Основные модели корпоративной социальной ответственности

В мире существует несколько устоявшихся моделей КСО, каждая из которых отражает общественно-экономический уклад, который исторически сложился в той или иной стране, или устройство общества, которое сформировалось в условиях развитой демократии, системы государственного регулирования, функционирующих гражданских институтов, системы разрешения споров, свободы слова и выбора и т.д. [Бачинская, 2004, с. 1-4].

Традиционно выделяют американскую и европейскую модели, отдельно – британскую, скандинавскую, японскую, а позже – с присоединением России к практике КСО – стали выделять российскую модель. Основой для выделения той или иной модели служит форма участия бизнеса и предпринимательских структур в жизни общества. Анализ существующих моделей КСО показал, что, несмотря на страновые различия, участие бизнеса в жизни общества либо жестко регулируется действующим законодательством (трудовым, налоговым, экологическим и др.), либо осуществляется самостоятельно под воздействием специально созданных льгот и стимулов. В первом случае государство само определяет условия взаимодействия бизнеса и общества, во втором – государство под давлением гражданских движений создает эффективные механизмы стимулирования бизнеса для осуществления вклада в общественное развитие. Так складывается действующая конструкция управления обществом, в которой четко закреплены роли отдельных сторон, меры их участия и взаимодействия.

Действующие сегодня модели корпоративной социальной ответственности определяются как открытые и скрытые. Открытая модель КСО предполагает, что компании добровольно берут на себя ответственность за решение социальных вопросов, значимых для общественного развития. Иными словами, они реализуют социальные инициативы (программы или проекты), которые воспринимаются самими компаниями и их стейкхолдерами как важнейшая часть ответственности бизнеса перед обществом.

Скрытая модель КСО означает, что корпорации принимают обязательные требования по реализации социальных программ, предусмотренных законодательством.

Американская модель КСО наиболее богата своими традициями. Ее отличительная особенность заключается в том, что в силу природы американского предпринимательства, основанного на максимальной свободе субъектов, многие сферы общества остаются до сегодняшнего дня саморегулируемыми. Для США характерно минимальное вторжение государства в частный сектор. Несмотря на это, данная страна известна традициями систематического участия бизнеса и/или его представителей в финансировании самых разнообразных некоммерческих проектов. Северные Штаты выработали многочисленные механизмы участия бизнеса в социальной поддержке общества, о чем свидетельствует огромное количество корпоративных фондов, нацеленных на решение разнообразных социальных проблем. Известно, что в США, как ни в одной другой стране мира, профессиональное образование спонсируется частным сектором [19]. Социально ориентированное поведение корпораций поощряется соответствующими налоговыми льготами и зачетами, закрепленными на законодательном уровне. Таким образом, американская модель КСО предусматривает максимальную самостоятельность корпораций в определении своего общественного вклада, законодательно поощряя социальные инвестиции в выгодные для общества сферы через соответствующие налоговые льготы и зачеты, при этом государственное регулирование КСО минимально.

Европейская модель КСО отличается от американской наличием государственного регулирования сферы социальной ответственности. Во многих европейских странах в законодательном порядке закреплено обязательное медицинское страхование, пенсионное регулирование, природоохранная деятельность предприятий и ряд других социально значимых вопросов. Поскольку социальная ответственность в странах континентальной Европы регулируется на государственном уровне, данную модель КСО нередко относят к скрытым формам КСО. Кроме того, государственное регулирование многих аспектов КСО значительно превосходит североамериканскую систему.

Импульсом к дальнейшему развитию европейской модели КСО стало создание в 1996 г. Европейского движения предпринимателей за социальную консолидацию (EBNSC), учрежденного при поддержке Генерального директората по вопросам занятости, производственных отношений и социальных вопросов Еврокомиссии. Существенную роль в становлении европейской модели КСО сыграл состоявшийся в Лиссабоне в 2000 г. Чрезвычайный саммит Евросоюза, на котором главы государств и правительств 15 стран приняли Специальное обращение по вопросам КСО. В нем отмечалось, что расширение социальной ответственности бизнеса является важным элементом экономических и социальных реформ, фактором повышения конкурентоспособности компаний. Его основные усилия должны быть направлены на борьбу с безработицей посредством снижения текучести кадров, создания новых рабочих мест, осуществления региональных социальных бизнес-проектов [Иванова, 2009].

