К вопросу о балкаро-карачаевском нартском эпосе

Родственные по происхождению и языку балкарцы и карачаевцы в прошлом составляли единый народ ^!. В на­стоящее время балкарцы (по данным 1959 г. — 42 тыс. че­ловек) проживают в Кабардино-Балкарии (в Баксанском, Чегемском, Черекском (или Балкарскрм), Хуламо-Безен- гийском ущельях и в ряде предгорных и равнинных насе­ленных пунктов республики), а карачаевцы входят в со­став Карачаево-Черкесской автономной области (они на­селяют Карачаевский, Мало-КарачаГевский, Зеленчукский, Усть-Джегутинский, Прикубанский и Предградненский районы) ^[413].

Карачаево-балкарский язык относится к кыпчакской (северо-западной) группе тюркских языков. Фольклор­ное наследие балкарцев и карачаевцев является общим. Это сказания о нартах, сказки (волшебные, бытовые, сказки о животных), песни (словом «джыр» объеди­няются самые разные песни — трудовые, обрядовые, историко-героические, лирические), своеобразные здра­вицы—алгыши, загадки (эл берген джомак или элберле), пословицы и поговорки (народ назвал их «нарт сёзле», т. е. «слова нартов»).

Общность фольклора не исключает, однако, того, что в настоящее время одни жанры более широко представ­лены на территории Балкарии, а другие (например, песни — исторические и историко-героические) наиболее распространены в Карачае.

Это относится и к балкаро-карачаевским сказаниям о нартах: основные нартские герои и сказания о них оди­наково хорошо известны и балкарцам, и карачаевцам. Но есть и такие, которые встречаются только в балкар­ских или только в карачаевских вариантах (Хубун, Девлер, Чюэрды). Тем не менее правомерно говорить о едином балкаро-карачаевском нартском эпосе.

Балкаро-карачаевские сказания о нартах впервые были зафиксированы в конце прошлого столетия.

В 1881 г. в первом выпуске «Сборника материалов для описания местностей и племен Кавказа» С. Урусбиев опубликовал сказания о нартских богатырях татар-гор- цев^[414] Пятигорского округа Терской области: «Урызмек», «Шауай», «Рачикау», «Сосруко». Записанные Урусбиевым сказания повествуют о героях, не встречающихся в дру­гих национальных версиях нартского эпоса — Алаугане и Рачикау; что касается Сосруко и Урызмека, то они имеют общекавказский облик.

Тексты С. Урусбиева даны без оригинала, в русском литературном переводе. Сравнение их с более поздними записями свидетельствует о том, что перед нами перевод, а не пересказ текстов. Публикацию сопровождают, ценные комментарии, объяснение малопонятных мест и — что особенно важно — сообщение о том, что данные сказания были записаны в 1879 г. со слов жителей Урусбиевского аула Исмаила Мисостова, Биаслана Джапуева, Кумы Джапуевой, Магомета Тилова, Чабакчи (Ахья.—А. X.), Соттаева, Джуртубаева, Биляка Аюсова, Хусейна Абду­лова (Абуллаева. — А. X.), жителя аула Курхужан (Гир- хожан.— А. X.) Маила Этезова и жителя аула Чегем Али-Мурзы Балкарокова.

С появлением первой публикации балкаро-карачаев­ского эпоса стало ясно, что балкаро-карачаевские сказа­ния, тесно связанные с общекавказской эпической традицией, отличаются значительным своеобразием, выра­жающимся и в том, какие герои выступают в них на пер­вом плане, и в специфичности сюжетов, не известных другим национальным версиям, и в особенностях их поэ­тики, во многом связанной с традициями тюркского фольклора, и в особенностях быта и нравов, отразившихся в сказаниях.

Последующие публикации балкаро-карачаевского эпоса подтвердили этот вывод.

В 1883 г. в третьем выпуске «Сборника материалов для описания местностей и племен Кавказа» ⁴ были напе­чатаны карачаевские сказания о нартах. Среди них — сказания об уже известных по публикации С. Урусбиева героях Ерюзмеке, Сосруке и Гиляхсыртане — и о новых богатырях — Ачемезе, Хубуне, Девлере («Ачемез и Ху- бун», «Девлер», «Эмегены»). Публикация принадлежала учителю Карачаевского горского училища М. Алейникову. Тексты даны в русском переводе, очень точно передаю­щем содержание и стиль подлинника, по без каких-либо сведений о сказителях.

