Тема 3 Террористические аспекты в тактике революционных организаций I пол. XIX в.

Аннотация

Условия возникновения тайных обществ. Политическая власть и социальные волнения в России. Революционный процесс в Европе.

Первые тайные общества: состав, цели, идеология. Обсуждение возможности использовать террористические действия в революционной борьбе. Негативное отношении к террору якобинцев.

Планы цареубийства, отношение к ним участников тайных обществ. Потенциальные «цареубийцы»: М.С. Лунин, И.Д. Якушкин, Ф.П. Шаховской, А.З. Муравьев, Ф.Ф. Вадковский, И.В. Поджио, П.Г. Каховский, И. Якубович.

Пропаганда террористических актов в Европе: исторические примеры, слухи, литературное творчество.

Идея цареубийства как центральная в понимании задач тайных обществ. Дисциплинарная роль идей цареубийства. Ее пропагандистский потенциал. Взгляды С. Г. Волконского и П.П. Пестеля. Планы покушения С. Муравьев-Апостола и М. Бестужева-Рюмина

Идея дворцового переворота». К. Ф. Рылеев, А. А. Бестужев, князь Федор Шаховской.

Террористические действия в ходе восстания 14 декабря 1825 г. П.Г. Каховский и убийство М. А. Милорадовича.

Текст лекции

В первой четверти XIX в. ключевую роль в общественно-политической жизни играло движение декабристов.

До начала XIX в. тайные общества были представлены в основном масонскими ложами. В них поддерживался дух замкнутости, таинственности, скрытности, который затем был усвоен как европейскими политическими тайными организациями, так и декабристскими объединениями в России.

Декабристское движение сформировалось на основе гвардейских тайных обществ. Первая декабристская организация, возникшая в 1816 г., называлась «Союз спасения, или Общество истинных и верных сынов Отечества». Союзу спасения предшествовало несколько полуконспиративных обществ, но настоящей конспиративной организацией с уставом и конкретными задачами, тактическими и стратегическими, был именно Союз спасения. Один из лидеров декабристского движения С. П. Трубецкой в своих записках о Союзе спасения писал, что в порядок принятия членов и в процедуру заседания общества были введены элементы масонства, которые с его точки зрения затрудняли действие общества и вводили определенную таинственность.

Стратегическими задачами были ограничение или ограничение самодержавия, отмена крепостного права, введение представительного правления. Однако тактические планы были неоднозначными.

Союз спасения с его неопределенной программой и малочисленностью оказался нежизнеспособен. Ему на смену пришел в 1818 г. Союз благоденствия, идеологи которого собирались упорной работой перевернуть общественное мнение страны и воспитать противников существующего порядка вещей.

Евгений Оболенский, принятый в общество в год его основания и бывший тогда подпоручиком гвардейской артиллерии, показывал на следствии: «Дальняя цель общества было образование конституционного образа правления в государстве. Ближняя цель: распространение просвещения, улучшение нравственности молодых людей, занятие должностей гражданских с целью не только исполнения в полке обязанностей … наконец общество надеялось достичь тихого и неприметного переворота в правлении государства».

В Коренной Совет общества входили Трубецкой, Сергей и Матвей Муравьевы-Апостолы, Лунин, Пестель, Михаил Орлов, Никита Муравьев, Николай Тургенев, братья Сергей и Иван Шиповы, служивший при штабе гвардейского корпуса Михаил Грибовский, написавший в 1820 г. первый донос на тайное общество.

Общество быстро достигло двухсот участников и учредило свои управы в Петербурге, Москве, Киеве, Полтаве, Тамбове, Кишиневе, Тульчине, Нижегородской губернии. В общество входило много штаб-офицеров, его члены были почти во всех гвардейских полках. На съездах Союза благоденствия вырабатывалась и развивалась программа дворянского авангарда. Здесь родилась идея превращения Российской империи в республику, здесь высказана была политически обоснованная идея цареубийства, здесь сформулирована была идея захвата власти с помощью войск – идея военной революции.

