Типы латиноамериканского терроризма.

Основными типами терроризма здесь являются левый и правый маргинальный (негосударственный) терроризм, государственный (терроризм со стороны США и местных правительств) и спецтерроризм (терроризм спецслужб). Также можно говорить о проявлениях религиозного и этнического терроризма, о коммерциализации терроризма.

Отличительной чертой латиноамериканского терроризма является его политическая обусловленность. Что касается этнического экстремизма и терроризма на религиозной почве, то латиноамериканцам по менталитету несвойственно чувство ненависти и мести, замешенное на религиозной, националистической или иной доминанте.

Случаи религиозного исламского терроризма относятся в основном к категории международного исламского терроризма и относительно малочисленны.[96] А к огульному обвинению мусульман или их потомков в причастности к терроризму латиноамериканцы относятся настороженно. В каждой латиноамериканской стране многочислены процветающие общины этнических арабов. Например, в Аргентине каждый тридцатый житель - выходец с ближнего востока. Но в этой же стране - и самая многочисленная в Латинской Америке еврейская община. Недавний аргентинский руководитель Карлос Менем, сириец по происхождению, дважды избирался президентом голосами христиан, мусульман и иудеев

Что касается выступлений индейцев, то они носят политический характер. В Боливии кризис был вызван тем, что индейцы требовали национализации газовой индустрии и «справедливого распределения доходов», поскольку рыночные реформы периода неолиберализма сказочно обогатили небольшую группу элиты, представленную в основном неиндейцами. Требования улицы поддержали левые партии, и власти чуть ли не открыто заговорили о начале гражданской войны в стране. Следует также вспомнить, что бывший президент Эквадора Лусио Гутьеррес тоже стал знаменитым после того, как поддержал восстание индейцев (2000 г.). Власти отправили его за решетку, а через несколько лет он возглавил государство. Вооруженное восстание индейцев в штате Чиапас (Мексика) в 1994 году также имело политический характер.

Существует ряд концепций латиноамериканского терроризма. Среди них - теории Ф.Фанона[97], Э.Даффа и Дж.МакКаманта, Э. Гальперина. Опираясь на взгляды этих авторов можно выделить следующие социально-культурные причины насилия и терроризма в Латинской Америке.

1. Последствия колониализма и неоколониализм, заключающийся в постоянной готовности США вмешаться в дела региона, исходя из собственных политических и экономических интересов. Поддержка могущественным «северным соседом» любых режимов, выступающих с антикоммунистической идеологией, независимо от их внутренней политики. [98]

2. Бедность, являющаяся результатом такой классовой структуры общества, при которой большая часть населения региона бесправна и находится в крайней нищете.

3. Поликультурность: Латинская Америка представляет собой переплетение различных культурных моделей: иберийской, индейской, африканской. Расизм.

4. Использование государственного репрессивного аппарата для удержания власти. Каудилизм[99] (диктатуры) и каудильо (диктаторы) – неотъемлемая часть политической культуры континента.

5. Нестабильность политической ситуации в большинстве стран региона, отсутствие развитых социальных институтов. Политика большинства правительств региона направлена не на формирование внутренней сплоченности общества, а наоборот, приводит к нестабильности и расколу.

6. Ограниченность экономических ресурсов, следствием чего является безработица в высших слоях общества, которая в свою очередь провоцирует борьбу за ресурсы среди представителей среднего и высшего класса.

Та разновидность латиноамериканского терроризма, которая в большинстве случаев обсуждается в международных СМИ (в Латинской Америке их считают продажными, зависимыми от США) представляет собой левый терроризм, который возник в 1960-е годы. В то время появилась уругвайская «Тупарамос», венесуэльское «Левое революционное движение», колумбийская «Народно-освободительная армия», аргентинские «Революционные вооруженные силы Перонитского движения Монтонерос» и многие-многие другие. Радикально настроенная молодежь повсеместно брала вместо учебников транспаранты и флаги и шла отстаивать свои интересы. Студенты, ставшие первым поколением левого терроризма, были уверены, что против власти надо бороться с оружием в руках, иначе их просто никто не услышит. Их вдохновлял пример кубинской революции. Идеологически левые группировки ориентировались на марксизм, маоизм, анархизм, троцкизм и другие левые доктрины. Но были у них и свои идеологи, а именно Эрнесто Че Гевара и Миригелла.

