Глава 54. Почему ты плачешь?

Я побрел дальше вниз по реке к песчаной отмели, чтобы побыть одному, наблюдая за текущей водой, прижимая руки к груди, будучи грустным и не в настроении.

Я услышал за спиной тихие шаги.

– Дядя Ген?

Я обернулся и увидел Измаила.

– Ты плачешь, дядя Ген?

Я пожал плечами, смущаясь.

– Я тебя разозлил?

– Нет, милый. Ничего такого.

– Что случилось?

Я покачал головой, вытер глаза, пытаясь взять себя в руки.

– Это из-за твоих мамы и папы? – спросил он, стоя рядом и глядя на меня снизу вверх.

Я кивнул.

– Ты грустный, потому что скучаешь по ним?

Я снова кивнул.

– Я скучаю по маме, – признался он.

Я обвил рукой его голые плечи, притягивая его к себе.

– Дядя Ген, ты мой брат?

– Нет, малыш. Я твой дядя. Твоя мама была моей сестрой.

– Я знаю. Но мама сказала, что ты мой брат.

– Я тебе не брат.

– Но мама сказала...

– Я твой дядя, милый.

– Я знаю. Но я спрашивал маму про своего папу, и она разозлилась.

– И?

– Она велела мне спросить тебя, поскольку ты мой брат. Она сказала, что ты знаешь.

Я нахмурился, пытаясь разобраться в этом.

– Она так сказала? – наконец спросил я.

– Она сказала, что ты знаешь.

– Я не понимаю.

– Оу, – он явно приуныл.

– Я твой дядя, – сказал я, сжимая его плечи. – Теперь ты будешь жить с нами, так что я тоже буду вроде как твоим папой. Внутри тебя плавает немного моих генов, но это не значит, что я твой брат. Я твой дядя.

– Но мама сказала...

– Должно быть, ты не так понял.

– Я спросил у неё про своего папу, и она сказала спросить тебя, потому что ты мой брат, и ты знаешь.

Я снова нахмурился, сбитый с толку его настойчивостью. Зачем Саре говорить ему такое? Вероятно, она была под кайфом и не отдавала себе отчета в том, что говорит. Без сомнения, она наговорила ему кучу глупостей.

– Я тебе не брат. Я твой дядя. Это, как если бы я был твоим братом, только намного старше.

– Ладно, – сказал он.

По выражению его лица я понял, что он этим недоволен.

– Дядя Сэм сказал, что пора есть, – сказал он, беря меня за руку.

Глава 55. Глисты

– Ребята, у вас есть что-нибудь поесть? – спросил Ларри, спеша от входной двери к раковине, чтобы вымыть руки.

– Разве у тебя нет своего дома? – спросил Сэм. – Я думал, ты всё ещё живёшь с мамой и папой.

– Ты так это называешь? – произнёс Ларри.

Был вечер, и мы сидели на диване с Измаилом, смотрели "Звёздный путь". У капитана Кирка были проблемы с трибблами. Казалось, Измаил считал это самым смешным, что он когда-либо видел.

– Знаешь, что я сегодня услышал? – крикнул с кухни Ларри. – Около половины мирового населения заражено, цитирую, нечистой троицей.

– Нечистой троицей? – повторил Сэм, закатывая глаза.

– Да, – сказал Ларри, возвращаясь в гостиную, тщательно вытирая руки салфеткой. – Хочешь узнать, что это?

– Не особо, – сказал Сэм.

– Нечистая троица: аскариды, нематоды и власоглавы. Можешь представить это дерьмо? Нематоды или глисты в твоих кишках? Паразиты? Растут и растут – врачи вытянули некоторых из людей, с фут длиной, или два, или три, или десять или двадцать футов длиной. Господи Боже!

Измаил смотрел на Ларри, сильно нахмурившись.

– Может, тебе не стоит говорить об этом при нашем ребенке, – предложил я.

