Подмосковье, дачный поселок N

 

Дачный поселок существовал в здешних краях довольно давно. Задолго до первой русской революции и даже до наступления самого «гуманного» из веков (XX века) в окрестностях небольшого, но крепкого села начали строиться первые дома для редких перелетных птиц-дачников из Златоглавой и других крупных городов империи. Село и раньше не бедствовало, а с появлением дачников и вовсе стало богатеть – свежие овощи, мясо, молоко, разнообразные соленья и дары леса шли у сезонных пришельцев на ура, к тому же в отсутствие хозяев за дачами кто-то должен был смотреть, да и постоянное строительство новых дач требовало много рабочих рук. Со временем у дачников появились огороды, разнообразные цветники и оранжереи, а из села потек густой пахучий поток коровьего, свиного, куриного дерьма, за которое богатые мещане, а то и дворяне платили не скупясь. Шли годы, количество дач неуклонно росло, и к началу века дачи окружили село со всех сторон, постепенно, но неуклонно сжирая принадлежавшие селу выпасы, покосы и пахотные поля, все дальше и дальше отодвигая лес. Село особо не сопротивлялось – к тому времени мир (община) давно перестал жить с тех самых выпасов, покосов и полей, а жил с дач и огородов, ну а до немного «убежавшего» леса все-равно легко можно было дойти. Многие из разбогатевших к тому времени сельчан сами с охоткой продавали свои дома и перебирались на постоянное место жительство в города – дачи появились не только вокруг села, но и внутри него. Сельский мир все еще был жив, хотя и постепенно растворялся в мире окружавших его дач, в мире праздности и пленэра. Тем не менее когда подоспел бунтовской 1905-й год, именно еще окончательно не умерший сельский мир стал тем стержнем-охранителем, что уберег дачный поселок от беды – здесь не горели дома, не били морды господам, не насиловали барышень, не грабили, не убивали и не шатались толпы озверевших, готовых на все крестьян – вооруженная охотничьими ружьями и револьверами стихийно зародившаяся милиция из дачников и бывших сельчан отстояла свое имущество, жизни и женщин. В гражданскую такой фокус уже не прошел, зато по дачному поселку хорошо прошлись красные, белые, черные волны – и анархисты, и коммунисты, и верные прежней власти казаки порезвились от души – почти до середины века чернели пустыри на месте многих и многих сожженных дач, а грибники и копавшие червей рыбаки до сих пор натыкались на старые кости со следами пуль и сабельных клинков. Но все-таки поселок пережил недоброе лихолетье, и в середине 20-х годов начался его очередной расцвет: многие покинутые дачи обрели новых хозяев, в какие-то вернулись старые, немало было и тех кто никуда не уезжал, а сумел пережить лихие годы в своих когда-то сезонных, а ныне постоянных домах, кормясь с леса и реки (хлеб и продукцию огородов с редким постоянством выгребали всегда голодные большевики, такая же чехарда творилась с любой домашней скотиной и птицей).

С тех пор дачный мир жил как жил, в общем-то неплохо, временами усыхал, временами расширялся, постепенно исчезали горелые пустыри, улицы поселка обретали названия, а так же столбы, по которым последовательно провели сначала электричество, затем радио и телефон. И все же много переживший поселок несколько отличался от сотен и тысяч таких же по всей стране, отличался какой-то внутренней спайкой, малозаметной со стороны, но ощутимой если смотреть изнутри общностью местных жителей, причем не только тех, кто жил здесь всегда (несколько поколений), но и тех, кто поселился не так давно. Чистки конца 30-х годов и Великая Отечественная Война не очень затронули тихий и самобытный поселок. Ну как не затронули? В сорок первом каждый его носивший штаны обитатель, достигший восемнадцати полных лет, ушел на войну, кто-то из них вернулся, другие нет – в общем как по всей стране. Хотя нет, был один странный случай в тридцать девятом году: три «черных воронка» полных сотрудников грозной НКВД приехали посреди ночи арестовывать семью одного из достаточно высокопоставленных владельцев дач (сам глава семьи к тому времени уже «прописался» на Лубянке), машины нырнули в переплетение узких улочек... и больше их никто и никогда не видел, как и ни одного из сидевших в них сотрудников всесильной организации. Впрочем возможно это был всего лишь дурацкий, но живучий слух. В свое время в поселке появились и выпавшие из гнезда первых реформ 90-х малиновопиджачные птенцы-выблядки – наглые, опасные, сверкающие золотом перстней и цепей мудаки на дорогих тачках. Но поселок справился с новой напастью: некоторых переварил и превратил в почти нормальных людей, а большинство вышиб несмотря на всю их крутизну, как десяток лет спустя вышиб дачный кооператив, который попытались организовать воспылавшие любовью к русской глубинке чернявые ребята с ну очень южных гор. Чуть позже точно такой же отлуп получила и скупавшая землю компания, принадлежавшая второй половине любителя пчел и кепок из Москвы. Несколько последних лет со своеобразным местом и вовсе творился довольно странный, но интересный, в чем-то закономерный процесс: когда-то сожравший село дачный поселок постепенно превращался в то что сожрал, и это не могло не радовать мимикрировавших под дачников наследственных жителей того самого давным-давно исчезнувшего села.