Че Гевара – знаковая фигура для истории левого терроризма. Он превратился в символ мирового революционного движения. До сих пор среди определенной части молодежи всего мира популярны майки с его изображением. Их можно увидеть на антиглобалистах Америки и Европы, студентах СНГ и красных партизанах Перу, Венесуэлы, Бразилии, Боливии[100]. Для народов Латинской Америки Че Гевара никоим образом не является террористом, он почитается святым Сан Эрнесто де Ла-Игера.[101]

Че Гевара не только теоретик герильи – малой войны партизан против огромной регулярной армии, но и опытный практик. На основе работы Мао Цзэдуна «Вопросы стратегии партизанской войны против японских захватчиков» он разработал технологию захвата власти в стране. Согласно теории Че Гевары партизанская война должна проводиться в три этапа. Для начала где-нибудь в труднодоступном районе должен возникнуть «партизанский очаг». Бойцы обустраивают базу, запасаются оружием и начинают атаковать государственную инфраструктуру. Второй этап – это появление «партизанского района», партизаны контролируют обширную территорию, прилегающую к их базе. Они устраивают диверсии на средствах коммуникаций, убивают представителей властей и захватывают населенные пункты. Третий этап – захват власти. К этому времени революцией охвачено большинство территории страны, армия измотана войной с невидимым противником. Эффектным и эффективным военным броском партизаны захватывают столицу, и на следующее утро по всей стране развеваются красные флаги. Таким образом, для Че Гевары и его последователей терроризм – метод партизанской борьбы.

В соответствии приведенной схемой проходили революции на Кубе и в Никарагуа. Однако впоследствии схема дала сбой. Вскоре с революционерами научились более или менее эффективно бороться. Осознав, что у них нет перспектив для ведения широкомасштабной партизанской войны, левые перешли к тактике болезненных ударов по врагу малыми группами. Тогда же появилась мысль использовать в своих интересах средства массовой информации. Дело в том, что даже мелкий теракт в городе мгновенно занимал первые полосы газет, в то время как крупное сражение в отдаленной провинции порой не удостаивалось даже упоминания.

Чтобы общественность воспринимала партизан как реальную политическую силу, нужно было внимание прессы. Так партизаны появились в городах латиноамериканских государств и быстро превратились в террористов. В 1963 году члены венесуэльских организаций «Левое революционное движение» и «Вооруженные силы национального освобождения» для привлечения внимания к выдвинутым ими требованиям похитили коллекцию картин, среди которых были полотна Гогена и Пикассо. Добившись своего, они вернули картины, а затем захватили самолет, с которого разбрасывали листовки над столицей страны Каракасом.

Вскоре появился человек, обосновавший цели и стратегии «городской герильи». Звали его Хуан Карлос Маригелла. Он был основателем террористической группы в Сан-Паулу. В помощь соратникам Маригелла написал «Краткое пособие по организации городской герильи», превратившееся в настольную книгу террористов всего мира.

Маригелла говорил: «Быть террористом в наши дни делает честь каждому человеку доброй воли, так как это значит бороться с оружием в руках против постыдной военной диктатуры и ее ужасов». Знаменитые слова о том, что «терроризм – это оружие, от которого революционер никогда не откажется», тоже принадлежат ему.

Для того, чтобы понять отношение латиноамериканцев к герилье, надо в первую очередь развеять либеральный миф о том, что партизанское движение в Латинской Америке – изобретение левой интеллигенции или кубинской агентуры, или что к ее появлению причастны спецслужбы Советского Союза. Удобнее всего рассмотреть историю герильи на примере гражданской войны в Колумбии. Эта война является старейшей на континенте, продолжается и в настоящее время. Здесь мы находим примеры всех видов латиноамериканского политического терроризма (обзор составлен на основе материалов журнала «Colombia Popular» и бюллетеня «ARM the SPIRIT»).

Истоки герильи уходят глубоко в историю, к тем временам, когда низшие классы общества впервые осмелились дать отпор богатым и могущественным. С колониальных времен народные протесты и бунты неизменно заканчивались кровопролитием. Те, кто читал «Сто лет одиночества» Габриэля Гарсиа Маркеса, имеют представление, что вся история Колумбии XIX века была насыщена репрессиями и постоянными гражданскими войнами. Официальные историки изображают эти войны как конфликты между двумя крупными партиями – консерваторов и либералов. Но в гораздо большей степени эти войны вспыхивали из-за социальной несправедливости; вполне нормальным явлением были ситуации, когда во время войн лидеры делали большие состояния за счет грабежа народных масс. Естественно, беднякам это не нравилось, и они довольно часто создавали свои отряды самообороны. Так появились первые зачатки будущих партизанских организаций Колумбии.