– Ему нужно знать, – разгорячённо произнёс Ларри. – Снаружи жестокий мир. Если нацисты Второй поправки со своим оружием и решениями Второй поправки не убьют тебя, или тебя не раздавит машина в автокатастрофе, тогда у тебя есть тихая армия паразитов – вирусы, бактерии, Эбола, ради Бога – ожидающая своего часа, чтобы убить тебя. Это кошмар!

– Почему бы тебе не держать свой кошмар при себе? – произнёс я.

– Внутри Изи может быть глист длиной в двадцать футов, который просто ест его! Однажды утром ты найдёшь его в кровати, только там под одеялом будет не он, а просто этот глист длиной в двадцать футов, который съел его.

– Ты прекратишь? – настаивал я.

– Ему нужно знать.

– Ларри, пожалуйста, – произнёс я, ровным и полным предупреждения голосом. – Он всего лишь ребёнок.

– Вам стоит его проверить, – настаивал Ларри.

– Как я это сделаю? Посвечу фонариком ему в горло?

– Врач разберётся.

– Врач вообще тебя ещё принимает? – с улыбкой спросил Сэм.

– Нет, – уныло ответил Ларри. – Он говорит, что я отнимаю у него время.

– Он может быть прав, – сказал Сэм. – Слово "ипохондрия" тебе о чём-нибудь говорит?

– Мне нравится считать себя информированным, – чопорно ответил Ларри. – Когда ты знаешь правду о мире, можешь быть лучше подготовлен к потенциальным угрозам.

– Ты болел хоть какой-то из этих таинственных болезней, о которых продолжаешь читать? – спросил Сэм.

– Это не значит, что я не должен быть готов. Прямо сейчас среди старшеклассников по всему Среднему Западу ходит таинственная респираторная инфекция. Какой-то энтеровирус. Никто не знает, что это. Так всё и произойдёт, знаешь ли.

– Что так произойдёт? – спросил я, зная, что не следовало.

– Конец, – просто сказал он. – Месть Матери-Природы за наше высокомерие, за нашу гордыню, за насилие над природным миром. Появится какой-нибудь маленький старый вирус, который мы не сможем убить, и на этом всё.

– Зомби-апокалипсис?

– Может быть, – сказал он. – Как ты думаешь, почему зомби так популярны? Все знают, что это грядёт.

– Что за чертовщину тебе преподают в этом «Ол Мисс»? – требовательно спросил Сэм, его терпение было на исходе.

– У вас есть какая-нибудь еда, ребята? Я такой голодный, что могу съесть лошадь.

– И рискнуть подцепить глистов? – произнёс я.

– У вас есть салат?

– Тебе нужна девушка, – сказал Сэм. – Тебе нужно потрахаться.

– Ты знаешь, сколько бактерий перемещается при обмене телесной жидкостью?

– Пожалуйста, мы можем не говорить о телесных жидкостях в присутствии моего ребенка? – спросил я.

– Почему это он твой ребёнок? – произнёс Сэм. – Он и мой ребёнок тоже. Разве не так, Изи?

Измаил кивнул.

– Ладно. Наш ребёнок. Пожалуйста, мы можем не говорить о телесных жидкостях в присутствии нашего ребенка?

– Хорошо, – сказал Сэм. – Ларри, почему бы тебе не потрахаться? За это можно заплатить, знаешь ли, если ты не можешь найти девушку, которая захочет заняться этим с тобой.

– Я голоден, – сказал Ларри. – Вы в этом доме еду не храните?

– Мы поели у реки, – сказал я. – Есть всякие рестораны и всё такое. Ты с таким знаком? У них яркие неоновые вывески перед входом. И на двери будет ещё одна табличка, с надписью "ОТКРЫТО". Там подают еду и всё в таком духе. Ты можешь купить что захочешь. Тебе приготовят всё и принесут к столику. Это действительно довольно удобно.

– Готовить должна была Цилла, – ответил он в качестве объяснения.

Сэм рассмеялся.

