Форма государства есть собирательное понятие, состоящее из совокупности трех

Элементов: формы правления, формы государственного (политико-территориального)

Устройства и государственного режима (способов осуществления публичного господ-

ства), отражающих специфику правосознания и правового мышления населения

Страны.

Под формой правления необходимо понимать исторически сложившуюся

Модель организации верховной государственной власти, функционирующей в рам-

Ках и на основе особых видов правосознания и правового мышления народа (респуб-

Ликанского или монархического).

Виды формы правления

Традиционно по форме правления государства делятся на монархии и республики.

Монархия – это исторически сложившаяся форма правления, при которой во гла-

ве государства стоит, как правило, единоличный монарх (король, царь шах, император,

калиф, герцог, султан и т.д.), являющийся источником верховной власти либо наделен-

ный другими органами государства или гражданами властью, соразмерной верховной, и

занимающий престол в соответствии с наследственным или выборным принципом, юри-

дически не отвечающий за свои действия и осуществляющий функции государственного

управления в рамках и на основе монархического правосознания и монархического пра-

вового мышления народа.

Достаточно сложен, противоречив и дискуссионен вопрос о видах монархической

формы правления. Это связано с трудностями построения логически не противоречивой

классификации государственно-правовых моделей организации публичной власти.

В классическом варианте теоретики выделяют неограниченную (абсолютную)

монархию, где царствующая особа является высшим органом государства, и ограни-

ченную монархию, в которой высшая государственная власть рассредоточена между

монархом и другими органами. Некоторые авторы говорят о «дуалистической» монархии,

сочетающей в себе черты вышеназванных видов (Б.А. Страшун, В.Е. Чиркин, А.А. Мишин,

И.П. Ильинский)3.

1 См.: Серегин А.В. Концептуальные подходы к определению категории «форма правления» //

Право и государство: теория и практика. – 2006. – №3. – С. 23.

2 Овчинников А.И. Правовое мышление: теоретико-методологический анализ. – С. 309.

3 См.: Государственное право буржуазных и освободившихся стран: Учебник. – 2-е изд., перераб. и

доп. / Отв. ред. И.П. Ильинский и Л.М. Энтим– М., 1988. – С. 183.; Чиркин В.Е. Конституционное

Общая теория государства

68

Ряд дореволюционных ученых поддерживали данную классификацию. Так, Б.Н. Чи-

черин писал: «Ограниченная монархия, в отличие от абсолютной, представляет сочетание

монархического начала с аристократическим и демократическим. В этой политической

форме выражается полнота развития всех элементов государства и гармоническое их со-

четание: монархия представляет начало власти, народ или его представители – начало

свободы; аристократическое собрание – постоянство закона»1.

Аналогичную позицию в начале XX века отстаивал Н.М. Коркунов, определявший

монархию как такое государственное устройство, при котором функция представлять

государство целиком осуществляется как собственное право юридически безответствен-

ным лицом (республика, напротив, характеризуется тем, что функция эта осуществляет-

ся по поручению народа ответственными учредителями), поэтому монархия бывает двух

видов: абсолютная и конституционная2.

«Если монарх является не только безответственным представителем государства,

как целого, но и сосредотачивает в своих руках всю полноту, все функции государствен-

ной власти, получается монархия неограниченная или абсолютная.

Монархии абсолютной противополагается монархия ограниченная, т.е. такая, где

власть монарха ограничивается другою, независимой от него властью – властью, принад-

лежащей народу»3.

Польский ученый Юлиус Гачек рассматривал три формы монархии: самодержав-

ную (или автократию), конституционную и парламентарную4.

Самодержавие, по его мнению, тождественно абсолютизму, это название одной и

той же модели организации публичной власти (например, как в Российской империи)5.

Конституционная монархия «подразумевает полнейшую независимость монарха

от парламента при осуществлении им управления и выборе министров»6 (Германия кон-

ца XIX – начала XX веков).

В парламентарной монархии «министры назначаются для монарха парламент-

ским большинством и где сам парламент осуществляет административную деятель-

ность»7 (Великобритания).