По одной из самых старых и скрытых в глубине поселка улочек шагал парень, хотя скорее молодой мужчина, в старой довольно-таки потрепанной одежде, на плече у него висела большая позвякивавшая при ходьбе сумка, а в руках он держал тщательно завернутый в полотенце горшочек. Чем-то неуловимым мужчина отличался от привычно ковырявшихся в огородах и во дворах местных жителей, но и на пришельца из Нерезиновой не очень походил. Дачники из настоящих масквичей редко забирались так глубоко в живущий по своим неписанным правилам поселок. Да и зачем? В центре никогда не было ничего для них интересного, ни кабаков, ни магазинов, ни каких-либо памятных мест. Да и чем таким можно было удивить приехавших из самого дорогого города мира «сверхлюдей»? Ответ довольно прост – ничем, хотя никто особо и не стремился. К тому же большинство принадлежавших арбатской кости и химкинской крови дач располагались на окраинах поселка, центр же застолбили за собой старожилы, многие из которых не покидали свои старые родовые гнезда даже зимой. Разве что оголтелая ребятня не признавала обычаев, законов и границ, а потому играла, бегала, носилась, шкодила везде и... без проблем возвращалась домой. Женщинам и старикам тоже ничего не угрожало, хотя нет, старикам угрожала... опасность нарваться на таких же любителей поговорить о старых добрых временах, когда трава была зеленей, а девки краше, и намертво зацепившись языками забыть про время. Но вот компаниям молодых ищущих приключений на одно место парней не стоило углубляться в лабиринт улочек – среди местной пацанвы хватало желающих почесать кулаки, аборигены ревностно охраняли свою территорию от пришлых и легко могли насовать по наглому столичному чавкалу или не столичному и не наглому, но все равно не казенному лицу.

Впрочем все вышеперечисленное не касалось неторопливо идущего мужчины с аппетитно пахнущим горшочком в руках – недоверчивые местные, в том числе и ражие горячие парни с крепкими кулаками давно уже перевели его в разряд своих. Для такого к нему отношения было сразу несколько причин. Во-первых, тот кого поселковые жители считали его двоюродным дедом жил, не приезжал на сезон, а постоянно жил в поселке вот уже двадцать с лишним лет, причем не на окраинах в районе новых дач, а в самом центре, когда-то сменив в старом доме-ровеснике самого поселка прожившую в нем без малого сотню лет родственницу. Во-вторых, каждое лето проводивший в поселке мальчик, потом парень, потом мужчина вырос у старожилов на глазах, гонял в футбол с местными пацанами, воровал яблоки, бегал за девчонкой с соседнего двора, устраивал поминки по родному деду, что жил в поселке вместе с братом (так считали жители поселка) не меньше десятка лет до самой своей смерти. В-третьих, сам Юрий, именно так звали мужчину, обладал несколькими очень редкими по нонешним временам качествами: веселым и добрым нравом, золотыми руками и отзывчивым сердцем.

Юрий обогнул глубокую лужу, которую объезжали даже внедорожники и грузовики (а кто не объезжал, потом жалел), цыкнул на возбужденную вкусными запахами соседскую собаку, открыл ногой калитку дома и вошел, сумев не пустить жалобно повизгивающую нахлебницу. Собака возмущенно тявкнула, поскреблась в калитку, а затем разочарованная потрусила по улице прочь. Ну а Юрий прямым ходом направился в дом, желая поскорее пристроить горшочек и сумку, сбросить рабочую одежду и нырнуть под душ, но неожиданно остановился, прислушался, потом и вовсе подошел к невысокому забору, что разделял два соседских двора. За забором вещало радио:

 

– Сегодня в двенадцать часов по Московскому времени бывший мэр Киева, а ныне президент Украины Васисуалий Клычко дал пресс-конференцию всем ведущим западным средствам информации, на которой публично заявил о своей нетрадиционной сексуальной ориентации. Лидеры западных стран, главы ведущих мировых общественных организаций и представители оппозиционно-либеральных кругов Российской Федерации приветствовали столь смелый поступок и выразили ему полную поддержку...

