Глава 100. Никогда не доверяла католикам

– Ты ходил голосовать, Ген?

Мисс Ида прошла по двору, на котором сейчас валялись листья, верный признак окончания лета и приближения зимы.

– Ещё нет, – сказал я, что было откровенной ложью.

– Мы с Гарольдом сходили первым делом. Негодяи! Никогда не думала, что увижу день, когда Бенд действительно попытается решить, нужно ли начинать пить. Уверена, я не знаю, куда катится этот мир. Лучше проголосуй, Ген. Мы не можем позволить этим дуракам совать свои носы в Божье слово.

Я ничего не сказал.

– Послушай, Ген, – произнесла она, глядя на меня любопытным взглядом. – Это правда, что написали в газете? Тебя уволили и всё такое?

Я пожал плечами.

– Но они написали, что ты один из этих гомосексуалов.

Я вздохнул.

– Ты не гомосексуал, – воскликнула она. – Ты просто... Ген. Ты всегда был просто Геном. Ты не такой, как те люди.

– Ну, вы знаете.

– О, сладкий. Я знаю. Конечно, знаю. Мы все знаем. Мы не дураки. Но ты не такой, как эти гомосексуалы в газете, эти активисты, которые ходят по улицам в женских платьях и всё такое. Ты просто... Ген.

– Но я гей, мисс Ида. Поэтому меня уволили.

– Что ж, это самая большая глупость, которую я когда-либо слышала. Не то чтобы ты женился на священнике или кем-то в этом роде. Я никогда не доверяла этим католикам. Ты должен пойти в церковь Первого Баптиста. Они будут относится к тебе правильно, Ген.

– Спасибо.

– Ты слышал об этой лихорадке Эбола?

– Да.

– Негодяи! Господь спасёт нас отсюда уже со дня на день. Лучше будь готов.

– Я работаю над этим.

– Послушай, Ген. У меня осталось немного пирога с церковного обеда. Когда закончишь, просто заходи в дом и возьми кусочек. Не хотелось бы его выбрасывать. Пирог тыквенный, какой ты любишь.

– Я скоро подойду.

– Жаль этого Хасана, верно?

– А что с ним?

– Что сделали с его станцией.

– Оу.

– Никто здесь не слушает, кроме нас с тобой и столба ограждения, но мы знаем, кто это сделал, так ведь?

– Это слухи.

– Слухи, чтоб меня. Этот Рикки зашёл уже слишком далеко. Отцу следует прятать его. Я не говорю, что мне нравятся эти люди. Не пойми меня неправильно. Но говорить и делать – это две разные вещи. Негодяи! Выставляют нас кучкой дураков в этом городе. Я считаю, Бог создал эту землю достаточно большой для нас всех. Что ж, Ген, не забудь про пирог.

Она заковыляла прочь.

Глава 101. Это будет "нет"

Во вторник вечером мы собрались в доме Рейкстроу, чтобы дождаться результатов выборов. Марк Фассберг находился в городской ратуше и отправлял равномерный поток твитов и обновлений в Фейсбуке, пока каждый участок Бенда подсчитывал свои цифры и сдавал отчёт. Ларри, ссутулившись над ноутбуком, сообщал нам все подробности. Ещё у него был открыт сайт Еженедельных новостей Винегар Бенда. Если появится официальное объявление, оно будет опубликовано там.

– Знаете, что я слышал? – спросил Ларри, пока на WTVA не начался шестичасовой выпуск новостей.

– Не уверен, что меня это волнует, Лар, – сказал Сэм.

– Да, но это то ещё дерьмо, – сказал Ларри. – Королева Испании Изабелла... знаете, о ком я?

– Не думаю, что я с ней встречался, – сухо произнёс Сэм.

– Она дожила до пятидесяти лет и принимала ванну только два раза в жизни. Два! Королева Испании! Мне стало так противно, что я чуть не выбросил печенье. Как можно прожить пятьдесят лет и принимать ванну только дважды? Должно быть, она не в своём уме. Никогда в жизни не слышал ничего более отвратительного.

– Может, у богачей нет времени на личную гигиену, – сказал я, – особенно, когда они трахают целую страну.

Сэм закатил глаза.

– Мальчики, я бы хотел посмотреть новости, – спокойно произнёс мистер Рейкстроу.

– Но, папа, это же так отвратительно! – воскликнул Ларри. – Должно быть, от неё чертовски воняло. На её коже явно было три дюйма грязи – мёртвые клетки, бактерии, вши – одному Богу известно, что ползало по её телу.