В 1898 г. А. Н. Дьячков-Тарасов опубликовал на рус­ском языке новые варианты нартских сказаний карачаев­цев: «Сосурка и Эмегеи пятиголовый», «Алаугъан», «Ген- джакешауай», «Смерть Ерюзмека», «Чюэрды», «Княжна Сатанай»; они были записаны от жителей аула Карт- Джурт Будуяна Джапкезова и Хасана Алиева⁵.

В 1903 г. в шестом номере «Терского сборника» была помещена большая подборка текстов балкаро-карачаев­ского фольклора под названием «Поэмы, легенды, песни, сказки и пословицы горских татар Нальчикского округа Терской области». Записаны Н. П. Тульчинским⁶.

Впрочем, последнее не совсем верно: многие тексты сопровождает примечание Н. П. Тульчинского о том, что они «заимствованы из тетради Науруза Исмаиловича Урусбиева».

Науруз Урусбиев (брат Сафара Урусбиева) был одним из образованнейших людей своего времени. Он был хо­рошо знаком о П. И. Чайковским и С. И. Танеевым; по совету последнего Урусбиев занялся собиранием родного фольклора⁷. Вероятно, Н. Урусбиев передал свои мате-

 М. Алейников. Карачаевские сказания. — СМОМПК, III. Тифлис, 1883.

 А. Н. Дьячков-Тарасов. Заметки о Карачае и кара­чаевцах. — СМОМПК, вып. XXV. Тифлис, -1898.

 «Торский сборник», 1903, VI, стр. 249.

 «История Кабардино-Балкарской АССР с древнейших вре­мен до Великой Октябрьской социалистической революции», т. I. М., изд-во «Наука», 1967, стр. 434.

риалы Н. П. Тульчинскому, который выполнил перевод текстов на русский язык, сопроводив их интересными комментариями, * содержащими ценные сведения по исто­рии, этнографии, религии и фольклору балкарцев и кара­чаевцев.

В публикациях Н. Тульчинского четыре нартских сказания; одно из них посвящено Сосруку (у Туль­чинского — «Сосук». — А. X.) и четыре (легенда, песня и две сказки) — Орюзмеку ^[415] . Как явствует из коммента­риев, легенда об Орюзмеке и сказка «Созар Гезохов» были записаны Н. Урусбиевым, а сказание о Сосуке, песня и сказка об Орюзмеке зафиксированы Н. Тульчип- ским. Паспортных данных о сказаниях не приводится, сообщается только, что сказание о Сосуке записано в Балкарии, а сказка — в Хуламе (т. е. в Хуламском ущелье, тоже в Балкарии). Судя по заглавию публи­кации, все тексты записаны в Балкарии.

К этому перечню дореволюционных источников, уже привлекавших внимание исследователей^[416], необходимо до­бавить публикацию II. Острякова и рукопись, найденную в архиве акад. Вс. Ф. Миллера.

В журнале «Вестник Европы», № 4 за 1879 г. была напечатана статья П. Острякова «Народная литература кабардинцев и ее образцы» ^[417]. Она содержит характери­стику Нальчика, его природных условий и краткие све­дения о кабардинцах, их фольклоре и роли народных пев­цов в обществе. Кроме того, здесь помещены четыре текста, которые до сих пор рассматривались исследова­телями как адыгские. Мы предполагаем, что П. Остря­ков дал довольно близкий пересказ балкаро-карачаевских сказаний о нартах: о старце Деуете, его девятнадцати сы­новьях, женитьбе его старшего сына — Алаугана — на до­чери людоедки — эмегенши, рождении Шевая и его бога­тырских подвигах. Другое сказание повествует о том, как юный Сосрук спас Орюзмека от расправы нартов, а третье представляет широко известное у всех кавказских наро­дов сказание-загадку «Кто больше»?

Привлекают внимание в первую очередь сказания о Деуете, Алаугане и Шевае и сказание о том, как Сосрук спас Орюзмека. Сравнение публикации П. Острякова с записью С. Урусбиева показывает поразительное их сходство. В текстах «Народной литературы кабардин­цев» выступают те же герои, что и в балкаро-карачаевских сказаниях, записанных С. Урусбиевым: кузнец Деует, Алауган, Шевай, Тейюр, Пук, эмегены ^п.