Именно во времена Союза благоденствия выработался тот принципиально новый тип дворянского оппозиционера, для которого были неприемы не только деспотизм или крепостное право, но и фундаментальные основы Российской империи, едва ли не все аспекты государственной и общественной жизни. В следственном деле полковника Федора Глинки есть документ, в котором его последователь Григорий Перетц перечисляет то, о чем беседовали и что осуждали члены Союза и люди, к ним близкие: «О тягости налогов, об излишестве войск, о военном поселении, об упадке флота, о невыгодном займе 1811 или 1812 годов, при коем за рубль ассигнациями даны были облигации по 50 коп. серебром, о разорительных для России иностранных займах, с 1817 г. без существенной нужды сделанных, о систематической медленности правительства в удовлетворении претензий частных лиц, о многих несправедливостях, особливо в делах, с казенным интересом сопряженных, об отягощении войска учением, о вояжах и строениях покойного государя императора, о малой его внимательности к гражданской части, о множестве чиновников и скудном жаловании, яко главных источниках запутанности и злоупотреблений, об учреждении министерств, о Государственном совете, яко новой для замедления дел инстанции, о взыскательности бывшего тогда великого князя Николая Павловича и Михаила Павловича, наиболее о ныне царствующем государе императоре, коего описывали скупым и злопамятным, о самовластии вельмож, о весьма недостаточном и несвоевременном пособии губерниям, в коих был неурожай и голод, о восстановлении Польши, о преимуществе завоеванных поляков и финляндцев переел завоевателями россиянами, о строгости, подавшей повод к Семеновскому бунту».

Переломным в деятельности тайных обществ стал 1820 г. В Европе одна за другой происходили революции. Основополагающим событием для дворянского авангарда стала военная революция в Испании. П.Я.Чаадаев писал по этому поводу: «Революция, завершенная в восемь месяцев, при этом ни одной капли пролитой крови, никакой резни, никакого разрушения, полное отсутствие насилия, одним словом, ничего, что могло бы запятнать столь прекрасное… Происшедшее служит отменным доводом в пользу революции». Затем произошли революции в Неаполе и в Португалии.

В России в это время произошло восстание на Дону, начались крестьянские волнения в Калужской, Орловской, Тверской, Гродненской, Олонецкой, Московской, Воронежской, Минской, Тульской, Могилевской, Рязанской, Херсонской губерниях. Волновались уральские рабочие. 10 июля 1820 г. А.А.Аракчеев разослал губернаторам секретный циркуляр, требовавший усмирения любых проявлений неповиновения воинской силой. При этом становилось все более очевидным, что Аракчеев, который считался виновником всех бед, не был самостоятельной фигурой. Реальную политику определял только император.

В это время распался Союз благоденствия. Формально он перестал существовать в начале января 1821 г. на съезде представителей управ, собравшемся в Москве. Причиной распада стали разногласия по поводу тактики в сложившихся условиях. С одной стороны, момент для активных действий был подходящий, а с другой стороны, организационно тайное общество было не готово к выступлению. На месте Союза благоденствия сформировались два новых тайных общества. Первое было учреждено в Петербурге Никитой Муравьевым, Трубецким и Оболенским, а второе – на юге, основателем которого стал П.И. Пестель.

В историографии существуют разные оценки декабристского движения. Декабристы считали необходимым проведение фундаментальных преобразований российского государства и общества. Для достижения этой цели они были готовы к тому, чтобы организовать заговор и осуществить государственный переворот. При этом необходимо иметь в виду, что таким образом декабристы хотели избежать гораздо более масштабных потрясений, которые, в случае отсутствия реформ, становились неизбежными. Как говорил один из видных членов декабристского движения полковник Бок, «мы не хотим вызвать революцию, напротив, мы хотим предотвратить ее».

В своей деятельности некоторые декабристы предлагали использовать методы, которые в современном мире однозначно идентифицируются как террористические. В то же время следует отметить, что террористические идеи декабристов представляли собой особое явление, которое отличалось от аналогичных идей, существовавших как до, так и после этого периода. С одной стороны, в деятельности декабристов прослеживается влияние традиций тираноборчества, которые восходят к античным временам. С другой стороны, декабристы в своих замыслах во многом предвосхитили индивидуальный террор русских революционеров последующего времени

Тайные общества декабристов представляли собой централизованные (или стремившиеся к централизации) конспиративные организации. Существовало два типа таких организаций. Первый тип – общества, целью которых была подготовка общества и власти к проведению реформ путем пропаганды и просветительской деятельности. Ко второму типу относились заговорщические организации, созданные для подготовки заговора и захвата власти..