В последнее время даже появился новый термин для обозначения европейского варианта социальной ответственности бизнеса – корпоративная способность к социальному реагированию. Несмотря на существенные различия в применении концепции КСО, страны Европы имеют много общего. Это проявляется, прежде всего, в том, что европейские политики придают большое значение поддержке разнообразных инициатив в области КСО. Европейская Комиссия определила КСО как «концепцию, в рамках которой компании на добровольных началах объединяют свои усилия со стейкхолдерами для решения социальных вопросов и реализации природоохранных мероприятий».

Таким образом, американская и европейская модели КСО обладают набором отличительных особенностей:

· американская модель предполагает максимальную самостоятельность корпораций в определении своего вклада в общественное развитие, тогда как европейская модель в большей степени представляет собой систему мер государственного регулирования,

· американское законодательство основано на принципах прецедентного права, тогда как в европейских странах оно более кодифицировано,

· долгие годы социальные программы американского бизнеса реализовывались через благотворительные фонды, тогда как в Европе акцент был сделан на адресные социальные программы и бизнес-проекты,

· в США отношения в сфере труда построены на принципах индивидуализма, тогда как в Европе доминирует принцип коллективной солидарности,

· методы информационного сопровождения мероприятий КСО в США более разнообразны, нежели в Европе, однако на европейском континенте отмечается более активное участие бизнеса в практике КСО.

Британская модель КСО характеризуется рядом признаков, среди которых:

· пристальное внимание финансового сектора к проектам в области КСО, что выражается в постоянном росте количества социально ответственных инвестиционных фондов,

· повышенный интерес СМИ (например, газета «Таймс» публикует индексы социальной ответственности в еженедельном разделе «Профиль компании»),

· широкое развитие сектора независимого консалтинга в области КСО,

· внимание системы бизнес-образования Великобритании к подготовке специалистов в области КСО, которая значительно превосходит другие страны Европы по количеству и разнообразию учебных курсов в данной сфере,

· участие британского правительства в развитии КСО, что проявляется в создании партнерств с частными предприятиями в образовательном секторе, поддержке инициатив в области КСО через совместное финансирование проектов, предоставление налоговых льгот и др. Учреждение в британском правительстве должности министра по КСО подчеркивает значимость социального партнерства бизнеса и власти для общественного развития страны.

Очевидно, что британская модель КСО сочетает элементы американской и европейской моделей, но с существенным вовлечением государства и общественных институтов в процесс согласования общественных интересов, а также продвижения и поощрения лучших практик.

Скандинавская модель КСО (Швеция, Норвегия, Дания, Финляндия) основывается на том, что общими целями социальной политики являются укрепление солидарности и увеличение равенства. Бизнес должен успешно вести дела и исправно платить высокие налоги, а государство – эффективно распределять эти налоги, в том числе на социальные нужды. В скандинавских странах государство играет большую роль, нежели рынок или гражданское общества. Политика государства направлена на обеспечение полной занятости населения и предупреждение безработицы, увеличение равенства между различными гендерными, возрастными, классовыми, этническими, религиозными, региональными и прочими группами. Целью государства является обеспечение права каждого на основные социальные гарантии в натуральном и денежном выражении, щедрость гарантий [20] [цит. по: Андрунакиевич, 2008]. Эксперты отмечают положительные и отрицательные стороны скандинавской модели. К первым относят низкие размеры «социальных пожертвований» частного бизнеса за счет эффективной работы механизма налогов и дотаций, ко вторым – уход национального бизнеса в зарубежье из-за высоком уровне налогообложения [ibid].