– Мне жаль её мужа, – сказал я. – Интересно, принимала ли она ванну после того, как рожала детей. Возможно, годами ходила с текущим по ногам последом. Готов поспорить, её можно было учуять за милю.

Отвращение на лице Ларри было бесценно.

– Не подыгрывай ему, – сказал Сэм.

– Интересно, она когда-нибудь чистила зубы? – спросил я.

– Кажется, меня сейчас стошнит, – сказал Ларри.

– И туалетной бумаги в те времена тоже не было, – добавил я.

Ларри, с белым как простыня лицом, поторопился выйти из комнаты.

– Кажется, мы, наконец, разобрались с ним, – сказал я Сэму, получив в ответ улыбку.

В гостиную вошла миссис Рейкстроу, с двумя большими коробками пиццы.

– Что случилось с Ларри? – спросила она.

– Я часто задаюсь этим вопросом, – ответил мистер Рейкстроу.

– У вас есть напитки? – спросила она, оглядываясь вокруг. – Ген, Изи? Вам что-нибудь принести?

– Нам хватит, спасибо, – сказал я.

– Оставьте место для салата, – велела она. – И я сегодня утром приготовила мороженое.

– Ты самая лучшая, дорогая, – сказал мистер Рейкстроу.

– Я устала готовить, вот так, – парировала она. – Изи, если тебе станет скучно с этими мужланами, просто приходи на кухню, и мы съедим по большой тарелке мороженого. Я приготовила особый шоколадный соус и хочу, чтобы ты попробовал.

– Правда? – казалось, он не мог поверить, что кто-то действительно хочет дать ему попробовать особый шоколадный соус.

– Правда, – ответила она. – Мороженое намного вкуснее, когда ты делишься им со своим внуком. Но сначала поешь нормальную еду, дорогой.

– Да, мэм, – сказал он.

– Я тебе не мэм, – ответила она. – Я твоя бабуля, милый. Можешь называть меня бабулей.

– Бабуля?

– Да. Бабуля. Но у тебя ведь нет бабули? Ну, нам придётся это исправить, верно? Ген? Тебе что-нибудь принести?

– Не нужно. Не беспокойтесь.

– Я не беспокоюсь, Ген. Я просто хочу, чтобы ты был счастлив. Такова моя роль в жизни, не так ли? Чтобы мужчины были счастливы? Иначе зачем Господь дал мне вагину и сиськи?

– Тише, милая, – сказал мистер Рейкстроу.

– Мне нужно выпить, – вздохнула она. – Не знаю, почему вы тут сидите. Мы все знаем, какими будут результаты голосования. Набожные души Винегар Бенда не хотят, чтобы на углу был алкогольный магазин. Этого просто не произойдет. Кто-нибудь где-нибудь может повеселиться, а мы не можем, не в Бенде. Хвала Иисусу, но нет!

– Всё может измениться, мама, – горячо возразил Сэм.

– Не в Бенде, дорогой, – ответила она.

– Если мы хотим присоединиться к двадцать первому веку, мы должны измениться, – сказал Сэм.

– Я бы остановился на двадцатом веке, – добавил я.

– Ген, ты слишком циничный, – сказала миссис Рейкстроу. – Но в твоих словах есть смысл.

– Новости начинаются, – сказал мистер Рейкстроу.

– Избирательные участки закрываются только в семь, – отметила она.

– Я всё равно хочу посмотреть новости.

– К слову, Изи, милый, садись за этот кофейный столик, когда ешь, – сказала она, вручая ему бумажную тарелку. – Не запачкай томатным соусом бабушкин ковёр, иначе у неё случится инфаркт. Мальчики, следите за ним. Сэм, сколько раз тебе повторять, чтобы ты пользовался подставкой? Можно подумать, что ты вырос в хлеву. Вы меня совсем не слушаете? Хотя бы у девочек есть капелька разума, – она поспешно вышла из комнаты.

Ларри, уже более собранный, со свежевымытыми лицом и руками – настолько вымытыми, что они покраснели – вернулся и сел перед ноутбуком.

– Что такое, небольшая бактериологическая война среди друзей? – невинно спросил я.

– Заткнись, Гуд, – ответил он.

Я сидел на полу перед кофейным столиком, вместе с Измаилом, внимательно следя за тем, чтобы он не капнул пиццей на ковёр миссис Рейкстроу. Она не шутила насчёт инфаркта.

Вскоре после семи, Ларри поднял взгляд от ноутбука и воскликнул:

– Есть финальные цифры!