Значительная часть усилий тайных обществ декабристов была направление на формирование положительного мнения о своей организации и своих действиях. М.К. Грибовский в своем доносе на «Союз благоденствия» писал, что целью лидеров организации является оказание влияния на все органы государственной власти. Для этого распускались различного рода слухи и рассказы о деятельности организации, печатались брошюры и журнальные статьи с тем, чтобы вызвать симпатии со стороны читающей публики и общественного мнения.

По мнению самих декабристов, их деятельность во многом была похожа на деятельность аналогичных организаций в Европе, таких как Тугенбунд в Германии и карбонарии в Италии. Более того, распространялись слухи о том, что деятельность декабристов является частью некоего общеевропейского заговора, а сами декабристы являлись своего рода агентами этого заговора в России.

С этой точки зрения характерным является донесение одного из лидеров декабристов полковника П.И. Пестеля своему непосредственному начальнику, командующему 2-й армией генералу П.Д. Киселеву. В этом донесении, которые было затем доставлено императору Александру I, Пестель стремился показать, что греческое восстание, направленное против турецкого владычества, является результатом деятельности тайного русско-греческого общества, а само это общество – частью всемирного революционного заговора.

Некоторое декабристы необходимым шагом на пути реализации своей цели считали цареубийство. Убийство монарха рассматривалось ими как первый этап вооруженного восстания. Поэтому на протяжении всего периода существования тайных обществ строились многочисленные и детально разработанные планы цареубийства. В разное время готовность убить императора высказывали многие декабристы: М.С. Лунин, И.Д. Якушкин, Ф.П. Шаховской, А.З. Муравьев, Ф.Ф. Вадковский, И.В. Поджио, П.Г. Каховский, И. Якубович и др.

Планируя уничтожение царя, декабристы не только не скрывали возникавшие в их среде планы цареубийства, но сами распространяли о них соответствующую информацию. В 1817 г. И.Д.Якушкин вызвался убить царя. Слухи об этом довольно скоро распространились в обществе. О намерении Якушкина узнало правительство и сам Александр I, о чем косвенно свидетельствуют записи, сделанные императором Николаем I. По его мнению, Александр I узнал о замыслах Якушкина в Москве в 1818 г. С этого времени он заметил императоре Александре серьезные перемены в расположении духа. По словам Николая, он никогда не видел Александра таким мрачным как тогда. Исследователь истории декабристских обществ О.В. Эдельман отмечала, что император Александр I испытывали метафизический ужас перед намерением цареубийства.

В обществе распространялись слухи о покушениях на императора Александра I, уже совершившихся или которые предполагалось совершить. Особенно широкое распространение подобные слухи получили в 1825 г., незадолго до смерти Александра I. Декабристы учитывали эти слухи в своих планах и поддерживали ими существование страха. Князь Д.А. Щепин-Ростовский, штабс-капитан Московского полка и один из главных действующих лиц восстания 14 декабря 1825 г, распространял записку, в которой говорилось о том, что император был в опасности в Таганроге, и что двое каких-то «отважных людей» готовились совершить на него покушение.

Для формирования общественного мнения использовалась также информация о реально произведенных покушений на политических деятелей в Европе. Убийство известного писателя А. Коцебу, совершенное немецким студентом К. Зандом, а также убийство во Франции наследника престола герцога Беррийского, предпринятое седельщиком Л.-П. Лувелем, получили широкую известность в России. Современникам было очевидно, что эти убийства очень напугали власть. П. А. Вяземский писал М. Ф. Орлову в середине марта 1820 г., что «Занды, Лувели… мерещатся всем правительствам».

Многие думали, что эти события являлись чем-то вроде террористических актов, совершенных никому не известным европейским революционным обществом. П. А. Вяземский, получив первые известия о смерти А.Коцебу, был убежден, что это дело рук тайной революционной организации, которую он характеризовал как «невидимый европейский трибунал». Л.-П. Лувеля также обвиняли в принадлежности к конспиративной организации и считали «орудием заговора». И. А. Каподистрия, министр иностранных дел в царствование Александра I, вспоминал, что убийство герцога Беррийского и другие подобные события побудили императора видеть и подозревать везде деятельность какого-то революционного комитета, который, как полагали, распространял из Парижа свою деятельность по всей Европе с целью низвергнуть существующие правительства и ввести свойственные революции формы и деспотизм. С этой поры все усилия Министерства были направлены к тому, чтобы бороться с революцией и заговорами.