Можно добавить, что существует и другая классификация моделей КСО. Это классификация страновых моделей КСО, в основу которой положено социальное партнерство как система отношений между наемными работниками, бизнесом и государством. Российский эксперт В. Иванова выделяет три разновидности социального партнерства, каждая из которых повлияла на формирование страновой модели КСО.

· Первая модель включает следующие страны: Бельгию, Нидерланды, Финляндию и Швецию. Она предполагает активное участие государства в регулировании социально-трудовых отношений на всех уровнях – страны, отрасли, отдельного предприятия.

· Вторая модель включает США, Канаду, Японию, страны Латинской Америки и англоязычные страны Африки. Данная модель характеризуется регулированием социально-трудовых отношений главным образом на уровне предприятия и в значительно меньшей степени – на уровне отрасли или региона. Роль государства заключается в принятии соответствующих законодательных и нормативных актов, рекомендаций и требований. В странах Северной Америки объединения предпринимателей предпочитают не вмешиваться в процесс социально-трудовых отношений на предприятии, однако принимают активное участие в законотворческой и политической деятельности.

· Третья модель, включающая Австрию, Германию, Францию, частично Великобританию, объединяет в себе черты двух предыдущих разновидностей. Так, согласно немецкой концепции социального рыночного хозяйства, основоположником которой был Л. Эрхард, государство вмешивается в социально-трудовые отношения, но при этом предприниматели и профсоюзы сохраняют автономию [Иванова, 2009] [21].

Отдельно следует остановиться на российской модели КСО. Эксперты считают, что в 1990-х гг. в России была выбрана американская модель экономического развития и, соответственно, стала практиковаться американская модель социальной ответственности. В последние годы, с ростом экономики страны, российские предприниматели стали тяготеть к современной европейской модели корпоративной социальной ответственности, считая необходимым активизацию роли государства в решении социальных вопросов.

Практика социальной ответственности в России характеризуется наличием трех этапов:

1. 1991-1998 гг. – рассматривается как период реструктуризации социальной инфраструктуры компаний в ходе приватизации и возрождения традиций дореволюционной благотворительности и меценатства. Особенность этого периода состоит в том, что решения об оказании помощи принимались под влиянием эмоционального фактора. Одновременно продолжала существовать филантропия «по-советски», основанная на оставшихся в наследство советских представлениях о социальной помощи и работающая по принципу «латания дыр» в рухнувшей государственной социальной системе.

2. 1999-2001 гг. – постепенный переход от разовой помощи физическим лицам и организациям к финансированию целенаправленных программ; формирование представлений о корпоративной социальной ответственности в деловой среде и обществе в целом.

3. С 2002 г. по настоящее время – активная институционализация корпоративной филантропии, выделение корпоративных и частных фондов, привлечение некоммерческих организаций к реализации корпоративных программ, профессионализация; широкие дискуссии по вопросам КСО.

Одной из причин актуализации КСО в российском обществе стала приватизация, последствия которой в значительной степени обострили проблему социальной ответственности бизнеса в России. Американский экономист Дж. Стиглиц дал жесткую характеристику процессу перерастания приватизации в ту форму, которую историки именуют частным способом присвоения: «Даже «разбойничьи бароны» дикого американского Запада умножали богатство страны, хотя и отхватывали себе от него немалый кусок. Российские олигархи разворовывали и проедали имущество, оставляя страну еще беднее» [22].

К началу глобального кризиса «нулевых» годов КСО закрепилась в повестке дня многих российских организаций и предприятий, которые осознали, что социально ориентированная деятельность способна принести экономический эффект. Российское исследование об общественных ожиданиях от бизнеса, проведенное еще в 2003 г., показало, что 32 % активных граждан никогда не будут покупать продукцию социально безответственных компаний, а 42 % готовы за экологически чистый товар платить на 10 % больше. Эти данные отражают намерения общественности, которые в дальнейшем будут воплощены в действие – покупку акций, приобретение продукции и т.д. [цит. по: Истомина, 2005, с. 33]. Крупномасштабное исследование 2004 г. «Социальная ответственность бизнеса: опыт России и Запада» показало, что бизнес и отчасти власть приняли добровольный характер социальной ответственности. В то же время деловые круги признали необходимость участия государства в деле развития КСО, ожидая от него определения рамок данного явления. По мнению респондентов, отсутствие налоговых льгот для компаний, занимающихся благотворительностью, снижает объемы корпоративной филантропии. Выяснилось также, что бизнес ждет от государства не только материального, но и морального поощрения за социально ответственное поведение [Социальная ответственность бизнеса – опыт России и Запада].