В противовес перечисленным выше позициям Л.А. Тихомиров выделял три типа

монархии: 1) монархию деспотическую; 2) монархию абсолютистскую; 3) монархию чис-

тую, или самодержавную8. По его мнению, «самодержавная (истинная) монархия может

быть только одна. Ведь верховная власть нравственного идеала неограниченна, но не аб-

солютна. Она имеет свои обязательные для нее начала нравственно-религиозного харак-

тера, во имя которых только и получает свою законно-неограниченную власть»9.

Вместе с тем Л.А. Тихомиров полагал, что единоличная власть возможна только

при добровольном и искреннем признании ее народом.

право зарубежных стран. – М., 1997. – С. 141; Конституционное (государственное) право зарубеж-

ных стран / Под ред. проф. Б.А. Страшуна Общая часть. – М., 1996. Т. 1–2. – С. 208–209.

1 Чичерин Б.Н. Курс государственных наук. Т. 1. – С. 9–10.

2 См.: Коркунов Н.М. Русское государственное право. – Изд-е. 8. – СПб., 1914. – Т.1.– С. 113.

3 Там же. С. 131–132.

4 См.: Гачек Ю. Общее государственное право на основе сравнительного правоведения, Рига Ч.Т.

Право современной монархии. – Рига, 1901. – С. 47.

5 Там же.

6 Там же. С. 62.

7 Там же. С. 54.

8 См.: Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. – М: ГУЛ «Облиздат», 1998. – С. 101.

9 Там же.

Глава 4. Форма государства

69

Более того, он отмечал: «Абсолютизм, как тенденция, фактически может прояв-

ляться при всех началах власти, но лишь по недоразумению и злоупотреблению. По духу

же своему, по природе, абсолютизм свойственен только демократии, ибо народная воля,

ничем кроме самой себя не обусловленная, создает власть, абсолютную, так что если на-

род сливается с государством, то и власть последнего становится абсолютной»1.

И.Л. Солоневич считал, что абсолютизм появляется там, где бюрократия захваты-

вает все функции монаршей власти, например в России XVIII – начала XX веков2.

Н.Н. Алексеев утверждал совершенно иные постулаты, в соответствии с которыми

объективно было бы невозможно вести речь об абсолютизме, так как «власть... монарха не

может не быть неограниченной, абсолютной»3. Если говорить об абсолютной монархии

«в точном историческом смысле этого слова, то в чистой и последовательной форме она

могла существовать только при господстве идеи царя-божества и только в ее пределах.

Подлинно абсолютной властью может быть только власть, подобная божественной, кото-

рую никто не может ограничить и которая даже выше нравственных законов»4.

Деспотическая монархия, как худший тип монархической государственности, есть

«самовластие, дающее монарху власть верховную, но без обязательного для него и народа

известного содержания»5 – власть чистой силы при отсутствии монархического правосоз-

нания. Ведь «тиран есть монарх, не стоящий на высоте своего призвания; и более того –

извращающий свое призвание, свою национально-политическую функцию и тем подры-

вающий монархическое правосознание в своем народе и монархическую форму своего

государства»6. Аналогичные аргументы высказывались античными философами. На-

пример, Платон, разделяя монархию на царскую власть и тиранию, писал: «монархия,

скрепленная благими предписаниями, которые мы называем законами, – это вид, наи-

лучший из всех...; лишенная же законов, она наиболее тягостна и трудна для жизни»7.

Российские государи никогда не были деспотами. Иностранные историки разде-

ляют данную позицию. Так, Андрес Каппелер (профессор Венского университета) счита-

ет, что «тираном московский правитель не был: его власть была ограничена религиозны-

ми нормами, династическим порядком наследования и традициями («стариной»). На

практике русские государи правили чаще всего в согласии с другими слоями элиты, пре-

жде всего со старинными боярскими и дворянскими родами. Но отсутствие ограничения

царской власти, закрепленного организационно и юридически, являлось основой поли-

тической системы России»8.

Для того чтобы отличать деспотическую и самодержавную монархии, необходимо

понять смысловую нагрузку термина «самодержавие».