Сюжеты этих сказаний идентичны (правда, в записи

С. Урусбиева они порой разработаны детальнее); запись П. Острякова скорее передает сюжетную канву сказания. Вместе с тем некоторые эпизоды обнаруживают и сход­ство уникальных деталей (даже если имена различны) ¹².

 Заметим, что ни в одной дореволюционной публикации адыгского эпоса такие имена эпических героев не встречаются; Кянжоко Шаой впервые упоминается в текстах, зафиксирован­ных в 30-е годы (см.: «Кабардинский фольклор», М.—JL, 1936, стр. 62—66), а сказание об этом герое на сюжет, аналогичный балкаро-карачаевскому, опубликовано лишь в своде кабардинского нартского эпоса (см.: «Нарты. Кабардинский эпос». М., 1951, стр. 455—467).

 К сожалению, в нашем распоряжении пока нет оригиналов текстов, записанных С. Урусбиевым и П. Остряковым; поэтому мы сравним тексты в русском переводе.

Запись С. Урусбиева:

«Когда уже было все приготовлено и когда повесили на огонь котел с сорока ручками, положив в него сорок бугаев, то стали советоваться, кого послать за Урызмеком,. чтобы позвать его на пир. Никто из нартов не решался сходить за ним. Вдруг вышел какой-то мальчик, с стоячим гребневидным хохлом на голове и тоненькими веретеноподобными ногами... Он сказал: «Я схожу, позову Урызмека».

Текст П. Острякова:

«Для этого устроили громадный пир (чтобы отравить Тейюра. — А. X.). Котел повесили такой, что он едва-едва дер­жался на сорока ушках, а в него положили вариться сорок бы­ков... Но вопрос в том, кто пойдет звать Тейюра? Никто не ре­шался. Долго судили, спорили, но охотника не нашли. Вдруг яв­ляется мальчик лет десяти, на тоненьких, как спички, ножках, с большой головой, на затылке которой косичка торчит, словно спичка, и говорит, что он согласен пойти и позвать Тейюра».

Или другой пример:

Запись С. Урусбиева:

«—Эх, ответил Урызмек,что касается брата, то это же кровный враг. Ну, а что же, может быть, ты желал бы, чтобы он был твоим сыном?

— Где мне дожить до такого счастья? — произнес Урызмек.

Наконец, немаловажным свидетельством в пользу при­надлежности текстов, записанных П. Остряковым, к бал­каро-карачаевскому эпосу, является и то, что они были зафиксированы одновременно с текстами С. Урусбиева — в 1879 г. и что П. Острякову всячески содействовали «князья У-Б-вы» — Урусбиевы, о помощи которых в соби­рании фольклора и народной музыки балкарцев очень тепло отзываются в своих воспоминаниях о поездке в «горские общества Кабарды» — т. е. к балкарцам — М. М. Ковалевский и С. И. Танеев ¹³.

Вполне возможно, что тексты, опубликованные

С. Урусбиевым и П. Остряковым, были записаны от одних и тех же сказителей. Только публикация С. Урусбиева содержит перевод сказаний, а П. Острякова — их близкий пересказ.

Несколько лет назад в Государственном Литератур­ном музее (г. Москва) в архиве Вс. Ф. Миллера была обнаружена рукопись над названием «Нарты (черкес­ские былины)»¹⁴.

Она написана черными чернилами на двадцати тетрад­ных листах, с двух сторон. Последние листы сильно повреждены, а окончание рукописи утрачено. Почерк ру­кописи свидетельствует о том, что переписывалась она не самим Миллером, но кем-то, вероятно, из его кор­респондентов: примечания подписаны инициалами «В. Г.».

Текст сказаний приведен без оригинала, в русском стихотворном переводе. Автор рукописи утверждает в при­мечании, что это вызвано необходимостью передать наи­более точно размер их. «Первые былины, — пишет он, — переложены размером по возможности близким к тому, каким былины поются кабардинскими народными пев-

 Так поверь мне, — сказала Сатаней,— что этот мальчик твой сын».

Текст П. Острякова:

«Нет, брата я не хочу! Кровный враг всегда злее, чем посто­ронний, а пусть будет он моим сыном.

 Так узнай же, что он и есть твой сын, но я укрыла его от тебя и отдала на воспитание подземным духам».