 

«Ну дела-а-а – совсем Хохляндия отожгла!» – ошарашенно подумал Юрий.

Еще более сильной реакция была у двух дедков, которые с комфортом расположились за летним столом под грушей и под чаек с пряниками слушали тот самый старенький, но вполне еще работоспособный приемник. До этого момента пенсионеры наслаждались чайком и хорошей погодой, а тут на них словно вылили ушат говна – чудесный вечер был испорчен.

– Огуряло пресноплюй! – сплюнул один из стариков, когда подобрал челюсть (вставную челюсть со стола) и смог внятно говорить. – И что же он в пидары-то подался?! Ведь спортсмен, боксер, красавец, еще и с какой-то американской актрисулькой крутил, я сам ее в телевизоре видел – гарная дивчина! Ну чего ему не хватало?! Наверняка с головой плохо стало – это вы москали его довели! – сделал неожиданный вывод старик, вот уже больше полувека не ступавший на родную для себя землю Запорожья, но не зря говорится, «кровь не водица» – душа за родные края болела до сих пор.

– А мы-то тут причем?! – тут же возмущенно возразил ему второй дедок. – Мы что ли заставляли его свой елдак мужикам в жопу толкать или свою жопу под чужой подставлять!? Так что не замай, не наша вина, хотя у вас всегда москаль виноват: град пошел – виноват москаль, корова сдохла – виноват москаль, денег нет – виноват москаль, в Европу не берут – виноват москаль, с калганом плохо – виноват москаль! А в чем мы не виноваты-то?!

– Да чего теперь говорить, – расстроенно махнул рукой обладатель запорожских корней, – как конопатый и та б...ть с косой в четвертом годе к власти пришли, так все и покатилось под откос – такую страну просрали! Теперь еще и этот, был боксером, мужиком, а стал пидорасом, да ладно бы только стал – стал и стал и молчал бы в тряпочку, так нет, он пидлюка всю Укрáину припозорил. Тьфу!– старик сник и будто прибавил пару годков к своим и так немалым летам.

Юрий просто не смог сдержаться и не вмешаться в разговор, весело прокомментировав все услышанное из-за забора:

– Как ты не понимаешь, дед Потап: Клычко ваш воспринял западные ценности всем сердцем, открыл им всю свою душу и... как оказалось кое-что еще открыл!

Возившиеся неподалеку с раскуроченной «Нивой» мужики в голос заржали, второй из стариков едва не упал от смеха со скамьи, а тот самый дед Потап погрозил охальнику кулаком:

– Надрать бы тебе уши, зубоскал, да поздно.

Тем временем приемник продолжал гундеть: украинский политолог с рыбной фамилией повизгивая от восторга вещал о том, что этот шаг президента несомненно ускорит вступление Украины в Евросоюз и НАТО, где украинцев ждут не дождутся европейские зарплаты, молочные реки, кисельные берега и сколько угодно кружевного белья, причем почему-то старался убедить в этом не жителей своей страны, а жителей чужой и очень обижался, когда его слова подвергали сомнению.

Довольный собственным остроумием Юрий оставил стариков обсуждать новость дня, зашел в дом, пристроил горшок и сумку, сбросил пропотевшие, грязные тряпки и наконец-то нырнул под душ. Затем переоделся в чистое и привычной дорогой потопал в подвал – не обычный дачный или деревенский подвал, местообитание различных закаток, солений, варений или картошки, а нечто гораздо большее. Сперва он открыл старую рассохшуюся дверь, потом откинул крышку электрощитка. Нет, не щитка, а замаскированной под него сенсорной панели! Отстучал сложный двенадцатизначный код, нажал ввод и... отстучал еще один, но уже всего из пяти знаков – только после этого щелкнул скрытый внутри двери замок. Юрий не без труда открыл массивную, даже не скрипнувшую дверь и зайдя внутрь закрыл ее за собой. Крепкая, широкая лестница, еще и отгороженная от остального помещения решеткой из стальных прутов, привела его в ярко освещенный панелями дневного света подвал. Последняя преграда – решетчатая дверь и уже не спрятанный кодовый замок, но прежде чем отстучать код Юрий надел одноразовые бахилы и только тогда вошел в чистый, едва ли не стерильный подвал.