Гражданская война (1948-53гг.). 20-е годы в Колумбии были годами жестоких репрессий, направленных против профсоюзного движения и индейских племен. В 1928 году транснациональная банановая корпорация «Юнайтед Фрут» учинила жестокую резню сотен забастовщиков, ожидавших возвращения делегации с переговоров (подробнее об этом смотри роман Габриэля Гарсиа Маркеса «Сто лет одиночества»– эпизод забастовки работников банановых плантаций). В 1948 году по приказу олигархии был убит популярный леволиберальный политик Хорхе Эльесер Гайтан, в то время являвшийся символом надежды миллионов колумбийцев на лучшую жизнь. За этим убийством последовала так называемая «violencia» (1948–53), гражданская война, стоившая жизни по меньшей мере 200 тысячам человек. И вновь население вырезалось под предлогом, что это конфликт между консерваторами и либералами, хотя в действительности это была война между землевладельцами и сельским населением. Но все-таки «violencia» стала поворотным моментом в истории Колумбии: именно в то время в самых разных регионах страны крестьяне начали образовывать независимые группы, дабы защитить себя от террора богачей. Так и появились первые зародыши современной колумбийской герильи...

Хотя лидеры либералов и консерваторов в 1950-х годах нашли общий язык и даже создали «Национальный фронт» (Frente Nacional) (обе партии просто-напросто начали сменять друг друга в президентском дворце и в правительстве каждые четыре года), некоторые вооруженные крестьянские группы так и не сложили оружие, сопротивление снизу продолжало нарастать. В сельской глуши власть фактически осталась в руках самоорганизовавшихся крестьян, создавших целый ряд независимых крестьянских республик. К началу 60-х годов относится возникновение широкого массового движения против олигархии, которое получило название «Объединенный фронт народа» (Frente Unido del Pueblo, FUP), а возглавил его революционный священник Камило Торрес. Десятки тысяч рабочих, обитателей трущоб, крестьян и студентов объединились против социальной несправедливости и антидемократического двухпартийного режима.

Вскоре независимые крестьянские республики, как впрочем, и FUP, стали мишенями для репрессий олигархии. В 1964 году армия уничтожила крестьянскую республику Маркеталия. Камило Торрес, лидер FUP, из-за угроз реакционеров расправиться с ним был вынужден скрываться. Он отправился в сельскую глубинку, где в то время уже существовала первая группа партизанской Армии национального освобождения (ELN).

Рождение современной герильи. Первые две «современные» партизанские организации возникли в Колумбии в 1964 году; в качестве непосредственного ответа на резню в Маркеталии пара крестьянских групп, находившихся под влиянием Компартии, основали Революционные вооруженные силы Колумбии – Народную армию (FARC-EP). В то же самое время появилась еще одна партизанская группа, вдохновлявшаяся опытом кубинской революции и хорошо укоренившаяся в рядах крестьянского сопротивления в Сантандере. Эта организация стала называться Армией национального освобождения (ELN) и, полагаясь на стратегию Че Гевары, приобрела огромную поддержку после того, как в ее ряды вступил Камило Торрес (революционный священник, погиб 15 февраля 1966 года). В 1967 году, после раскола коммунистических партий на «просоветские» и «прокитайские», родилась третья партизанская организация: маоистская Армия народного освобождения (EPL). Новая организация вскоре приобрела заметное влияние, особенно в северных провинциях страны.

Чисто крестьянская война? Для понимания всей картины конфликта в Колумбии очень важен тот факт, что все три партизанские группы присутствовали главным образом в сельских районах. Но все-таки, несмотря сложность и опасность подпольной работы в городе, герилье удалось добиться многого даже в самых крупных городах.

Расширение герильи в 70-х. В 70-е годы возникли новые партизанские организации, во многом сильно отличавшиеся от уже упоминавшихся и по программным принципам, и по тактике. Наиболее важным и заметным из партизанских формирований нового образца являлось «Движение 19 Апреля» (М-19), которое быстро добилось международной известности благодаря своим показательным акциям (например, захвату посольства Доминиканской республики в Боготе в 1980 году) и своему влиянию в больших городах. В конце 70-х годов, несмотря на многочисленные расколы и кризисы во многих организациях, герилья превратилась во вполне реальную угрозу для правительства. Массовая всеобщая забастовка 1977 года наглядно продемонстрировала недовольство населения политикой властей. Президент Турбай Айала (1978–1982) не придумал ничего лучшего, как развернуть в ответ новую волну репрессий. В результате начались «исчезновения» политических оппонентов, пытки в полицейских участках стали обычным явлением, а вскоре правительство ввело новые «законы о борьбе с терроризмом».