 М. Ковалевский. В горских обществах Кабарды.— «Вестник Европы», 1884, 4; С. И. Т а н е е в. О музыке горских та­тар. — В кн.: «Памяти С. И. Танеева». М., 1947.

 Гос. литературный музей, ф. И, оп. 144, инв. № И. Сооб­щением об этой рукописи мы обязаны! В. М. Гацаку, охарактери­зовавшему ее на II Всесоюзном совещании по нартскому эпосу.

дамп (гегуако). Это в большинстве случаев тот же раз­мер, который слышится в малороссийских думах» (при­меч. к стр. 1).

Вероятно, сближение автором перевода и рукописи кавказских сказаний с русским былевым эпосом обусло­вило то, что стиль приводимых сказаний, при бесспорно кавказском содержании, сильно напоминает стиль русских былин. Но, на наш взгляд, такая «стилизация» является чисто внешней и не затрагивает сущности содержания текстов.

Рукопись «Черкесских былин» хранится в папке, по­меченной 1901 г. Вероятно, сказания были записаны в конце прошлого столетия.

В рукописи из архива Вс. Ф. Миллера излагаются сюжеты, известные по публикациям С. Урусбиева п П. Острякова — о нарте Деуете, его девятнадцати сы­новьях, о женитьбе Алаугана и о рождении его сына Ше- вая. Правда, в отличие от текстов Урусбиева и Острякова, здесь говорится о том, что старый Девет. берет с Алаугана слово, что он не привезет никого из «рода эмегенов», и нарушение им клятвы объясняется тем, что эмегена была девушкой необычайной красоты. (Заметим, что это единственный случай, когда говорится о красоте эме- генши. Обычно подчеркивается необычайное уродство женщин-эмеген.) В остальном изложение сюжета тради­ционно. Текст из архива Вс. Ф. Миллера содержит ти­пично балкаро-карачаевский сюжет сказания, имена ге­роев балкаро-карачаевского эпоса — Девет, Алауган, конь Гемуда, эмегены, балкарские названия вещей —шашка — сырпын, балкарское название горы Казбек — Гурджишь; обязательной принадлежностью героев балкаро-карачаев­ских сказаний является «котел с сорока ручками, в кото­ром варится мясо сорока быков». Характерен и типичный образ тюркского фольклора — сравнение героя с «быстро­ногим волком».

Вместе с тем здесь упоминаются и атрибуты осетин­ского эпоса — дом Алигате — Алагатэ, Церекова кольчуга и Бидасов шлем — и детали адыгского эпоса — Ошхамахо (Эльбрус) и много раз — «тха могучий» (языческий бог адыгов).

Но типичные балкаро-карачаевские элементы преобла­дают, и это позволяет отнести текст Миллера к балкаро­карачаевскому эпосу. Планомерная работа по сбору, публикации и научному изучению устного народного творчества балкарского и ка­рачаевского народов началась после Великой Октябрьской социалистической революции. Этому способствовало созда­ние письменности, появление литературы на, родном языке, открытие высших учебных заведений и научно исследовательских институтов национальной культуры.

В 1939—1940 гг. в Балкарии и Карачае были прове­дены экспедиции по сбору лингвистического и фольклор­ного материала. Материалы, собранные в Карачае — сказки, легенды, песни и мелодии их, — составили книгу «Старинные карачаевские песни» ^[418]. К сожалению, здесь нет ни одного нартского сказания.

В 1940 г. был опубликован интересный вариант бал­каро-карачаевского сказания об Ачемезе ^[419].

Одно из популярных сказаний о Сосурке — «Сосурка и эмеген пятиголовый» напечатано в книге «Карачаевский фольклор» ^[420].

В 1939 г, КБНИИ была организована первая лингви­стическая экспедиция в Черекское, Хуламо-Безенгиев- ское, Чегемское и Баксанское ущелья Кабардино-Балка­рии. Ее участники собрали значительный лингвистиче­ский материал и записали большое количество текстов фольклора: нартские сказания, сказки, легенды, песни, пословицы и др.

На основании материалов экспедиции был составлен сборник, в который вошли не только материалы о диалек­тах и лексике балкарского языка, но и сказки, нартские сказания и песни. До оккупации г. Нальчика сборник не был напечатан, а во время Великой Отечественной войны исчезли оригиналы, находившиеся в фондах института.