Вдоль одной из стен довольно-таки обширного подвала стояли десятки системных блоков, разнообразных модулей, экранов, сканеров и всякой прочей подобной фигни, вплоть до принтеров и каких-то совершенно древних агрегатов с лампами вместо микросхем. Все это и суперсовременное оборудование, и супердревнее хламье было подключено друг к другу и работало (гудело, звенело и щелкало). Вторую стену подвала по-братски делили полки с разнообразными инструментами, пара станков для работ по металлу, еще полки с множеством толстых папок с обложками разных цветов или свернутыми в трубочку чертежами, три раскуроченных телевизора, внутри которых не хватало половины содержимого и наконец массивный стальной рабочий стол, над которым снова полки с инструментами или буквально ломящимися от закладок книгами технического содержания, на столе множество деталей и вскрытый системный блок. Две капсулы виртуальной реальности вольготно расположились вдоль третьей стены, кроме них шкаф с одеждой, умывальник и небольшая софа, ну еще наполовину заполненная мусорная корзина. В одной из капсул кто-то был. С четвертой стороны все пространство от стены и чуть не до середины подвала занимал здоровенный механизм, похожий то ли на жутко изуродованный самогонный аппарат, то ли на печь, то ли неизвестно на что, аппарат не работал и был качественно укрыт полиэтиленовой пленкой.

Юрий проверил сохранность пленки, ликвидировал небольшой беспорядок на рабочем столе, но системный блок убирать не стал. Потом десяток минут поработал с жутким техногенным монстром, отключил пару системных блоков, пару других наоборот включил, вставил принесенную с собой флешку в порт и только проделав все эти не обременительные, но необходимые дела занял вторую капсулу. На полчаса в подвале вновь воцарилась тишина, только тихонько щелкал, мигал лампами и гудел дюжиной кулеров технический уродец у стены.

Через полчаса капсулы почти одновременно открылись и наружу полезли Юрий и его «двоюродный дед» – Семен Никифорович Проводников, на самом деле старинный и лучший друг его настоящего деда. Впрочем Юрий настолько давно был с ним знаком, что и сам начал забывать об очень большой условности их «родства» и относился к нему как к самому настоящему деду, особенно после того как умер отец и он переселился сюда на дачу (московскую квартиру захапала всегда гнобившая пасынка мачеха и двое его сводных братьев). Прошло не больше пяти минут и подвал снова опустел – вернувшиеся в реал «дед с внучком» отправились на летнюю веранду вечерять.

– Кому опять компьютер починил? – немного ворчливо спросил Семен Никифорович у своего «внука», кивнув на все еще теплый горшочек на столе.

– Не компьютер, а спутник, точнее ресивер, – ответил расставлявший тарелки Юрий. – Почти час возился, но зато горшок рождественских [64] и вот эта красота, – жестом фокусника он достал полулитровую банку абрикосового варенья. – Кстати горшочек надо не забыть вернуть, а чинил тете Даше с Буденновской.

– И зачем тебе такая морока? – Семен Никифорович налил крепкого чая в два высоких стакана, себе по старой привычке плеснул заварки чуть не на палец высотой, а Дмитрию вполовину меньше. – Спутники, компьютеры, телевизоры, недавно Степану и вовсе патефон починил. Зачем? Отвлекает ведь и от работы, и от Проекта?

– Помогает не потерять навык и прочистить голову, – Юрий поставил на стол розетку с густой деревенской сметаной и воткнутой в нее ложкой – ложка стояла не хуже чем вкопанный в землю телеграфный столб. – Интересно покопаться в разном железе как нашем, так и в забугорном, бывает удается забавное техническое решение подсмотреть, и мне приятно, и людям польза.

Юрий освободил горловину горшочка от тряпок – по веранде, да и по всему дому и немаленькому двору поплыли изумительные запахи, а оба собеседника не сговариваясь сглотнули слюну...

– Да уж, – через некоторое время протянул Семен Никифорович, тяжело, но довольно отваливаясь от стола. – Такую прелесть ни в каком магазине не купишь и в ресторане не закажешь.

– Вкуснота!– с полным ртом согласился «внук», едва не проглатывая язык вместе с пельменем. – Еще одна причина – полчаса-час возни и такая радость желудка. Вам положить еще?

– Хотелось бы, – хозяин дачи с легко читаемым на лице сожалением посмотрел на не более чем на треть опустевший горшочек, – но нет – годы не те – буду так жрать, два следующие года не протяну, а протянуть надо. Лучше пододвинь-ка мне варенья, посмотрим чего там Дарья наваяла.

– А я еще полстолько жахну, – не пожалел себя Юрий, выполняя просьбу «деда». – Вы правы – пельмени атас (!), особенно под такую зачетную сметанку, и на завтра осталось.