– Ты бы не смеялся, если бы тебе приходилось есть это дерьмо из тофу, которое ей нравится, – сказал Ларри.

Измаил захихикал, когда капитан Кирк открыл отсек и оказался среди маленькой армии трибблов. Было приятно слышать его смех, видеть его улыбку от уха до уха.

– Серьёзно, парни. Я голоден, – продолжал Ларри.

– А ты не пробовал заглянуть в духовку? – произнёс я. – По какой-то причине там есть рыба. Она приготовлена и всё такое, и духовка поддерживает её тёплой. Мы будто знали, что ты приедешь.

– Спасибо, Ген. Ты лучший, – сказал он, шагая обратно на кухню.

Глава 56. Остров сокровищ

– Стой на месте! – велел я, нанося изрядное количество солнцезащитного крема на спину Измаила и втирая в его кожу.

– Я больше не буду выходить на солнце, – пожаловался он. – Я иду спать.

– А это будет гарантировать, что твоя кожа не будет гореть ночью, – ответил я.

– Ты как старая курица-наседка, – сказал Сэм, заходя в комнату Изи. Он держал в руке экземпляр "Острова сокровищ". – Курочка Ген!

– Не называй меня так.

– Курочка Ген!

– Закройся, Рейкстроу.

Измаил, посмотрев на книгу в руках Сэма, счастливо улыбнулся.

– Ты мне читаешь, дядя Сэм?

– Конечно, читаю, – сказал Сэм.

– Конечно, почитаю, – исправил я. – Не учи его говорить, как деревенщина. Мы живём не в Теннесси, знаешь ли.

– Давай, ковбой, – произнёс Сэм, протягивая пижаму Измаилу и помогая ему одеться. – Скажи своему дяде Гену "спокойной ночи и скатертью дорога", потому что мы с тобой будем читать "Остров сокровищ".

– Спокойной ночи, дядя Ген, – сказал Измаил.

Чувствуя стеснительность, я наклонился вперёд и поцеловал его в макушку.

– Спокойной ночи, милый. Не засиживайтесь допоздна.

Измаил счастливо забрался в свою кровать, Сэм сел с ним рядом. Они начали читать "Остров сокровищ" несколько ночей назад, Измаила захватили пираты, корабли и потерянные сокровища.

Я слушал у двери, пока Сэм читал.

В отличие от меня, Сэм не стеснялся близости или проявлять нежность. Время от времени он хватал Измаила за нос и щипал, или щекотал его, или растрёпывал его волосы, или тёрся своим щетинистым подбородком о грудь и живот Измаила, чтобы рассмешить его.

Когда пришло время выключать свет, он поцеловал Измаила в щёку и без усилий, с лёгкостью произнёс:

– Я люблю тебя, малыш. Ты знаешь это?

– Знаю, – счастливо ответил Измаил. – Я тоже тебя люблю, дядя Сэм.

– И твой дядя Ген тебя любит. Он очень тебя любит.

– Я знаю.

– Ты любишь своего дядю Гена?

– Я люблю своего дядю Гена.

– У тебя всё будет хорошо, да?

– Да.

– Обещаешь?

– Обещаю.

– Клянёшься на мизинчиках?

– Что это такое?

– Мы должны зацепиться мизинчиками и одновременно поклясться. Если нарушишь слово, тысяча монстров съест тебя заживо, начиная с пальчиков ног.

– Ни за что!

– Так ты поклянёшься со мной на мизинчиках? – спросил он, протягивая свой мизинец.

Они сцепились мизинцами.

– Я клянусь на мизинчиках, – поклялся Измаил.

– Молодец, – одобряюще сказал Сэм. Он снова поцеловал Измаила. – Если будут какие-то проблемы, ты знаешь, где мы, верно?

– Знаю, дядя Сэм.

– Спокойной ночи, малыш.

– Спокойной ночи, дядя Сэм.

Сэм встал.

– Дядя Сэм?

– Да?

– Почему ты спишь с дядей Геном?