После восстановления автономии балкарского народа в 1957 г. сотрудникам КБНИИ удалось разыскать лишь небольшую часть материалов, в том числе фольк­лорных, у одного из участников экспедиции 1939 г.,

В. И. Филоненко. Они составили книгу «Материалы и исследования по балкарской диалектологии, лексике и фольклору» ^[421]. Наряду с образцами других жанров фольк­лора балкарцев здесь напечатаны три варианта сказаний о Сосруке, записанных в разных ущельях Балкарии. Тексты опубликованы на балкарском языке, с сохране­нием диалектных особенностей, и в переводе на русский язык. Все варианты имеют научную документацию и не­обходимые комментарии.

С 1958 г. КЕНИИ развернул работу по сбору балкар­ского фольклора. Материалы фольклорной экспедиции КЕНИИ 1959 г. вошли в книгу «Антология балкарской поэзии» ^[422]. Это — четыре песни о нартах: «Ерюзмек и ры­жебородый Фук», «Ерюзмек и Ногайчик», «Сосрук и Эме- ген, «Богатырь Карашауай» ^[423]. Все они были записаны от одного из талантливейших балкарских сказителей — 73-летнего Дауута Малкондуева. Примечательно, что все тексты имеют последовательно стихотворную форму. Однако сказитель не спел их, а продекламировал (без му­зыкального сопровождения).

В соответствии с жанром книги, эпические тексты не имеют научной документации.

Большой материал по балкарскому и карачаевскому нартскому эпосу собрала экспедиция, организованная КЕНИИ в 1965 г. В ее состав входили научные сотруд­ники КЕНИИ и КЧНИИ — А. 3. Холаев, X. И. Сюйюнчев, писатель С. О. Шахмурзаев, С. Б. Настуев. Экспедиция работала во всех районах Балкарии и Карачая. Был за­писан ряд вариантов сказаний, до сих пор неизвестных.

Материалы экспедиции КЕНИИ 1965 года легли в ос­нову книги «Нартла»^[424]. Это— первое научное издание нартского эпоса балкарцев и карачаевцев на языке ориги­нала (балкарском и карачаевском, его диалектах), снаб­женное необходимой документацией и комментариями. Изданию предпослана вступительная статья А. 3. Хо- лаева.

Эпические тексты сгруппированы по циклам вокруг основных героев балкаро-карачаевского нартского эпоса:

 

Сатанай и Ерюзмеке, Сосруке, Деуете и Алаугане, Бедене и Рачикау, Карашауае. Во всех циклах отчетливо просле­живается принцип генеалогической циклизации сказаний (Сатаней рисуется женой старейшего нарта Ерюзмека, матерью Сосрука и воспитательницей других нартских богатырей, нартский кузнец Деует предстает отцом де­вятнадцати сыновей, а Рачикау является сыном рыболова Бедене).

Каждый цикл составляет значительное число сказа­ний, повествующих о рождении, богатырском детстве и подвигах героев в борьбе с чудовищами-эмегенами ^[425] или с притеснителями нартов (краснобородым Фуком и др.).

Цикл первый: «Ерюзмек и Сатаней». Он складывается из следующих сказаний: «Ерюзмек становится во главе нартов», «Ерюзмек убивает краснобородого Красного

Фука», «Ерюзмек и Сатанай», «Сатанай спасает Ерюз- мека от смерти», «О том, как нарт Ерюзмек истребил эме- генов», «Ерюзмек истребляет чертей», «Как Сатанай обма­нула Ерюзмека», «Ерюзмек и белый марал», «Ерюзмек и одноглазый эмеген», «Ерюзмек и Ногайчик».

Цикл второй: «Рожденный из камня», «Сосурук и эме­ген», «Сосурук иод землей», «Сосурук и игры с Коле­сом», «Сосурук и Сибильчи», «Нартский пастух Созукку», «Соджук» и др.

Цикл третий: «Нартский кузнец Деует», «Алауган и Эмегена», «Как женился Алауган», «Карашауай испыты­вает Гемуду», «Приемная мать Карашауая», «Карашуай на скачках», «Дочь Ерюзмека Агунда и Карашауай» и др.

Цикл четвертый: «Бедене», «Рачикъау» («Злоязыч­ный Гиляхсыртан»).