Но желаемого эффекта эти меры не принесли, сопротивление народных масс Колумбии продолжало нарастать. В то время особенно ожесточенную борьбу против режима вело М-19, которое постепенно превратилось в южной части страны в настоящую крестьянскую армию, и в то же время приобрело серьезное влияние в самых крупных городах региона.

Правительство президента-консерватора Белисарио Бетанкура (1982–1986) не жалело усилий, чтобы ликвидировать угрозу, исходящую от развивающегося партизанского движения. В то время, когда революция в Никарагуа находилась в самом расцвете, а в Сальвадоре велась ожесточенная гражданская война, Бетанкур делал все, что только можно, чтобы нейтрализовать революционное движение в Колумбии. Он даже предложил крайне рискованный проект: объявить всеобщую амнистию политзаключенным, в том числе и многим партизанам, и начать прямые переговоры с партизанскими организациями. Таким образом ему удалось вызвать новый раскол в рядах герильи. В 1984 году FARC-EP, M-19 и EPL согласились на перемирие, в то время как ELN и две другие организации отвергли предложение правительства. Согласно анализу руководства ELN, инициатива правительства имела целью лишь нейтрализацию оппозиции.

Нарастание движения протеста. Следующие несколько лет были насыщены бурными событиями. В середине 80-х годов развилось и охватило улицы новое массовое движение, образованное рабочими, христианами, феминистками, неграми, индейцами и обитателями трущоб. Кроме того, возникли несколько новых легальных прогрессивных организаций. Социалисты, коммунисты и бывшие бойцы FARC-EP создали Патриотический союз (UP). Сторонники EPL выступили как Народный Фронт во время локальных выборов, а наиболее радикальные элементы массового движения основали политическое движение «A Luchar!». Правительство же Бетанкура продолжало вести грязную двойную игру. Представляя себя мировой общественности в качестве правительства диалога, оно в то же самое время тайно поощряло создание полувоенных отрядов ультраправых – «эскадронов смерти» (правый терроризм)[102].

В 1984 году началась новая «грязная война» против оппозиции. Альянс военных, спецслужб, помещиков и наркокартелей создал сотни полувоенных групп, которые, в отличие от «эскадронов смерти» в странах Центральной Америки, решили не ограничивать себя лишь убийствами политических оппонентов и резней предполагаемых симпатизантов партизан.

Сегодня полувоенные группы контролируют повседневную жизнь в десятках общин. Пуэрто-Бойака (в самом центре страны) и животноводческие районы провинции Кордоба (на Атлантическом побережье) стали чем-то вроде «независимых республик» ультраправых радикалов, а стратегией правительства является «грязная война» (государственный терроризм) [103]. Еще в период действия перемирия 1984 года были убиты несколько политических представителей М-19 и EPL. Участники одной из полувоенных групп застрелили кандидата в президенты страны от Патриотического союза Хайме Пардо Леаля. В то же самое время армия нарушила соглашение и атаковала лагеря партизан. В районах боевых действий происходили массовые бессудные казни крестьян и профсоюзных активистов. Считается, что с 1984 по 1999 год только Патриотический союз потерял 2 тысяч своих представителей и активистов убитыми, а всего на совести полувоенных формирований около 30 тысяч убийств. Их жертвами становились не только политические оппоненты, но и гомосексуалисты, проститутки, мелкие воришки и дети-беспризорники. Вскоре стало известно, что наиболее серьезные преступления осуществлялись полувоенными формированиями по прямым приказам военной верхушки. В результате расследований, проведенных правозащитными группами и даже некоторыми представителями колумбийской юридической системы, была установлена виновность таких высокопоставленных генералов, как Хесус Хиль Колорадо (начальник Генштаба до 1994 года) и Фарук Янине Диас (бывший бригадный генерал, затем преподаватель в Межамериканском колледже обороны в Вашингтоне, США).

1987 год: создание Партизанского Объединения имени Симона Боливара. «Грязная война» и атаки армии привели к срыву мирного процесса. Спустя всего год после объявления перемирия М-19 и EPL возобновили свои боевые операции, поскольку, по их мнению, власти не предпринимали никаких реальных шагов по демократизации страны. В 1985 году было создано Национальная Партизанская Конфедерация, состоявшее главным образом из М-19, EPL и ELN. В 1987 году к Конфедерации присоединилась FARC, и оно было переименовано в Партизанскую конфедерацию имени Симона Боливара (GCSB).