– Потому что я люблю его, – сказал Сэм. – Он мой партнёр.

– Он твой парень?

– Что-то вроде того. Мы вместе уже давно, и очень сильно любим друг друга. Мы познакомились, когда были твоего возраста – ходили в начальную школу.

– Вы женаты?

– Пока нет.

– Почему нет?

– Потому что мы не можем пожениться.

– Почему нет?

– Потому что в великом штате Миссисипи мальчикам запрещено жениться.

– Почему нет?

– Баптистам это не нравится. Но, может быть, когда-нибудь это будет законно, и мы с твоим дядей Геном поженимся. А теперь ложись спать, хорошо?

– Хорошо.

Глава 57. Это я!

В какой-то момент ночи, я услышал, как возле дома остановилась машина. Чарла залаяла, когда захлопнулась дверь. Машина уехала.

Обеспокоенный, я встал с кровати и в темноте прошёл по дому. Был почти час ночи. Стук во входную дверь был внезапным, удивительным и почти шокирующим.

– Открывай, Ген! – крикнул голос. – Это я.

Я уставился на дверь, внутри всё кувыркалось.

Это была Сара.

Глава 58. Взрыв из прошлого

Сара вошла в дом, бросила свой рюкзак на диван и сразу же пошла на кухню, включая воду, чтобы попить прямо из крана.

– Господи! – пробормотал я, следуя за ней.

– Я хочу пить, – сказала она, останавливаясь, чтобы подышать.

– Где ты была, чёрт возьми?

– Ох, отвали, – огрызнулась она, снова делая глоток.

Она выглядела... ужасно. Грязная. Неухоженная. Неряшливая. Её кожа была бледной, серой. Глаза покраснели, и взгляд был безумным. Её ногти были грязными. Она была невероятно худой, практически истощенной. Её длинные тёмные волосы были сальными, немытыми.

– Сара, честное слово, – воскликнул я. – Где ты пропадала?

– У вас есть что-нибудь поесть? – спросила она, подходя к холодильнику и открывая его, как делала в детстве.

– Ты не можешь просто так ворваться сюда...

– Ох, отвали, Генри! – рявкнула она. – Ты мне не чёртов папочка. Ты мне даже не чёртова мамочка, хотя Бог знает, наверное, у тебя между ног есть вагина, раз ты по мальчикам. Ты всё ещё сосёшь члены, гомик?

– Где ты пропадала?

– Кому какое дело?

– Ну, полиции есть дело, например.

– К чёрту полицию.

– Они сами тебя пошлют к чёрту, когда доберутся до тебя. Ты бросила своего...

– Бла-бла-бла! – громко произнесла она, чтобы заглушить звук моего голоса, при этом закрывая уши руками, как делала в детстве. – Боже, что за кошмар.

Она порылась в шкафчиках, ища что-то, что считала съедобным. Она, наконец, остановилась на пачке крендельков, которые Сэм купил для пикника, и которую мы не открывали.

– Что нужно сделать, чтобы получить настоящую еду в этом борделе? – рассеянно спросила она. – Я голодная. Крендельки не помогут.

Я наблюдал за ней, кровь закипала.

– Ты хоть представляешь...

– Мне нужны деньги, Ген.

– Думаешь, я дам тебе денег?

– Просто дай немного, и я отвяжусь от тебя.

– Дать тебе денег на что?

– Какая разница? Тебя это разве касается?

– Если я даю тебе деньги, да, касается.

– Говоришь, как мама и папа, – отмахнулась она.

– Тебя разыскивает полиция.

– Спасибо за это, Ген. Тебе обязательно было всё им рассказывать, да?

– Ты оставила Изи одного в своей квартире.

– Я собиралась вернуться.

– Почему ты не позвонила, чёрт возьми?

– Я была занята.

– Занята? – повторил я, не веря своим ушам.

– Да. Я была занята. И у меня проблемы. Знаешь, ты говоришь совсем как мама.