В петербургском обществе распространялась мысль о благотворности политических убийств. М. И. Пущин вспоминал, что ему иногда приходилось слышать за обедом, что один пистолетный выстрел в Петербурге поднимет всю Европу, и деспотам придется искать убежища в Азии или в Америке.

Планы цареубийства служили также способом укрепления сплоченности общества. Согласие членов общества на физическую ликвидацию монарха и установление в России республики отрезало им пути отступления. Вступающих в тайное общество часто пытались убедить, что покинуть общество невозможно, не опасаясь серьезных последствий для себя. Также в случае разоблачения общества никто не мог рассчитывать на какое-либо снисхождение к себе. По мнению С. Г. Волконского, идея цареубийства должно была стать основным правилом деятельности членов общества, и кроме того, служить критерием при приеме новых членов, так и при приеме новых членов. Он считал, что в своей основе идея цареубийства не была рассчитана на то, что она должна быть обязательно реализована на практике. Основной ее эффект должен был заключаться в том, что она должна быть препятствием для выхода из состава общества, и служить показателем ответственности членов общества за свое первоначальное согласие вступить в его ряды. Некоторые декабристы считали согласие на цареубийство сильнее любых клятв. Отчасти именно поэтому П.И. Пестель настойчиво добивался отражения в уставе и программе согласия членов общества на цареубийство.

В тайных обществах практиковались прямые угрозы не пощадить никого из тех, кто готов отступить или предать. Полковник П. М. Леман, принятый в члены Южного общества, показал на следствии, что ему при вступлении грозили, что малейшая измена или нескромность наказаны будут ядом или кинжалом. По свидетельствам Е.И. Якушкина, сына декабриста И.Д. Якушкина, П..И. Пестель заявлял, что если их планы будут раскрыты, то он не даст никому спастись, и что чем больше будет жертв, тем больше будет пользы. Стоит отметить при этом, что подобные угрозы никогда не приводились в исполнение, несмотря на то, что многие члены тайных обществ выходили из их состава.

Поставив перед собой задачу убийства монарха, декабристы должны были разработать план ее реализации. Эта акция должна была быть рассчитана на определенный внешний эффект с тем, чтобы оправдать свои действия перед современниками и потомками. При этом декабристы могли следовать уже сложившимся традициям. К тому времени были известны два основных способа. Первый способ – дворцовый переворот, то есть убийство царя группой заговорщиков. Второй способ – уничтожение императора убийцей-одиночкой.

Некоторые декабристы полагали, что метод дворцового переворота исчерпал себя.

Он не удовлетворял основным целям переворота. Важно было не устранение личности монарха само по себе. Это должно было стать средством достижения цели смены правительственного курса и условием проведения фундаментальных реформ. В доказательство своей точки зрения, они ссылались на убийство Павла I в результате дворцового переворота, которое, по их мнению, не принесло никакой пользы для страны.

В то же время дворцовый переворот 11 марта 1801, закончившийся смертью императора Павла I, использовался в целях пропаганды целесообразности и патриотичности политического убийства. Известный декабрист

М. И. Муравьев-Апостол вспоминал, что в 1820 г. Аргамаков в Москве, в Английском клубе, рассказывал в присутствии многочисленного общества, что он сначала отказался от предложения вступить в заговор против Павла I, но по настоянию наследника престола, великого князя Александра Павловича вынужден был согласиться. По его словам, великий князь просил об этом не для себя лично, а для пользы России.

История дворцового переворота 1801 года трактовалась членами тайного общества как благой пример и использовалась в процессе привлечения новых заговорщиков. Н.И. Греч рассказывал, как К. Ф. Рылеев вербовал его в общество, приводя в пример именно дворцовый переворот 11 марта 1801 г., который, по его словам, был организован для блага и спасения государства. Рылеев совместно с А. А. Бестужевым для агитационных целей написали песню, стилизованную под народную, в которой были строки, определенно намекавшие на дворцовый переворот 1801 г.