Неоднозначность оценок русского абсолютизма показала дискуссия 1968–1971 гг.

на страницах журналов «История СССР» и «Советское государство и право»9.

1 Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. – С. 101.

2 См.: Солоневич И.Л. Народная монархия. – С. 80.

3 Алексеев Н.Н. Русский народ и государство. – М., 1988. – С. 61.

4 Там же.

5 Тихомиров Л. А. Монархическая государственность. – С. 105.

6 Ильин И.А. Соб. соч. в 10 т. Т. 4. – М., 1994. – С. 562.

7 Платон. Государство// Сочинение в трех томах. Том 3, ч. 2. – М., 1972. – С. 70.

8 Каппелер А. Сильное государство и пассивное общество // Родина. – 2002. – №7. – С. 55.

9 См.: Аврех А.Я. Русский абсолютизм и его роль в утверждении капитализма в России // История

СССР. 1968. – №2. – С. 82; Павлова-Силиванская М.П. К вопросу об особенностях абсолютизма в

России // История СССР. – 1968. – №4. – С. 75, 77, 83; Шапиро А.Л. Об абсолютизме в России //

История СССР. – 1968. – №5. – С. 70.

Общая теория государства

70

Одни авторы характеризовали царское самодержавие как разновидность буржуаз-

ного правового государства, в то время как другие называли его азиатской деспотией. Го-

сударственный строй России 1905 года терминологически определялся как «абсолютная

монархия», «абсолютизм», «восточная, азиатская деспотия» или как «буржуазное право-

вое государство»1.

Вопрос __________этот в отечественной историографии стал предметом полемики, когда Б.И. Сы-

ромятников, критикуя С.В. Юшкова, выступил с заявлением, что в советской литературе

неправомерно отождествляются понятия «самодержавие» и «абсолютизм»2.

«Сам термин и само понятие самодержавия, равно как и титул «самодержавный»,

зародилось после освобождения русских земель от татарского ига и их объединения в

единое Российское государство. Понятие самодержавия XV–ХVI вв., – отмечает Г.Б. Галь-

перин, – выражает не объем власти российских монархов, а ее независимый характер. Са-

модержавие в его первоначальном виде действительно трактуется как вид суверенитета,

как независимая непроизводная власть. Термин «самодержавие», «самодержец», встре-

чающийся в памятниках XV – начала XVI века и вошедший, как и термин «царь», в титул

московских князей, имеет иное содержание, чем современный термин «самодержавие»3.

«Титул первого Самодержца Российского – Ивана III, – как замечал В.О. Ключевский, – ука-

зывал именно на внешний, международный суверенитет, на внешнюю независимость»4.

В таком значении «самодержавие» использовалось еще в самом конце XVIII в., это

можно видеть из договора Екатерины II с государем Ираклием II (Грузия), где говорилось,

что он не признает над собой иного самодержавия, кроме власти и покровительства им-

ператрицы, следовательно, самодержавие употреблено здесь не в смысле абсолютизма, а

именно в смысле суверенитета5. Но, с другой стороны, Иоанн Грозный толкует самодер-

жавие именно как безраздельное сосредоточение всей полноты власти в руках монарха, в

письме А. Курбскому он заявляет: «Како же и самодержцу наречется, когда не сам стро-

ить?»6.В таком смысле употребляется самодержавие в манифесте Анны Иоанновны

28 февраля 1730 года, в Екатерининском Наказе Уложенной комиссии (ст. 9: «государь

есть самодержавный, ибо никакая другая, как соединенная в его особе власть, не может

действовать сродно с пространством столь великого государства»)7, и в манифесте 29 ап-

реля 1881 года, согласно которому: «Глас Божий повелевает нам стать бодро на дело прав-

ления с верою в истину Самодержавной власти, которую мы признаны утверждать и ох-

ранять для блага народного от всяких на нее поползновений»8.

Поэтому Н.М. Коркунов писал: «Следует признать, что понятие самодержавия

объединяет собой понятие неограниченности, в смысле сосредоточения в руках монарха

всей полноты государственной власти»9.