Вскоре молодой-здоровый добил план по пельменям и присоединился к дегустации вкуснейшего варенья под ароматный чаек, очень особенный чаек, на всей планете Земля позволить себе такой чай могли лишь двое жильцов старой дачи под Москвой, ну и те немногие, кому они отщипнули от щедрот.

Темнело, стрекотали сверчки, а кричащие кровожадные звери с длинными тонкими носами начинали охоту на людей. Но обитатели веранды совершенно не боялись жаждущих крови монстров – похожий на телевизионную антенну самодельный прибор гораздо лучше любых импортных средств отгонял кровожадных тварей. Так что «родственнички» могли спокойно наслаждаться прекрасным чаем, вкуснейшим вареньем и беседой, а комары, вернее их самки, в бессильной злобе орали где-то вдалеке.

– Так что там насчет «Миллиона Путей»? – Семен Никифорович имел в виду недавно выброшенную на рынок новинку: главный конкурент «Основы» американо-китайская корпорация «Континент Воображения» наконец-то сделала ход и представила на суд общественности свой продукт. Причем «Воображенцы» не стали прямо конкурировать с «Основой» на фэнтезийном поле, а предпочли застолбить за собой космическую тематику – давно ожидаемой и главное востребованной фанатами космоса новинке предрекали бешеный успех.

– «Воображенцы» обосрались по полной – с такой помпой выбросили на рынок абсолютно сырую вещь. Интернет еще не кипит, но уже закипает, день-два взорвется – фанаты косморубилова в ярости, особенно те, кто успел поиграть в Серединный мир. Мне больше всего запомнился один ржачный комментарий: там один из разочарованных выдал, что «Миллион Путей» после «Серединного мира» как секс в трех надетых друг на друга презиках после нормального траха голяком. –

– Значит качество их матриц хуже? – уловил основное и сделал сам собой напрашивавшийся вывод Семен Никифорович.

– По видимому. Говорю же все сыро-сыро, да еще они с капсулами налажали, не так как «Основа» в начале – никакого дефицита, но их оригинальные капсулы вызывают еще больше гневных коментов чем их вирт-мир – очень сложные в эксплуатации, особенно в домашних условиях. Мне тут одна «птичка» из нашего финансового отдела нашептала, что из всех купленных по предзаказу и проданных за неделю капсул чуть ли не треть гикнулись, а ведь гарантийный срок три месяца. Вы представляете всего за неделю рекламация тридцати процентов товара?! «Воображенцам» конец – после такого не подняться, думаю месяца через два их компания объявит себя банкротом, а их активы, акции и все остальное пойдет с молотка. Может «Основа» и купит – у нас в отличие от них дела лучше некуда, устойчивый рост каждый квартал.

– А как на этот счет у самой «Основы», помнишь ты рассказывал мене о похожем проекте про космос и еще об одном для любителей «сладкого»?

– Теперь это один проект – космо-симулятор и сексодром решили объединить, заодно присобачили туда проект для любителей робинзонад на необитаемых планетах, ну это всякая инопланетная флора-фауна, заброшенные города инопланетных рас или даже гигантские космические станции, покинутые своими владельцами, и все в том же духе. Но там пока глухо – месяц назад пришлось чуть не по новой всю работу начинать, не по тех-части – там все нормально, а по созданию самого мира, вот там действительно тушите свет!.

– Почему?

– Да главный фантаст, по мотивам произведений которого и создавался мир, неожиданно припух – ни с того, ни с сего выставил несколько невыполнимых условий, а когда с ним попытались их обсудить, с чего-то заистерил, прервал все контакты и отозвал разрешение на использование его идей. Теперь общается с «Основой» только через адвокатов, еще и аванс зажал.

– А что хотел?

– Больше денег, хотя за его подернутый пылью мир Далекой-Далекой итак платили совершенно дикие бабки, а еще чтобы «Основа» продала двадцать процентов своих акций указанным им американским компаниям. Но свет клином не сошелся – вовсю идут переговоры с Лукьяненко – дурной американец еще локти будет кусать что закобенился и упустил такие деньги и славу. Жаль только проделанной работы – чуть ли не все наработанное за год придется спустить в унитаз. «Основа» готовит иск за нарушение контракта и упущенную выгоду, но делу это не поможет.

– И когда теперь?

– Год, больше года, скорее полтора. Но даже если и год, то нам все равно не успеть создать там такую же силу как Драконы в Серединном мире, да и бросать Дримма, Туллиндэ и других второшансников не охота – некрасиво и подло.

– Знаю, самому не хочется, – покивал Семен Никифорович.