– Сара, где ты была?

– Я познакомилась с несколькими парнями. Какое тебе дело?

– У тебя есть ребенок, о котором нужно заботиться.

– Плевать.

– Ты на условно-досрочном.

– А ты кто, Гестапо?

– Я не могу поверить в это!

– Слушай, Ген, мне нужны деньги. Просто дай мне немного денег. Пожалуйста?

– Дать тебе денег, и что?

– Я отстану от тебя.

– Вот так просто?

– Вот так просто.

– И к чёрту твоего сына?

– Ох, я тебя умоляю.

– Он тебя не волнует?

– Не читай мне нотаций, папочка.

– Ты бросила его. Ты оставила его в той квартире на несколько дней.

– Он ведь выжил, не так ли?

– Как ты можешь быть такой бессердечной?

– Как ты можешь быть таким скучным?

– Он твой ребёнок!

– Ладно, значит, я облажалась. Просто дай мне денег, и я уйду отсюда.

– Ты не хочешь его увидеть?

– Кого увидеть?

– Своего сына, Сара. Господи! Какого чёрта с тобой не так?

Она уселась за стол и вздохнула, с выражением "о-Боже-мой, мы-действительно-будем-это-делать?" на лице. В этот момент мне хотелось её ударить.

– Ему так лучше, – рассеянно сказала она.

– Лучше быть брошенным матерью?

– Кто-нибудь вообще потрудился спросить, хотела ли я этого грёбаного ребёнка, когда мне было четырнадцать лет? Господи! Я сама ещё была ребёнком.

– Тебе следовало подумать об этом прежде, чем раздвигать ноги.

– Да что ты знаешь? – спросила она, сузив глаза и глядя на меня сердитым взглядом. – Что ты об этом знаешь, Ген, чёрт побери? Ты всегда был грёбаным бестолковым мудаком, и до сих пор им являешься.

– Ты не можешь просто взять и бросить его.

– Обязательно выкручивать мне сиськи, Ген? Мамы больше здесь нет, так что никто не увидит, какой ты отличный и замечательный, так что закройся, лицемерный придурок.

– Ты понимаешь, что отправишься обратно в тюрьму?

– Сначала им нужно меня поймать, – сказала она с напускной бравадой, которая звучала фальшиво.

– От тебя они поймают только сифилис, – сказал я.

– Я не раз выпутывалась из передряг, отсасывая офицеру, так что не вычёркивай это.

– Думаешь, ты отвертишься от этого, если отсосёшь шефу Калкинсу?

– Отвянь, Генри, – сказала она громким, злым голосом. – Господи! Ты оставишь меня в покое? Я приехала сюда не для того, чтобы мне читал лекции мой педиковатый брат. Боже, ты закроешь свой чёртов педиковатый рот? После всего, через что я прошла, думаешь, я хочу сидеть здесь и слушать твой грёбаный педиковатый голос?

– Мама? – вдруг раздался тихий голосок.

Я обернулся и увидел стоящего в дверях Измаила.

– Мама! – он бросился к ней.

– Вот чёрт, – воскликнула она.

– Мама, – простонал Измаил, его лицо уже блестело от слёз счастья. – Почему ты… уходить?

Сэм, в одних трусах, поспешно прошёл на кухню.

– Я услышал голоса, – обеспокоенно произнёс он. Он был изумлён, увидев за столом Сару. – Сара, где тебя черти носили?

Измаил прижимался к матери, положив голову на её плечо, яростно плача.

– Ох, Изи, господи, – огрызнулась Сара. – Ты на мне так повис, что я не могу дышать.

– Мама! – воскликнул он, крепко цепляясь за неё.

– Прекрати, Изи.

Она силой оттолкнула его. Я видел белые следы на его руках, которые она оставила своими пальцами на его красной коже.

– Прекрати ныть! Господи.

Лицо Измаила будто сжалось. Он закусил губу и пытался сдерживать слёзы.

– Не будь с ним злой, – сказал я.