Другой характерной особенностью российской модели КСО является то, что наибольшую социальную ответственность проявляют крупные компании (нефтегазовые и металлургические), а не средний и малый бизнес. С одной стороны, международный опыт показывает, что сфера корпоративной ответственности должна находиться в фокусе интересов именно этих организаций. С другой, – малый и средний бизнес «задушен» налогами, административными поборами, поэтому пока еще недостаточно развит и не имеет необходимой финансовой базы не только для социальных программ, но и собственного развития.

В докризисный период развития экономики и социальной сферы Российской Федерации хорошим тоном в любой компании становится указание на соответствие условий труда Трудовому кодексу Российской Федерации. Более прогрессивная часть делового сообщества начинает трактовать КСО как систему управления рисками в рамках долгосрочной стратегии развития бизнеса и роста его стоимости на мировых финансовых рынках. Социальные инвестиции становятся наиболее часто применяемой формой КСО.

В то же время наиболее актуальным остается вопрос о взаимоотношениях бизнеса, власти и гражданского общества. В частности, интерес бизнеса к взаимодействию с гражданским обществом, был вызван «делом «ЮКОСа»» [23], привлекшим большое общественное внимание к ответственности компаний и вызвавшим открытую дискуссию по формированию правил ведения бизнеса. В России создаются общественные комитеты по КСО, отрабатываются модели социального партнерства государственных, общественных и коммерческих структур, предполагающие взаимную ответственность и партнерские отношения всех секторов российского общества. Одной из основных задач многих компании является подготовка нефинансовых отчетов, позволяющих получить представление как о деятельности компании, так и о проводимых ею социальных мероприятиях на благо всех участников социальных отношений.

Эксперты отмечают, что по источникам регулирования, практике и драйверам российский вариант КСО представляет собой смесь британской модели (добровольное инициирование бизнесом) и европейской схемы (желание предприятий получить от государства четкие законодательные рамки КСО) [Скляр, Зверкович, 2008].

Что касается Беларуси, то следует признать, что отечественная модель КСО только начинает приобретать свои очертания. Это связано с тем, что в отличие от западных стран и Японии, имеющих достаточно долгую историю практики КСО, России, активно продвигающей принципы социальной ответственности, белорусская практика КСО коротка. Несмотря на это, лидеры белорусского бизнеса имеют сформированное мнение о том, что решение кратко- и долгосрочных задач тесно связано с тенденциями развития всего общества, и вносят посильный вклад в общественное развитие.

На первых порах этот вклад может ограничиваться грамотной кадровой политикой, что объясняется следованием рекомендациям эксперта в области социальной ответственности Ф. Котлера. По мнению Ф. Котлера, компании разных стран имеют разные возможности для участия в инициативах КСО, поэтому он рекомендует им обратить внимание, прежде всего, на свой персонал. Грамотная социальная политика в отношении персонала способствует его мотивации, которая помогает успешной работе с клиентами, что, в свою очередь, формирует положительный имидж компании, усиливает позиции бренда и т.д. Именно так работают белорусские компании ОАО «Савушкин продукт», ЗАО «Минский транзитный банк», РУП «Белтелеком», СООО «Конте Вест», ОАО «Минский мясокомбинат», ООО ИП «Инко-Фуд» и др., высокая репутация и бренды которых ежегодно подтверждаются на профессиональном конкурсе «Брэнд года». Миссия конкурса состоит в том, чтобы содействовать развитию конкурентоспособности отечественных предприятий для создания и продвижения собственных брендов на отечественном и мировом рынках. Эти и подобные мероприятия приобретают особую актуальность, потому они способствуют преодолению негативных стереотипов о бизнесе, сложившихся в массовом сознании.

