Убийство Кирова. Политические процессы в 30-е годы.

Одним из наиболее ярких проявлений преследований мнимого терроризма в 30-е годы в СССР стали так называемые Московские процессы.

Первый Московский процесс над 16 членами так называемого «Троцкистско-Зиновьевского Террористического Центра» состоялся в августе 1936. Основными обвиняемыми были Зиновьев и Каменев. Помимо прочих обвинений, им инкриминировалось убийство Кирова, и заговор с целью убийства Сталина.

Второй процесс (дело «Параллельного антисоветского троцкистского центра») в январе 1937 прошёл над 17 менее крупными руководителями, такими, как Радек, Пятаков и Сокольников. 13 человек были расстреляны, остальные отправлены в лагеря, где вскоре умерли.

Третий процесс в марте 1938 состоялся над 21 членами так называемого «Право-троцкистского блока». Главным обвиняемым являлся Бухарин, бывший глава Коминтерна, также бывший председатель Совнаркома Рыков, Раковский, Крестинский и Ягода — организатор первого московского процесса. Все обвиняемые, кроме трёх, были казнены.

«Точкой отсчета» процессов стало убийство 1 декабря 1934 года руководителя ленинградской партийной организации С.М. Кирова. До сих пор не ясно окончательно, было ли это убийство на бытовой почве, или подготовленный террористический акт. В «Справке работников Прокуратуры СССР и Следственного отдела КГБ СССР по поводу записки А.Н. Яковлева «Некоторые соображения по итогам изучения обстоятельств убийства С.М. Кирова» от 14 июня 1990 г. говорится: «Всесторонний и глубокий анализ всех документов и материалов дает основание к выводу - террористический акт в отношении С.М. Кирова 1 декабря 1934 года был подготовлен и осуществлен одним Николаевым. Руководствуясь устными указаниями И.В. Сталина о том, что убийство Кирова совершили зиновьевцы, сотрудники органов НКВД искусственно связали Николаева с бывшими участниками зиновьевской оппозиции Котолыновым, Румянцевым, Толмазовым и другими, сфальсифицировали первоначально уголовные дела т.н. «ленинградского» и «московского» центров, «ленинградской контрреволюционной группы Сафарова, Залуцкого и других», а впоследствии - «правотроцкистского блока», «объединенного» и «параллельного» центров и другие. По этим делам необоснованно была репрессирована большая группа ни в чем не повинных советских граждан, многие из которых подвергнуты расстрелу. Большинство из них реабилитированы».

И далее: «Таким образом, в процессе дополнительного исследования обстоятельств трагического события 1 декабря 1934 года достоверно установлено, что никакого заговора с целью убийства С.М. Кирова не существовало и это преступление было совершено одним Николаевым».

Между тем, в записке А.Н. Яковлев указывал на то, что имеются серьезные основания подозревать заговор, составленный с целью инсценировки покушения на Кирова, и есть основания подозревать И.В. Сталина в его организации. Следует отметить, что подобная версия происхождения покушения уже выдвигалась в 1936 году в выходившем в Париже Бюллетене оппозиции (большевиков-ленинцев): «Сталин несет… не только политическую, но и прямую ответственность за убийство Кирова. Разумеется, Сталин и ГПУ не хотели этого убийства, - они рассчитывали арестовать террористов в последний момент, но … эта игра была разрушена преждевременным выстрелом Николаева». Предполагается, что выстрел Николаева (убийство Кирова) помешал осуществлению первоначальных планов, состоявших в том, чтобы покушение не закончилось смертельным исходом, и произошло лишь после подготовленной операции по созданию видимости связей между зиновьевской оппозицией, ленинградской террористической группой и Троцким.

Все сказанное выше дает основание для постановки вопроса: стало ли убийство Кирова «удобным предлогом» для начала масштабных политических репрессий, или эта акция имела характер заговора, составленного с целью инициирования политических репрессий? Вопрос важен, на наш взгляд, не только с исторической точки зрения (можно ли обнаружить доказательства того, что Сталин и руководство НКВД непосредственно виновны в убийстве Кирова), но и с точки зрения политической – какую роль сыграл мнимый терроризм в развязывании массового государственного террора 30-х годов? Операция по подготовке и осуществлению покушения против Кирова, если таковая имела место, носила, на наш взгляд, террористический характер. С точки зрения современных теоретических представлений о терроризме в ней присутствуют элементы устрашения, насилия, и политическая мотивация. В то же время, решение вопроса требует специального исторического исследования, поэтому мы не будем здесь предлагать какую-либо определенную точку зрения.

Тогда же, 1 декабря 1934 года было издано постановление ЦИК СССР «О внесении изменений в действующие уголовно-процессуальные кодексы союзных республик». Постановление вводило изменения в порядок расследования и рассмотрения дел о террористических организациях и террористических актах против работников советской власти. Согласно постановлению, дела по указанным преступлениям должны были рассматриваться в десятидневный срок, дело должно было слушаться без участия сторон, и приговор к высшей мере наказания приводиться в исполнение немедленно после оглашения.

Собственно по делу об убийстве Кирова Николаевым было проведено пять судебных процессов. Первый процесс проходил 28 и 29 декабря. Он завершился приговором, вынесенным выездной сессией военной коллегии Верховного суда СССР, «за организацию и осуществление убийства тов. Кирова». Четырнадцать обвиняемых были приговорены к расстрелу. Не только Николаев, но и его бывшие товарищи по комсомольской работе, те, кого следствие выявило как просто близких знакомых Николаева. Обвинение этих людей в соучастии в убийстве должно было служить веским доводом в пользу существования террористической подпольной организации, и подготовленного ею заговора.

Второй и третий процессы проходили в Ленинграде, 15—16 января 1935 года. На первом из них, по «делу Зиновьева, Евдокимова, Гертик и других» («московский центр»), предстало 19 человек, в том числе Зиновьев, Каменев, Евдокимов, Бакаев, Гертик, Куклин, Горшенин, Шаров. Мера наказания колебалась от 10 до 5 лет тюремного заключения.

Третий процесс в те же дни проводило Особое совещание. Оно рассмотрело дела 77 человек, из которых 65 были членами партии (их исключили из рядов ВКП(б) только после ареста), а 57— в прошлом активными участниками оппозиции. Сорок человек приговорили к заключению в концлагерь сроком на 5 лет, семь человек — на 4 года, двадцать пять человек — к ссылке на 5 лет, четверых — на 4 года, одного — на 2 года.

23 января в Москве военная коллегия Верховного суда СССР определила судьбу бывшего руководства УНКВД по Ленинградской области. Начальника управления Медведя и его первого заместителя И. В. Запорожца приговорили к 3 годам тюремного заключения. Ряд сотрудников был приговорен к 2 годам заключения, один – к 10 годам за «преступную бездеятельность».

26 января 1935 г. по закрытому постановлению политбюро 663 бывших сторонника Зиновьева высылали на 3—4 года на север Сибири и в Якутию, и еще 325 человек — переводили из Ленинграда на работу в другие районы страны.

Наконец, 9 марта 1935 г. в Ленинграде выездная сессия военной коллегии Верховного суда СССР «за соучастие в совершении Николаевым теракта» приговорила к расстрелу М. П. Драуле (жена Николаева), ее сестру О. П. Драуле— 1905 г. рождения, члена ВКП(б) с 1925 г., работавшую секретарем парткома Выборгского дома культуры, и ее мужа Р. М. Кулинера — 1903 г. рождения, члена ВКП(б) с 1923 г. начальника планового отдела треста Ленштамп 18.