Некоторое время погруженные в мысли собеседники молчали, прихлебывая чай, первым встряхнулся не по возрасту бодрый старик:

– Ладно! – Семен Никифорович допил последний глоток драгоценного чая и решительно отставил стакан. – Значит все остается в силе – эльфы, грифоны, магия, а не бластеры, роботы, космические корабли – прекрасно, сосредоточимся на том что есть!

Вскоре освобожденный от посуды стол оккупировали, буквально похоронили под собой открытые справочники, энциклопедии и атласы, а также два включенных в сеть ноутбука. Юрий и Семен Никифорович не первый и даже не десятый раз занимались подобной работой, о чем красноречиво свидетельствовали многочисленные закладки и еще более многочисленные карандашные пометки на полях бумажных источников. Вот и сейчас атласы чиркал безжалостный карандаш, а в интернет отправлялись десятки запросов, ну а если всемирная паутина не могла дать ответ, то в дело шли заслуженные, еще советских годов справочники и энциклопедии. Прошло несколько часов напряженной, прерываемой лишь короткими репликами работы, и ночь окончательно вступила в свои законные права, а увлеченная работой парочка все также сидела на веранде и все также терзала бумагу и интернет, из изменений – включенный под потолком веранды свет и вновь появившийся на столе чай.

– Больше недели возимся, пора бы уже остановиться, – Юрий со вздохом отвалился от стола и повел-размял сведенными от долгого сидения плечами.

– На чем?! – Семен Никифорович раздраженно бросил карандаш на стол. – Подходящего места так и не нашли! Такое ощущение, что к восьмидесятым годам (XX века) всю Сибирь исходили вдоль и поперек и Западную, и Восточную! Особенно нам подгадили геологи – куда не ткнись, какое место не возьми была экспедиция, а чаще всего и не одна!

– Ну насчет геологов я бы не особо волновался, – расплылся в улыбке Юрий.

– Почему? – нахмурился Семен Никифорович, с подозрением глядя на лыбившегося парня, а тот стрелял чертенятами из глаз и кусал губы, еле сдерживая рвущийся наружу смех.

– Как когда-то сказал вице-спикер нашей думы (Юрий изменил голос, подделываясь под другого человека): «Геологические партии – самый рассадник гомосексуализма. Однозначно!». Так что педики-геологи больше смотрят на жопы друг друга, а не по сторонам! – закончил Юрий и заразительно заржал.

– Смотри не ляпни такое при Морнэмире, – предупредил его Семен Никифорович, но против воли и сам улыбнулся.

– Действительно пора определиться, – все еще похохатывающий Юрий вновь придвинулся к столу и долил кипятка в свой стакан. – Идеала все равно не найти – такого места, где людей вообще никогда не бывало, просто нет – не геологи, так нефтяники, газовики и всякие прочие буровики, а еще археологи, этнографы, старатели, туристы, плюс еще местные, староверы, просто охотники. Одна надежда, что в начале девятнадцатого (века) или в конце восемнадцатого разного народа шляется все же поменьше, а дальше как повезет.

– Два века, – Семен Никифорович будто попробовал сказанное на вкус. – Прожить два века и никому не попасться на глаза – такое вообще возможно?

– В Центральной России вряд ли, а там тайга, тундра, болота – мало людей, огромные пространства, трудно доступные места. Весь народ что там шляется, именно шляется, а не обыскивает местность или целенаправленно кого-то выслеживает.

– Охотники из местных? Какие-нибудь буряты или эвенки, они-то как раз ищут и пусть совершенно случайно, но вполне могут встать на след.

– Значит им не повезет. Сомневаюсь, что исчезновение одного-двух, пяти-десяти, пусть даже двадцати тунгусов в тайге как-то радикально повлияет на будущее. Да и вообще всякие исторически значимые личности по таким местам не шляются, разве что Сталина или какого другого революционера прибьет, когда те будут дергать из ссылки, но тут вероятность один на миллион. И вообще таким беглецам не до поисков чьих-то следов – свои бы ноги унести.

– Погоня?

– Да какая там погоня?! Кто за ними гонялся?! Насколько я знаю все революционеры жили там как на курорте: на охоту ходили, с бабами развлекались, отъедались, самообразовывались, книжки писали – рай да и только! А когда нужно, уходили без каких-либо проблем. Сталин вон вообще вы..ал пол Сибири – чуть не в каждой деревне там сидит хотя бы один утверждающий что он его сын старик!

– Два века, – снова повторился Семен Никифорович. – Самые тяжелые периоды – Гражданская война и освоение Сибири после Отечественной.