1 См.: там же.

2 Сыромятников Б.И. «Регулярное» государство Петра Первого и его идеология. Ч.1. – М., 1943. –

С. 70–71.

3 Гальперин Г.Б. Конституционные опыты царского самодержавия в первой русской революции

(1905–1907 гг.) // Вест. Ленинградского ун-та. 1982–№23; Экономика, философия, право. Вып. 4. –С. 98.

4 Ключевский В.О. Боярская дума. – Изд. 2. – 1883. – С. 258.

5 См.: Коркунов Н.М. Русское государственное право. – С. 213.

6 Там же.

7 Там же.

8 См.: Манифест 29 апреля 1881 г.// Политическая история России: Хрестоматия / Сост. В.И. Ко-

валенко, А.Н. Медушевский, Е.Н. Мощелков. – М., 1996. – С. 553.

9 Коркунов Н.М. Там же.

Глава 4. Форма государства

71

И.Т. Тарасов сущность самодержавия видел в смысловом значении данного слова,

указывающего на высшую и неограниченную верховную власть, «рядом с которой нет и

не может быть никакой другой равной власти»1.

Основные законы Российской империи 1892 г.2 характеризовали русского государя

самодержавным и неограниченным монархом (ст. 1). Соединение в одной статье двух

определений монарха – «самодержавный и неограниченный» – породило полемику в до-

революционной государственно-правовой литературе. Государствоведы одного направ-

ления – Н.М. Коркунов, Н.И. Лазаревский – доказывали, что оба определения являются

синонимами3. Другое течение в государствоведении, представленное А.Д. Градовским,

А.С. Алексеевым, Н.И. Палиенко, отстаивая противоположное мнение, различало эпи-

теты «самодержавный» и «неограниченный»4. Сущность разногласий сводилась к тому,

что ст. 1 Основных законов термином «самодержавный» будто бы подчеркивала монар-

хический суверенитет, верховенство монарха в государственном строе России, в то вре-

мя как эпитет «неограниченный» означал, что императору принадлежит также и абсо-

лютный суверенитет5.

Несколько иной подход к самодержавию предложил И.А. Ильин, который считал

его разновидностью права. Поэтому все аксиомы правосознания действительны и для са-

модержавия6. Диаметрально противоположную точку зрения отстаивал П.Е. Казанский:

«Надо совершенно оставить в стороне мысль о том, чтобы власти русских Императоров

возможно было дать чисто юридическую конструкцию, как, положим, векселю или чеку.

Исключительно юридические толкования в области основных вопросов публичного пра-

ва вряд ли вообще могут дать вполне верное понимание вещей»7. Ведь «в границах... все-

народных понятий Царь полновластен; но его полновластие (единовластие) – Самодер-

жавие – ничего общего не имеет с абсолютизмом западно-кесаревского пошиба. Царь есть

«отрицание абсолютизма» именно потому, что он связан пределами народного понима-

ния и мировоззрения, которое служит той рамкой, в пределах коей власть может и долж-

на почитать себя свободной»8.

Тождественную мысль, в рамках формально-юридического метода познания,

обосновывал Н.И. Палиенко: «Самодержавие означает собой в Основных Законах не аб-

солютизм, неограниченность власти, а идею верховенства и полноту прав непроизводной

власти монарха, в силу чего монарх является по этой идее носителем всех верховных пол-

номочий государственной власти»9. Вместе с тем в осуществлении собственных суверен-

ных прав государь ограничен quo ad exercitium, т.е. установлениями конституции, фор-

мами и законодательными положениями представительных органов государства10.

1 Тарасов И.Т. Самодержавие и абсолютизм. – М., 1917. – С. 7.

2 Свод законов Российской империи – Т.1 – Ч.1. – СПб., 1892 г. – С. 3.

3 Коркунов Н.М. Русское государственное право. – Т.1. Введение и общая часть. – СПб., 1909. –

С. 213; Лазаревский _____Н.И. Русское государственное право. Т.1. Конституционное право. – СПб.,

1913. – С. 199–200.