В результате нерешенных социальных проблем в 80-х годах вооруженная борьба охватила всю страну. ELN, состоявшая в начале 80-х из четырех фронтов, к 1990 году увеличилась до более чем 30 фронтов. То же самое произошло и с FARC-EP, хотя они в 1980-е годы придерживались совершенно иной стратегии. В целом же герилья стала важной силой во многих регионах страны.

Демобилизация М-19. В конце 80-х годов массовое движение резко сократилось как из-за «грязной войны», так и под влиянием распада «социалистического лагеря». Это, в свою очередь, привело к новому кризису в повстанческом движении. В частности, М-19 крайне ослабло в период между 1985 и 1989 годами. Большинство его лидеров были арестованы или даже убиты, а оставшиеся решили вступить в переговоры с правительством. В 1991 году М-19 сложило оружие и превратилось в легальную политическую партию «Демократический альянс М-19», добившуюся лишь немногим более 10 процентов голосов в ходе своего первого участия в выборах. Именно политические последствия демобилизации М-19 вызвали кризис во всем партизанском движении Колумбии. Ведь «Эмме», как часто называли М-19, было необыкновенно популярно среди международной общественности, да и в городах Колумбии симпатии к нему были высоки. Теперь же оно стало символизировать большую ложь: якобы демобилизация партизан – это полезный шаг на пути достижения социальной справедливости.

Сегодня можно смело утверждать, что переход М-19 к легальным формам деятельности был частью плана олигархии. Карлос Писарро Леонгомес, наиболее значительный лидер М-19 и ее кандидат на пост президента, был убит вскоре после возвращения к легальной деятельности, так как власти стали опасаться его популярности. После легализации М-19 не было проведено ни одной значительной социальной реформы, и даже ситуация с правами человека нисколько не изменилась. Как и до того, «грязная война» оставалась нормой государственной политики в отношениях с оппозицией. Но это стало ясно только сейчас, а в 1990 году стратегия М-19 показалась убедительной и некоторым другим партизанам. Следуя примеру М-19, две более мелкие партизанские группы тоже сложили оружие и вышли из леса, а EPL раскололась на две фракции. Да и вообще среди партизан стали отмечаться симптомы морально-нравственного разложения. Дело дошло даже до того, что в Урабе демобилизованные бойцы EPL начали работать на участников полувоенного отряда. Некоторые другие бывшие партизаны стали обыкновенными преступниками.

Такое развитие (а вернее, деградация) стало возможно из-за того, что государство оказалось неспособно предложить бывшим партизанам реальные жизненные альтернативы, но также и из-за тяжелых ошибок самих партизан. Такие явления оказались возможны только потому, что в организациях превалировали авторитарные структуры и ощущался недостаток идейно-политической работы. (Кстати, сегодня это признают сами партизанские организации.)[104]

Несмотря на все эти проблемы, большинство GCSB, в которую сейчас входят FARC-EP, ELN и меньшинство EPL, продолжает вести вооруженную борьбу. В конце 90-х колумбийская герилья укрепила свои позиции, как никогда раньше, что являлось прямым результатом жестокой политики правительства по отношению к оппозиции. Фактически в сегодняшней Колумбии не существует никаких возможностей для легальной политической деятельности. Активисты профсоюзов, христиане, студенты, обитатели трущоб – все они могут стать жертвами, если начнут заниматься активной политической деятельностью в рядах оппозиции. Печально, но факт: самое безопасное место в сегодняшней Колумбии для оппозиционера-активиста – это джунгли, то есть партизанский отряд.

В сельской местности партизанские отряды стали настоящей «контрвластью», к примеру, руководя бюджетом и контролируя работу местных мэров. Все, кто хоть раз побывал в таких местах, охотно подтвердят, что партизаны, несмотря на все тяготы, связанные с условиями фактической гражданской войны, исполняют административные функции гораздо более эффективно и, что гораздо более важно, намного честнее, чем политический класс Колумбии. В районах, контролируемых партизанами, гораздо меньше коррупции, а на социальные нужды денег тратится гораздо больше.