Каждый цикл образуется, таким образом, из несколь­ких сюжетов, связанных между собою мотивами, дейст­виями героев, а иногда только отдельными эпизодами.

Кроме перечисленных, целый ряд сказаний посвящен второстепенным героям — Ширдан, Негер и др. Как пра­вило, в этих текстах никогда не упоминаются основные герои балкаро-карачаевского эпоса.

Карачаевцы и балкарцы, как и другие народы Кав­каза, связывают с именами эпических героев названия местностей, урочищ, пастбищ: Нартю (букв, «нартское гнездо»), Нартбора (название местности), Нарт ташы («нартский камень»), Къарашауайны ташы («камень Ка­рашауая»), Сосрукъаньг ташы («камень Сосурука), Нарт- ланы шауданы («Нартский родник») и др.

Эпические тексты, опубликованные в книге «Нартла», свидетельствуют о том, что балкаро-карачаевские сказа­ния б нартах представляют значительный интерес Как са*- мобытяое художественное творение народа, в котором общекавказские традиции нартского эпоса органически сочетаются с традициями тюркского фольклора. Кара­чаевцам и балкарцам известны не только традиционные нартские герои (Ерюзмек, Сосрук, Сатанай, Шауай, Бат­раз), но и такие богатыри, которые выступают только в балкаро-карачаевских сказаниях (Алауган, Рачикау, Ногайчик и др.). Как правило, с именем каждого героя связан целый ряд сказаний. Эти сказания бытуют в про­заической и стихотворно-песенной форме. Нередко встре­чаются и тексты, где стихи чередуются с прозой. Записи последних лет свидетельствуют о том, что значительную часть составляют стихотворно-песенные тексты. Нартские песни обычно исполняются под аккомпанемент смычко­вого национального инструмента «къыл къобуз».

 

* *

Характеризуя публикации балкаро-карачаевского эпоса о нартах, мы отмечали, что почти все они снабжались комментариями, вступительными заметками. Но специаль­ных исследований, посвященных этой национальной вер­сии нартского эпоса, нет. Правда, упоминания о нартских сказаниях балкарцев и карачаевцев содержатся уже в ра­ботах Вс. Ф. Миллера, А. Н. Веселовского, JI. Г. Ло- патинского и других исследователей. Вс. Ф. Миллер скло­нен был считать эти сказания заимствованными. Он писал: «Наибольшее число нартских сказаний сохра­нилось у кабардинцев и осетин. Горские татары (бал­карцы. — А. X.), жившие в горной, южной Кабарде (урус- биевцы, чеченцы, хуламцы, безенгиевцы), как позднейшие пришельцы, по-видимому, заимствовали некоторые типы нартов у кабардинцев или нашли их на новой родине, раньше их населенной осетинами»^[426].

Многие сюжеты и характеристика героев балкаро­карачаевского эпоса действительно сходны с осетинскими, другие — с адыгскими. Однако сходство это объясняется, как правило, не заимствованием, а исторически обуслов­ленной общностью формирования нартского эпоса.

Краткая характеристика нартского эпоса балкарцев и карачаевцев и его героев содержится в исследовании

А. И. Караевой «О фольклорном наследии карачаево- балкарского народа» ^[427].

Работа А. И. Караевой является первой попыткой по­казать место сказаний о нартах в фольклоре балкаро-ка­рачаевского народа. К сожалению, ценность ее значи­тельно снижается тем, что она основывается только на дореволюционных публикациях. Видимо, ограниченность материала обусловила неточность некоторых выводов —

например, о том, что главным героем эпоса является Сосрук, а не Ерюзмек. Некоторая ^ модернизация нарт­ского эпоса сказывается в утверждении- о преобладании в нем социальных мотивов.

И. В. Тресков выделяет нартский эпос балкарцев и ка­рачаевцев в самостоятельный эпический узел и подчерки­вает, что «балкаро-карачаевский нартский эпос так же древен, как и эпос соседних народов Кавказа». Вслед за

В.Ф. Миллером он отмечает сходство балкаро-карачаев­ских нартских сказаний с кабардинскими и осетинскими, но подчеркивает их национальное своеобразие, которое проявляется прежде всего в том, что на первом плане здесь выступает нарт Ерюзмек.

Дальнейшее изучение позволит более подробно и ши­роко раскрыть особенности балкаро-карачаевского нарт­ского эпоса.

 

К. С. Шакрыл