4 Градовский А.Д. Собрание сочинений. Т.VII. – СПб., 1901. – С. 1–2; Алексеев А.С. Русское государ-

ственное право. – М., 1897. – С. 221–224; Палиенко Н.И. Основные законы и форма правления в

России. Юридическое исследование. –Харьков, 1910. – С. 25.

5 Давидович А.М. Самодержавие в эпоху империализма (Классовая сущность и эволюция абсолю-

тизма в России). – М., 1975. – С. 235.

6 Ильин И.А. О монархии и республике // Собр. соч. – М., 1994. – С. 555.

7 Казанский П.Е. Власть Всероссийского Императора – М., 1999. – С. 25.

8 Хомяков Д.А. Православие, самодержавие, народность. – Минск, 1997. – С. 108.

9 Палиенко Н.И. Основные законы и форма правления в России. Юридическое исследование. – С. 74.

10 См.: Там же. С. 74.

Общая теория государства

72

Н.И. Палиенко утверждал, что «как бы ни были прерогативы монарха... ограниче-

ны полномочиями народного представительства по силе наших Основных Законов, оста-

ется все-таки несомненным, что по смыслу этих законов Россия, получившая народное

представительство с законодательными полномочиями, теперь является конституцион-

ным государством, хотя и наименее развитого типа»1.

Исключительно в идеальных тонах о самодержавии писал Н.И. Черняев: «Россия

может быть Россией в полном смысле слова; если она будет принадлежать русскому наро-

ду, и лишь до тех пор, пока ею будут управлять самодержавные монархи. Кто дорожит на-

циональностью русского государства, тот должен дорожить и русским самодержавием»2.

Парламентаризм же равнозначен краху России3.

Н.И. Черняев выделил четыре особенности Русского самодержавия:

1) самодержавие есть организация верховной власти, созданная великорусским на-

родом;

2) русское самодержавие – это власть православия;

3) это самодержавие северных широт;

4) оно (самодержавие российского государства) не испытало влияния западных идей

абсолютизма, восточных деспотий и римского цезаризма4.

Такая «неограниченная монархия прочно держится лишь на свободном подчине-

нии народа властелину», ибо __________«самодержавие может быть жизненно и сильно только там,

где оно утверждено на свободном признании народа, на убеждении в его необходимости»5.

Другой дореволюционный исследователь отечественного государства и права

М.Ф. Владимирский-Буданов говорил по этому поводу следующее: «Власть великого кня-

зя и царя именуется самодержавием, чем обозначается не только ее единоличность, но и

неограниченная полнота прав»6.

Характеризуя власть Всероссийского Императора, Н.А. Захаров писал: «Самодер-

жавие есть объединение всех стихий властвования в лице одного наследственного русско-

го царя, олицетворяющего собой единую нераздельную Россию, охраняющего все ее ис-

торические национальные традиции и подчиненного в осуществлении своей суверенной

власти нормам государственной этики и сознанию целесообразности для народного бла-

га применяемых им мероприятий. Такого рода власть основывается на свободном само-

стоятельном, как это было видно из предыдущего изложения, главенстве монарха в об-

ласти законодательства, управления и суда. Это главенство в трех очерченных конститу-

цией властях и дает основание к осуществлению монархом прерогатив самодержавной

власти, возвышающейся над остальными видами государственных властей»7.

В целом, «русская монархия отличалась и от западных – в идеологическом, и в

правовом плане», – утверждает И.Я. Фроянов. В идеале царь служил и Богу и народу. Па-

терналистская функция самодержавной власти красной нитью проходит через всю исто-

рию Отечества. Она обусловила и специфику восприятия обществом государственной

1 Там же. С. 75.

2 Черняев Н.И. Необходимость Самодержавия для России, природа и значение монархических

начал. Этюды, статьи и заметки. – Харьков, 1907. – С. 22.

3 Там же. С. 24.

4 Там же. С. 201–202.

5 Там же.

6 Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. – С. 173.

7 Захаров Н.А. Система русской государственной власти. – М., 2002. – С. 324.

Глава 4. Форма государства

73

власти – как отеческой. Это наша национальная черта. От правителя всегда ждут защиты

и помощи, и русские государи часто оправдовали эти ожидания»1.

