. Ли-

беральные порядки порождают ярмарку посредственностей, с ее неслыханным развратом

и поступательным уничтожением культуры3. Ведь «Цицерону не обязательно отрезать

язык – мыслителя и оратора достаточно лишить слушательской аудитоии, не допуская до

электронных СМИ. Копернику не обязательно выкалывать глаза, – утверждает А.Н. Фатен-

ков, – его рабочий телескоп легче приватизировать. Шекспира не обязательно побивать

каменьями – мизерные тиражи его книг выгоднее утопить в море разрекламированной

псевдолитературной белиберды. И не придерешься – все по закону!»4. Происходит это из-

за кризиса современного правосознания, убежденного в том, что превращение политиче-

ских отношений в правовые есть единственный способ усовершенствования государства.

Вместе с тем данный подход упускает из виду нравственный способ улучшения

публичного господства, ибо в «истинно совершенном государстве, кроме права, должны

__________господствовать также и чисто моральные силы… любви, дружбы, солидарности, жерт-

венности, служения и подвига. Если бы возможно было полное, доходящее до отождеств-

ления, проникновение государства правом, – пишет Алексеев, – то все эти нравственные

силы поистине были бы обречены на полное угасание. И это было бы в то же время уга-

санием государства, превращением его или в состояние принудительной тюрьмы, или в

состояние неорганизованной анархии. Кто этого не желает, кто стремится в процессе

проникновения государства правом сохранить все же политический характер государст-

венного властвования, тот неизбежно должен признать, – по мнению Н.Н. Алексеева, –

что помимо правовых, живут еще нравственные силы и что политический идеал есть не

только правовой, но и нравственный»5. Следовательно, «думать, что пропитанное правом

общество и государство являются образцом социального совершенства – «земным раем»,

может только тот, кто мало уясняет, что такое общество, государство и право»6.

Кроме того, любимый всеми либералами принцип разделения властей не является

синоним прогресса и гуманизма.

По мнению А.Н. Пилипенко принцип народного суверенитета вообще не согласу-

ется с концепцией разделения властей, потому что вся власть в государстве исходит от

одного субъекта – народа7. Реальное же разделение власти существовало лишь в Древнем

Риме, где народ в Комициях принимал законы, аристократы в Сенате их одобряли, а ма-

гистраты (консулы, преторы и т.д.) – исполняли правовые предписания8. Поэтому теоре-

1 См.: Овчинников А.И., Тащиян А.А. Национальный вопрос в истории политико-правовой мыс-

ли. – Ростов-н/Д, 2004. – С. 65.

2 Дебор Г. Общество спектакля. – М., 2000. – С. 163.

3 См.: Фатенков А.Н. Кто должен править: люди или законы, массы или личность? Апология экзи-

стенциальной автократии. – С. 164.

4 Там же.

5 Алексеев Н.Н. Основы философии права. – СПб., 1998. – С. 201–202.

6 Там же. С. 202.

7 См.: Пилипенко А.Н. Контроль деятельности исполнительной власти за рубежом // Журнал

_____российского права. – 1998. – №10/11. – С. 198.

8 См.: Цицерон. О государстве // О государстве. О законах. О страсти. О дружбе. Об обязанностях.

Речи. Письма. – М., 1999. – С. 78.

Глава 7. Сущность государственной власти

и политической системы

185

тически точно сущность специализации государственных органов определял Г.Ф. Шер-

шеневич, утверждая, что «законодательство, исполнение (управление) и суд – это не три

ветви власти, это только три формы проведения единой, неделимой государственной

власти или, как выражаются, три функции власти»1.

Вместе с тем для управляемости государством важно не столько разделение власти

и система взаимных сдержек и противовесов, сколько установление необходимых взаимо-

связей, взаимодействия, взаимосогласованности в работе всех частей государственного

механизма2.

Особо следует отметить, что идеал правового демократического государства, вы-

ражающий абсолютизацию ценностей по защите прав человека, не может не предпола-

гать изъятия суверенитета и внешнего силового воздействия на правительство страны в

том случае, если оно не желает себя связывать международным правом. В этом плане ли-

беральная концепция правовой государственности космополитична и является промежу-

точной на пути к идее планетарного государства, глобальной федерации, что вызывает

вполне справедливые опасения по поводу национальной безопасности любой державы.

Примечательно, но именно республиканские США, провозглашающие себя «непогре-

шимым оплотом демократии», проводят агрессивную политику военного вмешательства

по всему миру, пытаясь установить выгодный для себя универсальный порядок либе-

ральной диктатуры, об опасности которой предупреждал еще Н.Н. Алексеев. «Вселенская

власть, поставленная во главе планетарной федерации, будет чудовищем силы, превыше

которого не может уж стоять никакой другой властный союз»3. Никакими внешними

правовыми гарантиями невозможно уберечь от произвола международную власть. К че-

му может привести эта страшная машина по защите прав человека, демонстрирует исто-

рия постбиполярного мира (уничтожение войсками НАТО Югославии, оккупация Ирака

и Афганистана Соединенными Штатами и их союзниками и т.д.). И наивно полагать, что

международное правительство будет демократичным: слишком различны отдельные го-

сударства по своей мощи, чтобы можно было говорить о равенстве.