– Не указывай мне, что делать.

– Он всего лишь маленький ребенок.

– И он собирается действовать мне на нервы, этот чёртов нытик!

– Сара, прошло почти две недели. Мы безумно переживали.

– Мама? – произнёс Измаил.

– Что? – злобно ответила она.

– Я буду хорошим, мама, – тихо сказал Измаил. – Я люблю тебя, мама. Пожалуйста, мама! Я люблю тебя. Я больше не буду плохим. Я буду лучшее. Я не плохой ниггер.

– Изи, ты с меня слезешь? Можешь от меня отстать? Мама устала. Будто мне нужна сейчас эта чушь. И сколько грёбаных раз я тебе говорила, что нет такого слова – "лучшее"? Боже, ты можешь от меня отстать к чёрту? Ты знаешь, что я не выношу, когда ты висишь на мне.

Он попятился от нее, опустив глаза.

Я взял его за руку.

– Да что с тобой такое, черт возьми? – требовательно спросил я, бросая на неё сердитый взгляд, ненавидя её с внезапно яркой яростью.

– Просто дай мне немного денег, Ген. И всё. Это меньшее, что ты можешь сделать.

– Что это должно значить?

Она медленно покачала головой из стороны в сторону.

– Однажды ты проснёшься и учуешь запах кофе. Хотела бы я быть рядом, когда ты, наконец, поймёшь, что твоя большая чёртова семья не является ничем, кроме большой чёртовой шутки. Бог знает, ты сделал всё возможное, чтобы этого не видеть.

Я замолчал.

Измаил повернулся ко мне и уткнулся лицом мне в живот, тихо плача, будто боялся, что кто-то может его услышать.

– Как ты можешь причинять ему такую боль? – спросил я.

– Ген, ты такой чертовски бестолковый.

– Я не понимаю.

– Знаю, что не понимаешь. Никогда не понимал. Ты видишь только то, что хочешь видеть.

– И что это значит?

– У меня нет времени играть в двадцать чёртовых вопросов. Ты дашь мне денег или как?

– А как же он?

– Мне плевать. Ты меня сейчас слышишь? Мне плевать, чёрт возьми. Засунь его в пластиковый пакет и утопи в чёртовой реке со всеми остальными нежеланными детьми. Кому какое дело?

– Как ты можешь так говорить? Он твой сын!

– Нет, не мой.

– Сара, какого хрена?

– Он чей-то другой сын. Он никогда не был моим сыном. Ничего этого я не хотела.

Я в замешательстве уставился на нее.

– Меня изнасиловали, Ген. И мама заставила меня родить этого ребёнка. Этого хотела она. Хотел папа. Но не я. Никто никогда меня не спрашивал. И теперь мне надоело притворяться. Я больше не буду мириться с этим дерьмом. Прости, но не буду. Так что подай на меня в суд, чёрт возьми.

– Ты никогда не говорила, что тебя изнасиловали. И это не его вина.

– Знаю, что не его, и мне жаль, но я больше не могу выносить эту чушь.

– Почему ты не рассказала мне?

– Что не рассказала? Что хотела утопить своего ребёнка в ванне, потому что не могла его видеть? Что я должна была тебе рассказать?

– Мы могли бы найти помощь.

– Ты не понимаешь, Ген. Ты ничего не понимаешь. Я хочу, чтобы это закончилось – этот чёртов семилетний, восьмилетний нескончаемый кошмар. Я хочу, чтобы это закончилось. Так что просто дай мне денег, и я уйду.

– Ты никогда не говорила, что тебя изнасиловали.

– Ну, теперь говорю, разве нет?

– Почему ты нам не рассказала?

– Я не могла, Ген. Ты меня понимаешь? Не могла. Он сказал, что убьёт меня.

– Мы могли бы найти помощь.

Она грустно, устало покачала головой.

– Я не понимаю, – снова сказал я, раздражённый.

– Ты не мог мне помочь, – сказала она после долгой тишины. – Никто не смог бы мне помочь.