Рассматривая различные подходы к классификации монархических форм прав-

ления, следует заметить невозможность охвата данной проблемы с формально-

юридической точки зрения, в отличие от республики, которая «представляется более

чистым юридическим отношением»2.

Для того чтобы разрубить этот «гордиев узел», необходимо произвести некоторую

конвергенцию взглядов ведущих теоретиков монархизма.

Поэтому достаточно корректна классическая градация монархических форм госу-

дарственности на монархию ограниченную и неограниченную. Но внутри этих типов сле-

дует выделить несколько видов, в зависимости от политико-правового статуса венценосно-

го главы государства. Так, в ограниченной монархии – конституционную и дуалистиче-

скую, а в неограниченной – деспотическую, абсолютную и самодержавную. Вместе с тем

противники такого дробления были еще до 1917 г. А.С. Алексеев в 1907 г. писал: «Деление

современных конституционных монархий на два типа – дуалистический и парламентар-

ный – отжило свой век. Если дуалистическая монархия, противоречащая основным требо-

ваниям правового государства, никогда не представляла собой нормального типа консти-

туционного государства, то парламентская монархия, развившаяся в Англии в характер-

ную особенность, которую видят в назначении королем первым министром вождя

парламентского большинства, является исторически переходной формой государственно-

сти, сложившейся сравнительно недавно и переживающей в наши дни на своей родине

серьезный кризис, явно клонится к упадку, раскрывая путь новому политическому образо-

ванию, обещающему стать типическим для правового государства ближайшего будущего.

Поэтому самой современной формой правления является конституционно-

демократическая монархия, в которой министры перестанут играть роль подчиненных

монарху агентов или слуг только парламентского большинства, а возвысятся на степень

самостоятельных органов государства и образуют правительство, которое, идя рука об ру-

ку с народным представительством, будет чувствовать себя вождем и доверенным народа»3.

Такой подход, мягко говоря, не корректен, так как смешивает две категории формы госу-

дарства: форму правления и форму государственного режима. Похожая тенденция на-

блюдалась в периодической печати начала прошлого века. «Конституционная монархия

именно тем и отличается от республики, – отмечал в 1907 г. О.М. Меньшиков, – что в ней

правление не народное, то есть в самом корне независимо от сочувствия общества. В респуб-

лике общество – хозяин власти, в монархии общество только помощник. Как стихии, све-

дующей обществу, представлено лишь обсуждение закона и контроль над чиновниками»4.

Мы же считаем, что конституционная монархия дистанцируется от дуалистиче-

ской не наличием писаной конституции, а положением монарха, занимающегося чисто

символическими процедурами (Англия, Бельгия, Швеция, Норвегия и др.). Такая пози-

ция совершенно не означает полное вырождение монархического принципа – напро-

тив, его потенциал развивается внутри себя, ожидая удобного случая для нового «цве-

тения и плодоношения». Наиболее ярко эту мысль выразил У. Беджигот, отмечая, что

люди будут изумлены, если им сказать, сколько вещей английский король может сде-

лать, не спрашивая мнения парламента: «он может распустить всю армию, уволить всех

офицеров, начиная с главнокомандующего, распустить всех моряков, продать все ко-

1 Фроянов И.Я. Князь как общий чиновник // Родина. – 2002. – №9. – С. 39.

2 Коркунов Н.М. Русское государственное прав. – С. 113.

3 Алексеев А.С. Безответственность монарха и ответственность правительства. – М., 1907. – С. 42–43.

4 Меньшиков М.О. Письма к русской нации. – М., 2000. – С. 40–41.

Общая теория государства

74

рабли и все морское снабжение, заключить мир, пожертвовать Корнуэльсом и начать

войну для завоевания Британии» и т.д.1

То обстоятельство, что король английский (или королева) в действительности это-

го не делает, исполняет советы своих министров и т.д. – есть дело не закона, а политиче-

ского обычая, но в случае необходимости (например, чрезвычайная ситуация для госу-

дарства) все может вернуться в первоначальный режим единовластия2.