– И? – подтолкнул мистер Рейкстроу.

– Здесь только это и написано. Фассберг только что твитнул.

– Это может быть очень хорошо для нас, папа, – сказал Сэм. – Если мы будем продавать в магазине алкоголь, то сможем продать много продуктов.

– А ты не просто свистишь, – ответил мистер Рейкстроу. – И мы сможем вложить часть денег в магазин. Сделать улучшения. Некоторые холодильники на последнем издыхании. Если мы заменим их энергосберегающими холодильниками, то сэкономим кучу денег.

– Как будто я этого не знаю!

– Мы могли бы, наконец, догнать магазин в Тупело.

– Маловероятно.

– Ну? – спросила миссис Рейкстроу, глядя на Ларри.

– Я смотрю сайт, мама. Пока ничего не видно.

– Вы же знаете, что ничего не пройдёт, – сказала она.

У неё в руке был коктейль, и она уже сидела на диване рядом с мужем.

– Есть шанс, – сказал Ларри.

– Скажешь тоже! – воскликнула она. – Джорджина сказала, что видела, как люди ходили с табличками рядом с участками для голосования. «Что сделал бы Иисус?» и вся такая ерунда.

– Это незаконно, – отметил я.

– Им придётся держаться метров на пятьдесят подальше. Смысл в том, что люди в этом городе никогда не проголосуют за алкоголь. Честно говоря, я удивлена, что в аптеке продают презервативы. На самом деле, я удивлена, что в этом городе вообще кто-то занимается сексом. Это просто не по-христиански.

– Тише, милая, – сказал мистер Рейкстроу.

– Может, мы вернёмся к средневековью, и церковь будет управлять всем, как раньше. Может, это их осчастливит, – она сделала щедрый глоток коктейля, будто чтобы подчеркнуть свои слова.

Мистер Рейкстроу, у которого было на удивление небольшое чувство юмора, сказал:

– Ты же знаешь, что говоришь не серьёзно.

– Конечно, я не серьёзно, – огрызнулась она. – Но, может, им это и нужно. Похоже, они забыли нашу войну за освобождение от этой ерунды.

– Что это была за война, дорогая? – спросил мистер Рейкстроу.

– Война за независимость, дорогой, – сказала она, полным нетерпения голосом.

– Оу.

– Есть причина, по которой у нас разделены церковь и государство.

– Ну, конечно.

– Не надо меня поучать, Джордж. В отличие от тебя, я на самом деле читала задания по истории Америки. Отцов-основателей не интересовала теократия. Нам не нужно, чтобы религиозные люди указывали, что мы можем делать, а что нет. В этом и весь смысл свободы, не так ли?

– Ты говоришь, как коммунистка, – сказал он. – Возможно, ты считаешь, что нам следует объявить церкви вне закона.

– Если бы! Я люблю Господа, как и все, но его последователи простаки.

Сэм усмехнулся. Мистер Рейкстроу нахмурился. Измаил казался озадаченным, не понимая, почему бабуля расстроена. Он смотрел на неё через свои толстые очки.

– По крайней мере, у коммунистов хватило смелости что-то предпринять, – сказал Ларри. – За это нужно отдать им должное.

Мистер Рейкстроу открыл рот, глядя на Ларри, будто не знал, что сказать.

– Я думал, уже есть результаты, – сказал Сэм.

– Я обновляю страницу, но он ещё ничего не выложил. Подожди минуту.

Миссис Рейкстроу посмотрела на Измаила.

– Ты выглядишь таким же скучающим, как и я, Изи, – произнесла она. – Как насчёт мороженого?

Он счастливо улыбнулся и потопал за ней на кухню.

– О, вот оно, – драматично сказал Ларри. – Чёрт!

– Что? – спросил Сэм.

Ларри печально покачал головой.

– Мы проиграли? – спросил Сэм.

– С небольшим разрывом, но Бенд говорит «нет» продажам алкоголя.

– По крайней мере, Полли будет счастлив, – сказал Сэм, выглядя подавленным и расстроенным. – Где этот маленький говнюк?

– У них всенощная в церкви, – сказал мистер Рейкстроу. – Теперь, полагаю, это превратится в вечеринку.

– Хорошо им, – произнёс Сэм без особой уверенности.

– Что есть, то есть, – ответил его отец.

Глава 102. Какую часть слова "нет" ты не понимаешь?