Как и российские коллеги, белорусские бизнесмены понимают, что социальная ответственность должна быть добровольной, но признают, что без участия государства в деле развития КСО не обойтись, так как отсутствие налоговых льгот для социально ответственных компаний не способствует росту их активности в КСО. Нередко с высоких трибун звучат слова о необходимости помочь обществу решить те или иные проблемы, однако упускается из виду, что подобные задачи по плечу далеко не каждой фирме или предпринимателю. Для того чтобы активно участвовать в инициативах КСО, предприятие должно быть успешным на рынке, получать весомую прибыль и т.п. В Беларуси богатых организаций пока немного, хотя некоторые отечественные предприятия помогают своим сотрудникам решать жилищные проблемы, оказывают помощь школам, подшефным сельскохозяйственным организациям, по просьбе местных властей выделяют материальные и иные средства на решение социальных вопросов.

В то же время белорусская модель, в отличие от российской, не имеет большого числа благотворителей и спонсоров. Это вызвано тем, что законодательство республики не способствует развитию благотворительности в Беларуси. После того, как вышел указ президента от 01.07.2005 № 300 «О предоставлении и использовании безвозмездной (спонсорской) помощи», оказывать спонсорскую и благотворительную помощь с точки зрения налогового законодательства стало невыгодно из-за бюрократических препон. Выступая на пресс-конференции в Минске 6 мая 2009 г., генеральный секретарь Белорусского общества Красного Креста В. Колбанов обозначил причины редкой спонсорской помощи: отсутствие налогов льгот для спонсора, а также несовершенство заложенных в указе норм и механизмов оказания безвозмездной (спонсорской) помощи, противоречивые толкования которых влекут за собой санкции.

Подобная точка зрения прозвучала и на круглом столе «Корпоративная социальная ответственность: правовая среда и направления ее совершенствования», прошедшем в конце 2008 года под эгидой Инициативы ООН «Глобальный договор в Беларуси». Координатор социально-экономических проектов ПРООН в Беларуси Л.А. Истомина озвучила результаты исследования, проведенного в рамках Инициативы «Глобальный договор» и подтвердившего социальную активность отечественных бизнесов: 89% делали пожертвования, участвовали в благотворительности. В то же время она привела примеры, когда предприятия были наказаны за свою социальную активность, потому что, с точки зрения контролирующих органов, совершили ошибку. Причиной снижения уровня благотворительности является противоречивость правовых норм в области благотворительности, которые часто могут быть истолкованы по-разному.

Таким образом, в отличие от России, КСО в Беларуси пока еще находится на начальных этапах становления, когда остаются нерешенными вопросы, связанные с установлением баланса ответственности между властью и бизнесом, повышением доверия населения к бизнесу и др. Социально ответственное поведение белорусских компаний и предприятий пока ориентируется на государство и законодательную базу (содержать или не содержать социальную сферу) и наличие (или отсутствие) собственных средств. Власти же страны ждут от белорусского бизнеса более активного участия в развитии местного общества через реализацию социальных программ и акций по поддержке социально незащищенных слоев населения, спонсированию культурных, образовательных и спортивных мероприятий, развитию объектов культурного значения и т.д.

Факты свидетельствуют о том, что между тремя секторами белорусского общества идет конструктивный диалог. Так, в декабре 2006 г. состоялась конференция Минского столичного союза предпринимателей и работодателей и бизнес-ассоциаций областных городов Беларуси, на которой обсуждались вопросы новой стратегии взаимоотношений бизнеса с государством. Белорусское бизнес-сообщество озвучило намерение системно и конструктивно работать с органами власти, чтобы совместными усилиями формировать максимально благоприятный бизнес-климат, создавая рабочие места и увеличивая поступления в бюджет.