– Не согласен, – возразил Юрий. – Во время Гражданской все основные события раскручивались рядом с железными дорогами и крупными судоходными реками, исследовательские экспедиции не отправлялись, освоением земель никто не занимался, даже местные не очень далеко уходили от тогдашних центров цивилизации – их к тому времени уже хорошо подсадили на табак, патроны, стальные изделия и прочее. Ну а те, кто придет после Отечественной, в большинстве своем глубоко городские люди и совершенно не знают тайги – опытный лесовик спрячется от них без проблем.

Семен Никифорович задумчиво отхлебнул чаю и вынужден был признать правоту молодого собеседника:

– Может быть ты и прав. – И тут же вновь как заклинание повторил: – Но все-таки два века, целых два века! Одна случайная пуля или какой-нибудь несчастный случай, природный катаклизм, лесной пожар и все – с сундуком было легче, а тут живое существо: ему нужно есть, пить, спать.

– Тут уж как карты лягут, – с видом фаталиста пожал плечами Юрий. – Если кто и справится, то это Дядины «Приносящие рассвет».

– Да, – согласился Семен Никифорович, – серьезные ребята, пускай на вид соплей перешибешь.

– Точно. Если они в полном или хотя бы половинном объеме сохранят свои возможности, то местным вообще нечего ловить – я ведь не для красного словца про двадцать тунгусов ввернул – завалит и больше, хоть с огнестрелом, хоть без. Но всякие подобные подвиги понадобятся только в том случае, если не будет магии, а если будет, то никакие тунгусы, буряты и прочие урзалы́ его никогда и ни за что не найдут!

– Как будешь изымать заготовку из вирт-мира? Не боишься, что твое вмешательство обнаружат? – старый ученый несколько вильнул в сторону, хотя и остался в общей канве обсуждения будущего эксперимента.

– Да не должны, – Юрий отхлебнул большой глоток и чуть сморщился – слишком много разговоров, вот чай и подостыл. – Каждый день в Серединном мире гибнут сотни тысяч, миллионы, десятки миллионов заготовок, про неписей я и не говорю. Нет, не должны спалить – как только я устроился на работу, то тут же начал копать на предмет безопасного изъятия матрицы, ну для основного переноса, а изъять одного единственного заготовку это просто ерунда. Только сделать все надо быстро – три-четыре дня и матрица начнет повреждаться. Кстати, когда будем проводить Большой эксперимент, точно также ни в коем случае нельзя тянуть дольше трех дней.

Юрий звенькнул стаканом, чересчур резко поставив его на стол, и не сдержав чувств быстро провел рукой по разложенным на столе бумагам, затем поднял на ученого горящие глаза.

– Так не терпится побыстрей закончить со всей этой волокитой и перейти к делу! Считай у нас финальная репетиция – впервые отсылаем в прошлое живое разумное существо! К тому же эксперимент даст нам столько ответов на очень важные вопросы: смогут ли долгоживущие расы жить столько же сколько живут в Серединном мире или по крайней мере подольше обычных людей (?); будет ли действовать магия, настоящая магия, а не природная особенность неразумного насекомого (жука-колдуна) (?); как поведут себя игровые тела в реальном мире, что сохранят, что потеряют (?); будут ли заготовки нам по прежнему верны (?) – какой из этих вопросов для нас важней даже не возьмусь судить! Каждый из них может радикально изменить всю стратегию подготовки к будущей жизни на Земле. Если заготовка справится, то мы сразу, заранее получим на них ответы – представляете?!

– А если не справится? Умрет от старости, голода, пули, – и Семен Никифорович снова повторился, – мало ли что может произойти за два века?

– Тогда мы все-равно нырнем в омут с головой! А разве есть варианты? Лучше такая надежда, чем совсем никакой – как говорится: быстрей шевели лапками и взбивай сливки в масло!

– Верно, – согласился с молодым напарником ученый, заражаясь от него энтузиазмом, а еще как всегда подействовал ралгун в чае, и Семен Никифорович почувствовал прилив сил, как-будто и не было нескольких часов довольно напряженной работы. – Значит расширим рамки: нам нужна территория, где не было приисков, рудников, любых добывающих предприятий, тем более населенных пунктов, военных баз или исправительных лагерей, где не валят лес, нет оживленных туристических маршрутов, заповедников, дорог, крупных рек и газопроводов, ну и не слишком далеко на север – все-таки нужен лес, а не тундра. Редкие геологические партии, еще более редкие туристы, из тех что любят забираться в самую глушь, допускаются. Всяких местных охотников и староверов, а так же прочих беглецов от цивилизации мы не можем просчитать, так что в этом вопросе придется полагаться на судьбу и подготовку Дядиного заготовки. Пожалуй теперь я с ходу могу назвать десяток таких мест, в конце восемнадцатого века они и вовсе самая глухая глушь.