Обсуждая планы убийства монарха, члены тайных обществ ориентировались на историю дворцовых переворотов и рассматривали возможность использования испытанной тактики. Это подтверждается свидетельством М. А. Фонвизина. Рассказывая о собраниях тайного общества, он писал, что на этих встречах вспоминали случаи русской истории, говорили о том, что императоры не раз умирали насильственной смертью, приводя в качестве примера Петра III и Павла I, и называли такие примеры радикальными средствами преобразования России, если только уметь ими воспользоваться. Фонвизин признавал, что дворцовые перевороты в истории России, успешно осуществленные при ограниченных средствах, не могли не натолкнуть на мысль о целесообразности использования соответствующей тактики.

В 1817 г.. князь Федор Шаховской наметил план выступления, которое было похоже на дворцовый переворот. По свидетельству Матвея Муравьева-Апостола, Ф. Шаховской предложил начать восстание, когда Семеновский полк будет занимать караулы во дворце Заговорщики могли рассчитывать, по крайней мере, на один батальон Семеновского полка, в котором служили сам Ф. Шаховской, а также Сергей и Матвей Муравьевы-Апостолы. В полку по каким-то причинам не было достаточного количества офицеров, а из тех, которые были, трое являлись членами Союза спасения.

Сергей Муравьев-Апостол полагал, что такой план имел шанс на успех. Он признавал, организовать восстание, используя только один полк, трудно, но, когда он будет в карауле, легко можно овладеть императорской семьей, двором и убить самого царя по примеру обычных дворцовых переворотов, совершаемых с помощью гвардии. На убийство императора вызывался сам князь Федор Шаховской.

После того как в Европе произошел ряд военных революций, тактика заговора становилась еще более востребованной. М. П. Бестужев-Рюмин показывал на следствии, что, по мнению Пестеля, политический переворот в России должен начаться заговором, приведенным в исполнение «шайкой отважных людей». Сам Пестель признавался, что с его точки зрения революция должна была состоять из двух частей: заговора и собственно революции.

Тактика, предлагаемая Пестелем, заключалась в следующем. Сначала необходимо организовать заговор с целью убийства монарха. Это создаст ситуацию, удобную для захвата власти. Затем следовало провести переворот, который заключался в непосредственном захват власти, что было возможно при наличии сильного и многочисленного тайного общества, имеющего своих представителей в государственных структурах и в армии. Пестель доказывал, что, начиная революцию, необходимо было произвести ее в Петербурге, который, по его словам, являлся средоточием «всех властей и правлений». Цареубийство он называл первым актом революции и считал, что заговор удобнее осуществить особой группой людей, не входящих в ядро тайного общества.

В 1824 г. С. Муравьев-Апостол и М. Бестужев-Рюмин твердо решили предпринять покушение на царя в г. Белая Церковь. Для этого необходимо было группе людей из солдат и офицеров 2-й армии и наиболее решительных и смелых членов общества, «ворваться в комнату государя, задержать его величество, а в случае неожиданного какого происшествия в лагере, если войска не удастся возмутить, даже нанести удар». Кроме того, по данным следствия, заговорщики надеялись на солдат Семеновского полка, которые после его расформирование попали на юг. Имелось в виду, что некоторых из них готовили на роль цареубийц.

В октябре 1824 г. состоялась встреча Пестеля и Бестужева-Рюмина. В ходе встречи Бестужев-Рюмин говорил о формировании группы заговорщиков. Он спрашивал Пестеля, есть ли в Тульчине люди, способные принять участие в покушении на царя. Пестель отвечал, что он в этом не уверен. В результате все же было решено, что несколько членов тайного общества в Тульчине приедут под разными предлогами в Белую Церковь. Накануне дня, который будет назначен для покушения, они зачислятся в стоявшие там полки под видом вновь переведенных офицеров. Выбрав удобное время, они должны были арестовать высокопоставленных лиц, в то время как отдельная группа должна была совершить покушение на царя.