Она подняла взгляд, и я с удивлением увидел слёзы в уголках её глаз. Она прижала руки к груди, рассеянно почёсывая открытую кожу.

– Изи пока может остаться со мной и Сэмом, – сказал я. – Мы можем найти тебе помощь. Тебе не обязательно делать всё это.

Она покачала головой.

– Почему нет?

– Ты дашь мне денег? – спросила она, вставая.

– Сара, пожалуйста. Он не видел тебя две недели. Он сходит с ума.

– Прости, Ген, – сказала она, и казалось, что она искренне сожалеет. – Хотела бы я объяснить, но с этим тебе придётся разобраться самому. В любом случае, ты бы не поверил мне, если бы я рассказала.

– Что рассказала?

Она достала из своей сумки пачку сигарет.

– Нельзя курить в доме, – сказал я.

– Плевать, – сказала она, закуривая сигарету и выпуская длинную струю дыма. – Ты дашь мне денег или как?

– А как же Изи?

– Сколько раз я должна повторять, что мне плевать, Ген? У тебя в ухе чертов кукурузный початок? Мне плевать! Теперь ты меня слышишь?

– Ты это не серьёзно.

– Никогда не говори мне, что я говорю серьёзно, а что нет, или что я чувствую, или что-либо ещё в этом грёбаном куске дерьмового мира? Последний человек, который пытался сказать мне, что я чувствую, получил по первое число.

Я замолчал. Бросил взгляд на Сэма, губы которого были сжаты в мрачную линию.

– Так что насчёт денег? – надавила она.

– Мы не дадим тебе никаких денег, Сара, – сказал Сэм.

– Кажется, я говорила не с тобой, гомик.

– Тебе нужна помощь, Сара, – сказал он, игнорируя её насмешки.

– Мне ничего от тебя не нужно.

– Мы вызываем полицию и разберёмся со всем этим, – продолжал Сэм, его манеры и голос были деловыми и профессиональными.

– Почему бы тебе не отлизать мне? Или дай мне немного денег, или я уйду. Принимайте решение. Я не могу ждать всю чёртову ночь.

– Ты уверена насчёт этого? – спросил Сэм.

– Ты заткнёшь свой чёртов рот? – спросила Сара, становясь агрессивной. – Я пришла сюда не с тобой говорить, гомик! И не твое собачье дело, что я делаю. Кем, черт возьми, ты себя возомнил? Ген мой брат, чёртов ты педик.

– Не важно, сколько раз ты назовёшь меня педиком. Меня это не волнует, Сара. Ты просто демонстрируешь собственное невежество, и всё. Так что продолжай.

– И продолжу, жополиз. Ты в последнее время лизал кому-то зад?

– А почему тебя это волнует?

– Все вы педики ужасно мерзкие.

– Будет легче, если ты просто сдашься полиции, – сказал Сэм.

– Сдамся за что?

– Для начала за то, что бросила ребёнка.

– Слушай, Ген, – сказала она, поворачиваясь ко мне. – Мне нужны деньги. Нужны кое-какие вещи. Просто немного вещей. И нужно сейчас. Очень, очень нужно. Пожалуйста? Помоги мне, Ген. У меня нет времени на эту чушь. Просто помоги мне, и я пойду. Ты ведь мой брат, верно?

Я ничего не ответил.

– Тебя никогда не было рядом, когда ты был мне нужен, – горько произнесла она.

– Если ты думаешь, что мы дадим тебе денег, чтобы ты могла купить наркотики, ты обманываешь саму себя, – сказал Сэм.

Я взглянул на него. Он будто подначивал её. Уловив мой взгляд, он слегка приподнял бровь. Эта бровь говорила: "Подыграй".

– Какая тебе разница? – спросила Сара.

– Я не буду помогать тебе платить за наркотики, – сказал я.