В государствах конституционной монархии (Великобритания, Япония, Нидерлан-

ды, Швеция и др.) наблюдается развитое разделение властей при признании принципа

верховенства законодательного (представительного) органа над исполнительным.

Гегемония парламента в политической жизни страны выражается в том, что прави-

тельство, которое обычно назначается монархом, должно пользоваться доверием депутатов.

Поэтому государь вынужден назначать главой кабинета министров лидера партии или

коалиции политических сил, имеющей в парламенте (нижней палате) большинство мест.

Монарх при данной форме правления «царствует, но не правит». Правом «вето» в

отношении законов, принятых парламентом, даже когда оно ему принадлежит, венцено-

сец на практике не пользуется либо осуществляет это право по указанию правительства.

Как правило, государь лишен возможности действовать самостоятельно, и все исходящие

от него акты обычно подготавливаются центральным исполнительным органом государ-

ства и контрассигнуются (скрепляются) его главой или соответствующими министрами,

для придания им юридической силы. Тем самым, правительство в целом или соответст-

вующий министр принимают на себя ответственность за подписанный акт монарха, по-

тому что сам государь не может привлекаться к административной, уголовной и иным

видам юридической ответственности (в Великобритании это выражается принципом

«Король не может быть не прав»)3, так как государь – «источник справедливости и чести»4.

Современный государствовед И.А. Кравец выделяет три типа конституционной

монархии: парламентарную, дуалистическую и именуемую термином «монархический

конституционализм»5.

Парламентскую монархию иногда отождествляют с завуалированной формой

парламентской республики6. Это неверно, хотя необходимо учитывать, что для парла-

ментской республики, появившейся впервые в середине 70-х годов XIX века во Франции,

прообразом служила именно парламентская монархия, а не наоборот. Парламентарная

республика – более поздняя форма правления, по сравнению с парламентарной монар-

хией. Кроме того, парламентарная монархия в зависимости от статуса государя, который

может играть декоративную или реальную роль в политической жизни страны, относит-

ся или к конституционной монархии, или дуалистической.

«Дуалистический монарх» всегда обладает реальной властью, хотя и ограничен-

ной в некоторой мере (например, Император Всероссийский после 1906 г. до 1917 г.), где

уже можно наблюдать возникающее или довольно развитое разделение властей, во вся-

1 Беджигот У. Английская конституция // Конституции зарубежных государств: Учебное пособие /

Сост. проф. В.В. Маклаков. – 2-е изд., испр. и доп. – М.: Изд. БЕК, 1998. – С. 86.

2 См.: там же.

3 Беджигот У. Английская конституция // Конституции зарубежных государств: Учебное пособие. –

С. 86.

4 Фонбланк А. Правленiе Англии. Учебник конституцiй, правленiя и законовъ британской импе-

рии. – СПб., 1903. – С. 8.

5 См.: Кравец И.А. Конституционализм и российская государственность в начале XX века: Учебное

пособие. – М.; Новосибирск, 2000. – С. 313–314.

6 Медушевский А. Конституционная монархия в Европе, Японии и России // Общественные нау-

ки и современность. – 1994. – №4. – С. 74.

Глава 4. Форма государства

75

ком случае, отделение законодательной власти от исполнительной. Законодательная

власть разделяется между венценосцем и парламентом, который избирается подданными

или их определенной частью, если избирательное право цензовое. Исполнительная

власть принадлежит государю, осуществляющему ее непосредственно или через назна-

чаемое им правительство. Кроме того, «монарх является человеком, который законами

страны призван быть верховным государственным органом»1. Судебная власть, как пра-

вило, принадлежит государю, но она может быть и независимой.

Однако разделение властей при данной форме правления обычно урезанное. Хотя

законы принимаются депутатским корпусом, глава государства пользуется правом абсо-

лютного veto, т.е. без его утверждения они не вступают в силу. Кроме того, монарх обыч-

но обладает полномочиями издавать чрезвычайные указы, имеющие силу законов, а

главное – государь может распускать парламент, фактически заменяя дуалистическую

монархию абсолютной. Например, в Иордании после роспуска парламента в 1974 году

очередные парламентские выборы состоялись лишь в 1989 году2.