При этом между Пестелем и Бестужевым-Рюминым были некоторые тактические расхождения относительно реализации плана заговора. Пестель считал, что заговор должен быть осуществлен группой лиц, которые не являются членами общества. После того, как покушение будет осуществлено, этот отряд должен быть уничтожен. В отличие от Пестеля, Бестужев-Рюмин полагал, что по окончании заговора, офицеры, принимавшие участие в покушении на царя, должны были «стать во фронт и содействовать полковым командирам для увлечения солдат».

Для тех офицеров, которые должны были войти в состав группы заговорщиков, заготовили солдатские мундиры, в которых легче было совершить покушение и труднее узнать исполнителей. Как показывал на следствии Бестужев-Рюмин, после прибытия императора планировалось сменить караул и заместить его новым, в состав которого должны были входить члены общества, переодетые в солдатские мундиры. Выбрав удобное время, они должны были подняться наверх, войти в спальню императора и уничтожить его.

Накануне 14 декабря 1825 г. в ходе дискуссий предлагались и рассматривались различные варианты, касающиеся формы переворота. Среди многочисленных планов, которые обсуждались, выделялись три основных варианта: 1) народное восстание; 2) заговор; 3) военный переворот.

Под народным восстанием подразумевался переворот с опорой на городские низы. А. И. Якубович предлагал «разбить кабаки, позволить солдатам и черни грабеж, потом вынести из какой-либо церкви хоругви и идти ко дворцу». Г. С. Батеньков, по свидетельству С. П. Трубецкого, говорил тогда: «Надобно и в барабан приударить, потому что это сберет народ».

Однако некоторые декабристы считали, что вариант народного восстания очень опасен. В. И. Штейнгейль доказывал К. Ф. Рылееву, что в России настоящая народная революция с целью свержения монархии пока еще невозможна. Ее результатом стал бы хаос и многочисленные жертвы. По его словам, в одной Москве из 250 000 тогдашних жителей 90 000 было крепостных людей, «готовых взяться за ножи и пуститься на все неистовства». Поэтому он предлагал избрать тактику дворцового заговору и провозгласить императрицей Елизавету Алексеевну, жену Александра I.

Это свидетельство подтверждается показаниями П. Г. Каховского. По его словам, предполагалось в первые дни после получения известий о кончине императора, в случае если наследник – цесаревич не откажется от престола, истребить императорскую фамилию в день коронации. «Предполагалось в первых днях по известии о кончине императора, если цесаревич не откажется от престола или если здесь не успеют, то истребить царствующею фамилию в Москве в день коронации». Этот намерение поддержали К.Ф.Рылеев и барон Штейнгель.

Таким образом, незадолго до решающих событий в Северном обществе рассматривали заговор как вполне действенный вариант захвата власти, но, в силу различных причин, прежде всего идеологических, он был отвергнут. Декабристы опасались невыгодного для себя сравнения с заговорщиками XVIII в. Ограниченные цели дворцовых переворотов прошлого столетия безоговорочно отрицались большинством членов тайного общества. Декабристы выдвигали конституционные идеи, которые предполагали другие способы реализации. Однако члены тайных обществ считали целесообразным убийство императора. Поэтому в тайных обществах возникали разнообразные проекты покушений на царя, которые интерпретировались как тираноборческий акт.

Тираноборческая традиция имела глубокие исторические корни, восходившие к временам Древней Греции и Рима. В начале XIX века в России было распространено увлечение античной историей и литературой. В период деятельности тайных обществ многие из планов цареубийства были навеяны именно литературными примерами и имели ярко выраженный тираноборческий подтекст. С этой точки зрения примечателен план М. С. Лунина совершить покушение на императора в масках на Царскосельской дороге. Некоторые исследователи отмечают, что маски были достаточно важной деталью этого плана. Они имели не функциональное значение (скрыть лица заговорщиков для избежание ответственности), а символическое. Маски представляли собой атрибуты трагедии. Вызываясь совершить цареубийство, Лунин мыслил себя героем великой трагедии, в которой ему предстояло сыграть роль тираноборца, а Александру I отводилась роль тирана. Вместе с тем, по-видимому, наличие такого театрализованного элемента в плане Лунина стало одной из причин того, что он был воспринят всерьез и этому предложению не придали большого значения.