– Мне нужны кое-какие вещи, и всё! – разгорячённо воскликнула она. Она прижимала руки к свой худой груди, нервно и недовольно впиваясь ногтями в свою кожу. – Мне кое-что нужно. Совсем немного, чтобы справиться. Мне сейчас тяжело. Не то чтобы кому-то было до этого дело. Но мне просто нужно немного... Ген, пожалуйста, чёрт побери, я тебя умоляю.

– Тебе нужно завязать, – сказал я.

– Что ты об этом знаешь? – крикнула она.

– Говори потише. Ты его пугаешь.

– Мне наплевать! – огрызнулась она. – Ты меня слышишь? Меня кто-нибудь слышит? Кто-нибудь слушает, что я вообще говорю?

Измаил посмотрел на неё с выражением страха на лице.

– На что ты смотришь? – спросила она. – Не смотри на меня, чёртов ребёнок насилия!

Измаил уткнулся лицом в меня.

Я прижал его ближе, чтобы показать, что всё хорошо, и я защищу его.

– Тебе нужно сдаться полиции, Сара, – сказал Сэм. – Получить помощь. Есть люди, которые могут тебе помочь.

– Никто не может мне помочь.

– Тебе нужна помощь.

– Мне нужны чёртовы деньги. Чёрт побери, я не шучу!

Она внезапно направилась в гостиную, за своей сумкой, будто собиралась достать оружие или сделать что-то такое же нелепое.

Сэм мгновенно последовал за ней, схватив ее за руку, когда она потянулась за сумкой.

– Отстань от меня, – крикнула она.

– Тебе нужна помощь, – повторил он ровным, не терпящим возражений тоном.

– Ген, скажи ему убрать от меня свои грёбаные руки.

– Мы вызываем полицию, – сказал Сэм.

– Ты никого не вызовешь, придурок.

– Уже вызвал, и что ты с этим сделаешь?

Она пыталась вырваться из хватки Сэма. Сэм пересилил её и усадил на диван.

– Оставь меня в покое, любитель спермы. Ген, убери от меня своего грёбаного гомика. Чёрт возьми! Грёбаные педики.

– Не дай ей залезть в эту сумку, – предупредил Сэм, бросая обеспокоенный взгляд через плечо.

Я поднял сумку и положил у стены, подальше от Сары.

– Я убью тебя к чёртовой матери, Ген! – Сара попыталась вылезти из-под Сэма, который не отпускал ее. – Убери от меня этого педика. Господи! У меня есть права, знаешь ли. Чёртовы педики.

Я наблюдал, как они боролись. Сара, в своём обкуренном состоянии, не могла дать отпор Сэму. И всё же, это было гадко – то, как он доминировал над ней, заставляя её сидеть на диване.

– Сэм, – предупреждающе произнёс я. – Не надо...

– Полиция уже едет. Я уже вызвал их, – сказал он через плечо. – Включи свет на крыльце.

Не успев дойти до двери, я увидел вдали вспыхнувшие синие огни.

– Ты вызвал грёбаную полицию? – спросила Сара, не веря. – Ты меня сдал, чёрт возьми?

– Тебе нужна помощь, – снова сказал Сэм своим медленным, терпеливым тоном.

Она закричала. Это был не обычный крик. Это было что-то первобытное, яростное, животное, злобное.

Измаил в ужасе вцепился в меня.

– Помоги мне! – крикнул Сэм, снова бросая взгляд через плечо.

Я схватил Сару за правую руку, давя на неё, пытаясь помочь её успокоить, но она была сильной, удивительно сильной. Она голосила и визжала, будто умирала.

– Мама! – стонал Измаил позади меня. – Мама.

– Ааааа, – стонала Сара, содрогаясь, пока пыталась подняться с дивана. На её губах была слюна, и лицо стало мертвецки бледным.

Затем через входную дверь внезапно вошли шеф Калкинс и его помощники.

Измаил кинулся ко мне в полном несчастье. Я крепко обнял его и развернулся, чтобы он не видел, как полиция забирает его мать.