Стремления белорусских предпринимателей были формализованы в программном документе «Национальная платформа бизнеса Беларуси». И хотя корпоративная социальная ответственность не проходила красной нитью через весь документ, Платформа-2006 заложила традиции консолидации, сотрудничества и солидарности, необходимые для формирования объединенного потенциала бизнеса, власти и общества и культуры конструктивного диалога. И все последующие Платформы белорусского бизнеса главной целью ставят улучшение благосостояния всего общества.

Признавая высокую социальную значимость КСО, нельзя не отметить, что эта идея не рассчитана на кризис. Она родилась в благополучных странах в благополучные времена. С одной стороны, защищенные законом работники могли требовать более пристального внимания к своим материальным и духовным запросам, а обеспеченные покупатели – выбирать самые чистые в экологическом отношении товары, придавая большое значение имиджу компании производителя. С другой стороны, компании, процветающие в условиях всеобщего экономического роста, могли все больше денег тратить на улучшение условий труда работников, на ресурсо- и природосберегающие технологии, благотворительность и поддержку НКО.

С приходом глобального экономического кризиса «нулевых» годов ситуация резко изменилась. Поскольку кризис внес свои коррективы в экономическую и социальную деятельность компаний всех стран, началась трансформация моделей КСО. Эксперты отмечают, что в условиях современного кризиса бизнес с трудом справляется со своей основной задачей по отношению к обществу: созданием рабочих мест и поддержанием конкурентоспособного уровня заработной платы. Нехватка финансовых ресурсов вынуждает многие предприятия и финансовые институты обращаться за государственной помощью. По этой причине они сворачивают свои мероприятия в рамках социальной ответственности, поскольку их социальные приоритеты определяются необходимостью выживания. Отдельный вопрос в том, используется ли эта государственная помощь по назначению – для поддержания работы предприятия. В этой связи многие, наверняка, вспомнят многомиллионную государственную помощь американским страховым компаниям и банкам, российским компаниям, которая пошла на выплату премиальных членам руководства.

По мнению экспертов, сегодня необходим бóльший прагматизм и рационализм со стороны субъектов хозяйствования в проведении политики корпоративной социальной ответственности, что оправдывает адекватные изменения реализуемой компаниями модели взаимодействия со стейкхолдерами. В то же время высказывается опасение, что возможен такой сценарий развития ситуации, при котором КСО будет трактоваться в узком ключе и сведется к базовым обязательствам, т.е. выплате зарплат, уплате налогов или сохранению рабочих мест. В этой связи очень важно сохранить социальные программы, связанные с добровольными обязательствами компаний перед обществом, хотя эти программы требуют издержек [КСО и кризис: кто кого?, 2008].

Боязнь издержек даже в условиях экономического роста являлась главным тормозом продвижения принципов КСО на постсоветском пространстве в отличие от западных стран, где самый главный фактор развития КСО – это давление общества на бизнес. В условиях экономического кризиса боязнь издержек возрастает, и компании вынуждены пересматривать не только свои бюджеты, но и благотворительные программы, предназначенные для социально уязвимых сфер общества, таких как образование, спорт, медицина, или для социально незащищенных слоев населения – инвалидов, сирот, малообеспеченных и др. Действительно, в условиях кризиса многие компании мира лихорадочно снижают издержки, и в первых строках всех секвестров – расходы на благотворительность и содержание общественных фондов. Если говорить о белорусских компаниях, то они и в докризисный период не спешили тратить часть доходов на тех, кто не является стейкхолдерами. Причем чем крупнее предприятие, тем больше было его нежелание, хотя возможности помогать социально незащищенным слоям населения у крупных предприятий гораздо больше, чем у среднего и малого бизнеса [Формирование социальной ответственности будущих работников в контексте устойчивого развития белорусского общества, 2008, с. 54]. Если отношение компаний к этим расходам в целом будет восприниматься менеджментом не как часть корпоративной стратегии, а как дополнительное обременение, корпоративной филантропии может не остаться совсем.