Но в то же время GCSB не отказывается и от диалога с правительством. В 1991 году GCSB начала серию переговоров с государством, в 1993 году прерванную по вине правительства Гавирии. По контрасту с «мирным процессом» М-19, предложения GCSB исходили из предположения, что вооруженная борьба – это не причина, а результат насилия. То есть что насилие проистекает из социальной несправедливости и террора олигархии против массового движения. Вооруженные группы, таким образом, являются вполне оправданной формой сопротивления, а демобилизация партизан при таких условиях не имеет никакого смысла. Единственный реальный путь возвращения страны в мирное состояние – это радикальная демократизация, прекращение репрессий, наказание виновников «грязной войны» и проведение социально-экономической политики в интересах большинства населения. Профессор политологии Национального университета в Боготе Эдуардо Писарро в одной из своих статей подчеркнул, что лишь малая доля насилия в Колумбии связана с вооруженным конфликтом между армией и партизанами. Подавляющее большинство убитых – это жертвы либо грязной войны, либо «социальных чисток», либо преступности, которая, в свою очередь, является порождением нищеты. Каждые 24 часа в Колумбии по политическим причинам гибнет 10 человек. Из этих смертей, по данным правозащитных организаций 76% — на совести ультраправых боевиков, 17% — партизан и оставшиеся 7% — агентов государства — армии, полиции. Результат — только за последние 16 лет (с середины 90-х) — больше полумиллиона погибших. Больше миллиона крестьян вынуждены покинуть свои земли из страха перед насилием и бегут в города или соседние Венесуэлу и Эквадор. 95% колумбийцев хотят временно или навсегда эмигрировать.

Сказанное позволяет сделать вывод, что для колумбийцев в частности и для латиноамериканцев в целом за долгие годы колонизации, военных диктатур и гражданских войн терроризм стал общепринятым способом заявить о себе и защитить свои позиции, добыть средства (в случае срастания с преступностью или наркомафией).

Левые (основная масса населения), применяя терроризм, считают себя борцами за свободу, равенство и справедливость, террористами они называют правых, свои правительства и США.

Правые в свою очередь тоже не считают, что они совершают противоправные действия. Они борются за сохранение власти. Правый и государственный терроризм также имеют глубокие корни в культуре Латинской Америки. Каудиллизм (военная диктатура, от исп. “каудильо” – предводитель) был бичом Латинской Америки на протяжении всей её истории, и его тень нависает над ней по-прежнему, поскольку многие демократически избранные правительства до сих пор полностью не подчинили гражданской власти своих военных. И хотя в последнее время не наблюдается открытых попыток государственных переворотов, мы все еще являемся свидетелями угроз и вызывающего поведения военных некоторых латиноамериканских стран – в такой степени, которая неприемлема для зрелой демократии.[105] Кроме того, не следует забывать, что традиционно в латиноамериканском обществе отношение к военным диктатурам скорее положительное, многие каудильо почитаются как национальные герои.

 

Контрольные вопросы

1. На какие годы приходится наиболее широкое использование термина «терроризм» в Латинской Америке?

2. Каковы основные типы латиноамериканского терроризма?

3. Какие типы терроризма не являются для рассматриваемого региона актуальными?

4. Каковы основные положения концепции терроризма Ф.Фанона?

5. Какие еще концепции латиноамериканского терроризма вы знаете?

6. Каковы социально-культурные корни терроризма в Латинской Америке?

7. Почему образ каудильо является положительным?

8. Является ли герилья относительно новым, возникшем в середине ХХ века явлением, или она имеет более глубокие корни?

9. Кто является главными теоретиками партизанской войны и как относится к ним общественность?

10. Какими организациями представлено левое движение и кто (какие группы населения) входит в его ряды?

11. Кем представлено правое движение?

12. Кто и с чьей помощью ведет «грязную войну»?

13. Что вызвало деградацию партизанского движения в конце 80-х?

14. Является ли государственный терроризм присущим политической культуре Латинской Америки?

15. Каковы на сегодняшний день данные правоохранительных организаций о жертвах терроризма в Колумбии?

 

Список рекомендуемой литературы

1. Уоддис Д. «Новые» теории революции: Критический анализ взглядов Ф.Фанона, Р.Дебре, Г.Маркузе / Пер. с англ. Общ. ред. и предисл. Ю.А. Красина. - М.: Прогресс, 1975.

2. Кожушко Е. Современный терроризм. Анализ основных направлений. – Мн.: Харвест, 2000. 3. Ольшанский Д.В. Психология терроризма. – СПб.: Питер, 2002.4. Требин М.П. Терроризм в XXI веке. – Мн.: Харвест, 2004.

5. http://www.tisbi.ru/science/vestnik/2004/issue2/Kult15.html

6. http://www.inosmi.ru/translation/142361.html

7. http://works.tarefer.ru/66/100207/index.html