Предлагая свой план цареубийства, Лунин, вероятно, видел себя тираноборцем, героем трагедии, разворачивающейся в масштабах истории. Но уничтожение тирана, по его мнению, было мерой недостаточной. Он соотносил свои планы с целями тайного общества и поддерживал идею ограничения самодержавия. Императора Александра I необходимо было убить не только потому, что он как царь-самодержец являлся потенциальным тираном. Его смерть открывала путь к введению в России конституционного правления.

Тираноборческий характер имел вызов на цареубийство, предпринятый И. Д. Якушкиным в 1817 г. Узнав о том, что император стремится отделить некоторые западные российские губернии и передать их Польше, он решился совершить покушение. В своих мемуарах Якушкин подробно рассказал о ходе совещания Союза спасения, на котором обсуждался этот вопрос. Участники совещания пришли к выводу, что «Россия не может быть более несчастна, как оставаясь под управлением царствующего императора он писал: По словам самого Якушкина, что именно в это время он внутренне решился на этот поступок. Он объявил об этом членам общества. Как он сообщил на следствии, присутствовавшие на совещании предложили ему разделить с ним опасность предприятия. Была предложена идея с помощью жребия назначить того, кто должен совершить цареубийство. Якушкин отверг эту идею, не желая, по его словам, никого подвергать опасности. По свидетельству Никиты Муравьева, после покушения Якушкин предполагал застрелиться. Он говорил: «убийца не должен жить, я вижу, что судьба меня избрала жертвою. Я убью царя и после застрелюсь”

План Якушкина состоял в следующем. После прибытия Александра он решил отправиться к Успенскому собору с двумя пистолетами. Когда император войдет в собор, он собирался из одного пистолета выстрелить в него, а из другого – в себя. По словам Якушкина, это, по его мнению, было не цареубийство, а поединок, результатом которого должна была стать смерть обоих.

Согласно следственным документам, Якушкин называл себя и убийцей и жертвой: Он говорил, что “убийца не должен жить, я вижу, что судьба меня избрала жертвою” В другом месте приведены следующие слова Якушкина: “рок избрал меня в жертвы, сделавшись злодеем, я не должен, не могу жить, совершу удар и застрелюсь” Образ убийцы и жертвы в одном лице полностью соответствовал традициям тираноборчества. Именно так мыслил себя Якушкин.

Вскоре после нескольких совещаний и уговоров Якушкина оставить свое намерение убить императора высказал Артамон Муравьев. Он выбрал очень эффектный способ покушения, который идеально соответствовал традициям тираноборчества. Он хотел совершить убийство царя на бале в Грановитой палате. Это должно было произойти в присутствии многочисленных придворных, и убийце не удалось бы скрыться. Орудием убийства должен был стать кинжал, так к с пистолетом идти на бал было неудобно,

Постепенно тираноборческий элемент в планах декабристов начал терять свою яркость. Появилась идея уничтожения всей царской семьи и план создания так называемого «обреченного отряда», то есть группы заговорщиков, которые должны это осуществить, и поэтому обречены на гибель. Сама эта обреченность предполагала готовность вошедших в отряд цареубийц заговорщиков пожертвовать собой. Готовность к самопожертвованию всегда бала важной чертой тираноборца. Ф. Ф. Вадковский, который должен был стать предводителем группы заговорщиков, предложил уничтожить императорскую фамилию во время бала, а затем объявить, что монархия ликвидируется и устанавливается республика. Известный историк Н.М.Дружинин так оценивал эти планы: «Героический акт в ослепительной обстановке, в стенах дворца, на глазах потрясенной и обезоруженной аристократии казался чем-то средним между старым дворцовым переворотом и открытой военной революцией, кавалергарды подхватили дворянскую идею тираноубийства и освятили ее <...> культом республики».

Более того, руководители тайных обществ сами старались распространять тираноборческие идеи, для чего использовали поэтические произведения, одним из которых был пушкинский «Кинжал». В этом стихотворении А. С. Пушкин поместил очень сочувственные строки по отношению к К. Занду, убийце А. Коцебу. М. П. Бестужев-Рюмин, агитируя членов общества Соединенных славян вступать в отряд цареубийц, на одном из собраний читал «Кинжал» наизусть и после распространял его в списках.