Перейдя на режим выживания, предприятия начинают сокращать персонал и снижать зарплату оставшимся работникам, хотя для социально ответственных компаний одним из важнейших вопросов в нынешней ситуации – это сохранение численности работников. Конечно, в целях экономии можно сократить персонал, можно лишить сотрудников социальных гарантий, но едва ли это станет для бизнеса выходом. Если компания не желает терять репутацию социально ответственной, ей следует помнить о том, как в похожей ситуации поступил К. Мацусита, основатель корпорации Matsushita Electric, которой Великая депрессия 1930-х г.г. нанесла значительный ущерб. К концу 1929 г. склады компании оказались забитыми товарами, и кадровики внесли предложение сократить персонал. Однако К. Мацусита решил сократить производство, но сохранить всех работников и даже платить им ту же зарплату при условии, что они отправятся распродавать товары. Работники компании так быстро распродали запасы, что уже в феврале 1930 г. компания возобновила производство в полном объеме[24]. Необязательно отправлять сотрудников распродавать выпускаемую продукцию, так как это могут быть трактора, большегрузные самосвалы и т.п. Однако пример японского предпринимателя свидетельствует о том, как важно сохранить квалифицированный персонал, который впоследствии отплатит высокой производительностью труда, лояльностью по отношению к компании, что приведет к росту объема продаж, сокращению издержек, укреплению позиций бренда и, в конечном итоге, – повышению конкурентоспособности и росту рыночной капитализации.

Для того чтобы компания оставалась социально ответственной, она может минимизировать свои издержки разными способами. В частности, если она будет разделять социальные расходы с потребителями (социальный маркетинг) и сотрудниками (программа пожертвований и волонтерство), то может получить полноценную благотворительную программу за минимальные деньги и одновременно решать маркетинговые и HR-задачи, развивая лояльность потребителей и сотрудников. Еще одним способом является кооперация с другими донорами – компаниями, фондами и местными властями. При небольших расходах каждого донора совместный общий результат может оказаться внушительным. Российские эксперты советуют также вкладывать в институты поддержки сектора, так как улучшение отношения к благотворительности поможет компании приобрести поддержку общества, а развитие частных пожертвований поможет в перспективе частично заместить ожидаемые от компаний средства. В то же время, в кризисный период компании не стоит полностью отказываться от программ, которые стали ее визитной карточкой. Компания может уменьшить финансирование, добавить в программу нефинансовые ресурсы или разделить платежи на несколько траншей, но отказ от социальных программ или поддержки партнеров может послужить плохим знаком для стейкхолдеров.

В условиях кризиса социальная стабильность в стране напрямую зависит от того, смогут ли предприятия не только выжить, но и следовать принципам социально ответственного поведения по отношению к своим работникам и партнерам по бизнесу. Такая необходимость декларируется и на государственном уровне. Это подтверждает ситуация, возникшая в городе Пикалево Ленинградской области, где весной 2009 г. предприятия «БазелЦемент», «СевЗавПром» и «ЕвроцементГрупп», не договоривших о ценах на сырье, остановили работу. Проблема была решена с помощью премьер-министра В.В. Путина, приехавшего в город. В данном случае можно говорить о корпоративной социальной безответственности, когда без государственного вмешательства восстановить справедливость вряд ли удалось. Российские эксперты с сожалением отмечают, что таких «пикалево» в их стране сотни.

Таким образом, в системе социального партнерства происходит смещение инициативы в сторону государства, так как многие предприятия не способны к поддержанию базовых уровней социальной ответственности. В то же время, кризис – это не только дополнительные проблемы, но и новые возможности. Наиболее перспективными в данном случае являются инновационные подходы, благодаря которым в будущем вполне реально сократить издержки, неизбежные для социально ответственных компаний. В свою очередь, решение социальных и экологических проблем способствует развитию инноваций, повышению производительности труда и сокращению расходов на потребляемые ресурсы, что также позволяет снизить сопутствующие риски даже в условиях кризиса.