Правительство, если таковое есть, за свою деятельность несет ответственность

лишь перед монархом, но отнюдь не перед парламентом, который может воздействовать

на исполнительную власть только используя свое право устанавливать бюджет государст-

ва. Рычаг этот, хотя и достаточно мощный, может, однако, использоваться лишь раз в го-

ду, а, кроме того, депутаты, вступая в конфликт с правительством и через него – с монар-

хом, не могут не ощущать постоянной угрозы роспуска законодательного корпуса.

Таким образом, утверждение о существовании «монархического конституциона-

лизма» как разновидности конституционной монархии, неверно. И.А. Кравец, цитируя

А.Н. Медушевского, отмечал: «Конституционализм монархический становится возможным

в тех странах, где демократические силы не имеют реальной социальной опоры, распыле-

ны и вынуждены в силу этого апеллировать к государству; власть отделена от общества, а

монарх становится в полной мере заложником бюрократии, не находя ей противовеса в

народном представительстве»3. Такое понимание «монархического конституционализма»

отличается от общепринятых подходов в государствоведении. Социологический метод

А.Н. Медушевского не позволяет ответить на вопросы об источнике власти в государстве и

о характере отношений между его законодательными и исполнительными органами. Если

конституционная и дуалистическая монархии различаются политико-правовым статусом

главы государства, правительства и парламента, то «монархический конституционализм»

представляет собой не специфическую, отличную от двух других ограниченных монар-

хий, форму правления, а указывает лишь на характер политического режима.

Государствоведение на пороге ХIХ–ХХ веков, в зависимости от источника власти,

выделяло две категории конституционных монархий: основанные на принципе народно-

го суверенитета и основанные на монархическом принципе. К первым относились Испа-

ния, Португалия, Бельгия, Норвегия, Швеция, а также государства Балканского полуост-

рова – Греция, Румыния, Сербия и Болгария; ко вторым – германские государства, Авст-

рия и Дания4.

Различие между двумя категориями конституционных монархий: германской, по-

строенной на монархическом принципе, и романской, построенной на принципе народ-

ного суверенитета, определялось следующим образом. В германских монархиях консти-

туция была актом самоограничения абсолютного монарха. Она связывала его лишь по-

1 Алексеев А.С. Безответственность монарха и ответственность правительства. – С. 10.

2 Чиркин В.Е. Конституционное право зарубежных стран. – С. 140–141.

3 См.: Кравец И.А. Конституционализм и российская государственность в начале XX века: Учебное

пособие. – С. 314–315.

4 Гессен В.М. Основы конституционного права. – Пг., 1918. – С. 176–182.

Общая теория государства

76

стольку, поскольку такое ограничение устанавливалось ее текстом. Парламенты имели

только те права, которые предоставляла им конституция. Следовательно, при разреше-

нии вопросов об объеме полномочий монарха и, в особенности, при разрешении кон-

фликтов между парламентом и главой государства, конституционная теория и практика

исходила из того, что презумпция всегда была направлена в пользу неограниченности

монарха и против ограничивающих ее факторов. В этом принципе и заключалось, по

словам Г. Еллинека, «все юридическое ядро монархического начала»1. Поскольку консти-

туция по целому ряду вопросов не требовала участия народного представительства, то

для их решения полномочия власти осуществлялись монархом непосредственно или в

опосредованном порядке, фактически в рамках дуалистической модели единоличного

правления государя и парламента.

Иная ситуация складывалась в романских монархиях, где вся полнота власти пер-

воначально принадлежит народу. Наиболее ярким примером этому была Конституция

Бельгии 1831 года, установившая, что все власти исходят от народа; король не имеет дру-

гих полномочий, кроме тех, которые формально присваиваются ему конституцией, а

также иными законами, изданными на ее основе2. При этом в спорных вопросах пре-

зумпция всегда и необходимо склонялась в пользу народного представительства и против

короны, что соответствует обычно конституционной монархи<