III. Элементы терроризма в религиозных конфликтах.

Распространение религиозных взглядов с использованием возможностей государства – один из самых действенных факторов, подталкивающих к террористической деятельности. Даже попытки убеждения проповедью часто воспринимаются искренне верующими людьми, как вторжение в их мир, как стремление к нравственному и психологическому насилию. Если же введение новой религиозной системы становиться частью политики государства, то этот переход неизбежно сопровождается применением силы, значительно превосходящей тот отпор, который могут оказать разрозненные общины верующих. Ответом часто становится террор по отношению к адептам навязываемой религии.

Крещение Руси. При введении на Руси христианства на рубеже X – XI вв. параллельно с убеждением было использовано и государственное в насилие. Уже при крещении киевлян Владимир заявил, что тот, кто не явится на берег реки для проведения обряда «противен мне будет». В Новгороде насильственные методы насаждения христианства привели массовому сопротивлению горожан, убийству жены и родственников великокняжеского воеводы Добрыни, разрушению первой построенной церкви. При описании последующего принятия христианства в русских землях летописец использует оборот «на крещенье приводили по всем градам и селам», что свидетельствует о насильственном проведении обряда и сообщает также, что детей забирали их семей и отдавали в обучение священникам, а родители «плакали по ним как по мертвым».

В этой связи показательно сообщение летописи о том, что при Владимире «умножилось сильно число разбойников», но великий князь не решался их казнить. Эту нерешительность в летописец объясняет новым христианским мировоззрением великого князя. Однако возможно и другое объяснение. В летописи сообщается, что именно епископы новой для Руси христианской церкви обратились к Владимиру с вопросом «почто не казнишь их» (разбойников) и добились замены штрафов на казнь. Такая явная заинтересованность епископов в вопросах великокняжеского суда может свидетельствовать о том, что сопротивление введению новой религии приняло формы стихийного терроризма: убийства священников, сожжения и разграбление церквей. Писать впрямую об этом монах-летописец не мог или не захотел, но он написал в завуалированном виде об ужесточении государственной политики, по отношению к «разбойникам», среди которых, можно предположить, было большое количество тех, кого сейчас бы назвали террористами.

Волхвы. Под 1071 годом в Повести временных лет рассказана история о двух «волхвах», заявивших, что женщины «держат» в себе продовольственные продукты и поэтому нет на земле «обилья» продуктов. В доказательство они, делая надрезы на плече, «доставали» из женщин рыбу, хлеб и мед. По Волге и Шексне, от Ярославля до Белоозера, прокатилась волна убийств женщин из богатых семейств, часть совершаемых самими волхвами, частью ими инспирируемых. Убийства сопровождались изъятием имущества семей убитых в пользу волхвов и их сподвижников. Таким образом, можно говорить о фиксации летописью признаков возникновения тоталитарной секты с террористическим уклоном. Руководители секты эксплуатировали страхи населения, связанные с голодом и введением новой религии. Они обманом и насилием держали в страхе часть населения, используя методы внушения и террора. Секта была уничтожена воеводой князя Святослава Ярославича Яном Вышатой. Он разбил вооруженный отряд, сформированный волхвами, заставил Белозерцев выдать ему руководителей секты, пытал их и затем разрешил родственникам убитых женщин отомстит за них. Волхвы были повешены.

Раскол в русской православной церкви. В истории России XVII в. мы встречаемся с явлением хорошо знакомым в современности по деятельности тоталитарных сект – терроризмом, направленным на самоуничтожение. В данном случае (в отличие от политических и религиозных террористов, приносящих себя в жертву с целью уничтожить врага), в качестве жертв насилия выступают только и исключительно члены религиозного объединении, подвергаемого гонениям со стороны государства. При этом самоуничтожение обставляется таким образом, что вина за него падает на представителей государства.

В истории «раскола» русской православной церкви много попыток насильственного противостояния официальной церкви и государству. Наиболее значимая из них – сопротивление монахов Соловецкого монастыря правительственным войскам, длившееся с 1667 по 1676 гг. Много сторонников «старой веры» было среди участников крестьянской войны под руководством Степана Разина. Но самым широким и самым ярким способом насильственного сопротивления стал «автотерроризм», применяемый в общинах староверов, отказавшихся от каких-либо контактов с государством.

Первые акты самосожжения стали своеобразным ответом на государственные казни «еретиков». Лидер старообрядцев протопоп Аввакум приветствовал такой способ сопротивления власти, назвав тех, кто пошел на самосожжение «самовольными мучениками», а сами акты самоуничтожения «добрым делом». Первый случай массового самосожжения произошел в 1679 г. в Тюмени, где покончили с собой примерно 1700 человек. Всего же до 1690 в результате самосожжений погибло около 20 тысяч человек. И хотя формально акты самосожжения предпринимались для «спасения души», самих погибающих в огне фактически они были насильственной формой выражения протеста против политики государства, насаждающего «никонианскую» веру. Насилие, в случаях массовых самосожжений, проявлялось в том, что: а) решение о самосожжении принимались лидерами общин, остальные же должны были ему следовать; б) решение принималось за несовершеннолетних членов общин, в том числе и маленьких детей; в) на взрослых членов общин оказывалось психологическое давление; г) в случае если решимости покончить с собой не хватало, к «отступникам» применялось и физическое насилие.

Таким образом, по совокупности признаком мы можем отнести акты массового самосожжения к особой специфической категории терроризма, в результате применения которого пострадавшими являются только те, кто выражает протест.