Член Южного общества штаб-ротмистр М. Н. Паскевич, стремясь подражать Пушкину, перевел с французского два отрывка из стихов «На смерть Дюка де Берри». Этот перевод наравне со стихами Пушкина ходил по рукам, как в Южном обществе, так и обществе Соединенных славян. Стихотворение содержало прямой призыв к тираноубийству. В нем Л.-П. Лувель, собираясь совершить покушение, говорил, что уничтожение тирана – не преступление, оно законно, так должно привести к освобождению от тирании.

К. Ф. Рылеев, готовя П. Г. Каховского на роль цареубийцы, приводил в качестве примера различные тираноборческие акты и таких тираноборцев, как Брут, Занд и другие. Кроме того, Рылеев открыто восхищался А. И. Якубовичем, приехавшим в столицу с желанием убить императора Александра I и предложившим тайному обществу воспользоваться этим покушением. Лидер Северного общества всецело одобрял в разговорах с Каховским это намерение и рассказывал ему, будто Якубович решил убить Александра I во время парада на Царицынском лугу.. Якубович, как ранее Якушкин, не желал связывать себя и свой поступок с действиями и планами тайного общества: По его мнению, наказание тирана является самодостаточной целью. Тираноборец по определению не может связывать свое решение с прагматическими интересами отдельной организации. Однако как Якушкин, так и Якубович соглашались, чтобы общество воспользовалось их намерением в своих целях.

На свой страх и риск предполагал действовать и А. М. Булатов, решившийся убить великого князя Николая Павловича. Собираясь совершить покушение, он взял заряженные пистолеты. Прощаясь с братом, он сказал, что, если действовать, «то у нас явятся Бруты и Риеги, а может быть, и превзойдут тех революционистов».

Таким образом, физическое устранение монарха мыслилось декабристами, с одной стороны, как акт самопожертвования героя-одиночки (тираноборчество, дуэль со смертельным исходом для обеих стороны), а с другой - как классический дворцовый заговор. Но, в обоих случаях цареубийство планировалось исходя из практических целей тайного общества, а именно, гарантирования проведения фундаментальных преобразования

Эта модель предполагала наличие трех элементов: убийцы, жертвы и того, на кого должно быть распространено чувство страха. В роли убийцы выступал либо тираноборец, готовый принести себя в жертву во имя идеи, за спиной которого стояли организаторы — члены тайного общества, либо создавался заговор и готовились исполнители покушения. Вторым элементом (жертвой) был, как правило, либо монарх, либо другой официальный представитель власти, которой объявлена война. В качестве третьего элемента фигурировал как социум в целом, так и отдельные представители власти, активность которых «террористы» пытались парализовать.

Политические убийства (тем более того характера, который предполагался декабристами) неизбежно ведут к устрашению общества и власти. Объективно они формировали террористическую составляющую декабризма. Однако в тайных обществах и околодекабристской среде отношение к террору было неоднозначным. С одной стороны, история Французской революции XVIII в., когда и была создана террористическая модель политической борьбы, подсказывала действенные способы захвата и удержания власти, но с другой — было ясно, что открыто обращаться к опыту и примерам якобинской диктатуры политически нецелесообразно. Дело в том, что террористические методы управления обществом скомпрометировали себя в период массовых убийств якобинцами своих политических противников. Поэтому ориентация на якобинский террор если и подразумевалась, то явно не афишировалась. К примеру, П. И. Пестель, как воспоминал С. П. Трубецкой, допустил большую ошибку, сказав на одном из заседаний Союза спасения, при прочтении своего проекта устава этой организации, «что Франция блаженствовала под управлением Комитета общей безопасности». «Восстание против этого утверждения, — отметил современник, — было всеобщее, и оно оставило невыгодное для него впечатление, которое никогда не могло истребиться и которое поселило навсегда к нему недоверчивость».

Само слово «террор» практически не употреблялась декабристами, и заменялось в разговорах о Великой революции XVIII в. русским словом «ужас». Понятие террорист однозначно связывалось с якобинской диктатурой и порой носило негативный оттенок. Так, К. Ф. Рылеев, рассказывая на следствии о своей встрече с П. И. Пестелем в 1824 г., писал:«Всех предметов, о коих шла речь, я не могу припомнить. Помню только, что Пестель, вероятно, желая выведать меня, в два упомянутые часа был и гражданином Северо-Американской республики, и наполеонистом, и террористом, то защитнико<