– У меня тоже найдется несколько вариантов, – в нетерпении скрипнул по полу ножками стула Юрий, пододвигая к себе ноутбук. – Нужно сравнить наши варианты, совпадения сразу отложим, а с остальными давайте сделаем так: вы проверите мои, я проверю ваши, потом обсудим.

– Так и сделаем, за работу, – Семен Никифорович одной рукой придвинул к себе второй из ноутбуков, а другой – самый толстый из атласов, подробнейший атлас Восточной Сибири.

Работа кипела чуть ли не до шести утра, но зато в конце полной трудов ночи осталось всего три варианта – три местности, три области на теле огромного континента под названием Сибирь. Именно сибирской земле предстояло принять гостя из другого мира – обретшее реальное тело разумное виртуальное существо, а по совместительству еще и путешественника во времени.

Теперь у напарников было что предъявить Главе и клану, но прежде чем закончились слишком затянувшиеся уже далеко не вечерние посиделки, Семен Никифорович поднял еще один весьма и весьма важный вопрос:

– Что это ты там наобещал Главе и остальным насчет научной и технической информации из реального мира?

– А это, – устало потер слипающиеся глаза Юрий. – Когда создавали всякую магию, алхимию, ремесла, то опирались на научные и технические знания Земли. А на что еще опираться? Так вот, у разных групп разработчиков существовали целые библиотеки разнообразной технической и научной информации, именно оттуда они брали примеры для разных книг, свитков и всего прочего. Потом когда Система переработала все в единый бульон, библиотеки стали не нужны и их удалили, но мне пришло в голову, что возможно удалили не все, ведь столько разнообразных коллективов занималось, одной только магией восемь с лишним десятков групп.

– И...?

– В общем я хорошо полазил по резервным копиям, архивам и мусору (мусорным файлам), – Юрий заразительно зевнул, – ну и не без труда, но нашел то что нужно – целая библиотека, хотя почему-то на эльфийском языке, да еще подделанное под написанное от руки. Может поэтому и забыли удалить? Правда без истории, географии и астрономии, но зато там есть математика, физика, химия и дальше по списку. Да, никакой художественной литературы тоже нет. – Рассказчик вновь не удержался и зевнул.

– Велик ли тот список? – Семен Никифорович тоже устал, но старался держаться наравне с молодым напарником.

– Весьма, я его немного подрихтовал, то есть переделал под матрицу для внедрения в Серединный мир. Кстати, поскольку информация уже в Системе, да еще на эльфийском языке, напрягаться особо не пришлось – это ведь не чужеродный элемент, а вроде как свое родное. Получилось три с лишним тысячи томов, каждый том метр на метр и чуть не с руку толщиной.

– Неплохо. Как и когда думаешь перебросить их в Серединный мир?

– Да просто, по уже отработанной схеме: мой кореш, что сидит на игровом аукционе, как обычно выбросит книги в договорное время, а мы их купим. Думаю все обойдется тысячи в две, да даже если и больше, то за такое не жалко. Корешу разумеется придется дополнительно отстегнуть, но тоже не проблема. А когда? Да когда угодно, пускай Глава решает.

– Думаю он не будет тянуть, – прозорливо предположил Семен Никифорович (и оказался прав). – Ладно Юр, давай расходится, а то боюсь вскоре тебе в рот не то что муха, а самолет залетит, да и у меня что-то ноги тянет.

– Ваша правда – че-то засиделись мы, на какой пожар спешим не понятно – времени еще вагон и маленькая тележка.

Вскоре веранда опустела, а в подвале вновь загорелся свет, впрочем горел он не долго, не больше пары минут – Тот и Эленандар отправились домой...

 

 

Глава 41

 

 Форт-городок спецназа

 

Казалось бы не на шутку разогнавшийся маховик гигантской стройки и освоения клановых земель уже ничто не сможет остановить. Но нет, смогло, вернее почти смогло, и в настоящий момент он едва не захлебывался в непомерном напряжении – разросшийся в последнее время клан готовился выступить в большой поход и тем самым засбоил отлаженный ритм. Засбоил, замедлил, но не остановил: все также строился город, военные городки-форты и замки, модернизировались подземелья, выдавали продукцию мастерские, тянулись дороги, по ним везли грузы, работали шахты и лесопилки, таял город дварфов, а