Воздух внезапно стал холодным с уходом октября. Большую часть времени я либо делал консервации, либо продавал последний урожай с сада. С приближением Хэллоуина, я заполнил мамину кладовку джемом, желе, маринованной окрой, фасолью, горохом и многим другим.

Я не мог сказать, почему так сильно занялся самообеспечением. В старшей школе я не был победителем в категории «парень-гей, который вероятнее всего заведёт себе дойную козу и будет сам заниматься консервированием». Но с тех пор, как умерли родители, я стал уделять этому очень много времени. Сэм говорил, что это мой способ взять дополнительный контроль над своей жизнью. Я говорил, что мне нравится работать руками. Возможно, правда была где-то посередине.

– Я хочу взять Изи с собой, – сказал Сэм в пятницу вечером, пока Изи играл на полу с Бо.

– Ты хочешь взять семилетнего мальчика охотиться на оленей? – недоверчиво произнёс я.

– Ему понравится. И ему почти восемь.

– Как насчёт «нет»?

– Ох, брось!

– Какую часть слова «нет» ты не понимаешь? Букву «Н», которая означает «нет» или букву «Е», которая означает «ещё как нет!» Даже на испанском звучит так же. Нет. Видишь? Всё просто.

– Все ходят охотиться на оленей.

– Я не хочу, чтобы Изи был рядом с оружием, Сэм. Точка. Конец истории. И если тебе обязательно спросить почему...

Он вздохнул.

– Что такое охота на оленей? – спросил Изи.

– Не бери в голову, – сказал я.

– Я его научу, – пообещал Сэм.

– Не научишь. Если я когда-нибудь увижу его рядом с оружием, я сломаю тебе чёртову шею, Сэм Рейкстроу, и я не шучу.

– Все мальчики ходят охотиться.

– Нет.

– Пожалуйста?

– Нет.

– Я хочу пойти, – сказал Изи.

– Нет, не хочешь, – ответил я. – Оружие опасно, и мне оно не нравится, и я не хочу, чтобы ты с ним играл.

– Когда-нибудь ему придётся научиться, – поспорил Сэм.

– И сейчас не время.

– Так кто со мной пойдёт?

– Иди с Ларри.

– Он больше не охотится.

– Никто в здравом уме не охотится.

– Ты запоёшь по-другому, когда я заполню морозилку олениной.

На этом он меня поймал.

– Иди один, – сказал я.

– Это не весело. Давай я возьму его, но не буду разрешать стрелять?

– Да! – с энтузиазмом отозвался Измаил. – Я хочу пойти.

– Нет, – ответил я.

– Пожалуйста, дядя Ген?

– Нет.

– Пожалуйста?

– Отпусти его, – сказал Сэм. – Я не дам ему прикасаться к оружию, но он может посидеть со мной и посмотреть, как это делается. И ты знаешь, что хочешь, чтобы в морозилке была оленина. В прошлом году мы ели стейки из оленины до конца марта.

Я вздохнул.

– Это значит, что он может пойти?

– Я не хочу, чтобы он стрелял из оружия, Сэм.

– Я ему не разрешу.

– Обещаешь?

– Обещаю.

– Клянёшься на мизинчиках?

– Клянусь.

Я посмотрел на Измаила, который улыбался от уха до уха. После того, как посидит со своим дядей Сэмом на жутком морозе, несколько часов подряд, на рассвете, он перестанет улыбаться.

– Честное слово! – воскликнул я.

– Ты лучший, – с улыбкой сказал Сэм.

– Одень его в оранжевое, – велел я. – Если его пристрелит какой-нибудь деревенский ублюдок...

– Никто его не пристрелит.

– Оранжевое, – сказал я. – Оранжевая шапка, оранжевая жилетка, и если есть оранжевая краска, я хочу, чтобы ты его намазал и ею.

– Мы пойдём на папину землю, – пообещал Сэм. – И она огорожена, так что там не будет никого другого. Все знают, что папа не хочет никого видеть на своей земле.

Бо, чувствуя себя отверженной, затявкала, прося внимания.

– Я иду охотиться, – крикнул ей Измаил. – Хочешь пойти охотиться, Бо?

Гав!

– Ты все еще собираешься сделать из него деревенщину, не так ли? – обратился я к Сэму.

– Он деревенский парень. Охота, стрельба, рыбалка и убийства животных – этим мы и занимаемся, Генри Гуд.

– Не все мы, Сэм Рейкстроу.

– Не всё крутится вокруг твоих родителей, Ген, – он склонил голову набок и посмотрел на меня с пониманием.

– Продолжай себе это говорить, – сказал я.